Душа

Ошибка быстро схватил нитями куклу, положил к себе в руки и крепко прижал. - Да! Я люблю его! Довольны!? А теперь, я бы хотел покинуть вас, или, может быть, есть еще вопросы!? - в комнате повисла минутная тишина, но ее осмелился нарушить Кросс. - Я тоже... На него угнетающе посмотрел Негативный - Что, ты? - Я тоже хочу выйти из команды... прости, Найтмер, но я очень люблю твоего брата... Мы с ним встречаемся, и через пару месяцев я планирую сделать ему предложение... - Т-ты сбрендил?! Я не позволю тебе встречаться с моим братом! - А разве тебе не все равно на него? - продолжил Крест. - Ты же хотел убить его, стереть в порошок. А так, я смогу защищать его. - Кросс встал и подошел в Глючному. - Тоже мне - защитник нашелся!! Давай, вали с этим предателем! - Кальмар вскочил с кресла и посмотрел на остальных - Может, кто-то еще хочет с ними!? Вместо ответа с места молча встал Даст и подошел к Глюку и Коровке (простите, не смогла удержаться :,>) - Я уже давно влюблен в Блу и я не горю желанием убивать его. В принципе, и его друзей... тем более, Инк в положении. Осьминог цыкнул, но промолчал: только что от него ушла большая часть команды, а остались только Киллер и Хоррор. Он не мог начать угрожать Эррору, да и вообще, никогда не мог, ведь Глюк мог просто взять и стереть все негативные АВ, и тогда он станет настолько слаб, что едва ли сможет кого-нибудь убить, а если и сможет, то потом еще две недели будет раны зализывать; поэтому, он никогда даже не заставлял Ошибку называть его "боссом", никогда ни за что не орал на того, и вообще никогда не заставлял его что-либо делать, только если тот согласиться добровольно. Эррор, Кросс, и Даст ушли по АВ своих возлюбленных, а Найтмер, простояв еще минуту в ступоре, поспешил в свой кабинет. Едва ли зайдя в комнату, он прикрыл дверь и со всей силы ударил в стену. Не успел он убрать от нее руку, как по щекам полились слезы, а по руке - алая кровь. - ...подонок... - мысли Найта о том, что у Эррора и Инка уже все дошло до постели, бросали того в истерику, и чтобы не закричать о том, что ему больно, ему нужно было что-то со всей силы ударить. Его частенько посещала эта мысль, поэтому, он все время был с забинтованными руками. Думаю, уже понятно, почему.