Мрачный калейдоскоп

— Как долго Вы будете подвергать себя опасности?! Втолкнув Хинату в комнату и зайдя следом, Итачи громко хлопнул дверью, заставляя девушку вздрогнуть. Толкнув жену в кресло, и встав перед ней со скрещенными на груди руками, вампир вперил в неё раздраженный взгляд. Он дожидался, если не ответа, то хотя бы раскаяния в её взгляде. Хината не раскаивалась. Она поднялась на ноги, оказавшись к мужу так близко, что его дыхание зашевелило волосы у неё на макушке. Девушка положила руки на напряжённые мужские плечи. Итачи глубоко втянул носом воздух и медленно выдохнув, опустил руки, позволяя ей с нажимом пройтись по мышцам. Только после ещё одного глубокого вздоха, она осмелилась взглянуть ему в глаза. — Прости. — Сказала больше из необходимости, чем из-за чувства вины. — Я понимаю, что не должна провоцировать Орочимару, но я не могу позволить ему играть на наших чувствах… — Наших? — Итачи поджал губы, — У нас нет чувств, Хината. Чувства делают нас уязвимыми. — Хочешь сказать, тебе не больно вспоминать о Микото и Иде? Итачи сжал кулаки, и это не могло укрыться от её взгляда. Ладони девушки соскользнули с каменеющих плеч на часто вздымающуюся мужскую грудь, затем переместились на шею, и, наконец, коснулись лица, обхватив ладонями щеки. — Чувства заставляют нас двигаться вперёд… Даже если нам больно и невыносимо тяжело. Даже тогда, когда хочется кричать… или же смеяться. Я согласна быть уязвимой, если это позволит мне узнать, какого это — задыхаться от чувств… И мне плевать, буду я плакать или смеяться. Я буду жить этими ощущениями. — Срываясь на хриплый шёпот, констатировала Хината, не отводя взгляд. Учиха прожигающе смотрел ей в глаза, сам не понимая того, чего желал там увидеть. Лицо вампира было непроницаемо-спокойным, но мысли хаотично метались в попытке найти нужные слова. В попытке объяснить, если не ей, то себе. Объяснить то, как больно чувства разрывают на острые осколки. Они делят мир на «до» и «после», глубоко впиваясь в душу и сознание. — Я знаю, что это больно. Она будто читала его мысли. Итачи подумал, что это влияние его крови. — Боль — это лишь малая крупица того, какие муки причиняют чувства. — Итачи смежил веки, не в силах больше терпеть её пристальный взгляд, — Я боюсь того, что может быть гораздо страшнее боли. Я боюсь своих желаний. Молчание, повисшее между ними, заставило Итачи открыть глаза. Он столкнулся с серебром её взгляда, и, кажется, перестал дышать, потому что Хината сделала к нему крошечный шаг, коснувшись губами его губ. Итачи зарычал ей в уста. Пальцы сжались на её плечах и Учиха оттолкнул девушку, роняя её в кресло. Хината вскрикнула, когда мужчина, расцарапывая обивку, вцепился одной рукой в подлокотник, а второй в спинку кресла, едва не перевернув его. Он резко рванулся вперёд, запечетляя на её губах требовательный, заявляющий его права на неё, поцелуй. Охотница не нашла в себе силы сопротивляться. Более того, она признавала, что его губы, что грубо, почти болезненно, терзали её уста, казались чем-то правильным. Итачи отстранился только тогда, когда бывшая Хьюга сдавленно всхлипнула ему в губы. С уголка её рта вниз по подбородку скатилась капля крови. Глаза Хинаты лихорадочно блестели. Она облизала прикушенным языком зацелованые уста, окрашивая их цветом собственной крови, стерла кровь с подбородка, размазывая её по щеке, и сипло произнесла, глядя Лорду в глаза: — Этим ты хотел меня напугать? У тебя не получилось, Итачи! — Разве тебя не пугает то, каким монстром я могу стать, потакая своим чувствам?! — Глубоко дыша, прохрипел Учиха. — Но эти же чувства заставят тебя остановиться. Итачи снова зарычал, ещё глубже впиваясь когтями в обивку, и взбешенно взглянул на жену краснеющими глазами. — Как ты не понимаешь?! Это вечная борьба, Хината… И что ты сделаешь? Как будешь смотреть на меня, если мои желания станут выше моих чувств? — Я покорюсь тебе. — С полуулыбкой, тихо произнесла охотница, — Потому что твои желания — высшая степень твоих чувств. Когда ты сумеешь простить себя за всё, что совершил, когда сможешь быть с собой честным, я буду смотреть на тебя с любовью, которую ты заслуживаешь. Я приму твои чувства и желания, разделю их с тобой — только попроси… Итачи пораженно отпрянул, выпрямившись так резко, что на секунду закружилась голова. — Ты слишком многое готова отдать. Я не смогу взамен дать тебе ничего, кроме боли. — Мне не нужно большего… Впервые с того момента, как умерла мама, я чувствую себя под защитой. И как бы больно мне не было этого признавать, но за эти несколько дней моя семья стала мне чужой. Если бы сейчас передо мной встал выбор: вернуться в Нью-Йорк к отцу, или же остаться здесь с тобой — я бы не раздумывая выбрала бы тебя. Я всегда буду любить Ханнаби и папу. Я всегда буду скучать и беспокоиться за них, но моя семья отныне — ты! Хината осторожно взглянула на мужа, и протянув руку, коснулась ладонью его пальцев. Вздрогнув, Итачи переплёл их пальцы, погладил костяшки. Он поднёс её кисть к губам и поцеловал едва ощутимо, но так, что Хината забыла на секунду о том, как нужно дышать. От запястья, направляясь вверх по руке, а затем и вдоль позвоночника, пробежали мурашки. Темнота вспыхнула в глазах, когда бывшая Хьюга резко поднялась, вплотную приблизившись к мужу. Его запах пьянил. Девушка не понимала, что делает. Она лишь ощутила на губах и во рту вкус крови, когда сделала первый глоток. Шокированный, Итачи на несколько секунд застыл, оценивая ситуацию, чувствуя губы жены на своей шее. Он ощущал, как кровь, подчиняясь зову, покидает его тело. Но не знал, какая власть ею движет. Как и не знал то, какая сила движет его женой. Итачи позволил ей сделать несколько больших, жадных глотков, а затем попытался отстранить её за плечи. Однако бывшая Хьюга вцепилась в него мёртвой хваткой. Давно забытое чувство слабости от кровопотери заставило мужчину пошатнуться, но Хината только сильнее обвила его руками. Кровь стекала по её губам. Она бежала по подбородку, измазывая шею и одежду. Глаза были томно закрыты, а ресницы дрожали. Итачи поймал себя на мысли, что находит её необузданную жажду соблазнительной. Однако он помнил, как это может быть опасно. Если сейчас её жажда обусловлена незавершенным ритуалом, то что будет, когда он обратит её? Очередной глоток заставил Хинату закашляться. Она отстранилась, чтобы вдохнуть воздуха, когда с ней в ту же секунду произошли перемены. Ещё миг назад, наслаждающаяся утолением жажды, девушка испуганно отшатнулась, глядя на Итачи, полными слёз, глазами. — Что со мной? Её дрожащий голос заставил Итачи усомниться в одной мысли. И чтобы проверить, мужчина произнёс, глядя в её глаза. — На меня напали, ранив, ты пыталась мне помочь. — Соврал, не моргнув и глазом, Итачи, когда увидел лишь полнейшее замешательство на лице жены. — Когда? Нет, постой. Это был Орочимару? Он узнал о ритуале? О нас? — Хината прикладывает руку ко лбу и морщится, как от головной боли. Итачи вздыхает и внимательно смотрит на неё долгим, пронзительным взглядом, ожидая, когда девушка посмотрит на него в ответ. — Совсем ничего не помнишь, да? — Больше констатируя, чем задавая вопрос, интересуется мужчина. Он снова вздыхает, тут же морщась, прикрывая рану на шее ладонью. — Тем, кто нанес мне раны, была ты. Хината отшатывается в ужасе. Она ни на секунду не сомневается, что муж говорит правду. Однако страх от того, что память абсолютно вычеркнула это происшествие, этот акт звериной жестокости из её головы, доводит охотницу до отчаяния. — Почему ты не остановил меня? Итачи подходит ближе и удерживает жену за плечи, когда она пытается отдалиться, пытается быть для него на безопасном расстоянии. — Потому что в тот момент это была не ты. Я соврал, сказав, что ритуал не закончен только с моей стороны. Это бы напугало тебя, или подтолкнуло бы к необдуманным действиям, но… — Но сейчас что-то изменилось? Сейчас, наконец, ты расскажешь мне?! Она задаёт вопрос со смесью надежды и страха, глядя ему в глаза. Облизывает окровавленные губы, даже не чувствуя вкуса крови. — Да, сейчас я расскажу тебе. Жестом попросив жену сесть в кресло, и, когда она выполнила его просьбу, отвернувшись к горящему камину, Итачи глубоко вздохнул и пустился в объяснения...