Местного штампа бог

Артур принес большую коробку с пончиками, и по офису разлетелся ароматный запах. — Сам испек, угощайтесь, пожалуйста. Я не ахти-какой кулинар, но делал с любовью. Сиэль? Коробка застыла в воздухе напротив Фантомхайва. Пончики были глазированы. Почему бы и не попробовать? Сиэль опять явился на работу раньше всех, не считая, разумеется, большого босса, и успел проголодаться. Он без зазрения совести выбрал пончик, смотрящий строго на него — самый жирный и сочный. — Спасибо. — А можно мне с шоколадной глазурью, пожалуйста? — Мейлин выросла рядом прямо из ниоткуда. Ханна, которая съела свою порцию быстрее всех, удивилась: — Но когда ты успел испечь столько? Не ты ли вчера взял сверхурочные? — Да вот… приехал домой и напало вдохновение, пек ночью, — улыбнулся Артур. Он как будто оправдывался. — А как думаете, мистер Михаэлис любит пончики? Пойду отнесу ему пару штучек. Глядя ему вслед Ханна внезапно подытожила: «Ну ясно», и взглянула на жующую Мейлин. — Фто яфно? — спросила та. — Нас всех только что использовали. — Ты о чем? — девушка проглотила последний кусок. — Погоди… думаешь, Артур?.. — Я не удивлена: какой О устоит перед нашим большим А? Рано или поздно это должно было случиться. Мы — лишь предлог, чтобы отнести гостинец. Кто-то громко и красноречиво фыркнул, девушки повернули головы к источнику: — Не согласен, Фантомхайв? — Разумеется, нет. С каких пор угощение коллег приравнивается к влюбленности? — Ну, может быть, ты не замечаешь, что происходит вокруг тебя, мистер-голова-в-мониторе, но я-то все вижу, — ответила Ханна и подула на свои длинные ногти. — Сегодня пончики, завтра маринованные огурцы, а дальше что? Хот-доги? Внутри Артура кипит процесс, который бедолага, возможно, сам и не осознает. — Как ценно высказывания экспертов, не принадлежащих ни к омегам, ни к альфам! — отозвался Сиэль. — Хочешь сказать, наш Большой А не привлекателен для маленьких О? — Что за шифр? И я не рассматривал его с этой точки зрения. В отличие от некоторых, я пришел сюда работать, а не играть в степлеры и… черт-те что еще! В него впились миндалевидные глаза с прищуром. — У тебя в уголке рта крошка от пончика пристала. Будущий сотрудник года. Но мне с тобой все ясно… — Что ясно? — Сиэль отер рот ладонью, но Ханна уже состроила глубокомысленные баррикады на лице: — О, все-все… — меланхолично протянула она. — Избранник Черного степлера. — Да хватит уже нести ересь! — Нет, не смахнул. Может, я ошиблась и это герпес в зародыше? — Нет у меня никакого герпеса! Из кабинета вышел Артур с пустой коробкой. Жрица культа Черного степлера приготовилась встречать и его. Она скрестила руки на груди: только заколыхались массивные серьги в виде фиолетовых кристаллов. Офисная ведьма. Ей было важно подтвердить свои скользкие домыслы, поэтому про Сиэля забыли, и тот смог благополучно вернуться к работе, но прежде — надо было попросить у Мейлин карманное зеркальце. Ну как он и предполагал: — Чистое у меня лицо. Ханна ухмыльнулась: — Конечно, чистое, а ты повелся, будущий работник года. — А вот и Артур. Мистер загадочная улыбка. — Шефу понравились твои пончики? Артур улыбнулся еще более загадочно, чем обычно: — Он взял один, на обеде съест. Сказал еще, что пахнут аппетитно, и давно не ел домашней выпечки. — Ну Артур, ну детектив, крутой пончик! Убил двух зайцев одним выстрелом! — Бард, как всегда, появился из-за угла. Иногда казалось, что он там дежурит, а потому всегда в курсе всех событий и диалогов. Или может они просто слишком громко разговаривают? — В-вы о чем? — Уордсмит замусолил острые края коробки. Провинившийся мальчик. Но никто не ответил: из кабинета вышел мистер Михаэлис, и все разбежались по углам, как тараканы. Глядя на Артура к Сиэлю подкралось сомнение: «Может быть, Ханна права?» Похожее идиотское выражение лица наблюдалось у Дидриха, когда… отец был еще жив. Собака, виляющая хвостом. «Я никогда не буду, как Дидрих». Артур подкатил на стуле, когда Сиэль заполнял бланки. Их было так много, что казалось, они никогда не кончатся. — Можно спросить тебя кое о чем, Сиэль? — Валяй. — Думаю, ты поймешь, как мне подобный… Неловко спрашивать, но ты выглядишь, как опытный… — «Опытный в чем?» — Ты слышал что-нибудь о практике полуотмены? — Нет. — В общем, в определенный день приема блокатора, до гона, употребляют сниженное количество препарата и по итогу, гон проходит легко, но при этом остается естественный запах феромонов. Достаточный, чтобы на тебя обращали больше внимания, чем обычно. — И что? — Я планирую попробовать. Мне кажется, что с новым блокатором я не могу никого найти, потому что… Сиэль фыркнул: — Чушь! Твой запах невозможно подавить полностью. Ты всего лишь не сделал верный вывод: альфы — кобели, которым нужно только одно, без этого ты им не интересен. Артур поморщился: для него слова прозвучали чересчур грубо. — А глубокий внутренний мир? — Забудь. — Я вяжу крестиком, готовлю, люблю на выходных на рыбалку съездить и много читаю… А еще сам пишу. — Чего это? — удивился Сиэль. Он даже оторвался от бумаг. — Детективы. — Это плохая идея, Артур. — Понимаю, детективы не весть какие, но я учусь… — Да я не об этом же. «Идиот!» Прежде чем продолжать, он глубоко вздохнул: — Зачем тебе это? — Понимаешь ли… — щеки Артура запунцовели, как у все того же мальчика. Мальчика-переростка. — Есть один человек… но он такой занятой и, наверное, недосягаемый… Я хочу убедиться… вдруг мы… что если… хотя бы на одну тысячную шанса, он мой… истинный. «Большей чуши в жизни не слышал! Неужели есть в двадцать первом веке люди, которые верят в истинных?! Сказки для романтичных олухов!» Сиэль приготовился сказать Артуру, что был о нем лучшего мнения, но… передумал. Хотя бы потому, что его взгляд упал на прозрачное окно в кабинет мистера Михаэлиса, затем на глупое лицо Артура, напоминавшее Дидриха. Идея пришла сама. Гениальная идея! Сиэль не ожидал, что когда-нибудь произнесет это, но он сказал: — Ты прав, Артур. Любовь — то, за что стоит бороться. Я бы на месте твоего избранника оценил одно твое усердие и целеустремленность! — Правда? Сиэль, спасибо за поддержку! У меня почти нет друзей и… — Я помогу тебе! Вместе подберем схему приема таблеток и даже проверим на ком-нибудь… о, пусть это будет мистер Михаэлис. Артур переменился в лице. Смятение, страх и… — Я не говорил, ч-что это он… «Глупец! Думал, я не догадаюсь?» — Сиэль усмехнулся. Он пожал плечами: — Нужен альфа, с которым ты контактируешь каждый день. — А, ну да, — Артур закивал болванчиком. С первого дня Сиэль угадал в нем ведомую личность. Управлять Артуром — все равно что отнять конфетку у ребенка. «А я люблю конфеты, и терпеть не могу детей. Все сходится». Пришлось состроить на лице участливое выражение лица и даже сжать кулаки — за победу: — Тогда, я самолично подберу для тебя схему приема! Но, главное, чтобы ты ей следовал, понятно, Артур? — От поставленных целей не отрекаться! — отчеканил тот, и добавил, краснея, как помидор: — Так говорит мистер Михаэлис. «Ну и дурак», — улыбнулся Сиэль. Все же влюбленные омеги больше похожи на полоумных кретинов. Жертвы химии. Уже вечером он смог изучить материал в интернете. Блокатор не любит неточности приема: шаг влево-шаг вправо, и химически подстроенный результат может не оправдать ожидания, а привнести разного рода сюрпризы. Например, ранние симптомы течки. Разумеется, Уордсмит не должен догадаться, что ко дню икс — точно выверенному благодаря препарату — вместо легких феромонов, у него откроется шлюз. Второе дыхание. — Уж извини, Артур, но я терпеть не могу таких омег, как ты, и… стоит освободить одно креслице. Текучка в руководстве — прямая дорога к руководству! — Сиэль был вне себя от радости. Придумывать гениальные планы все же его удел. В этом он пошел в отца.

***

Стоя у главного лифта, Артур мямлил нечто неразборчивое. Сиэль скептически оглядывал его с головы до ног: до начала рабочего дня оставалось десять минут, они простояли у входа в здание, карауля машину мистера Михаэлиса, который приехал позже обычного, ну, а теперь мистер Уордсмит выражает крайнюю степень неуверенности и, кажется, готов все бросить и сбежать. Ну уж нет, я не для того полтора месяца ждал! — Артур, я не для того ввязался во всю эту химию, чтобы под конец отказывались от планов. Знаешь ли, я тоже был полон надежд относительно… — Как ни тяжело сымитировать интерес, но, Сиэль очень старается и вздыхает, — вашей крепкой будущей любви… Вдруг вы истинные и созданы друг для друга?  — Но ведь мы такие разные, — шепчет Артур. — Я тебе не говорил, а он просто моя полная противоположность. Когда его вижу, у меня ноги подкашиваются, как хилые стебли. Может стоит смотреть на вещи трезво? — А ты не слышал, что различие — первый признак истинности? Черное и белое, кошечка и собачка, пчелка и бутончик и все такое… «Что я несу?!» Но романтику только и нужно, что услышать то, что он хочет услышать. — Сиэль, ты невероятно поддерживаешь! — У Артура глаза на влажном месте и не из-за чувств. — Я и не отказываюсь, но… в груди печет, внизу жжет, как будто… это похоже на картину со шмелем и маком, видел такую? Вот у меня ощущения, когда смотришь на нее. А что ты там говорил про пчел и цветок? Может это тоже любовь?.. — Ты странный, — заметил Фантомхайв. — Но у тебя точно сегодня начинается, если ты принимал препарат строго по моему графику. — Клянусь! Поверх плеча Артура мистер Михаэлис шагал прямо к ним. Сиэль торопливо похлопал долговязого коллегу: — Шмель у мака. Повторяю, шмель у мака. — Чего? — И как ты пишешь детективы? Вызывай лифт. Ноздри защекотал знакомый дорогой одеколон. Артур дрожал, и эту дрожь улавливал даже Сиэль. У Артура дрожала шея - точно хилый стебель: бедолага, он еще не понял, что начинается.  — Доброе утро, — поздоровались сотрудники. Мистер Михаэлис первым вошел в кабину, следом Артур и Сиэль. Кнопку «двадцать» нажал Сиэль. Двери закрылись, и кто-то отчетливо принюхался. Как будто не верил собственному носу. Артур покосился в сторону начальника и шумно сглотнул: как человек, крайне сожалеющий. Но — слишком поздно. «Надо было раньше думать», — злорадствует Сиэль. Мужчина смотрит на ручные часы, на экран лифта: как медленно? Уже на третьем этаже останавливаются, впуская еще пассажиров. Они цокают каблуками, пахнут дезодорантами и парфюмом, кофе. Поправляют украшения и ремни сумок. Смотрят на папки в руках и принюхиваются. Своими длинными изящными пальцами мистер Михаэлис прикрывает нос снизу: неуверенное движение, он сомневается в том, что слышит. Он оглядывает людей, скользя по ним ищущим взглядом, но Сиэль знает наверняка — источник распознан сразу. А уже на девятом этаже лифт снова чист. Они поднимаются дальше. — Мистер Михаэлис, вам нехорошо? Вы как-то покраснели, — участливо поинтересовался Фантомхайв, но Себастьян не ответил. Он ослабил узел галстука: должно быть душно. «…Стало вдруг», — хихикнул про себя Фантомхайв. Чтобы перестать быть единственной преградой между альфой и омегой, он шагнул в сторону: «Тили-тили тесто», но уже на первой остановке, мистер Михаэлис неприметно занял позицию за мистером Фантомхайвом, как можно дальше от течного мистера Уордсмита. От надвигающегося нечто Сиэль ощущал бессовестную щекотку азарта: то, к чему он будет иметь непосредственное — и все же косвенное! — отношение. Руки чешутся нажать кнопку маленького фотоаппарата в кармане. С первого этажа на двадцатый. Попутчики загружались редко: почти все беты и несколько альф. Беты не улавливали феромонов Артура, но лица альф оказывались незабываемы. Все как один поглядывали на мистера Михаэлиса, как бы переговариваясь: «Я не один, кто в этот будничный день, на работе, в лифте ощущаю течного омегу? Какой нонсенс!» Оказывается, это довольно весело! Они выбегали из лифта, как из тонущего корабля, и оглядывались: запомнить, как выглядит Артур — узнать отдел, фамилию… номер телефона. «Рабочий день наш Севастьян не выдержит. Что-то произойдет, и я со своим фотоаппаратом не потеряюсь, ну, а после — анонимная посылка гендиректору и… до свидания, мистер Михаэлис, позор отдела!» Сиэль различал, как тяжело дышит мужчина и как дергается мышца на всегда невозмутимом лице. Наконец, на двадцатом этаже они втроем, едва ли не в ногу, вышли в офис. — Мистер Фантомхайв, ко мне в кабинет. Сейчас же! — Мистер Михаэлис пронесся мимо столов, напоследок хлопнул дверью и опустил жалюзи. Это не то, чего ожидалось. Сиэль и Артур переглянулись. — Думаешь, он почувствовал? — робко поинтересовался Уордсмит. Он выглядел подавленным и болезненным. Внутри него уже должен бушевать пожар, разве нет? — Еще бы! — поддакнул Сиэль. — Видел бы ты, как вздымалась его мощная грудная клетка. — От остроты языка приятно покалывало даже в глотке. Новость вызвала в Уордсмите настолько же нежную насколько и глупую улыбку. — Но признаться, я неважно себя чувствую… и мне становится все хуже… Кажется. — Когда кажется, креститься надо, — усмехнулся Сиэль. — Ты сильно нервничаешь, вот и вся причина. Пойду узнаю, что ему нужно. Предвкушая растерянное и даже озабоченное лицо, юноша направился в кабинет. Перед дверью он поправил воротничок рубашки. — Звали? Мужчина сидел за столом, сплетя пальцы перед собой. Больше сумрачный, чем какой-либо еще. — Подойдите. — Голос, как команда, прозвучал настолько убедительно, что Сиэль поторопился шагнуть вперед. Он замер на середине: как будто это могло от чего-то спасти. Но — от чего? — Ближе. Подойдите же сюда. — Раздраженно. Все произошло слишком быстро: у альфы крепкая и быстрая хватка. Сиэль оказался прижатым к стене напротив зашторенного окна, за которым прямо сейчас должны были корпеть сотрудники отдела да Артур, изнывающий от воспаленной весны в организме. Мистер Михаэлис навис сверху и понюхал волосы. Сиэль попытался отстраниться, но его предостерегли: — Стойте смирно. — Что вы делаете? Этот запах был не от меня! — он вжался в стену. Карие глаза усмехнулись, они приблизились, передавая от себя к юноше странное тепло. — Я знаю… И знаю, Сиэль, как вы пахнете в период течки. — Что? Мужчина снова вдохнул аромат чужих волос и тихо ответил: — Ваша первая течка началась посередине учебного дня. Так что я помню… Помню, как провожая вас взглядом, думал: почему родители должны уводить его и прятать дома? Разве кто-то способен принести вред такому беззащитному и великолепному созданию? Созданию, которое так невыразимо соблазнительно пахнет, как будто зовет на помощь… Кто же знал, что в защите нуждаются те, кто рядом с вами?.. Как же вас звали?.. Маленькая Мегера. Лицо обдало жаром. Сиэль старался говорить тише, чтобы их не услышали: — И зачем напоминать об этом? Отпустите меня. Сейчас же, пока не пожалели, — он говорил самым строгим голосом из тех, на который был способен. Черта с два он поддастся. Себастьян пятерней заправил свои волосы назад. — Все такой же… — заметил он, — но я вас и не держу. — И он не врал: руки не касались собеседника. — Тогда что вы делаете? — А на что это похоже? Перебиваю запах мистера Уордсмита. Мне еще весь день работать. После волос юноши, мужчина поводил носом около его шеи: он вбирал чужой запах, как будто ища спасения. У Сиэля гулко билось сердце, руки и ноги онемели, а в коленках проснулась знакомая дрожь, он испытывал похожую очень давно… Ей всегда было так сложно противостоять. — Такой спокойный запах, — тонкие губы дрогнули в другой и смутно знакомой улыбке. Михаэлис уже не тот мальчишка, что раньше, и это почему-то впервые испугало Фантомхайва. — Впрочем, немного высокомерен, как и всегда… Думаю, похоже на нероли и лилию. От альфы тоже пахло, и омега впервые смог вплотную различить терпкий, стойкий и многогранный аромат: это не Винсент, но их объединяла сокрушительная сила чего-то давлеющего, как будто над головой возникла исполинская тень, она заслонила все свободное пространство, и Сиэль не может определиться, безопасно или стоит бежать, а если и стоит, то как, если ноги не слушаются и одеревенели? Когда сердцебиение достигло апогея, мужчина внезапно отпрянул и вернулся за свой рабочий стол. Он сел с самым невозмутимым видом и поправил пиджак. Как будто ничего и не случилось. — А сейчас будьте добры, передайте мистеру Уордсмиту, чтобы он шел домой, но перед этим написал заявление на увольнение. Сиэль не ослышался. — Он уволен?.. — его голос даже немного охрип, но хотя бы колени оттаяли, и он смог отойти поближе к двери. На всякий случай. — Допущения такого рода недопустимы. Мне жаль, но таковы правила. Он всех нас поставил в неловкое положение. — Но… «Это я виноват». — Ступайте. — Нет! — язык опередил мысли. — Поговорите с ним, вы не выяснили причину, дайте ему еще один шанс! — Мистер Фантомхайв. — Вы увольняете его потому, что он омега! Мы как низшая каста только потому, что альфы не могут контролировать свои потребности! Нашли козлов отпущения! Мистер Михаэлис какое-то время молчал, прежде, чем ответить: — А я смотрю для вас это больная тема… Что ж. Если бы я не контролировал естественные потребности, я бы оприходовал вас в первый же день на том маленьком кожаном диване, — он указал взглядом в сторону, но Сиэль не последовал ему. — Что вы сказали? — Я сказал, что омеги в равной степени несут ответственность за свою суть, а вам что послышалось? Как обычно. — Не послышалось. Как мерзко. И без того длинный рот расплылся в хищной и побеждающей ухмылке. Она предвкушала: — Однажды, Сиэль, вы будете умолять меня о том, чтобы я раздвинул ваши кокетливые ножки и овладел вами в вашу аппетитную задницу. «Ублюдок… Просто ублюдок, да ты кем себя возомнил?!» — Однажды, я займу ваше кресло, Севастьян. — Судя по рукописям, вы большой фантазер. — Возможно, генеральному директору будет интересно узнать о компетентности людей, занимающих пост руководителя и позволяющие себе похабные высказывания на уровне сексуального домогательства. — Что я знаю точно: генеральному директору будет приятно узнать о сотруднике с вопиющей сексуальной фантазией. Только вот… думаю, он огорчится: компания выпускает игрушки для детей, а не взрослых. Вы ошиблись работой. Почему-то язык присох к небу: Сиэль должен говорить осторожнее, неизвестно чего именно добивается мистер Михаэлис — возможно, фатальной, вопиющей ошибки. — Что-то хотите сказать? — спросил мужчина. От его темный фигуры веяло уверенностью и проницательностью. Как будто умел читать мысли. Сидя в этом месте, окруженного подчиненными, наверное, так и было. «Тоже мне, бог местного штампа!» — прежде чем уйти, Сиэль хлопнул дверью. «Клянусь, ты пожалеешь, Севастьян Михаэлис! Будешь умолять о прощении, стоя на коленях, не знаю как, не знаю когда, но — клянусь будешь! Я никому не позволю говорить со мной свысока!» Сиэль прошел к своему столу, не обращая внимания на Ханну: «Господи, Сиэль, с твоим лицом только из степлера погнутые скобки вытаскивать». Хватит. — Хватит-говорить-о-степлерах! Я сыт ими по горло! — закричал юноша и с тяжелым грохотом обрушил на столешницу стопку бланков. Ханна прикрыла лицо папкой. — Не в настроении, так бы сразу и сказал. Офис вернулся к работе. Вокруг привычно закипела жизнь, и внутри Сиэля что-то остыло. Он упал на стул, чувствуя себя опустошенным мешком с картошкой. Затем покосился на Уордмиста: начало разить даже для его носа, не говоря уже об альфах. «Это все моя вина». Стоило сказать Артуру о случившемся, но только как?.. Их взгляды встретились, и Сиэль плотнее придвинулся к своему компьютеру, зарываясь в работу. Как бы между прочим он бросил через плечо: — Кстати, Артур, ты уволен. Попросили передать, чтобы ты ушел прямо сейчас. — Что?..