Две любви одного офицера

      Она несколько раз моргнула, пытаясь избавиться от неприятных ощущений чёрной ткани. Пленница не ошиблась, когда приняла незнакомую комнату за гостиную. Это и правда была широкая зала, что плавно утопала во тьме закрытых окон. И единственным здесь освещением были лишь парафиновые свечи. Девушка несмело устремила взгляд в центр комнаты, пытаясь рассмотреть того, чей голос «радостно» её приветствовал, но из-за тусклого света смогла различить лишь фигуру в военной форме.       — Мишель, налейте нашей гостье немного воды. — Хозяин ловко чиркнул спичкой, зажигая на столе ещё одну свечу. Провожатый, что стоял рядом с барышней, взял парафиновый огарок в руки, и как только свет горящего пламени упал ему на лицо, Мария ахнула. Неизвестным оказался никто иной, как подпоручик Бестужев-Рюмин.       — Как прикажите, Павел Иванович.       Это был конец. От страха по телу вновь пробежался холодок, и ко всему прочему добавилась дрожь. Имя полковника Пестеля она боялась как плаху. Как палача. Вдохновлённый идеями якобинцев, он был ярым приверженцем революционных дел, неоднократно внушая ей, что революция — это главная часть жизни для тех, кто ступил на борьбу против режима. А тот, кто сходит с намеченного пути, мгновенно становится… предателем.       Она робко опустила голову, стараясь не смотреть в глаза тому, от которого исходила волна ненависти. Она отчётливо слышала, как он перезаряжает пистолет, вероятно для того, чтобы сделать финальный выстрел.       — Что, страшно? — холодный голос прошёлся по всем клеточкам тела, но девушка даже не дёрнулась. — Это хорошо. Говорят, страх мгновенно снимает маски.       — Что происходит? — осведомилась девушка, чуть приподняв голову. — Где я?       Вместо ответа Павел заговорщицки улыбнулся и обвёл рукой комнату. Ермакова в страхе оглянулась, и холодный пот плавно скатился по лицу. По периметру гостиной были расставлены диваны с мягкими подушками, а на них, с непроницаемыми лицами, важно восседали участники тайного общества — как Южного, так и Северного.       — Пейте. — Мишель на вытянутой руке поднёс стакан с холодной водой.       Гостья была не в себе. Присутствие сразу нескольких заговорщиков настолько потрясло её, что просьба молодого человека прозвучала глубоко в сознании. И не сразу была удовлетворена ответом.       — Можно руки развязать? — Она мило взглянула на подпоручика, к которому всегда относилась с симпатией, пытаясь своим лёгким говором склонить на свою сторону, но тот остался равнодушен к просьбе.       — В этом доме ты будешь пить и есть с рук, как простая дворовая собака, — гордо отрезал Пестель. — Хотя по мне даже такое наказание слишком мягкое для тех, кто подставил своих же товарищей.       Широкими шагами Павел приблизился к пленнице, гордо поправляя на талии пояс. Она неуверенно посмотрела ему в глаза, но тут же спешила отвернуться. На полковника было страшно смотреть. Тонкие губы дёргались в нервном тике, ноздри раздувались от гнева. Он буквально горел от желания схватить её за горло и собственными глазами увидеть её последние минуты. Но он медлил. Вероятно, желал вытрясти из неё душу, чтобы она напоследок испытала ужасы пыток.       — Павел Иванович, в чём моя вина? — Мужчина двумя пальцами надавил на подбородок, от боли несчастная крепко зажмурила глаза, чуть заскулив.       — И ты ещё смеешь спрашивать? — процедил он сквозь зубы. — Пытаешься давить на жалость, будто бы ничего и не произошло. В таком случае осмелюсь задать тебе вторичный вопрос, — девушка осторожно открыла глаза, — где сейчас находится подполковник Муравьёв-Апостол?       — Я не знаю.       Звонкая пощёчина разрезала холодную тишину. От удара пленница упала на колени, прижимая ладони к лицу.       — Да как ты смеешь так нагло врать нам в глаза?! — Крики Пестеля переполошили посетителей. Кондратий, что до этого беззвучно наблюдал за допросом, резко вздрогнул и от неожиданности даже стиснул подушку. Уж очень он не любил, когда поднимали руку на женщин.       — Я, правда, не знаю, где сейчас находится Сергей… Сергей Иванович, — запинаясь, ответила Мария. — Он был в доме моей матери сегодня утром. Говорил, что ему с Польши пришло какое-то известие и об этом нужно немедленно сообщить вам. Он волновался, говорил, что кто-то донёс на него генералу Щербатову. Из-за этого Алексей Григорьевич может расторгнуть помолвку, и Анна Николаевна, вероятно, выйдет замуж за другого. — Павел презренно усмехнулся, обменявшись с взглядами товарищей. — Мы расстались рано утром и больше ни разу не встречались.       Она тяжело дышала, завалившись на бок. Отставив стакан на стол, Михаил резко посадил её на колени, и теперь девушка могла видеть только сапоги полковника, идеально вычищенные до блеска.       — Ты в очередной раз говоришь неправду. — Павел медленно шёл вокруг пленницы, напряжённо дыша на неё сверху вниз. — Я сам наблюдал из окон своего дома, как солдаты Семёновского полка арестовали Сергея Ивановича прямо у дверей подъезда. А затем Михаил Павлович, который, как и я, стал свидетелем того события, в точности рассказал мне и о причине ареста. А так же упомянул о том, что в этом деле… замешана ты. — С этими словами Павел с силой схватил чёрные локоны, задирая голову предательницы вверх. — Говори немедленно, что ты знаешь об убийстве господина Верестова?       — Ничего. — Говорить она уже не могла, и ей оставалось лишь только шептать.       — Правду! Иначе на рассвете ты будешь мертва.       Мария беспомощно прикрыла глаза, пытаясь понять, как именно ей стоит вести себя в этот тяжёлый момент. Где-то глубоко в сознании мелькнула мысль — лучше сказать правду. Ведь ложь Пестель мог распознавать тотчас.       — Я видела только записку, в которой содержалось признание господина подполковника, — нервно потирая пальцы, ответила девушка. И больше мне ничего не известно.       — И, тем не менее, у тебя хватило духу донести об этом властям. — Михаил смотрел на предательницу не менее сурово, чем руководитель общества. В какой-то момент он подался к ней, желая излить злость, но был тотчас остановлен. — Да ты ведь нас всех поставила под угрозу обнаружения. Всех и свою мать в том числе.       — Я всего лишь желала, чтобы виновный понёс заслуженное наказание, — прохрипела Ермакова, с ненавистью смотря офицерам в глаза. — Он убил ни в чём не повинного человека и должен поплатиться за содеянное.       — Да ты хоть знаешь, кем был этот невинный человек? — Пестель со злостью толкнул её на пол, больно пнув в спину. — Дмитрий Петрович Верестов являлся тайным агентом императора. Он тщательно изучал наши дела и следил за каждым нашим шагом. Многие члены тайного общества были у него на подозрении и в любой момент могли оказаться в крепости. — От волнения у Павла пересохло в горле. Михаил по-дружески поднёс ему тот самый стакан воды, который предназначался Марии. Несколько глотков и полковник тотчас пришёл в себя. — Я часто встречался с этим человеком, — продолжил он, всё так же ненавистно смотря на девушку, — и если бы заранее знал о его намерениях, то избавился бы гораздо раньше.       — В этом только ваша вина, господин полковник, — с ехидной усмешкой прошептала Ермакова. — Нужно быть осторожным, особенно когда приглашаете товарищей к себе домой. — Произнесённая фраза стала последней каплей терпения Пестеля. Занервничав, он уже готов был в очередной замахнуться, но в этот момент Рылеев, что за минуты разговора успел покинуть место дивана, ловко схватил его за руку.       — Павел Иванович, не стоит этого делать. Вы же знаете эту женщину лучше всех нас — она ни за что не раскается в содеянном. Давайте лучше спросим, что именно она успела передать. Так хоть будет шанс хоть как-то облегчить участь Сергея Ивановича.       — Как вы собираетесь это сделать, Кондратий Фёдорович? — Пестель нервно приспустил воротник, вновь делая глоток воды. — Если Верестов сумел сообщить сведения о предстоящим восстании, то вас арестуют тотчас, едва вы переступите порог офицерского полка. Поэтому будет лучше, если мы сейчас избавимся от главного свидетеля, господа. Раз и навсегда.       Горячие пальцы тут же соприкоснулись с холодным корпусом пистолета. Взведя курок, Пестель медленно поднёс оружие к сердцу изменницы, плавно нажимая на спусковой крючок. Девушка в ужасе обернулась к собравшимся, в надежде найти хоть какую-то защиту, но никто не проронил даже слова. Она в ужасе зажмурилась, начиная вновь читать молитву, а где-то в стороне послышалось слабое шуршание. Словно сама смерть уверенно приближалась к ней.       — Начинать революцию с пролитой кровью? — Павел резко выдохнул, со злостью опуская пистолет. Мария резко вздрогнула, когда поняла, что роковой выстрел не прозвучал. Сердце бешено колотилось, от испуга в животе опять наступила боль, угрожая в любой момент открыть кровотечение. Набравшись сил, девушка медленно повернулась на источник голоса, исходивший из тёмного угла возле библиотеки. Шорох, который был принят ею за шаги судьбы, принадлежал неизвестному господину, лица которого не было видно совсем. Он молчал на протяжении всего времени её пребывания в доме, но почему-то именно в роковые для неё минуты решил взять слово. Тем самым остановив смерть. — Вы ведь не раз говорили, Павел Иванович, что…       — К ней это не относится, — прервал собеседника Пестель. — Я бы мог рассказать и о других грехах этой женщины, господа, но боюсь опозорить имя товарища. Поэтому судить мы её будем, как предательницу революции.       — Какое красивое слово — «Предательница революции». — Поборов недавний страх, девушка слащаво улыбнулась, обнажив ядовитую улыбку. — И как вы собираетесь доказывать мою вину, господа? У вас ведь даже доказательств против меня нет. А то, что я была в момент ареста Сергея Ивановича рядом с вашим домом, господин полковник, ещё ничего не доказывает.       — За вами, Мария, уже очень давно тянется один кровавый след, — всё так же холодно ответил Пестель. С этими словами он отодвинул ящик стола и извлёк на свет знакомый револьвер. — К тому же, в момент, когда Сергея Ивановича сопровождали до казарм полка, он успел намекнуть о вас Михаилу. Так что у нас есть повод, чтобы подозревать вас в подобном, тётушка.       Улыбка тотчас сошла с её лица. Она догадалась, на что именно намекал Пестель, и пальцы рук нервно переплелись между собой. Знакомый револьвер всполошил недавние воспоминания, которые преследовали её по ночам. Она чувствовала, что рано или поздно расплата не заставит себя долго ждать, и Павел обязательно привлечёт к ответу. Но даже сейчас, когда час возмездия уже настал, он не стремится раскрывать подробности её главного преступления. Он молчит, чтобы скрыть позор Сергея. Пытается всеми силами скрыть следы Той ночи… .       Жертва товарища ради общего дела оказалась дороже, чем разбитое сердце невинной девушки.       Мария чувствовала, что в живых её не оставят. И даже крохотный младенец, что живёт под сердцем, не сможет её спасти.       Но тем не менее она не спешила отдавать себя в руки палачу так просто. Несмотря на то, что силы уже были на исходе.       — Вы напрасно думаете, что я предала вас, — тихо ответила пленница, склонив от усталости голову. — У меня не было цели вредить обществу, потому что я не меньше вас замешана в этом. Моя преданность будущей революции проверена годами. Ведь я неоднократно снабжала вас ценными сведениями, добытыми прямо из дворца. Моя мать не раз предоставляла вам кров с целью укрыть от властей. И самое главное, Павел Иванович, — она гордо взглянул на полковника, — когда-то давно я поклялась вам, что не пролью ни единой капли крови своих товарищей. И могу заверить, что слово моё не нарушено. Я всего лишь желала отомстить Сергею Ивановичу за ту боль, которую он причинил мне. Я желала всего лишь нанести ему удар в душу, но лишать жизни — никогда. Поэтому и отдала записку с его признанием в убийстве командиру полка, полковнику Шипову, а не представителям министерства. Вы ведь помните, что он тоже когда-то был нашим братом по работе тайных обществ, и поэтому Сергей Павлович будет также заинтересован, чтобы дело не стало достоянием слухов.       На секунду она обернулась к Михаилу, замечая его удивлённое выражение лица. Слова признания повергли молодого человека в смятение, отчего он задумчиво провёл пальцем по подбородку. Он явно не ожидал от предательницы столь красноречивого признания. Но вот у Пестеля мнение о ней ничуть не изменилось.       — Я вам не верю, — всё также холодно отозвался мужчина.       — Ваше право, господин полковник, — спокойно ответила молодая революционерка. — Вы вправе меня сейчас казнить, но грех, совершённый вашими руками, будет идти с вами до последней минуты жизни. И даже на том свете вас не простят.       — Грех за убийство предателя? — Неизвестный, что стоял в тёмном углу, слегка поддался вперёд, но остался так же невидим. — Для таких людей, как мы, это будет честью убить ту, что обрекла нашего товарища на смерть.       — Вы ничего не понимаете, господин, — с улыбкой ответила девушка, приложив связанные руки к животу. — Грех не за мою жизнь, а за жизнь другого.       В комнате воцарилось молчание. Офицеры переглядывались между собой, пытаясь понять смысл этих слов. Воспользовавшись создавшейся ситуацией, Мария попыталась встать на ноги, но в этот момент её схватили за плечо, резко опустив на пол.       — Ты… ты что наделала? — Голос Пестеля шептал в самое ухо, изливая слова ядом. — Ты от него ещё и понесла, маленькая дрянь. — Он нервно засмеялся, вновь вспомнив обстоятельства того дня. — Ты ведь намеренно тогда бросилась под колёса фаэтона. Потому что знала, что он из жалости не оставит тебя на улице.       — Отнюдь. — Мария приторно улыбнулась. — Это вышло случайно, и у меня не было никакого желания, что бы он забирал меня с собой.       — Но, тем не менее, у вас это случилось, — в очередной раз напомнил полковник. — Тогда ответь мне, что заставило тебя, ведьму, прикоснуться к обручённому мужчине?       — Желание быть любимой, — ответила девушка, ничуть не смутившись оскорблений. — Пожалуй, это единственный грех, который прощают всем грешникам.       — Будь по-твоему, — сменяя гнев на милость, мягко прошептал Павел. — Однако в этом доме последнее слово останется за мной.       Он желал сказать что-то ещё, но внезапно со стороны улицы послышался звук экипажа. И спустя секунды кто-то резко ударил в дверь. Выпустив из цепких объятий пленницу, Пестель стремительно направился в прихожую, спрятав за спиной пистолет. При мысли, что это может оказаться полиция, Мария плотно сжалась, боясь, что из-за страха быть обнаруженными, офицеры тотчас лишат её жизни, но никто из присутствующих даже не тронулся с места.       Скрипнула дверь, и в проёме послышался радостный возглас Павла:       — Какая удача, вы живы.       Девушка удивлённо подняла глаза, пытаясь обернуться через плечо. В груди больно кольнуло, к горлу вновь подступила тошнота. Вошедший что-то ответил тем, кто насильно привёз её на место сбора заговорщиков, на ходу шурша бумагами. Его голос Мария узнала сразу. Она узнает этот голос из сотен других даже тогда, когда её жизнь в очередной раз будет висеть на волоске. И это будет последим, что она запомнит в эти часы… .