Счастливый билет

      Маленький Дженк не любил званые ужины. Не любил удушающие рубашки, которые неприятно скрипели. Не любил мелкие пуговицы — они выскальзывали из-под пальцев в насмешливой издёвке. Не любил бабочки — они перетягивали шею и вызывали щекотку. Но больше всего Дженк не любил гостей. Они вливались в особняк волной и растекалась по закоулкам особняка, принося с собой шум и устойчивый гул. Звенели бокалы, скрежетали приборы о тарелки и люди говорили и говорили. Дженк в такие вечера прятался. Прятался под столом, юркнув за кипельно-белую скатерть, скрывающего его от всей роскоши этого мира. Там ему было спокойно. И в гулком шуме становилось почему-то тихо.       Дженк заметил оставленный на столе конверт раньше, чем его жена. Темно-зеленый бархат в обрамлении тонких переплетений и вязь из золотистых букв: «Дженк и Джемре Карачай». Он знал о содержании ещё до того, как резким движением разорвал бумажный бант. — Что это? — Голос жены прозвучал непривычно близко, теплое дыхание коснулось его уха. — Приглашение в логово тигра. — Он почти скрыл раздражительные нотки в голосе и отбросил конверт на стол.       Дженк вздрогнул, когда кончики пальцев Джемре пробежались по его руке в попытке дотянуться до бархатного извещения. Вздрогнул и поспешно отошёл в сторону. С каждым днем выстроенная между супругами стена крошилась и распадалась, и он чувствовал себя вором. Преступником, которому посчастливилось сбежать из тюрьмы своих ошибок, но насладиться свободой мешало ощущение, что тебя в любой момент поймают и заточат в привычные стены. — Богатая дама просит «сделать одолжение и открыть благотворительный вечер»? — Девушка закусила уголок письма, что-то просчитывая в уме. Дженк отвернулся, чтобы в очередной раз не признаться в чувствах, пусть даже и безмолвно. — Кажется, ты не особо рада. — Восстановить привычную усмешку в голосе оказалось непросто. Как и перестать думать о её загадочной улыбке. — Неужели моя жёнушка боится стаи светских львиц? — Противное слово. — В глазах Джемре проскользнула тень вспоминания, но она тут же мотнула головой, разгоняя наваждение. Дженк сделал зарубку в уме и мысленно отправил слово в список запрещенных. — После твоей мат… — Девушка осеклась, но было поздно. Оба прекрасно поняли, что именно она хотела сказать. — Пригласили не только нас с тобой, мой брат с женой тоже будет там. — Пальцы опустились на потертую клавиатуру ноутбука. В привычной обстановке, когда разум погрузился в сложные финансовые вычисления, дышать стало легче. — Недим сможет сказать пару слов. Никто не заметит нашего отсутствия. — Нет, мы обязательно пойдем наш первый званый ужин.       Джемре не заметила, как от последней фразы муж напрягся и громче застучал по клавишам. Не заметила, как зеленые глаза потемнели, покрывшись коркой ревности. И если бы Джемре задержалась в комнате ещё на пару минут, то увидела бы, как муж, громко захлопнув крышку ноутбука, прошептал в пустоту: — Это твоя расплата, Дженк Карачай. На обмане никогда не начать счастливой жизни с чистого листа. Ты признаешься ей во всем, только не сегодня. Не сейчас…       Джемре пожалела о своем решении не сразу. Когда Дамла, визжа на всю комнату, бросилась обниматься, она не заподозрила неладного. Когда после тридцатого магазина у неё подкашивались ноги и все решения принимала золовка, девушка тоже не чувствовала подвоха. Даже когда любительница инстаграма втиснула невестку в шёлковое зеленое платье, струящееся по телу, Джемре лишь обреченно вздохнула и кивнула головой. Сил на принятие решения и спор с щебечущей над ухом золовкой не оставалось. Вечером, стоя перед зеркалом в длинном шёлковом одеянии, Джемре впервые захотела расплакаться и отказаться выходить из комнаты. Переливающаяся ткань собиралась на груди, прикрывая только самое необходимое — уже один вырез автоматически переносил платье в категорию «смелых». Дальше — хуже. Шёлк сбегал по её телу, нагло подчёркивая каждую выпирающую косточку, а расхождение ткани от колена до пола только добавляло откровенности наряду. — Джемре, ты уже готова? Нам пора… Ох… — Запонка из рук Дженка выпала и звонко покатилась по полу. Дзиньк — он потерял дар речи, дзиньк — его глаза нагло путешествовали по облаченной в шелка фигуре, дзиньк — он громко сглотнул слюну. — Я надену пиджак! Надену длинный пиджак, и он как раз все прикроет! — Хо… Хорошо… — Парень опустил глаза, выискивая взглядом на полу запонку и спотыкаясь о черные бархатные лодочки и стройные ноги. Он старательно стирал из воображения вид, который она собиралась прикрыть пиджаком. — Знаешь, я… Я подожду в машине.       Смотреть на обворожительную женщину, сошедшую с обложки глянцевого журнала, было физически больно: смотреть на её тело, столь прекрасное в каждом изгибе, на расцветающие румяные пятна на щеках, на беспокойные кисти рук, цепляющиеся за крупные локоны. Спустившись вниз, он, шатаясь, добрел до гостиной и рухнул в объятия мягкого кресла, прикрывая ладонью глаза. Наблюдать со стороны за расцветом любимой женщины и не иметь возможности прикоснуться: почувствовать тепло кожи, мягкость волос и вкус губ, — такая мука не каждому мужчине под силу. «Это твоя расплата», — твой приговор, Дженк Карачай.       Изменения в настроении мужа, Джемре уловила в тот момент, когда опустилась на пассажирское сиденье. Дженк молчал, устремив взгляд в окно и нервно барабаня пальцами по приборной панели. Он полностью погрузился в свои мысли и не был настроен на разговор. Когда его руку накрыла женская ладонь, он вздрогнул, но не оторвался от дороги. — Что тебя беспокоит? — Что меня беспокоит? — Переспросил он, выигрывая несколько секунд. В голове крутились десятки вопросов. Почему она решилась выйти в свет, когда узнала что там будет его кузен? Почему не отказалась, когда он накануне вечером в красках расписывал заносчивое светское общество, в которое так не хотел впускать? Почему надела это роскошное платье из шёлка, когда дома даже атласную пижаму не решалась надеть? И для кого она так нарядилась? — Все в порядке, я просто устал. — Мы всегда были так далеки, Дженк? Он снова вздрогнул: за окном мелькали огни ночного Стамбула, выхватывающие то его нахмуренные брови, то опущенные ресницы с африканским танцем теней на щеках, то поджатые губы. — Ты всегда умела задавать вопросы, которые бьют прямо в цель. — Машина остановилась, распахнулась и закрылась дверь. Джемре тяжело вздохнула и потянулась к ручке, когда дверь пассажирского места резко дернули и прям перед её лицом застыла протянутая рука. — «Мы» не всегда были так далеки, потому что «нас» никогда не было, Джемре. А теперь идём, высшее общество заждалось.       В тот момент, когда Джемре окунули в устойчивый гул голосов, звон посуды и переливы всех оттенков золота, серебра и граната, она захотела сбежать, но лишь крепче вцепилась в локоть мужа. Дженк уверенно лавировал в толпе светских львиц и хмурых мужчин, спорящих о бизнесе и политике. Он представлял свою жену богато разодетым дамам, которые делали приторно сладкие комплименты и слишком громко восхищались их парой. Желание сбежать из логова тигра росло с каждым знакомством. Из десятков неприятных людей, одна категория была самой опасной: красотки модельной внешности — сирены. Они плотным кольцом окружали Дженка, несмотря присутствующую в зале его жену. Сражение с этими девицами Джемре проиграла в тот момент, когда отошла в сторону и устроилась на мягком диване, растирая ноющие от каблуков щиколотки. — Дженк Карачай, какой же ты негодяй! — Сирена выплыла из общей массы и направилась к парню — вышла на охоту. Светлые волосы, собранные в высокий хвост, раскачивались в такт шагам, винного цвета сатин струился по идеальной фигуре. — Сбежал в разгар празднования моего дня рождения, обещал позвонить и исчез на год! А потом я узнаю от друзей, что ты женился! Ты считаешь, что-то нормально?! — И я рад тебя видеть, Гёзде. — Дженк засмеялся, когда блондинка шутливо стукнула его по руке. — И ты хороша, уехала на полгода в Лондон. — Уф, не я по крайней мере накинула себе поводок на шею. — Девушка потянулась за бокалом шампанского, как бы случайно задев локоть парня. — И где же твоя ревнивица? — Это не то слово, которым можно описать мою жену. — Дженк поднес бокал с игристым напитком к губам. — Как же ты заблуждаешься, милый. Если я сделаю вот так… — Девушка коснулась ладонью щеки парня, будто смахнула невидимые крошки с его лица. — Та красотка в зелёном испепелит меня взглядом. Сейчас она подойдет к нам и закатит истерику… — Ты выпила лишнего. — Парень оттолкнул протянутую руку — девушка опасно пошатнулась на высоких каблуках. — Остановись, пока не стало стыдно. — Год назад ты не был таким скромным. — Старая знакомая вновь потянулась к лицу парня, но её рука была перехвачена и прижата к высокой стойке. — Посмотри, твоя жёнушка даже не захотела подойти к нам и отстоять тебя! Тебе прописали одинокий вечер!       Дженк огляделся по сторонам, но зелёное пятно её платья исчезло из общей золотой и серебристой массы. Парень выскочил на улицу, кусочек шёлка цвета августовской листвы мелькнул за поворотом — он рванул вслед. Жёлтое такси, похитившее его жену, стремительно удаляющиеся красные фары и ощущение опустошенности. Водоворот эмоций разрастался, пополняясь новыми оттенками и красками. Когда Дженк сел за руль и на полной скорости понесся домой, в голове крутилась всего одна фраза: «Ты умудрился все испортить».       Джемре швырнула чёрный клатч на кровать и резким движением руки смахнула побежавшие по щеке слёзы. Она не хотела плакать. Сдержалась, когда водитель такси небрежно обронил фразу: «Что, с молодым человеком поссорились?». Сдержалась, когда раз за разом отклоняла входящие звонки и игнорировала сообщения, которыми муж её забрасывал. Но когда она переступила порог комнаты и сбросила надоевшие туфли, в ногу до боли впился маленький острый предмет. Даже при искусственном свете темно-зелёный камень в золотой оправе завораживающе переливался светлыми и темными оттенками и напоминал о хозяине. Плотину прорвало, эмоции накрыли жертву с головой. Девушка рухнула на кровать и уткнулась лицом в мягкую подушку. Она чувствовала себя униженной. Униженной дешевым поведением неизвестной девицы, которая на глазах десятков людей откровенно вешалась на чужого мужчину. Чужого, женатого мужчину! И Дженк не возражал. Это било по сердцу больнее всего. Прошло пять минут. Восемь. Десять. Он услышала знакомый звук мотора, привычные слегка барабанящие шаги на лестнице и только потом почувствовала его теплую ладонь на своей спине. — Джемре… — Уходи! — Она хотела выбросить эти слова как оскорбление. Но в них накопилось слишком много обиды — негодование прозвучало жалко. — Тебе есть с кем провести вечер! — Ты права. — Джемре не видела его лица, но почему-то была уверена — он улыбается. Своей привычной, чуть виноватой улыбкой. Злости в душе прибавилось. — Я женат, и мне всегда есть с кем провести вечер. Девушка резко села на кровати и почти нос к носу столкнулась с мужем. Наглец и вправду улыбался. — Почему-то ты не забыл про свою жену, когда та блондинка… — Она напилась и позволила себе лишнего. Я старался решить проблему спокойно, чтобы не дать лишний повод окружающим перемывать кости тебе или Гёзде. — Дженк осторожно коснулся её лица, стирая почти просохшие следы от солёной влаги. — Я не хотел, чтобы имя моей жены звучало в их разговорах. — Эти люди… Они мне не нравятся. Я старалась доказать себе и твоей матери, что смогу стать частью этой жизни, но не получается. Роскошные наряды, неудобная обувь, искусственные манеры и лесть, пропитывающая каждое слово! У Джерен получается, у меня — нет. — Не нужно менять себя, Джемре. Я полюбил тебя за характер: за принципиальность и собственное мнение. Мне нравится, что ты не молчишь, когда видишь что-то неправильное. Нравится, когда ты говоришь правду в лицо. Нравится, что ты ни с кем не притворяешься. Ни одна из них не может себе этого позволить. — Дженк слегка приподнял подол шёлкового платья и потянулся к её ногам. Руки крепко обхватили отекшую стопу и начали массировать. От сильного надавливания девушка слегка закусила губу, но почему-то придвинулась ближе к мужу. Пары сантиметров ему хватило, чтобы полностью потерять голову. От цветочного аромата духов, от мелких родинок на шее, от любопытного взгляда и припухших губ. — Если ты меня не остановишь, то я тебя поцелую… — В первый раз ты не спрашивал разрешения.       Дженк обхватил руками её лицо и коснулся приоткрытых губ. Он почувствовал соленый привкус… и полностью отдался ощущениям. По стене, разделявших супругов побежала последняя, самая глубокая трещина. Барьеры рушились, мелкие камни осыпались — остановить процесс было невозможно. В этой жизни не было ненависти и отвращения, с которым ему приходилось мириться. Не было болезненных пощечин и жалости во взгляде. Не было даже неразделенной любви Джемре к Недиму. Этот мир был слишком идеален. Дженк старался не думать о том, что на следующее утро вина снова постучится в его сердце и заставит пожалеть о минутной слабости. Но что-то в его голове мешало сделать ещё один шаг. Какая-то фраза, на которую он не обратил внимание. Маленький факт, упущенный из виду. Парень отстранился от жены и заглянул в испуганные глаза. «В первый раз ты не спрашивал разрешения», — очарование момента рассеялось. Он правда не спрашивал, но ведь она не помнила…       За окном раздался раскат грома. Синоптики не предвещали грозы, но погода не всегда подчиняется предсказаниям ученых. Дженк не предвидел такого поворота событий, но судьба, как и стихия, не играет по правилам обычных людей. Гром разорвал мёртвую тишину и ещё больше напугал застывших в молчании супругов. Гроза не предвещала ничего хорошего, и спрятаться было негде…