Мрачный калейдоскоп

Жар прошёлся вдоль позвоночника. Хината выгнулась, словно кошка, и повернулась на спину, тут же простонав от новой волны жара и боли, окутавшей, казалось, всё тело. Вторая половина кровати была пуста, а примятая подушка уже успела остыть, но запах можжевельника и ели до сих пор витал в комнате. Девушка приоткрыла глаза и тут же пожалела об этом. В голове загудело, желудок подкатил к горлу и Хинате потребовалась вся её выдержка, чтобы лишний бокал вина не обернулся для неё позором. Ранее утро доносилось из-за окна вороньим криком и шумом ветра. Хината повернулась на бок, тут же резко сев в кровати, забывая про тошноту и головную боль в один миг. — Привет. — Смущённо поздоровалась Учиха и нежно улыбнулась, оторвавшему взгляд от созерцания просыпающейся природы за окном, мужу, который, по всей видимости, был в глубокой задумчивости и не заметил её пробуждения. — Привет. — Ответил Итачи настороженно, будто опасаясь, что сейчас она начнёт плакать, но поймав её пристальный взгляд, он направился к кровати. Поцелуй был каким-то особенным, не похожим на те, которыми он одаривал её до этого. Хината несдержанно ухватила мужа за ворот рубашки для ещё одного прикосновения. Итачи упёрся коленом в матрац, обхватил ладонью шею девушки, заставляя её запрокинуть голову, и углубил поцелуй, осторожно, будто пробуя её уста на вкус впервые. Она несдержанно запустила пальцы ему в волосы, притягивая мужа ещё ближе и он подчинился, забравшись на кровать. Вторая его рука так же скользнула на шею. Хината вздрогнула от пронзившей её боли и тут же застонала мужу в уста от волны наслаждения, когда он скользнул рукой к её обнаженной груди, сжимая в пальцах твердеющий сосок. Воспоминания о ночи накрыли её, словно ушат ледяной воды. Тело было усыпано синяками, укусами и царапинами, но не смотря на это, выгнулось навстречу ласке. Низ живота налился горячей тяжестью и новый стон вырвался из груди уже более требовательно и осознанно. В отличие от жены, Итачи был уже полностью одет, что раздосадовало Хинату, тут же принявшуюся методично расстёгивать пуговицы на его рубашке. Муж не мешал ей. Поцелуи переместились на ту часть шеи, где она ощутила боль. Итачи провёл по оставленному им укусу языком и две крохотные бороздки стремительно затянулись, оставив после себя только крохотные точки шрама. Мужчина поморщился. Если бы вчера инстинкты не взяли над ним верх, у Хинаты не осталось бы и следа от укуса. Он бы не покрыл её тело множеством следов необузданного желания, не оставил бы цепочку засосов на тонкой шее, не оцарапал бы нежную кожу бёдер, впиваясь в них пальцами так, что грозился сломать хрупкие человеческие кости. Когда он сделал её женщиной, Хината плакала, кусая губы и пытаясь не всхлипывать. К тому моменту алая дымка страсти уже затопила его сознание и он делал всё, на что толкали его инстинкты, забыв, что его жена лишь человек. Там, где его руки касались её тела, красными змеями боли оставались следы, позже лиловея на ней уродливыми гематомами, или оставаясь бороздами царапин. Поцелуи превращались в укусы, постель была смята и пропитана кровью, потом, его похотью и её ужасом от осознания того, что она действительно не понимала, на что шла… По крайне мере, Итачи рассчитывал, что именно эта мысль тогда пришла ей в голову. Но почему сейчас Хината так смело снимает с него рубашку и проводит по его груди ноготками, заставляя утробно рычать от волны желания, заполняющей его лёгкие так, что Итачи едва успевает остановить её шальные руки, тронувшие пряжку брюк. Он моментально хватает её ладони и припечатывает их к постели. Его грудь широко раздувается, а глаза горят адским пламенем. Он резко приближается, но останавливает себя и только выдыхает горячий воздух в её приоткрытые губы. — Поцелуй! Тихое требование будоражит и так напряжённые нервы. Зверь в нём требует исполнить этот отчаянный приказ, но Учиха напряжённо всматривается в лицо жены. Желание сходит на нет. Лицо сидящей перед ним женщины — чужое: холодные, жемчужного цвета глаза, так похожие и не похожие одновременно на глаза Хинаты, смотрят с вызовом и превосходством, а губы из нежной улыбки искривляются в надменной ухмылке. — Ты — не моя жена! — Настороженно говорит мужчина и сильнее сжимает её руки. Она немного выгибает бровь, и улыбается почти так же нежно, как могла бы улыбаться теперешняя Леди Учиха, но только почти, потому то Итачи и отстраняется, когда женщина пытается коснуться его губ своими. Незнакомка громко хохочет, откидываясь на подушки, но смех обрывается, когда Лорд Учиха сжимает её шею, перекрывая доступ кислорода в лёгкие. — Ну, давай! Вместе со мной умрёт и она, и тогда у тебя будет шанс сделать её такой же холодной и бессмертной. Приблизить начало конца, или конец начала… — Хрипит незнакомка, и он ослабляет хватку, но не убирает пальцы с её шеи окончательно. — Ты же чувствуешь, как в ней просыпается и бурлит эта сила? Разве тебе не хочется владеть всем миром, молодой Учиха? Она позволит тебе, если ты попросишь, а я помогу тебе вернуть всё то, что ты потерял, только позволь мне вернуться в тот мир, в котором я не дожила свой век! Итачи прищурился, пытаясь разглядеть ложь в её глазах, но не находя там ни капли лукавства, остановился. Женщина нежно касается его щеки, а Итачи вновь представляет, что это делает Хината. — А что будет с ней? — Голос мужчины становится хриплым, он дёргает головой, не позволяя незнакомке касаться его руками его супруги. — Ну, — она игриво накручивает прядь его волос на палец, — нам вдвоём будет слишком тесно в одном теле, поэтому тебе нужно будет помочь мне… Она должна будет лишиться всего важного и дорогого в этом мире, и тогда моя израненная душа станет сильнее… Я оставлю для тебя это прекрасное лицо, а всё её тело будет принадлежать только тебе… Но ты должен любить меня, и тогда, я верну тебе мать с отцом, которых ты потерял. Ты обретёшь сестру. Я сделаю тебя повелителем мира, и больше никто не посмеет говорить тебе, что ты должен делать! Скажи мне, молодой Лорд, разве её существование такая уж великая цена за всё это? — Ты мне отвратительна! — Презрительно сказал мужчина. — Тебе не известно сострадание. Ты не знаешь, что значит любовь и не ведаешь цену жизни… Мне жаль тебя, Кагуя. — Вот как? Значит, я в тебе ошиблась… Думала, что раз ты тоже потерял кого-то важного, ты поймёшь меня. — Погруснев, тихо прошептала женщина и глаза её наполнились слезами. — Все мы, так или иначе, теряем близких. Ты могла жить дальше, но предпочла месть. Ты отняла столько жизней и уподобилась тем, кто сделал тебя несчастной. — Не тебе меня судить, мальчишка! В конце-концов, ты тоже убивал ради той, кто тебе дорога. Ты даже лишил жизни свою мать, которая так любила тебя… — Замолчи! — Тихо, но угрожающе произнёс мужчина, а его пальцы сильнее сжались вокруг её шеи. — Если ты попытаешься навредить моей жене, я найду способ, как запечатать твою душу навеки в лунном сиянии, которое тебе так нравится, и через тысячи лет, когда ты возненавидишь его, я подарю тебе вечный сон. Кагуя вновь хрипло засмеялась, зло взирая на своего собеседника и буквально выплевывая ему в лицо фразу, заставившую Итачи вздрогнуть. — Ты не понимаешь, Учиха. То, что я сейчас говорю с тобой, означает, что душа этой маленькой Хьюга уже сломлена. Мне стоит сделать её лишь ещё немного несчастливее, и она сломается окончательно. За тобой стоит выбор — быть на моей стороне и стать властелином нового мира, или погибнуть вместе с несогласными. — Значит, моя задача — подарить ей счастье, склеить трещины в душе, и я готов ради этого продать собственную душу дьяволу. — Готов, говоришь… Что же, посмотрим, сможешь ли ты спасти её, а вместе с ней и весь этот мир. Кагуя закрыла глаза, а когда открыла их снова, то её уже здесь не было. Девушка испуганно посмотрела на мужа, чувствуя сжимающиеся на её шеё пальцы, и Итачи поспешил убрать от неё руки. Он слезает с её коленей, садится рядом и осторожно наблюдает из-под полуопущенных век за её реакцией. Хината ещё минуту лежит не двигаясь, глядя в потолок, и Итачи не знает, уместно ли сейчас спросить у жены хоть что-то, поэтому он терпеливо ждёт её слов. Хината медленно садится ещё спустя несколько минут, потирает покрасневшее горло и размыкает влажные губы, набирая в лёгкие воздух и собираясь уже сказать что-то, но в дверь стучат, а она только испуганно натягивает простыню на обнаженное тело. Итачи раздражённо цокает и стремительно встаёт с кровати. Он даже не задумывается о том, в каком виде идёт открывать, и с каким видом он говорит вмиг побледневшей Такахаши, чтобы она убиралась прочь, но когда он захлопнул дверь и обернулся, глаза его горели алым пламенем. — Я хочу, чтобы ты выслушала меня не перебивая! — вернувшись к жене и опустившись на край кровати, произнёс Учиха. — Ты вряд ли поверишь мне после того, как очнулась и обнаружила мои руки на своём горле, но я ни за что не причинил бы тебе вреда. Я надеялся, что это произойдёт гораздо позже, но кровь Кагуи слишком сильна в тебе… Может, это из-за того что ты Хьюга, а может потому, что в тебе слишком много горя, но она овладевает твоим разумом… Обычно это происходило, когда тело, в котором Кагуя должна переродится, было слабым и физически, и морально. Предыдущая её реинкарнация едва не переродилась в девушке из моего рода, когда та носила под сердцем дитя, и я не знаю, как ей это удалось, но она обменяла тысячелетие спокойствия на своего первенца… Хината вздрогнула и её полный ужаса взгляд метнулся к мужу. Итачи помотал головой и протянув руку, нежно погладил девушку по щеке. — Я не позволю этому случиться, Хината. Я найду другой способ избавиться от Кагуи… Та Учиха пожертвовала ребёнком, а потом сошла с ума и сбросилась с Лунной башни, которую возвели в честь её сына. Я ни за что этого не допущу! Леди Учиха кивнула, и прикрыла глаза, не в силах справиться с услышанным. — Хината! Ты должна верить мне! Я не позволю причинить тебе страдания. Мне нужно, чтобы ты поверила мне, потому что я люблю тебя… Не из-за твоей избранности, не потому что по воле случая мы связаны кровавым ритуалом, а потому что ты это ты. И я буду любить и наших детей, если ты захочешь подарить им жизнь вместе со мной. — Я… — Хината сглотнула и взглянула мужчине в глаза, не в состоянии сказать, поэтому кивнула и нежно коснулась губами его ладони. Он притянул жену к себе и нежно коснулся её губ. Дрожащая, она прижалась к его груди и тихо заплакала, больше не в силах казаться сильной. Итачи прижимал её к себе, гладил по волосам и понимал, что попытается сделать всё, чтобы эти слёзы были последними, которые она проливает от горя