Хёны, я вас люблю!

Чимин целуется охрененно, горячо и доминирующе. Язык умело раздвигает мягкие губы, проникает в полость и нагло там орудует. Чонгук тоже участвует в поцелуе, копирует действия старшего, прикусывая пухлые губы. А когда Пак особенно сильно проталкивает язык, касаясь моляр, плотно сжимая талию, Чон тихо стонет, почти скулит. Они так увлекаются, что младший не сразу замечает, как его с силой тянут назад. Чонгук бьется локтем об асфальт, чуть не подвернув лодыжку. Рана краснеет, и из неё начинает сочиться кровь, ещё и щиплет, словно кто-то целую солонку соли насыпал, даже глаза наполнились влагой. — Чимин-оппа! Зачем ты занимаешься такими безобразными делами, так ещё и на улице! На виду у всех! — склонившись над Паком, Ван его отчитывает, как мамка, а в данном случае, как официальная девушка. Чонгук вскипает. Как же надоели эти девчонки. Мало того, что прервала их, так ещё истерику закатывает. — С чего ты взяла, что то, чем мы сейчас занимались, является постыдным? — Потому что это неправильно, парни не должны целоваться между собой — это не заложено природой, — парни на её слова громко и истерично засмеялись, хватаясь за животы. — Во-первых, мир не крутится вокруг тебя, милая. То, что ты сейчас сказала, так и останется простыми словами, — первым успокоился брюнет, вытирая подолом кофты слёзы. — А во-вторых, я осведомлю тебя, что сейчас двадцать первый век, — Чимин интонационно выделил слово «двадцать». — Это половина населения Земли толерантно относиться к лгбт, большая же её часть отрицательно относится к нестандартной ориентации. — Да похрен мне на их мнение! — старший встал, отряхнулся и направился к брюнету. — Как же ты достала, бегаешь и бегаешь, будто я единственный парень в Сеуле, не знающий твою настоящую личность. Серьёзно, вся столица знает, кто ты и на что ты пойдешь ради статных парней. Лучше остановись сейчас, пока я не подал заяву за преследование в полицию. И уже там твоё хлопание глазками не оценят. В миг все сердечки в её глазах одновременно надулись и лопнули, а лоскутки, теряя цвет, осели на дно зрачков. Появилась морщина между сморщенных бровей, глаза визуально налились кровью, а парень в голове добавил растрепанные волосы, как у стервы. Чонгук, почти уверен, что слышал скрежет зубов, и не отрицает, что этот звук приятно ласкает его слух. Приятно-сладкий вкус победы. Или это послевкусие поцелуя. Как и большинство девушек, она лишь стоит, не предпринимая ничего. Пхах, будто её грозный взгляд и гордая неподвижность изменят ситуацию. Чимин, не на шутку разозлившийся, помогает подняться Чонгуку, но как-то резко и больно тянет за руку. Чон уже готов ударить по этой руке, как хватка расслабляется, а большой палец нежно поглаживает ладонь. Стоило им отойти от девушки не более, чем на десять метров, Чону приспичило возвышаться над этой мадмуазель. Брюнет посмотрел на неё через плечо, стрельнул взглядом, а-ля, ну что, съёла? А когда получил в ответ выпученные глаза, хитро улыбнулся, сильнее сжимая руку блондина.

. . .

— Так мы куда идем? — около двадцати минут они ходят по набережной и, не доходя до конца, разворачиваются и идут в обратную сторону. — Помолчи, — старший рывком впечатывает Чонгука в дерево, из-за чего парень ударяется лопаткой об кору. Пак локтями опирается напротив головы, встает вплотную. Альфа-самца решил включить. — Чимин, падла, что ты делаешь? — Чон прижимает ладонь к месту ушиба, шипя как змея. — Что за дешёвые приемчики? Брюнет со средней силой бьёт под дых, освобождая себя, пока, не ожидавший такого поворота, Чимин приводит дыхание в норму. — Ещё, хоть раз провернешь такое со мной, без шаров останешься. — Да, ладно-ладно. Понял я, что ты за себя постоишь. Только лёгкие у меня ни к чёрту, чуть не задохнулся! — обнимая себя, хнычет. — Ещё один повод задуматься перед тем, как пытаться меня закадрить такими выходками, — Чонгук не дожидаясь уходит вперёд. — Хосок, Тэхён и Намджун ущемили мою самооценку, когда рассказывали о тебе, — поспевает блондин, звуча обиженно. — Надеюсь ты не считаешь меня шлюхой, подстилкой или проституткой, иначе мне придется после отмывать руки от твоей крови, — Чон вертит руки перед лицом, представляя их окровавленными. Конечно же, не серьёзно. — Ха-ха, мне тогда стоит заткнуться, — Парень проводит пальцами по губам, имитируя застёжку молнии. — Нет, а если серьёзно. Ты же не глупый, понимаешь же, что всем нам нравишься. Нет, более серьезно, чем «нравишься». — Влюбились? — Да. Ты же это осознаешь? Брюнет кивает. — Мне, нам, очень жаль, что вогнали тебя в тупик. Возможно, мы тебе даже не симпатизируем…– Чонгук затыкает старшего мотая головой. — Прекрати, закрой свой рот, пока не успел наговорить ерунды. В таких ситуациях я сразу говорю в лицо всё, что чувствую, потому что знаю о возможных последствиях, если промолчу на этот счёт. Так что повторюсь снова, заткнись и не неси чепухи, — Чимин закусывает губу, опуская взгляд. — А теперь послушай меня. Если бы я ощущал к вам отрицательные чувства, я бы в самую первую встречу наорал на Тэхёна, избил бы его же цветами, а в вас с Хосоком швырнул Холли. Я не шучу. А, поскольку таких действий не последовало, не значит ли, что стоит задуматься, что вы мне тоже не безразличны? Так что прекрати думать такую чепуху, и остальным тоже передай. У меня ещё есть время для выбора, не так ли? — старший кивает, всё ещё смотря на асфальт. — Так что я думаю, что за этот период вы не поседеете, милый. Чонгук похлопывает Чимина по щеке, направляясь домой. Ему ещё танец разучивать.

. . .

Обычный понедельник. Самый банальный. Но по прибытии на учёбу некоторые ученики странно косятся на Чона. Чонгук не дурак, понимает, что очередная сплетница с какого-то, возможно, с его, факультета, решила найти контент для своего твиттера. И видимо на сей раз этот контент предоставил Чонгук. Все в курсе, что сплетни и слухи так ими и остаются, и никто не воспринимает это всерьёз. Просто смотрят всё это лишь для забавы. Но иногда люди предоставляют доказательства в виде фотографий, видео, переписок и всего прочего. И так бывает, что сплетни перестают быть просто сплетнями и становятся реальностью. А судя по тому, как на него большинство студентов смотрит, либо это какая-то ошеломительная «новость», либо кто-то чекнул его в компании хёнов. Только Чонгук не заморачивается по этому поводу. Не нравится — не подходи. Конечно, можешь сказать всё в лицо, но будь готов, что целеньким ты не уйдешь. Но никто не осмеливается затронуть эту тему в его присутствии. Одногруппники спокойно общаются с ним, только некоторые девушки стоят в стороне и постоянно смотрят на него. Чонгук закатывает глаза. Лишь бы это не зашло слишком далеко. На обеде, довольствуясь банановым молоком, Чонгук слушает музыку, сидя на подоконнике самого дальнего окна третьего этажа. Но этот момент разрушает Сохён, севший рядом и нагло вытащивший из ушей наушники. — Такую хрень о тебе написали, — говорит блондин, попивая содовую. — Постарались, даже фотографию отфотошопили.  — Дай-ка, взгляну, — не выдерживает Чонгук, вбивая в поисковике никнейм, сразу же видя пост. Лучше бы не видел.