***
По главному проспекту во весь дух мчалась коляска, запряжённая тремя лошадьми. Кучер, что есть силы, лупил несчастных животных кнутом, выкрикивая такие бранные слова, что у редких прохожих уши сворачивались в трубочку. Железные колёса со скрипом пересекали грязные лужи, окатывая людей холодными каплями. Две барышни, совсем ещё юного возраста, в соломенных шляпках и клетчатых платьицах, проходя мимо библиотеки, со страхом глядели на странный экипаж, главным отличием которого было невменяемое состояние возницы. — Неужели даже ради такого чудесного дня нельзя вести себя немного приличнее? — молвила одна из девушек, придерживая ленты головного убора. — Что поделаешь, — прошептала вторая, держа подругу за руку, — ямщик, он и в деревне ямщик. Пожав плечами, девушки направились вдоль старинных зданий, быстро меняя тему разговора. За углом их ждала солидного возраста дама, с широкими полями шляпы, говорившая исключительно по-английски. Увидев своих воспитанниц, она тут же отчитала их за недостойное поведение, лишив их вечера музицирования. Ведь юным девушкам тех времён было не позволительно прогуливаться в одиночестве. Невменяемый экипаж был тотчас позабыт, и барышни, что-то пробурчав себе под нос, направились вслед за своей суровой воспитательницей. Но двум юным особам было невдомёк, что экипаж, ставшей объектов их недавнего обсуждения, появился на улицах города не просто так. И резкое поведение извозчика в этот момент тоже было неслучайным. На пассажирском сидении трясущейся коляски, ухватившись за край, сидели двое мужчин, одетых на своеобразный вкус. По виду одного можно было догадаться, что он военный — зелёный мундир с эполетами явное тому доказательство. А вот второй больше походил на арестованного прохожего, которого задержали за подвыпившее состояние, хотя в его организме алкоголя было не больше, чем у любого посетителя трактира. — Ты только держи себя в руках. Не кликай беду раньше времени. — Павел, как мог, пытался привести друга к разуму. Несмотря на повышенные интересы службы, он умел поддержать товарища в трудную минуту, подставить плечо, на которое можно было опереться, дать совет. И именно сейчас он был тем человеком, в котором нуждался Муравьёв-Апостол. Был губкой, что принимала на себя эмоциональные всплески несчастного. — Вспомни, что сказал Евгений Петрович, с ней всё будет хорошо. Но на эти бессмысленные слова надежды Сергей лишь отмахнулся. Тонкие пальцы с остервенением вцепились в чёрные лохмы, дёргая до самых корней. Согнувшись, он с бессилием закрыл глаза, представляя тот ужас, те страшные события, произошедшие после их счастливой ночи. Казалось, все беды остались позади, мрак был рассеян, но внезапные чёрные тучи вновь сгустили их чистое небо. Проехав почти тридцать вёрст, коляска въехала на территорию госпиталя, построенного на деньги одного из столичных меценатов. Не дожидаясь попутчика, Сергей сорвался с места и стремительным шагом бросился в распахнутые двери белоснежного здания с красным крестом. — Господин, вы куда? Не положено. — Молоденькая сестра милосердия едва поспевала за ним, но догнать обезумевшего от боли она не смогла. Вбежав на второй этаж, мужчина в страхе оглянулся, пытаясь что-то сообразить, но делать это в паническом состоянии ему было тяжело. Многочисленные комнаты. Запах лекарств. Белоснежные одежды докторов. И самый главный вопрос — где Анна. Не раздумывая, он бросился в первую попавшуюся комнату, но там оказалась перевязочная, где лежал старик с бинтами на голове. Вторая, третья, четвёртая — но везде его ждало разочарование. Её не было. Нигде не было. Он метался, как волк, пойманный в клетку. Надежда всё дальше и дальше убегала от него, и в какой-то момент ему показалось, что Евгений его обманул. Анны здесь нет. Её больше нет… Внезапно с правой стороны отворилась дверь одной из палат, и оттуда показался бородатый мужчина с круглыми очками на переносице. — Принесите этот препарат через час, — продолжал он начатый разговор с сестрой, что с умным выражением лица вникала в каждое его слово. — Ему необходимо принимать его как можно чаще, иначе он не выздоровеет… — Дав наставления, доктор с профессорским видом обратил внимание на Сергея, что буквально трясся от желания спросить. — Слушаю вас, молодой человек? — Графиня Бельская Анна Николаевна, — на одном дыхании выпалил сероглазый, схватив светилу медицины за руку, чем вызвал недоумение в глазах его помощницы. — Пулевое ранение. Её должны были привезти сюда. Скажите, что с ней? Это очень важно. — А вы ей, простите, кто? — Поправив очки, мужчина внимательно смотрел на безумного господина, желая поставить ему такой диагноз, за счёт которого сможет пополнить бюджет учреждения. Тем более что повод был на лицо. — Жених! — твёрдо ответил Сергей, не спуская пристального взгляда. — Не положено, — сухо осведомил профессор, сбрасывая с себя руки несчастного влюблённого. — Навещать могут только родственники. — Как не положено?! Да вы знаете, кто я? Перед вами офицер гвардии, подполковник Муравьёв-Апостол. Немедленно пропустите меня к ней! Врачи лишь переглянулись, а затем громко захохотали. Сергей начинал злиться. На секунду он забыл, что на нём сейчас костюм франта, а не героя войны восемьсот двенадцатого года. По такому виду его скорее примут за студента — прожигателя жизни, нежели за военного офицера. — По какому поводу шум? Забыли, где находитесь? — Доктор и сестра тут же умолкли и, развернувшись на каблуках, выстроились вдоль стены. Особенно отличился профессор — вытянулся и поднёс к голове руку. — Сергей Иванович? Офицер тут же затих и резко устремил суровый взгляд на посетителя. Перед ним, с полным комплектом орденов, стоял генерал Щербатов, собственной персоной. Немного успокоившись, Сергей предательски закусил губу. Появляться в присутствии будущего тестя в гражданской одежде, ему, военному человеку, было не комильфо. Генерал был одним из тех, кто не приветствовал видеть действующего офицера в подобном виде. Если уж связал жизнь с армией, так изволь служить ей до конца. — Алексей Григорьевич, я прошу прощения за свой внешний вид. Просто… — Щербатов поднял руку, прерывая поток извинений. Махнув кистью, он поманил подполковника в тёмный коридор, откуда сам недавно вышел. — Я догадываюсь, зачем вы пришли сюда. — Генерал был бледный, его била мелкая дрожь. Вынув из кармана платок с инициалами, он наскоро промокнул лоб, подбирая слова. — Даша днём пошла цветы поливать и нашла Анну возле беседки. С простреленным плечом. К счастью в этот момент у соседа лекарь был, он и зажал кровь, а потом на дрожках привёз сюда. Сестра моя сейчас дома. Как узнала о случившимся, тут же на колени упала, пытаясь найти утешение в молитве. Так что я здесь один. Хотя и одному тут не легче. — Темнота коридора больно действовала на молодого человека. В этой холодной тьме он словно услышал тот роковой выстрел и душераздирающие крики девушки. Перед глазами замаячила тёмная фигура, равнодушно удаляясь с места преступления. — Стреляли на расстоянии пяти шагов. Так сказал следователь. — Генерал не мог видеть выражение лица собеседника и лишь мог догадываться, слушает ли тот его или же нет. — Выстрел произведён из револьвера, какого — пока сказать не могут. Остановившись между палатами, мужчина извлёк из кармана кусок марли, сложенного вчетверо. Развернув, при бледном свете настенной лампы с огарком свечи, Сергей увидел маленькую серебряную пулю, впитавшую в себя кровь его любимой. От скверного запаха его неожиданного замутило, и он спешил прижать руку ко рту, лишь бы прикрыть возможные позывы. Подойдя ближе к источнику света, подполковник несколько раз осмотрел находку, вращая её потными пальцами. И под ложечкой больно засосало. Подобную пулю он видел однажды у Пестеля, когда тот хвастался новеньким револьвером, выигранного у кого-то в карты. Но… стоп. Павел не мог стрелять в Анну. Не посмел бы. Да и весь день он был у него на глазах. В особняке. В компании ещё двух человек. Разве что, он мог кого-то нанять. Но зачем? Ведь он прекрасно относился к выбору Сергея, всегда уважал Анну Николаевну. Да и ссор между молодыми людьми никогда не случалось. Но что тогда могло толкнуть на столь чудовищный поступок? — Неужели никто ничего не видел? — Сергей решил пока не выдавать товарища и резко перевёл разговор. — Да есть один свидетель, — усмехнулся Щербатов, вновь вытирая пот. — Мальчишка крепостной. Он в это время матери с коровой помогал, а когда услышал выстрел, побежал на улицу и, по его словам, увидел белую лошадь. И на этом его показания исчерпались. Последнюю фразу Алексей Григорьевич произнёс перед входом в маленькую комнату, выкрашенную в идеальный белый цвет. За ширмой, облачённая в одежду сестры милосердия, сидела женщина и что-то вязала спицами. При виде генерала она встала и присела в глубоком реверансе. — Барышня ещё спит. Вы уж, пожалуйста, потише. — Эти слова были адресованы в большей степени Сергею. Но он её словно не слышал. Заметив знакомый силуэт, он уверенно направился к намеченной цели. В самом дальнем углу, укутанная простынями, лежала русоволосая девушка. Глаза её были плотно закрыты, губы покрылись трещинами, на щеках застыла мертвенная бледность. — Анна. Мужчина бесшумно опустился на край постели, которая прогнулась под его весом. Горячие пальцы нежно коснулись родного запястья, медленно сцепляя в замок. Девушка была неподвижна, грудь слабо вздымалась, делая робкие вдохи и выдохи. На плече была марлевая повязка, пропитанная алой кровью. — Слава Богу, пуля не была отравлена, да и преступник, видимо, не ставил себе цели убивать её. — Щербатов отошёл к окну и резко задёрнул шторы, чтобы солнце не тревожило сон больной. — Мне от этого не легче, — удручённо произнёс Сергей, целуя белоснежную кожу. — Он поднял на неё руку. И должен за это ответить. На эти слова генерал лишь вздохнул. — Вы даже не знаете имя того, кто это совершил. Никаких примет, следов. Это всё равно, что искать иголку в стоге сена. — Я всё равно найду его, — процедил сквозь зубы сероглазый. — Кем бы он не был, он поплатится за содеянное. Внезапно генерал вздрогнул и зорким взглядом впился в лицо племянницы. Тонкие ресницы чуть дрогнули, из губ вырвался слабый стон, и больная медленно открыла глаза. — Где я? — прошептала она слабым голосом. Испуганный взгляд заметался по прогнившему от времени потолку. — Почему так больно? Почему плечо ужасно горит? — Тише, не надо ничего говорить. — Анна удивлённо опустила глаза. Она увидела… его. Его безмятежная улыбка была для неё даром с небес. Его взгляд успокаивал и, уверившись, что это не сон, девушка слабо улыбнулась в ответ. — Я думала, что умерла. — Ты была без сознания. Но теперь ты проснулась. Ты не умерла, Анна. Ты со мной. — Он с чувством опустился к ней на грудь, целуя в чуть приоткрытую шею. Напрочь забыв о присутствии генерала Щербатова. Ведь она должна чувствовать его любовь. Даже в тяжёлые для них минуты. — Прости, я не могу не задать один вопрос. — Он нервно поёжился, стараясь подобрать слова, лишь бы не вызвать приступ паники. — Скажи, ты видела, кто в тебя стрелял? — Ну полно, молодой человек. Барышне нужен покой. А вы её своими вопросами только ещё больше уморите. — Сестра, что до этого сидела за ширмой им не замеченная, решила, наконец, покинуть укрытие. В руках виднелся пузырёк с каплями и несколько салфеток из марлевой ткани. — Вечером придёте, а лучше всего завтра. Он с сожалением выпустил родную руку, даря напоследок прощальный поцелуй. Но как только мужчина собирался подняться с кровати, девушка неожиданно схватила его за руку, притянув его обратно к себе. — Я видела её, — быстрым темпом зашептала она. Взгляд был взволнован, кожа вдруг стала гусиной, тонкие губы задёргались в нервном тике. — Я в-ви-видела её. Это она… Она… — И снова упала на подушку. — Кто она? Анна, кто она? — Щербатов резко схватил его за плечи и с силой вывел упирающегося молодого человека в коридор. На крик сестры сбежались доктора больницы. Двери палаты захлопнулись, и тишина, холодная тишина снова поглотила их радостный мир.***
Весенний ветер едва шевелил его чёрные волосы, мелкая пыль вновь попадала в глаза, но он, казалось, не чувствовал боли. Нервно потирая руки, он шёл наугад, зло пиная разбросанные бутылки. В кармане фрака лежала та самая пуля, и ему предстояло решить главный ответ на вопрос — кто. Какая женщина взяла на себя сей тяжкий грех? А может быть, она была кем-то нанята и выступала только в роли исполнителя? А настоящий предатель сейчас находится рядом с ним. — Сергей Иванович, — донёсся голос со стороны металлической ограды. — Сергей. — Остановившись, он зло сверкнул глазами, замечая возле решётки Пестеля. Павел был подавлен не меньше, но ему хватало мужества сохранять хладнокровие. В отличии от него. — Как Анна Николаевна? Ей лучше? Твёрдый голос вызвал у Сергея гнев. Говорит так, будто ничего не происходит, будто не догадывается. Но всё это может оказаться маской. Лживой маской, которую одевают те, которые хотят скрыть непричастность к делу. — Зачем? — это единственное, что он мог сейчас спросить у него, перед тем как лишить его жизни. — Павел, зачем? — Пестель нахмурил брови. Подойдя ближе к товарищу, он опять положил на плечо руку, пристально всматриваясь в серые глаза. Но Сергей лишь вывернулся, бросая взгляд полный ненависти. — Что зачем? — Зачем ты хотел убить её?