Счастливый билет

...как будто в бурях есть покой. (с) М.Ю. Лермонтов. "Парус"

      На день рождения матери десятилетний Дженк почти неделю готовил подарок: вырезал из бумаги цветные полосы, кропотливо скручивал их в петельки и одну за другой приклеивал к цветной основе. С каждым днем бумажные хризантемы становились пышнее, набирали объём и по своей красоте ничуть не уступали живым цветам. Когда Шениз заходила в комнату сына, мальчик с молниеносной скоростью заметал лист ватмана под кровать и молился, чтобы внимательный взгляд матери не раскрыл его затею. Как только дверь за женщиной закрывалась, он снова начинал колдовать и на бумаге расцветал бумажный сад. Даже спустя годы, вспоминая про импровизированный подарок, Дженк невольно улыбался: благодарность матери и набежавшие на глаза слезинки счастья точно стоили затраченных усилий.       Джемре с раздражением заблокировала экран телефона и с тяжелым вздохом опустилась на кровать. Щелканье пальцев по клавиатуре на миг прекратилось — муж выжидающе молчал. — Хочу снова оказаться в нашем уютном домике на Болу. — Наконец произнесла девушка, буравя взглядом белоснежный потолок.       Они вернулись всего несколько часов назад, но тоска по родным быстро отступила. Господин Агях пронесся мимо сына и племянника, буркнув под нос слова приветствий, и тут же скрылся в автомобиле. Шениз Карачай окинула вернувшихся с отдыха молодых людей презрительным взглядом и, зацепившись за растерянное лицо сына, прошипела: «Надеюсь, вы хорошо провели время. Хоть кто-то живёт счастливой жизнью, пока фундамент нашей семьи рушится». Недим напрягся, сделал шаг по направлению к невестке, но тут же столкнулся с преградой в виде спины брата. Расслышать холод, с которым Дженк ответил матери, было несложно, — Шениз прищурила глаза, пронзила ненавидящим взглядом племянника и, вздернув подбородок, вернулась в особняк. — Я тоже скучаю по нашим уютным вечерам. — Хлопнула крышка ноутбука, раздались неспешные шаги, матрас слегка прогнулся под тяжестью мужского тела. — Ночной ужин был великолепен. — Его-то мы уж точно как-нибудь повторим!       Смех вырвался помимо её воли: достаточно было вспомнить, как Недим чуть не сжёг сковородку, залитую маслом, пока Джерен одновременно следила за томящимися на плите овощами и нарезала салат. Сервировка стола, богатство блюд, приготовленных всего лишь за пару часов, припрятанная Дженком бутылка шампанского — для «особого» случая, — такая по-домашнему хозяйственная Джерен и довольный первыми бытовыми успехами Недим — всё это напоминало сказку. А потом разговоры не затихали до утра. Сестры вспоминали детство: как дразнили соседских гусей и спасались бегством от обезумевших птиц, как разбили из рогатки окно соседа и мать заперла их в комнате на целый день, как сбежали с уроков и потом не могли несколько дней сидеть — рука у госпожи Сехер была тяжелая, как три месяца откладывали деньги, чтобы подарить маме на день рождения куст розы, которым она так восторгалась после похода на рынок. Дженк рассказывал про студенческие годы: про побеги из общежития на ночные тусовки, про то, как однажды курящие соседи чуть не спалили во время вечеринки комнату, про обманы на экзаменах и пересдачи — их он с трудом утаил от родителей, про прыжок с парашютом — благодаря бесшабашному другу он месяц привыкал к жизни с загипсованной ногой, про сёрфинг и бесконечные мытарства. Недим молча слушал рассказы родственников, изначальный интерес постепенно сменился задумчивостью и мрачным выражением лица — он хотел стать частью разговора, поддержать беседу интересной историей, но у него в запасе ничего не было. Ладонь Джерен опустилась на его колено в тот момент, когда собственная рука непроизвольно потянулась к бокалу шампанского: хотелось запить разлившуюся внутри печаль и противную горечь. Парень робко накрыл ладонь жены, медленно переплетая её тонкие пальцы со своими — грубыми и всё еще непроизвольно дергающимися, когда он нервничал. Она не перевела на него взгляд, не замолчала, не вылила на мужа порцию жалости — молча и незаметно для окружающих выражала поддержку. Когда пришло время наводить порядок, Дженк с Недимом куда-то исчезли, оставив сестёр наедине. Впервые за долгие месяцы Джерен не почувствовала неловкости, разговор лился в привычном доверительном русле: никто не ругал, не осуждал, не пристыжал, не напоминал об ошибках, не вселял в душу чувство вины. Дженк вернулся в дом спустя почти час, когда сёстры уже разбрелись по комнатам, не раздеваясь, в гробовом молчании опустился на кровать и, зарывшись лицом в волосы Джемре, в исступлении повторял всего одну фразу: «Мы поговорили, наконец мы поговорили по душам».       Рука мужа ненавязчиво легла на живот, легкое дыхание смахнуло тонкую прядку с шеи — девушка прикрыла глаза и позволила приятным ощущениям разливаться по телу, туманя мозг. Иногда она пыталась представить свою жизнь без Дженка, но даже воображение не могло заполнить внезапно образовавшуюся пустоту. Ей нужен был этот мужчина: она его любила. — Так в чем провинился телефон? — Промурлыкал парень, провоцируя тело жены на очередной выброс мурашек. — Кто тебя обидел и кого мне нужно серьезно проучить? — Никто меня не обидел. — Сдавленный смешок вырвался помимо её воли. Даже к его импульсивности она успела привыкнуть: сначала устраивает разборку и только потом пытается понять, что произошло. — У мамы день рождения через неделю. Я уже столько вариантов перебрала, ничего не могу придумать! Даже Джерен подключила, теперь не у меня одной голова болит.       Джемре медленно развернулась, прочитать задумчивость в ореховом взгляде было слишком легко. Рука мужа замерла на её пояснице. — Почему вы не подарите её что-нибудь из одежды или украшение на память? — Понимаешь… — Девушка тщательно смаковала каждое слово, прежде чем его озвучить: как объяснить человеку, выросшему в мире, где все легко покупалось за деньги, что дорогой подарок только расстроит госпожу Сехер? — Если мама знает, что на подарок было потрачено много денег, то ужасно расстраивается. Дживан однажды подарил её браслет стоимостью в две его зарплаты, так вот мама потом несколько ночей плакала из-за этого. — Джемре замолчала, наблюдая за реакцией мужа: казалось, он не был удивлен. — Поэтому мы договорились дарить символические подарки. В прошлом году мы с Джерен записали на видео поздравления от всех её друзей, а Дживан вырезал для неё из дерева кулон. Почему ты смеешься? — Теперь я знаю, в кого ты такая. — Прошептал Дженк, касаясь кончиками пальцев лица жены. — Она ведь любит цветы. Давай купим ей красивый букет? Можно заказать темно-бордовые розы, хот нет! Лучше выбрать более нежный вариант, он твоей маме больше понравится. — Дженк… — Перестать невинно улыбаться с каждой фразой становилось сложнее. — А что если… — Парень замолчал, проигрывая в голове очередной сценарий поздравления. Джемре потянулась к его шее, провела костяшками пальцев, прочертив дорожку от подбородка до адамова яблока, спустилась к ключицам — он даже не заметил. — У меня есть идея! Сногсшибательная идея! — Карачай вскочил с кровати и принялся нервно мерить комнату шагами, не обращал внимания на вопросительный взгляд жены и просчитывал что-то в уме. Только невнятное бормотание поселившуюся в комнате тишину. — Нужно, чтобы вы с Джерен отвлекли госпожу Сехер на пару дней. Сможете помочь? — А у нас есть выбор? — Девушка приподнялась на локтях, вязаный свитер соскользнул с плеча, оголяя молочную кожу, но Дженк был слишком охвачен творческим порывом, чтобы заметит открывшуюся его глазам соблазнительную картину. — Нет, это же ваша мама! — В его голосе слышалось искреннее возмущение, в глазах блестели озорные чертики, как у игрока азартной игры. — Женушка, срочно иди к своей сестре и обговори с ней план культурных мероприятий на ближайшие дни. — Оф, дорогой, как скажешь. Слушаю и повинуюсь. — Поднялась с кровати и, бросив мужу неоднозначный взгляд, направилась к двери. Его рука обхватила её талию раньше, чем ладонь коснулась позолоченной ручки. Дыхание обожгло нежную кожу, губы коснулись шеи, медленно спустились к плечу и добрались до самой кромки свитера. — Я люблю тебя. — Ткань поползла по руке и вернулась на положенное место. — Мы обязательно завершим этот разговор. — Слушаюсь и повинуюсь. — Ей не нужно было отвечать на признание: реакция тела была красноречивее любых слов, — как и не нужно было оборачиваться, чтобы увидеть чеширскую улыбку мужа.       Джемре угнетала повторяющаяся цепочка событий, в которую превратился её день: магазины одежды, салон красоты, текстиль, снова магазины одежды. Под конец дня девушка устало повалилась на кровать, стараясь не смотреть на гору пакетов, с упреком поглядывающую на транжиру, и обреченно произнесла: — Если эти бессмысленные траты продолжатся, то ты разоришься. — Дженк хмыкнул, но вступать в спор с женой не решился: однажды он повез её в банк и попросил выписки со всех со своих счетов, чтобы доказать обратное — она никак не отреагировала на увиденное, а под вечер объявила, что будет искать работу. — И, главное, из-за чего? Из-за туфель, в которых точно не погуляешь по городу, они требуют особого светского мероприятия. Я не могу тратить впустую деньги, которые ты зарабатываешь… — Так не трать впустую. — Парень долго копошился в кармане пальто, прежде чем в свете ночника блеснула связка ключей. — Мм, это ключ, который… — Девушка замолчала, словив недовольный прищур. — После бесцельного брожения по магазинам, у меня нет сил на разгадывание загадок, Дженк. — Это ключ от нашей квартиры. — Пробормотал парень, перебирая ключи в руках. Джемре хорошо знала этот отстраненный жест: муж всегда старался на что-то отвлечься, когда начинал нервничать. — На самом деле, сделка была оформлена ещё до аварии… Мне казалось, что вдали от семьи нам будет жить легче, да и мама не сможет постоянно вмешиваться в наши отношения. Я не знал как сказать тебе об этом. Потом случилась авария, и идея с переездом потеряла смысл. Сейчас это и квартирой-то сложно назвать: покрытые штукатуркой стены и бетонные полы. Если ты захочешь… — Я хочу это увидеть. — Фраза прозвучала одновременно, почти в унисон. Взгляды столкнулись: детский интерес и робкая надежда, которая только что получила право на жизнь. — Ради этого я готова собрать оставшиеся силы и поехать прямо сейчас. Сложно было сказать, кто из них потянулся за поцелуем раньше, но когда Дженк отстранился, в его глазах девушка без труда прочитала собственную мысль. Заканчивать поцелуи таким невинным образом с каждым днем становилось сложнее.       Последующие дни пролетели незаметно. Джемре, не принимая возражений, привлекла маму и сестру к обустройству нового жилища: часами они бродили по строительным магазинам, выбирали цвет обоев и паркета, тщательно подбирали занавески, спорили с продавцами и друг с другом. Иногда девушка замечала грустный взгляд сестры, но никак не могла понять его причину: в ответ на беспокойство Джерен лишь пожимала плечами и улыбалась. «Не накручивай, сестра», — отвечала младшая, гордо вздёргивая подбородок и с двойным усердием принимаясь за помощь: «Просто немного устала. Оф, никогда не думала, что после шопинга мне понадобится отдых». Госпожа Сехер наблюдала за дочерьми и с трудом сдерживала слёзы: после всех ссор и скандалов, после драк и попыток чуть ли не убить друг друга, их перемирие грело душу. Женщина обращала глаза к небу и мысленно благодарила за самый лучший подарок в её жизни.       Джерен нетерпеливо вытянула противень из духовки, забыв про безопасность — горячий металл тут же обжёг пальцы и вызвал заметное покраснение. Девушка потянулась за полотенцами, игнорируя саднящую боль: до возвращения мамы и Дживана оставалось меньше часа, слишком большой роскошью могло стать потерянное время. — Осторожней! — Голос Недима раздался почти над её ухом, от чего противень чуть не выскользнул из рук. — Милый, прошу тебя, не суйся под руку! — Парень смутился и отступил на несколько шагов. Он заметил, как Джерен нахмурилась, когда кончиками пальцев надавила на румяную корочку, но промолчал. — Надеюсь, он пропёкся. — Ты ведь не в первый раз готовишь пирог. — Джерен облегченно выдохнула, когда Недим скрылся в коридоре. Забота, помощь друг другу, поддержка — все это напоминало ей игру в фальшивую семью, сил на которую с каждым днем оставалось все меньше. — На ужине в Болу ты всех убедила в своих кулинарных талантах.       Нож, которым девушка с профессиональной быстротой нарезала овощи, предательски соскочил и скользнул по коже, над образовавшейся полосой выступили капельки крови. Этот день не задался с самого утра, когда Дженк по-свойски ворвался в их спальню и, сияя от гордости, принялся расписывать обязанности каждого из членов семьи. После бессонной ночи — мысли о теплеющих отношениях с фиктивным мужем отказывались покидать голову, — Джерен не могла совладать с раздражительностью: каждое действие давалось с трудом, доброта Недима раздражала, инициативность Дженка и Джерен пробуждала желание огрызаться на каждое слово, хотелось поцапаться с рыжей бестией, но она предусмотрительно сбежала с подругами в спа. — Ты просто устала, Джерен. — Ладонь опустилась на лоб: жара, который мог бы оправдать переменчивость настроения, не было. — После поздравления мамы ты вернешься к себе в комнату и ляжешь спать. Никаких диалогов с Недимом, никаких… — «Поцелуев», — подсказала память, возрождая образ произошедшего накануне события. — Нет, ты не будешь думать об этом. Никаких мыслей, точно, никаких мыслей, Джерен. Хватит! Сейчас ты нарежешь овощи, приготовишь сладкий плов, накроешь стол, поздравишь маму и ляжешь спать! — Странная программа для праздничного вечера. — Голос Недима прозвучал в опасной близи: рука предательски дрогнула, нож звякнул о кафельный пол. — Из-за чего ты нервничаешь? — Ты напугал меня. — Хотелось добавить: «Неделю назад, когда «подписал» мировое соглашение с братом. Вчера вечером, когда поцеловал. Сегодня утром, когда поинтересовался самочувствием», — но фразы так и застряли в горле. — Обязательно было подкрадываться? — Извини, не думал, что попадаю в число людей, которые так легко могут тебя испугать. — Джерен потянулась за ножом, нехотя выпрямилась и принялась сверлить взглядом нарезанные кольцами помидоры — что угодно, лишь бы не видеть смешинки в карих глазах. Что-то щелкнуло, в нос ударил резкий медицинский запах, отстраненность сменилась непониманием. — Ты обожглась, думаю, если нанести мазь сразу, то последствия быстрее пройдут.       Джерен вздрогнула, когда муж обхватил её запястье и притянул к себе. Постаралась совладать с подступившим к горлу комом, когда парень выдавил горошинку мази на каждый палец и нежными движениями начал втирать в покрасневшую кожу. Отвернулась, когда в нос ударил сладкий аромат перечной мяты — аромат его любимого шампуня. Неуклюже размазала побежавшую по щеке слезу, когда ощутила тепло его губ на запястье. В какой момент их жизнь слетела с привычных рельс ненависти и понеслась в пропасть? В какой момент она стала заложницей собственной ошибки и возненавидела себя? В какой момент этот невинный мужчина умудрился разглядеть в ней то, что она сама боялась признать? С плиты раздалось гневное шипение, Джерен ухватилась за этот звук как за последний шанс на спасение. — Недим, мне нужно помешать сухофрукты, иначе они подгорят и мы лишимся сладкого плова. — Парень лениво отстранился, медлительность движений лишний раз подчеркнула сходство с братом. И как она раньше этого не замечала, живя с ним в одной комнате? — Хорошо, я отнесу аптечку на место. — В его голосе слышалась хрипотца, но он и не пытался её скрыть. Джерен отступила: она так и не осмелилась взглянуть в лицо мужу, боялась, что собственное тело подведет и раскроет внутренние переживания. — Хорошо. — Ответ прозвучал непривычно тихо, будто требовал слишком много энергии. — Это не может так продолжаться. Ты разрушаешь его жизнь, Джерен, это неправильно. Он не заслуживает такого, не заслуживает! Ты скажешь ему о своём решении, обязательно скажешь, только не сегодня…       Девушка смахнула рукой набежавшие на глаза слезы, перевела взгляд на потолок, будто ждала знака свыше — его не последовало.       Джемре с кем угодно была готова поспорить, что её муж никогда не сомневается в себе. Она согласилась бы даже поспорить на деньги, поступи такое предложение. И проиграла бы крупную сумму с активного счёта семейства Карачай. Дженк практически никогда не сомневался в собственных силах, но сейчас он вышагивал от одного угла скромно обустроенной кухоньки до другого и постоянно бубнил себе что-то под нос. Джемре пыталась успокоить мужа, усадить его на место, но он продолжал метаться по комнате, пока не поймал на себе пристальный взгляд невестки. — Правда думаете, что ей понравится? — Сбивчиво пробормотал Дженк, сминая в руках текстильную салфетку. — Да! — Четыре голоса слились в один громкий выкрик, только развалившаяся на диване бабушка Нэриман с недовольством закатила глаза. Сама идея домашнего праздника казалась ей глупой и бессмысленной: «Богатеи, а на поход в ресторан деньги жалко».       Когда во двор въехал знакомый чёрный автомобиль, Дженк вскочил с места и выбежал на улицу, даже не заметив ударившего в спину звонкого смеха присутствующих. Он волновался и это, забытое на время чувство, пугало. Он заламывал пальцы, пока Джерен и Джемре поздравляли и обнимали госпожу Сехер, впал в оцепенение, когда услышал заранее подготовленные пожелания Недима, и комкал слова, когда пытался создать из витавших в голове фраз торжественную речь. В последний раз он так нервничал, когда расписывался в ЗАГСе. Но вскоре его крепко обняли, как родного сына, и страх отступил.       Дженк подхватил тещу под руку и подвёл к застекленной пристройке: это здание было построено одновременно с особняком и незаслуженно забыто. Когда-то там хранились старые приборы, газонокосилка, масла с неизвестным назначением, но неделю назад хлам безжалостно выкинули, а свободное пространство заполнили цветами: дурманящими розами, шаровидными астрами, раскидистыми азалиями, пёстрыми бальзаминами. С потолочных балок свисали длинные ветви, усыпанные мелкими листочками, у окон в ряд выстраивались высокие зонтичные цветы с раскидистыми ветвями. Несколько десятков квадратных метров превратились в сказочную пещеру, где жизнь играла яркими красками и благоухала сочными ароматами. Каждое растение, появившееся в оранжерее, прошло сложнейший процесс отбора: пока Дженк вместе со строителями ломал голову над техническими вопросами, Недим терпеливо объехал лучшие цветочные магазины Стамбула и собрал неповторимую коллекцию.       Госпожа Сехер робко перешагнула порог и обвела взглядом раскинувшееся перед ней чудо. Она осторожно касалась нежных листиков, боясь повредить молодые побеги, жадно вдыхала пьянящие ароматы и наслаждалась буйством красок. Сдержать слёзы оказалось слишком тяжело, да и, честно говоря, она не особо старалась. Женщина развернулась, в полном безмолвии подошла к зятьям и, капитулируя перед наплывом чувств, крепко их обняла. Недим с готовностью откликнулся на проявление любви, Дженк напрягся — испугался непривычной близости. — Вы сделали меня такой счастливой. — Госпожа Сехер отступила на шаг, но руки женщины все так же крепко сжимали плечи ребят. — Я так рада, что… — Перевела потеплевший взгляд на Дженка и наконец произнесла фразу, которую в порыве гнева пообещала себе никогда не говорить. — Так рада, что у меня есть такие сыновья.       Вечер пролетел незаметно. Атмосфера шумной семейной посиделки с увлеченными разговорами и яркими воспоминаниями из прошлого постепенно затихла и перешла в медленные сборы. Госпожу Сехер освободили от всех домашних обязанностей и, с огромным трудом под упрекающий взгляд дочерей она, едва успев привстать, опустилась в мягкое кресло и поднесла фарфоровую чашку к губам. Наблюдать за детьми было… Забавно? Сколько раз материнское сердце разрывалось на кусочки, когда Джемре в очередной раз ссорилась с мужем и молча взывала к поддержке младшего Карачая. Сколько раз оно болезненно сжималось, когда Джерен обнимала Недима, а он бесстрастно отталкивал её от себя, будто прикосновения жены ему были противны. Чуткое сердце матери покрывалось глубокими ранами, когда ей приходилось наблюдать за разрушением двух молодых семей. Но сейчас, став свидетелем шутливой перепалки Джемре и Дженка, оно ликовало. — Всё, дети, идите к себе. — Госпожа Сехер легонько подтолкнула зятя и старшую дочь к выходу, подарив на прощание крепкие объятия. — Спокойной вам ночи, родные. И спасибо за такой дорогой для меня подарок. — Мамочка, ты его заслужила. — Ответила Джемре, пока её муж справлялся с охватившей его смесью гордости и оцепенения. — Вместе с вами в дом Карачаев пришло добро и тепло. — Добавил Дженк, обнимая жену за талию. Женщина задумалась, кому именно были адресовано признание. — Мы хотели вас отблагодарить.       Госпожа Сехер кивнула и, тихо притворив дверь, отправилась в спальню — обрушившаяся на нее усталость требовала крепкого сна и восстановления сил. Свет в комнате постепенно погас, музыка, под которую прошел остаток вечера, смолкла, пространство погрузилось в тишину — только едва различимый мужской голос нарушал ночное умиротворение. Он доносился из комнаты, где обычно когда-то спали девочки: разгадать в приглушенных фразах голоса Недима и Джерен оказалось слишком просто. Женщина остановилась, замявшись всего на секунду: она не хотела подслушивать, но в груди почему-то проснулось беспокойство, — и прислушалась. — Недим, я очень устала и у меня нет сил идти домой. — Голос Джерен звучал почти неслышно и госпожа Сехер прекрасно была знакома с этим состоянием: дочь была на грани истерики. — Я останусь здесь, а ты иди. — Джерен… — Правда, я очень устала. Сначала неделя пробежки по магазинам, потом мы с Джемре полночи готовили торт, да и утро было не менее суматошным. — Девушка одно за другим выбрасывала оправдания, речь становилась всё быстрее. — Я очень устала. — Джерен, кого ты… — Да и ты говорил, что у вас завтра встреча с партнерами. — Под напором Недима к наступающему срыву добавились нотки паники. — Говорил, что нужно хорошо выспаться, чтобы не оплошать. — Джерен, кого ты пытаешься сейчас обмануть? Мы давно спим в одной кровати. — Лица говоривших скрывались в темноте, но Госпожа Сехер была уверена, что зять улыбается. — То, что посреди ночи ты нагло отнимаешь одеяло никогда не мешало мне выспаться. Ладно, у тебя и раньше был характер не сладкий, но что случилось после Болу? Ты постоянно нервничаешь и молчишь, игнорируешь нападки Шениз, перестала безудержно тратить деньги семейства Карачай. Я не узнаю тебя, Джерен Карачай. — Они счастливы. — Ответ был не громче шепота, но после затянувшейся тишины он буквально разорвал ночной покой. — Ты ведь тоже видишь это. Они счастливы, Недим, счастливы! — Джерен… — Я помню наш договор! Помню, что мы пообещали друг другу! — Госпожа Сехер почувствовала, как сердце пропустило удар: там, за приоткрытой дверью, плакала её дочь. — Но они счастливы… Недим, я не могу разрушить их семью. Это неправильно! Дженк всегда любил мою сестру, но пока чувства не были взаимны, наше соглашение казалось правильным. А теперь… — Я знаю про развод.       Молчание. Мёртвая тишина. Щемящая боль в груди. Приглушенные всхлипы, доносящиеся из комнаты. — Откуда? — Ты советовалась с адвокатом нашей фирмы и правда думала, что я не узнаю? — Голос Недима наполнился холодом. — Мне просто интересно, когда ты хотела мне об этом сказать? Когда документы будут готовы и останется поставить подпись? Ты даже не обсудила это со мной! Хотя бы сейчас найди в себе смелость и объясни, чем я заслужил такое? — Разве не ты этого хотел? Разве не ты мне сказал, что как только всё закончится, мы разведёмся? Все закончилось неделю назад, Недим. Мы оба проиграли ещё тогда, больше нет смысла притворяться идеальной семьей.       Госпожа Сехер закусила дрожащую губу и прислонилась к холодной стене, ища поддержки и опоры. Хотелось ворваться внутрь, хотелось остановить детей от очередной ошибки, хотелось прижать к себе и поддержать. — Сложно притворяться идеальной семьей, когда совершенно не знаешь свою жену. Я не знал, что ты умеешь готовить и кататься на лыжах. Не знал, что ты требуешь внимания, но когда тебе делают искренний комплимент, ты краснеешь и смущаешься. Не знал, что ты любишь романы о любви и уголки страниц, над которыми ты плачешь или смеешься, загибаешь сверху, чтобы перечитать. Не замечал, что ты предпочитаешь холодные ароматы теплым цветочным, и теперь мне придется заново искать тебе подарок на Новый год. — Я не понимаю… — Мы заигрались, Джерен. — Госпожа Сехер подняла глаза к потолку и, отступая к спальне, пробормотала слова молитвы. Признание в словах зятя она распознала раньше, чем дочь. — Я никогда не представлял, какой будет моя семья: в детстве из-за проблем со здоровьем я мечтал немного о другом. Я никогда не воспринимал наш брак как семью: ты хотела денег и статуса, я гнался за местью. Ты своё получила, я от своего отказался. Это всего лишь предложение, но может и нам стоит начать всё заново?       Госпожа Сехер прокралась к двери в спальню и, словно тень, проскользнула внутрь. Взглянула в окно, зацепившись взглядом за острый полумесяц, и с облегчением выдохнула. На душе было спокойно — она знала, какое решение примет дочь. Эта мятежная душа так давно грезила о любви и ласке, что не сможет противостоять своей слабости.       Джемре лениво стянула с шеи нитку граненого жемчуга, с интересом наблюдая за мягкими переливами. Крупные шарики неровной формы притягивали взгляд и все ещё хранили тепло тела. Днем она настолько погрузилась в приготовления, что упустила из виду маленькую любопытную деталь: жемчужное колье, которое приковало к себе не один взгляд, ей подарили. Девушка опустила украшение в шкатулку, и перламутровая змейка свернулась в компактный клубок. Кончики пальцев потянулись к застежке платья, коснулись бегунка — тонкую ткань варварски зажевала молния. Отражение в зеркале поймало заинтересованный взгляд ореховых глаз. Джемре улыбнулась, но не дрогнула — сохраняла решимость и игривым поведением бросала вызов. — Тебе помочь? — Голос Дженка отдавал непривычной хрипотцой. — С чем? — Во взгляде бесновались опасные огоньки, даже наигранная наивность не могла их скрыть. — С молнией. — Джемре не удержалась. Прикрыла глаза, когда шероховатая ладонь прочертила на теле путь от затылка до горловины платья. — Мне кажется, у тебя проблемы. — С молнией? — Дженк промолчал, легким движением потянул ползунок наверх и резко дернул вниз, высвободив черную подкладку. — И с ней тоже. — Коснулся губами выступавших из-под светлой кожи позвонков, спустился ниже, жадно изучая каждый открывшийся сантиметр. От него не укрылось, как жена вытянулась и резко втянула воздух, когда он размеренно проложил дорожку поцелуев и вернулся к тонкой шее. — Подумай, хочешь ли ты продолжить эту игру. Я не уверен, что смогу остановиться… — Кто-то просит тебя останавливаться? — Джемре улыбнулась. Самой нахальной улыбкой, которую только могла себе позволить. Улыбкой, которую, вне всяких сомнений, она переняла у мужа. — Дженк! — Только и воскликнула она, когда парень подхватил её на руки и нежно опустил на кровать, совмещая почти кусающие поцелуи с нетерпеливыми попытками избавить жену от вискозного облачения.       Джемре удивляло, как животный голод мужа притуплялся, стоило ей только потянуться к его губам или пройтись ладонями по напряженным мышцам живота. Парень замирал, словно прислушивался к своим ощущениям, и почему-то задерживал дыхание. К его удивлению, с дорожкой мелких перламутровых пуговичек жена справилась куда быстрее, чем он со злосчастной молнией. Тонкая ткань надрывно скрипнула и треснула под его пальцами. Джемре хотела возмутиться, но муж припал к её припухшим губам, лишая возможности говорить, и, оторвавшись для глотка воздуха, пробормотал: «Плевать. Куплю тебе ещё хоть десять таких». Сил спорить не было, да и желания тоже. Джемре казалось, что они чувствовали друг друга каждой клеточкой: когда он касался её тела, кожа горела огнём, когда она случайно оставляла на его плечах свежие царапины, он закусывал губу и шептал признания в любви. Они переплетались как корни многолетнего дерева, нетерпеливо изучая друг друга и приближаясь к сокровенному моменту близости. Когда это наконец случилось и парень устало повалился рядом, Джемре осмелилась взглянуть на обессилевшего мужа: в его глазах читалась усталость вперемешку с незнакомым ей чувством. Он улыбался. — Я тоже люблю тебя. — Прошептала девушка, отвечая на десятки прозвучавших за этот вечер признаний.       Дженк притянул жену к себе, вновь сокращая расстояние до минимума, крепко обнял, будто боялся побега, и произнес: — Если ты захочешь уйти, я не переживу этого.       Джемре устало прикрыла глаза, переплетая пальцы с мужской рукой, по-свойски обвившей её талию: — Так не отпускай.