***
Ночной ветер приятно обдувал разгоряченную кожу. Запястья всё ещё покалывало болью, хотя раны на них затянулись так же, как и раны на руках Саске. Кожа на местах порезов была ровная и ничем не отличалась от неповрежденной, но боль напоминала о клятве… Хината с некой отрешенностью подумала, не беспокоят ли такие же ощущения и Саске. Она скосила на него взгляд, но младший Учиха не подавал никаких признаков беспокойства помимо того, что был мрачнее обычного. Итачи тоже был не в духе… Ещё бы, ведь они только что потеряли отца, и по законам клана должны были выждать три дня молчания. Но обстоятельства заставляли их проводить церемонию сейчас и обязывали Итачи остаться в поместье, а не уезжать до новолуния, как он сам рассчитывал. Он едва сдержал себя там, в склепе. Учуяв её кровь, Итачи весь превратился в натянутый нерв. У него проявились охотничьи повадки, древние, как сама история: удлинились клыки, лицо вампира побледнело ещё больше, а глаза сменили цвет с черного на тёмно-рубиновый, в доказательство его борьбы с внутренними монстрами. Ему стало легче только тогда, когда они вышли на свежий воздух. Итачи тяжело дыша, прикрыл на секунду глаза. Всё время, что проводился ритуал, не считая тех минут, когда Хината наполняла чашу своей кровью, Итачи крепко сжимал пальцы на её плечах, а сама охотница отрешённо думала о том, что завтра, скорее всего, на коже проявятся синяки. Её не пугала сила Итачи. Она осознавала, что мужчина даже не догадывался, что причиняет ей боль, но говорить об этом она не собиралась. Он не должен себя сдерживать только потому, что она человек. Итачи и так слишком обходителен и нежен с ней, а боль физическая не сравнится с тем, что творится у него в душе… Он страдал и Хината никак не могла понять причину этих страданий. Только увидев закрывающуюся решетку, исказившееся на секунду горем и скорбью лицо мужчины, она поняла это, прижавшись к его руке. Как она и ожидала, он, почувствовав тепло прикосновения, взглянул на неё искоса. Взгляд его немного потеплел, Итачи смог вернуть маску беспрестрастности на лицо. — Никто не должен знать, что мы провели ритуал сегодня. Для всего подлунного мира сегодня ты стала моей женой. Это единственная причина, почему мы покинули замок этой ночью. Если старейшины узнают, что в полнолуние мы были в усыпальнице клана, они сразу все поймут… Нужно как можно дольше скрывать от них то, что отец ушёл в последний сон, иначе они начнут действовать более открыто. Кто бы что не говорил, но отца боялись в подлунном мире… Боялись и уважали. — Теперь они будут относиться так и к тебе. — Со спокойной уверенностью произнесла охотница. — Со временем… Возможно. Мужчина подарил Хинате ещё один короткий благодарный взгляд, а затем подал ей руку: — Нам нужно идти.***
Ветер крепчал. Хината с испуганным трепетом разглядывала высокого, широкоплечего мужчину, с копной белых волос, словно грива ниспадающих по спине и плечам. Голову и лоб мужчины покрывала стальная пластина, украшенная небольшими рожками, а от нижних век к подбородку тянулись две ровные красные полосы, словно дорожки слёз, пересекавших его лицо. Его глаза цепко осмотрели прибывших. В них не было злости или неприязни, но отчего-то Хинате захотелось спрятаться от пристальных разглядываний. Она опустила взгляд, чувствуя буквально обнажающий взор, который прошёлся по её фигуре. — Доброй ночи, господин Джирайя. Надеюсь, мы не заставили вас слишком долго ждать? — Уважительно поклонившись, поприветствовал его Итачи. — Лорд Итачи, лорд Саске, леди… Предполагаю, у вас были причины для задержки… Мне жаль, что я не смог проститься с Лордом Фугаку. Он был мне добрым другом все эти столетия, но, полагаю, он нашел покой там, где мечтал его обрести… — Мы тоже на это надеемся… — Коротко кивнул старший Учиха, тут же продолжив, не давая Джирайе возможности сказать что-либо ещё. — Но сегодня я явился к вам по другой причине. У нас слишком мало времени… — Мрачно подытожил он. — Да, Итачи, ты прав. Если Орочимару поймёт, что вас нет в замке в ночь полнолуния, он тут же обо всем догадается. Фугаку, как бы умён и осторожен ни был, после приезда леди Хинаты, стал вести себя крайне неосмотрительно… Он так радовался тому, что ты вновь взял на себя ответственность за родовую кровь, что стал уделять тебе слишком много внимания. У Орочимару уже закрадывалась подозрения, но ты был как обычно сдержан и холоден. Я поражаюсь тому, как ты смог удержать лицо, даже когда он попытался скомпрометировать твою невесту. — Это была глупая провокация, но он за неё ещё не раз поплатится… — Итачи невольно сжал кулаки и зубы, а глаза его хищно блеснули, будто он уже представлял расправу над «дражайшим» дядюшкой. Хината вспомнила их разговор в машине по дороге к Лихтенштейну. Тогда глаза Итачи тоже выражали хищную решительность растерзать любого, кто посмеет пойти против него. Охотница с трудом подавила дрожь, взглянув на Джирайю, ожидая его реакцию, но он только снисходительно усмехнулся и помотал головой. Он не осуждал Итачи, но и поддержки его пылкости не было в глазах старого вампира. — Ты очень сильно похож на отца, Итачи. Когда разговор заходит о безопасности твоей семьи и близких, ты становишься поразительно вспыльчивым… Отдам тебе должное, твоя ярость холодная и острая, прямо как лезвие кинжала. Ты бы не стал поступать и в половину так же опрометчиво, как поступал в твои годы Фугаку, но прими, всё же, добрый совет от меня. Тебе нужно научиться сдерживать в себе эти порывы, иначе однажды они могут обернуться против тебя. Итачи ничего не ответил, только едва заметно кивнул головой и обернулся к Хинате, подавая ей руку. — Нам правда лучше поторопиться, — Глядя охотнице в глаза, но обращаясь к Джирайе, произнес старший Учиха, — Леди и так подвергла себя смертельной опасности приехав сюда, и я намерен защитить её настолько, насколько это будет в моих силах. — Разумное замечание, мой лорд. Следуйте за мной. Старый вампир обернулся к ним спиной и не дожидаясь, вошёл в двери башни, перед которыми, собственно, их и встретил. Хината в очередной раз поразилась тому, насколько Джирайя был выше и сильнее всех тех вампиров, которых она видела в своей жизни. То, какая от него исходила аура, пугало её вдвойне, но охотница сдерживала внутреннюю дрожь, не показывая того, насколько она была в ужасе. Даже Фугаку не вызвал в ней таких чувств, поэтому Хинате только оставалось гадать, насколько же Джирайя силён, раз её чувства обострились рядом с ним до такой степени… Хината не могла даже представить, что же чувствовали рядом с вампиром обычные люди, если даже она, с детства приученная скрывать и брать под железный контроль свои эмоции и чувства, не может сдержать дрожь и ужас. Незаметно в голову закралась мысль о том, будет ли она вызывать такой же страх, когда станет той, кем ей предначертано было стать и кем она была тысячелетия назад. Будет. Это она поняла почти мгновенно и осознание даже не обескуражило, — оглушило на мгновение. Она же никогда не считала себя властной, даже если казалась такой окружающим. Откуда же это сладкое предвкушение всеобщего страха и преклонения… Неужели она всегда была такой?***
Поднимаясь по последнему пролету башенной винтовой лестницы, Итачи не мог оторвать взгляд от своей невесты. Идя на две ступени позади, он прожигал дыру в её спине, прямо между острых лопаток, а скрытая в уголках рта улыбка не сходила с его губ. Он знал это чувство бурлящей по жилам силы. Знал, как предвкушение топит разум, словно пламя свечной воск. Как никто другой понимал её в эти минуты, ведь сам поднимался на ритуальную башню в третий раз за всю свою жизнь, и каждый раз его обуревали подобные эмоции. Здесь вампирам его рода, рождённых под Луной предрекали, какая же судьба их ждёт. Здесь они принимали или отрекались от неё, и здесь становились полноправными властителями земель сотни поколений до него… И после будет так. Башня была единственной частью замка, которую ни разу не перестраивали. Ходили легенды, что одна из прародительниц рода Учиха, рождённая, как и Хината, Лунной Девой, оставила под основанием башни своё самое дорогое сокровище, поэтому Луна каждую ночь освещает её ярче и дольше, чем всё остальное строение, от чего камни башни буквально дышат силой и дарят её тем, кто сумеет дойти до вершины. Замок, как и башня, был построен три тысячелетия назад. Именно тогда Лунная Дева из их рода принесла долгожданное перемирие в истерзанный Кровавым Шествием мир. Её звали Наори и она была первой за несколько веков. кто сумел разорвать вечный круговорот боли и смертей. Никто не знал, что таится под громадой Лунной Башни, но только она оставалась нерушимой и нетронутой ни врагами, ни временем, ни стихией. Это пугало и поражало воображение. И оставалось только гадать, чем же пожертвовала ради этого Наори Учиха.***
— Красиво, правда? — Поднявшись по последним ступеням на вершину башни и поравнявшись с Хинатой, поинтересовался Итачи. С вершины открывался захватывающий вид на горы и лес, окружающие замок. Город, у подножья скалы, на котором возвышалось поместье, представлялся кукольной декорацией, а полная Луна была слишком близко. Казалось, можно протянуть руку и дотронуться до её холодного сияния. Хината не ответила, только восхищённо кивнула головой. Её прическа слегка растрепалась от слабых порывов ветра и теперь тёмные локоны обрамляли озарённое лунным светом лицо. — Поторопитесь! — Прервав мимолетную идиллию, прикрикнул Джирайя. — Леди Хьюга, передайте мне кинжал, я должен подготовить его к обряду. Хината вздрогнула от грубого окрика, но тут же попыталась взять себя в руки. На негнущийся ногах охотница быстро подошла к Джирайе и передала завёрнутый в ткань клинок, стараясь не соприкоснуться с вампиром даже пальцами. Джирайя тут же потерял к ней интерес. Как только кинжал оказался у него, вампир развязал бечевку, стягивающую ткань и размотав клинок, положил его на каменный алтарь. Лезвие на тёмном камне сверкало так же ярко, как Луна на небе, и, казалось, что этот свет исходит изнутри. Итачи подошёл следом. Лицо его снова преобрело резкие черты: глаза стали красными, а губы бескровно-бледными. Хината искоса взглянула на Учиху, но не испытала к нему ни отвращения, ни страха. Джирайя вытащил из глубокого кармана плаща свиток, затем развернул его и положил поверх кинжала. Тонкая вязь букв на пожелтевшем пергаменте была совершенно непонятна Хинате, но она не посмела задать вопрос ни Итачи, ни, тем более, Джирайе. — Опуститесь на колени перед алтарем. — Спокойно потребовал Джирайя, и после того, как его просьба была выполнена, закрыв глаза, стал бормотать что-то тихо и быстро. Хината едва не ахнула, когда буквы на пергаменте начали светиться подобно клинку и Луне на небе. Джирайя, продолжая бормотать, открыл глаза и взялся за рукоять кинжала. — Положите руки на пергамент ладонями вверх! — Наконец-то произнес вампир, вытащив клинок из-под свитка. Они тут же выполнили его просьбу, а Джирайя снова начал бормотать, но на этот раз гораздо громче. Так, что Хината теперь отчётливо слышала произносимые слова, но не могла сказать, на каком же языке говорит вампир. Голос его всё крепчал и крепчал. Казалось, ещё немного, и старик перейдёт на крик. Он говорил чётко и как будто нараспев. Хинате показалось, что голос его проникает и звучит уже в её голове. На несколько секунд она закрыла глаза, пытаясь избавиться от этого ощущения, тут же едва не задохнувшись от боли. Теперь стало понятно, зачем нужен был кинжал. Быстрым движением руки, Джирайя перерезал ей вены на запястьях, проделав то же с Итачи, отбросил более ненужный клинок в сторону. Лезвие больше не сверкало. Впервые за всю ночь на нём осталась кровь. А вот заливаемый кровью свиток неожиданно начал скручиваться, немыслимым образом соединяя их с Итачи раны и сжимая запястья так, что Хината буквально ощутила, как кровь вампира начинает циркулировать по её венам. — С этого дня ваши судьбы связаны. Ничто в этом мире не сможет разрушить вашу клятву, ведь кровавые узы прочнее и крепче чего бы то ни было. Пусть память древних, которую вы наследуете, оберегает ваш союз, ведь только их волей вы поднялись на эту башню и завершили ритуал.***
Хината завороженно посмотрела на свиток, упавший к их ногам, как только Джирайя произнёс завершающую ритуал фразу. На пергаменте больше не было ни крови, ни вязи слов. Он был абсолютно чист. Казалось, даже проевшая его временна́я желтизна куда-то исчезла. Запястья, измазанные кровью, больше не болели. Хината догадывалась, что под их кровью больше нет ран. По крайней мере, на её руках точно, потому что с кончиков пальцев Учихи до сих пор громко капали на каменный пол алые капли. Хината даже не поняла, как оказалась возле мужа настолько быстро. Взяв его за руку и поднеся её к своему лицу, она посмотрела на глубокую борозду пореза. Словно заворожённая, она провела по краю раны пальцем, на что Итачи даже никак не отреагировал, с любопытством наблюдая за охотницей. Она мотнула головой, будто отгоняя наваждение, ещё раз осмотрела рану, резко припав к ней губами. Первый глоток, второй, желудок скрутило спазмом, от чего Хината отшатнулась от мужчины, отпустив его ладонь и согнувшись от боли. Дрожащей ладонью она попыталась вытереть перепачканные кровью вампира губы, но только ещё больше измазала в ней лицо, испуганно взглянула на мужчину. — Я не… Что со мной? — Всё в порядке, Хината. В тебе сейчас слишком много инстинктов из-за моей крови. Она циркулирует по твоим жилам… Понадобится несколько дней, чтобы она очистилась. Ты не будешь видеть мои воспоминания, только ощущать жажду и прилив сил по ночам… Это хорошо, ведь так я буду уверен, что не наврежу тебе. Ты будешь гораздо сильнее в эти дни, что весьма кстати сейчас — Вам пора возвращаться в замок. Твой брат наверняка уже весь извелся, ожидая вас внизу. К тому же, через несколько часов рассвет, вас могут хватиться. — Да, вы правы, господин Джирайя. Я благодарен вам за помощь. — С поклоном произнес Учиха. — Надеюсь, я и дальше смогу рассчитывать на вашу лояльность. — Я знал ещё те времена, когда ваш дед стал властителем этой земли, и я счастлив, что род Учиха правит Лихтенштейном непрерывно и справедливо. Вы можете на меня положиться, мой Лорд. Итачи слабо улыбнулся и кивнув в знак благодарности, пошёл к выходу из башни. Уже спускаясь, ощущая затылком пристальный взгляд Хинаты, он думал о том, каким будет будущее его страны и целого мира. Он готов был бороться до конца, каким бы оно ни было.