Лагерь начали сворачивать с самого утра, часть поклажи приторочили на лошадей, и сразу после завтрака в путь отправились Брай с Рэем — так решил Дэн. Будущее пристанище — окрестности города Ремдала, что находился в Англии, — было оговорено заранее, добираться до него следовало небольшими группами — как мудрёно пояснил Дэн: «в целях конспирации», а попросту, дабы не привлекать к себе внимания. По прикидкам Брая и Дэна, до новой стоянки они должны были ехать два-три дня, при условии остановок на привалы и ночёвки. После обеда уехали Майра, Пол и Харви. С ними отправили свёрнутую палатку и прочий скарб. Перед прощанием Пол с Мередитом обменялись заговорщическими взглядами. Дэн с Мередитом остались одни. Неверно растолковав задумчивость Мередита, Дэн счёл нужным объяснить ему:
— Надо выждать до вечера, чтобы последовать за остальными ребятами. В темноте мы с тобой далеко не уедем, остановимся ночевать через несколько миль после Делшорка.
Мередит молча кивнул, хотя чуть не лопался от желания поделиться своей задумкой в деле мести фермеру. Его душа ликовала в предчувствии приключений. Ведь ясно же: Дэн задержался с отъездом до вечера ради… нет, не ради романтичного уединения и прочей любовной чепухи, а ради мести фермеру. Интересно, что он задумал? Мередит был уверен, что знает ответ, — он видел, как Дэн готовил тряпицы, пропитанные оружейным маслом. Что ж, подождём, посмотрим, как вы, доктор, в ночи полезете через ограду с тряпками и спичками…
А ещё радовало то, что Дэн даже не спрашивал, хочет ли Мередит последовать за ними, за разбойниками? Однозначно, Мередит стал своим в их шайке, он нужен Дэну. Ведь только малолетний рыжий идиот мог подумать, что Мередит — всего лишь бесполезный подарок, сродни «ископаемому горшку»!
Они остались на поляне до захода солнца. Сначала Дэн ремонтировал седло на лошади Мередита, потом учил Мередита чистить револьвер, говорили о столичной жизни, о любимых спектаклях и книгах, потом они поужинали и просто лежали, молчали, выжидали время… Мысленно прощались с прекрасным уголком природы, подарившим им столько волнительных воспоминаний. Старый дуб, прохладный ручей, остывающие угли костра, терпкое вино, пьянящие поцелуи, объятия, смех и шутки… любовное соитие…
Кубок был упакован в седельную сумку Мередита, туда же уложен свёрнутый костюм и любимые сапоги. У Дэна в багаже лежали пара одеял, сменная одежда, котелок, две кружки, две миски… Очевидно, за время пути им предстояло кормиться собственноручно приготовленной пищей и ночевать под открытым небом, избегая останавливаться в трактирах, не говоря уж про городские гостиницы. Должно быть, это короткое путешествие окажется гораздо интереснее, чем долгая дорога из Лондона на раскопки, и уж точно интереснее, чем сами раскопки.
Вдруг Дэн насторожился, сел и прислушался.
— Мередит, ты слышал? Это раскат грома?
Тот лениво кивнул, не показывая любопытства: почему это так встревожило Дэна? А-а, ну конечно, гром — предвестник дождя. Догадка Мередита подтвердилась. Дэн досадливо чертыхнулся:
— Чё-ёрт!.. Две недели не было ни капли дождя, и вот именно сейчас…
Мередит тоже сел и, скрывая волнение в голосе, произнёс:
— Считаешь, что поджог дома Иннса невозможен под дождём? Я так не думаю. А гром так просто нам на руку!
Дэн удивлённо поднял брови.
— Откуда ты?.. А, конечно, ты же такой умный… Ну и как можно поджечь дом под дождём?
Мередит поднялся на ноги и кивнул.
— Едем. Не надо дожидаться полной темноты. Ты всё увидишь сам. А ввиду твоей меткости, ты даже сам это проделаешь. Только не промочи свой револьвер.
Гром гремел всё ближе. Первые капли грядущего ливня настигли их на подъезде к усадьбе фермера. Привязав лошадей к деревьям на опушке леса, они, пригибаясь и маскируясь в кустах, приблизились к ограде главного дома. Во мраке вечера и сгустившихся туч было видно, как во дворе служанка спешно снимает с верёвки выстиранное хозяйское бельё, бросая его в корзину. На открытой террасе, благоухающей розами, аромат которых простирался далеко вокруг, другая девица хлопотливо убирала посуду со стола, накрытого, видимо, для вечернего чаепития фермерской семьи. Одна чашка выскользнула из её суетливых рук и разбилась о пол. Дэн шепнул:
— Ох и достанется ей за это…
Мередит возразил:
— Не успеет. Дэн, смотри на крышу. Видишь, вон там рядом с ветками дерева полуоторванная черепица? Под ней находится бутылка, её бок виден немного. Сможешь всадить пулю в бутылку?
Дэн пригляделся: действительно, скрытая листвой от случайного взора, торчала надломленная черепица. В сумерках не была видна бутылка, лишь виднелось что-то неопределённо-тёмное, но не верить Мередиту повода не имелось. Что же в той бутылке? Керосин? Воспламенится ли он от пули? Да и крыша уже мокрая…
Мередит, будто прочитав его мысли, развеял сомнения.
— Дождь не повлияет на праздничный фейерверк, который мы устроим фермеру. А выстрел примут за гром. Дождей давно не было, стояла жара, чердак высушен и вспыхнет как спичка! Дэн, не бойся, люди успеют спастись, ведь пожар начнётся с крыши! А вот потушить огонь они вряд ли смогут, и дождь им не поможет.
Голос Мередита дрожал от нетерпения и предвкушения. Дэн и сам горел желанием мести фермеру, но благородные разбойничьи принципы, увы, не позволяли разделаться с ним, словно с телёнком. Да, именно поджог он и планировал, вот только не дома, а конюшни и хлева. Ну что ж, уничтожение хозяйского дома — ущерб немалый, фермер не скоро придёт в себя от столь значительной потери, да и невинные животные не пострадают.
Более не сомневаясь, Дэн достал из-за пазухи револьвер, опёрся об ограду, взвёл курок, прицелился и нажал на спусковой крючок. Выстрел прозвучал одновременно с грохотом взрыва и визгом служанок. Яркая белая вспышка озарила округу, обломки черепицы и искры посыпались вниз, а вверх устремилось пламя. Дэн, забыв как дышать, с восторгом взирал на дело их с Мередитом рук, пока тот не дёрнул его в кусты. В доме раздались крики людей — собиравшиеся почивать, они выскакивали под дождь в ночных сорочках и халатах, не понимая, откуда и как начался пожар. В зареве огня Иннс сиял лоснящейся мокрой лысиной и тряс упитанным брюхом, суетливо раздавая указания по тушению крыши и спасению ценных вещей. Дэн с Мередитом с удовлетворением отметили, что прислуга не особо рьяно исполняла его команды, и с вёдрами воды на стремительно разгоравшуюся крышу никто и не подумал лезть.
С упоением пронаблюдав ещё несколько минут за буйством пожара, прожорливо охватившего чердак и второй этаж, Дэн с Мередитом наконец оторвались от созерцания и вернулись к оставленным лошадям. Дождь усиливался, но это уже не беспокоило: такое мощное пламя ему не погасить. Дэн поскорее убрал револьвер в вощёную кобуру и запрятал его в седельную кожаную сумку. Одежда успела промокнуть насквозь, текло по спине, по ногам, между них. Он повернулся к Мередиту, стоявшему рядом и почему-то не садившемуся на лошадь. В темноте не было видно выражение его глаз, почти скрытых длинными мокрыми волосами, но улыбающиеся губы были хорошо видны на бледном лице. В них и впился Дэн. Без спроса, без согласия, жадно и уверенно, обхватив его за голову. Мередит покачнулся, но не отстранился, не оттолкнул и даже губы не сжал — наоборот, с готовностью приоткрыл рот. Дэн, возбуждённый рискованным делом, окрылённый удачей, восхищённый Мередитом, совсем потерял голову, целовал его глубоко, властно и грубо, всасывая и согревая ледяные губы по очереди, покусывая их и запивая струями дождя. Мередит не подал признаков сопротивления, даже когда распалённый Дэн толкнул его к ближайшему дереву, развернул к себе спиной и уткнул лицом в шершавую кору. Прижавшись налитым членом к его ягодицам, облепленным мокрыми брюками, Дэн торопливо принялся расстёгивать пуговицы его застёжки. Нащупав мягкий холодный член и поджатую мошонку, Дэн пригасил свой яростный пыл: Мередит не настроен, он не хочет, он боится… Боль и страх, испытанные им при первом совокуплении, только усугубятся при столь нахрапистом обращении. Дэн застегнул то, что успел расстегнуть, повернул Мередита к себе лицом, ласково поцеловал согретые губы и, перекрикивая шум дождя, приказал:
— Едем в трактир, ночевать в лесу невозможно!
До трактира им пришлось проскакать не менее десяти миль. Разумеется, они не посмели остановиться в Делшорке, где многие жители наверняка были наслышаны о похищенном студенте, да и нужно было уехать на безопасное расстояние от усадьбы Иннса.
Гроза ушла, дождь закончился, грязь и лужи на дороге мерцали в свете взошедшего на умытое небо толстого полумесяца. Придорожная гостиница тускло светила окнами и запотевшим фонарём над вывеской «Золотая подкова». Поручив лошадей сонному конюху, они прошли в тёплое нутро трактира, где уютно потрескивал камин и в кресле дремала хозяйка с вязанием на коленях. Дэн попросил двухместный номер, расписался в книге посетителей за них обоих фамилиями Смит и Смит, заплатил аванс и получил ключ. Глянув на лужу, натёкшую с мокрого Мередита, потребовал принести в номер подогретого вина с мёдом, тостов с маслом и немного виски для растирания его простывшего брата.
В маленькой комнате, освещённой двумя керосиновыми лампами, оказалась одна кровать — довольно широкая и заправленная чистым бельём. Мередит без стеснения скинул на пол мокрую одежду и с размаху упал в постель. Когда же он спал последний раз на нормальной кровати? Три недели назад, и тоже в гостинице, до начала работы на раскопках. Дэн, не отрывая голодного взгляда от его зада и раскинутых длинных ног, тоже разделся догола, собрал всю одежду в охапку и передал её прислуге, принёсшей поднос с заказанными тостами, горячим вином и стаканом виски.
— Просушите хорошенько. — Звон монет сопроводил его просьбу.
Горячее вино, разлитое из кувшина в две большие кружки, благоухало корицей и мёдом. Дэн сел рядом с Мередитом на кровать и подал ему одну кружку.
— Пей, пока горячее. Сейчас я тебя разотру. Не дай бог, ты простынешь.
Мередит сел в постели, взял кружку в обе руки и сделал глоток.
— Дэн, я не настолько хлипкий, как ты думаешь. — Его словам сопутствовал громкий чих.
Они оба рассмеялись и принялись пить вино, сверкая счастливыми глазами и словно невзначай бросая взоры на гениталии друг друга. По мере убывания вина в кружках, согревались тела и нарастало взаимное желание. Мередит прекрасно понимал, что произойдёт в самое ближайшее время, и его это не пугало — более того, он этого жаждал. Перетерпеть боль, чтобы испытать необычайное наслаждение, чтобы ощутить Дэна в себе, чтобы стать с ним единым целым… Он готов был отдаться Дэну в лесу под дождём, но тот почему-то передумал: наверное, вспомнил, что масла нет. Мередит скосил глаза на тарелку с нетронутыми тостами и розеткой светло-жёлтого сливочного масла. Мысли направились по любимому химико-физическому руслу: жиры, увлажнители, смазка, трение, скольжение…
Дэн отставил пустые кружки и приказал:
— Ложись, я тебя разотру.
Мередит сдержался от оглашения своих сомнений в необходимости процедуры, послушно лёг на спину и прикрыл веки, с интересом наблюдая сквозь ресницы, как Дэн берёт стакан с виски, удобнее усаживается на кровати, как рассматривает его обнажённое тело с головы до ног и облизывает при этом свои тонкие, раскрасневшиеся от вина губы. Выпитое вино туманило разум и не позволяло вычислить точный угол поднятия Дэнова члена: что-то в диапазоне между ста десятью градусами и… Тяжёлый толстый ствол, увенчанный влажной тёмной головкой, покачивался, словно маятник, от созерцания которого кружилась голова и не определялся даже примерный угол. Свой же налитый член лежал на лобке и истекал предсеменем, словно набравшийся юный пьяница, пустивший слюну. Мередиту внезапно стало стыдно за свой небольшой, по сравнению с Дэновым, член. Неуместный приступ стыда прервался прикосновением ласковых рук, растирающих ему грудь. В нос ударил запах виски, с детства знакомый по отцовскому буфету, в котором любопытный исследователь совал нос во все бутылки и графины. Аккуратные ладони огладили шею, ключицы, кончиками пальцев покружились по соскам, трепетно отозвавшимся на ласку. Дэн улыбнулся, склонился и поцеловал один маленький сжатый бутон. Мередит распахнул губы, издавая тихое «ах», одновременно с этим распахивая глаза от удивления. Дэну понравилась реакция Мередита, он самозабвенно продолжил вылизывать и посасывать твёрдую вершинку, щекоча при этом грудь своей колюче-мягкой бородой. Мередит, купаясь в волнах возбуждающей неги, впервые отважился приобнять его, притронуться к волосам, к шее, спине… Радостно бьющееся сердце Дэна забилось сильнее: Мередит его обнимает! Губами, целующими сосок, он чувствовал удары его сердца, столь же сильные и частые, как свои.
Продолжать растирание становилось всё труднее: руки дрожали, член изнывал. Хотелось скорее овладеть желанным красавцем, ощутить тонкое тело под собой, проникнуть внутрь, вновь почуять упоительную тесноту и упругость нутра, принадлежащего лишь ему одному… Но торопить вожделенный момент было нельзя, Мередиту требовалось созреть, словно сдобе для выпечки. Дэн перевернул его — податливого и лёгкого — лицом в подушку и растёр пахучее виски по его спине. Лаская руками и взглядом белую кожу, нетронутую загаром и украшенную милыми родинками между лопаток, он с нежностью думал: «Нецелованный даже солнцем… невинный домашний мальчик…» Невзначай пролитое виски потекло по желобку позвоночника и янтарной лужицей скопилось в изгибе поясницы. Дэн с готовностью последовал в указанном направлении, растёр свой огрех по низу спины и, переполненный предвкушением, положил ладони на округлые ягодицы. Сминая упругие половинки до красноты, разводя их в стороны и любуясь на розовый сжатый вход, Дэн замечтался, представляя, как раскроет его, войдёт, изольётся, наполнит, а потом семя потечёт наружу… Вдруг сминаемый зад дёрнулся из рук, Мередит перекатился на край постели и язвительно проговорил:
— Я ошибся, думая, что тосты с маслом ты заказал вовсе не для еды. Ешь их, и давай спать!
В первое мгновение Дэн опешил, потом дошло: Мередиту надоело ждать, он торопит! Вздохнул и серьёзным тоном ответил:
— Ты прав, я действительно очень хочу есть. — И видя, как мгновенно гаснет и скучнеет шаловливый взгляд, продолжил: — Сначала я съем тебя! — Зарычав голодным зверем, он набросился на обрадовавшегося Мередита. — Истомлю, нашпигую, отжарю и съем!
Он подмял Мередита под себя, обцеловал винными губами его лицо и влажные волосы, дотянулся до розетки с маслом, мазнул на пальцы и шепнул:
— Попробуем со спины? Повернись и подними зад.
Мередит, пылая щеками от вина и смущения, снова лёг лицом в подушку и принял настолько развратную позу, что и сам поверить не мог, что совершил это по доброй воле. Скользкий палец огладил его сжатый анус, кончиком проник внутрь, чуть глубже… ещё… до конца… Боли не было, были лишь неприятные ощущения. Но палец чуть выскользнул назад, шевельнулся и… и… От удовольствия Мередит развёл ноги шире, бесстыже раскрываясь, и закусил губу, чтобы ненароком не застонать от счастья и не изречь глупость вроде: «почему это так хорошо?» К одному пальцу присоединился второй — Мередиту пришлось закусить подушку, а его поясница при этом прогнулась сильнее, подставляя зад под ласкающие руки, требуя сладостных прикосновений ещё и ещё. Третий палец причинил боль, но Мередит не подал виду: ему придётся стерпеть, чтобы получить высшее наслаждение.
Член, хоть и обильно смазанный, входил туго и медленно. Дэн продвигал его по чуть-чуть, с передышками, давая напряжённым мышцам ануса время обвыкнуть. Они оба тяжело дышали, волновались, стыдились: вдруг что-то пойдёт не так… Когда-нибудь потом Дэн обязательно признается Мередиту, что содомского опыта у него, увы, не имеется, что ни мужчин, ни парней, ни мальчиков у него никогда не было. Благо, он был прилежным студентом-медиком, и работа в госпитале оказалась бесценной — расположение простаты он знал не только в теории.
Мередит протянул руку назад и ощупал свой растянутый анус, а заодно и член Дэна, вернее, его не вошедшую половину. Хрипловатым голосом поинтересовался:
— Почему ты не целиком во мне? Это невозможно?
Дэн заворожённо смотрел на тонкие изящные пальцы Мередита, изучавшие место их соединения, и задумчиво помотал головой. Очнулся, вспомнил, что Мередит его не видит, и ответил:
— Войти возможно. Со временем, когда разработается. А если попытаться сейчас, то… я порву тебя, как лягушонка.
Мередит смешливо фыркнул в подушку. Он и так чувствовал себя голым распятым лягушонком, нанизанным на толстый крючок для ловли сома. Вот только в отличие от бедного земноводного, ему это всё нравилось.
Дэн шевельнулся, член скользнул наружу. Плавно вошёл внутрь. Наружу. Внутрь. Мередит держался за подушку и смотрел на огонёк керосиновой лампы широко открытыми глазами. Острая боль утихала, уходила, её место постепенно занимало наслаждение, пока робкое и слабое, но от него уже хотелось выгибаться, как гулящая кошка. Дэн двигался размеренно, придерживал Мередита под бока и подавал себе навстречу, проникая на заданную глубину. У Мередита мелькнула мысль попробовать самому надеться поглубже, но Дэн неожиданно остановился, вынул член и недовольно произнёс:
— Нет, я так не могу!
У Мередита ухнуло сердце: Дэну не нравится.
Да, Дэну не нравилось. Он уложил Мередита на спину, деловито раздвинул ему ноги, лёг на него, вновь вставил член, поцеловал в губы и пояснил:
— Не могу не видеть твоих глаз.
Измождённые, они уснули, забыв погасить лампы. Одна лампа погасла сама, когда иссяк керосин, а вторую они погасили, проснувшись под утро и нащупав под одеялом взаимное желание. Тусклого утреннего света из окна хватило для того, чтобы Дэн видел счастливо-дурманные глаза Мередита, распластанного под собой, а Мередиту — чтобы видеть глаза Дэна: тёмные, будто грозовое небо, сверкающее вспышками молний и заревом пожара.
Влажное полотенце, выполнив свою гигиеническую функцию, улетело обратно в умывальный таз, Дэн откинулся на подушку, обнял расслабленного после бурного соития Мередита и прижал к груди. Кудри, вымоченные ночным дождём, высохли и завились туже, чем были; Дэн бездумно продевал в них пальцы, словно в перстни.
— Мередит, как ты в седле поедешь? После двух раз подряд?..
Тот буркнул ему в грудь:
— Лёжа поперёк седла, задом кверху.
Дэн рассмеялся. Настроение было легкомысленное. Ничего, доедут. Будут делать частые привалы, чтобы Мередит не уставал.
Они снова задремали и проспали до позднего завтрака. Их одежда оказалась хорошо высушена, а поданный в номер чай с печениями превосходен. Дэн оделся, строго-настрого приказал Мередиту не высовывать носа из комнаты и направился в Делшорк за новостями.
Новостей оказалось много.
Дэн вернулся через два часа. Мередит, исполняя приказ, сидел в номере. Вернее, лежал: сидеть было больно. Дэн бросил ему свежий номер «Delshorck Newsletter».
— На первой странице новость про Иннса. Мередит, ты чёртов гений!
Мередит согласно кивнул и взял газету.
~
Страшная трагедия на ферме
Этой ночью во время грозы сгорел дом фермера Иннса, находящийся в семи милях от Делшорка по дороге на Уист. Дом вспыхнул от удара молнии в крышу и сгорел полностью в течение считанных часов. К великому сожалению и скорби всех окрестных жителей, при пожаре погиб и сам хозяин фермы — уважаемый в округе человек, заботливый работодатель, добрый прихожанин — Реджинальд Ноэл Иннс. Он был широко известен своей благотворительностью и щедрыми пожертвованиями для церкви Святой Терезии, которая украшалась каждый праздник цветами из его сада. Также, будучи цветоводом, он прославил Делшорк на конкурсе любителей роз своей любимицей «Pink pearl» — истинной жемчужиной коллекции, розой редкой красоты. Ко всеобщей печали, уникальный цветник весьма пострадал при пожаре и тушении дома. Церковная служба и прощание с покойным пройдут…
Не дочитав до конца, Мередит поднял удивлённые глаза на Дэна.
— Почему Иннс погиб? Мы же видели его! Он спасся!
Дэн радостно потёр руки.
— Как говорит его прислуга, этот скупердяй бросился в горящий дом спасать то ли столовое серебро, то ли фарфор. Рухнули горящие перекрытия — вот и стало одним кровососом меньше. Мередит, но как ты смог предугадать грозу?! Это уму непостижимо! Ты — ходячий барометр!
Мередит не стал оспаривать и это утверждение. Да, он гений, и он барометр. Пусть Дэн так думает. На самом деле Мередит не предвидел грозу и даже не надеялся на неё. Расчёт был на поджог чердака с помощью выстрела по бутылке, наполненной взрывчатой смесью. Ну а то, что взрыв приняли за удар молнии, просто чистое везение.
Дэн продолжал восхищаться его задумкой.
— А кто на крышу лазил? У тебя нога больная. Пола подговорил? Я так понимаю, вот эта заметка тоже про вас? — Дэн указал на короткий столбец в колонке криминальных новостей.
~
Неудачное ограбление оружейной лавки
Прошлой ночью неизвестные воры, взломав замок, проникли в лавку оружейника Милна, что находится на Стоун-стрит. Очевидно, преступники рассчитывали поживиться оружием, но всё оно было предусмотрительно заперто в надёжном сейфе. На замке сейфа остались следы попытки вскрыть его — чего, конечно же, ворам сделать не удалось. Полиция опросила возможных свидетелей преступления, но никто ничего не видел и не слышал по причине поздней ночи. Оружейнику нанесён незначительный ущерб в виде взломанного дверного замка.
Мередит довольно хмыкнул: он и впрямь гений. Полиция повелась на отвлекающие улики в виде царапин на сейфе.
Выдав вначале хорошие новости, плохую новость Дэн оставил на потом.
~
Бесценный древний кубок похищен лондонским студентом
Полиция Делшорка разыскивает Мередита Аддингтона — 18-летнего студента из Лондона, прибывшего на раскопки в составе группы археологов. Сговорившись с неизвестными лицами, приметами которых полиция также располагает, он похитил золотой кубок, найденный при раскопках. Первоначальные данные о том, что Аддингтон похищен преступниками и увезён в неведомом направлении, не подтвердились: Джеймс Картер, рабочий с раскопок, поведал, что не далее как вчера он видел разыскиваемого студента в компании одного из своих «похитителей» в кондитерской лавке, покупающим сладости. Приметы Мередита Аддингтона: рост выше среднего, телосложение худощавое, тёмные вьющиеся волосы, голубые глаза, одет был в светло-коричневый костюм и тёмно-коричневые сапоги и шляпу. Всем видевшим указанного человека требуется незамедлительно обращаться в полицию Делшорка.
Мередит прочёл заметку.
— Золотой кубок?
Дэн кивнул.
— Да, если ты явишься в полицию с повинной и с серебряным кубком, то с тебя спросят золото. Поэтому нет смысла идти в полицию. Тем более, и кубок, и ты — мои подарки. А я не намерен отдавать полиции своё законное имущество.
Мередит незаметно улыбнулся. В другой ситуации он бы оскорбился, если его назвали имуществом, но не из уст Дэна, не после сегодняшней ночи… Да, он принадлежит Дэну. Это его личный выбор — его, Мередита Аддингтона.
Дэн огладил свою несерьёзную бороду, надел шляпу и поторопил:
— Едем! Одевайся. Газету дай мне, я сохраню — ребятам показать. Столько заметок в одном выпуске! Мередит, ты — мечта провинциальной прессы!
В ответ раздалось надменное фырканье.
— Когда-нибудь обо мне будут писать и лондонские газеты! И вовсе не в колонке судебной хроники, как о тебе!
Мередит не успел передать газету Дэну, как вдруг в глаза бросился ещё один заголовок. Он принялся жадно читать.
~
Загадочное происшествие в Гретна-Грей
В деревне Гретна-Грей, что находится в четырёх милях к западу от Делшорка, произошло поистине мистическое происшествие. Меган Берч, известная в округе птичница, совершенно неожиданно лишилась разума. Она была обнаружена соседями гоняющейся с ножом за собственными курами, двор был усеян перьями и тушками ощипанных птиц, а уцелевшие куры бегали полуощипанными. Душераздирающую картину сопровождал демонический смех и ужасный вид сумасшедшей, измазанной с ног до головы куриной кровью и облепленной перьями. Но самым страшным оказалось то, что все куры, живые и мёртвые, имели синий цвет кожи. Что это? Неизвестная болезнь? Дьявольские происки? После того, как сумасшедшую Берч удалось связать, напуганные жители деревни собрали и сожгли всех синих кур, а пепел закопали. В деревне поговаривают, что старая Берч слыла колдуньей, поэтому никто не удивился, что в неё вселился дьявол и она навела порчу на собственных птиц.
Дэн тоже прочёл заметку и усмехнулся.
— Так вот кого вы с Полом извели. Мередит, я волнуюсь за Рэя. Не обижай мальчика, Рыжику синяя кожа не пойдёт. — Он рассмеялся и напомнил: — Спрячь свои приметные кудри под шляпу, коварный похититель золотых кубков.
