***
Пирра Никос. Девушка, которой с самого детства, нет, с самого рождения было предначертано стать охотницей. Как же рада она была, тешась осознанием того факта, что сумела самостоятельно поступить в самую престижную академию охотников во всём Ремнанте. Конечно, она бы без труда сделала это в любом случае, но это нисколько не умаляло её радости оттого, что ей удалось добиться всего этого САМОЙ. Да, с ней были её родители, которые поддерживали Пирру на протяжении всего пути. С ней был её менеджер, который, пусть и думал зачастую только о деньгах, на деле всегда желал ей только добра. С ней были те немногие, кого она действительно могла назвать друзьями, кто не подлизывался к ней только потому, что она — четырёхкратная победительница турнира боевых школ Мистраля. Но здесь, в Биконе, Пирра нашла то, что найти, наверное, уже отчаялась. Она постигла то, что многие могут пропускать мимо себя на протяжении всей жизни, старея в одиночестве и горе. В Биконе Пирра нашла свою любовь. Да, поначалу Жон казался ей наивным дурачком, неведомо как попавшим на вступительное испытание, даже не имея Ауры. Но, узнавая его, девушка всё больше начинала восхищаться этим человеком, его решимостью, его забавным упорством, иногда доходящим до абсурда. Для неё не было удивлением, когда в одну из бессонных и лунных ночей она вдруг осознала, что все её мысли давно уже крутятся вокруг одного неуклюжего блондина, мирно сопящего на соседней кровати. Да, Пирра Никос, четырёхкратная чемпионка Мистраля, влюбилась, как маленькая девочка. Но от этого она становилась лишь счастливее. И даже тот факт, что Жон в упор не замечал её чувств, не мог поколебать её решимость добиться расположения этого чудесного человека. Как жаль, что она решилась сделать первый шаг именно сейчас, когда стало уже поздно. И вот она, Пирра Никос, «Непобедимая девочка», стоит на коленях перед той, кто владеет той же самой силой, что и она сама. Рядом с ней лежит Пенни Полендина, остекленевшим взглядом смотря в небо. Она была сильно повреждена в бою и «Принудительно вошла в спящий режим», из-за чего Пирра была вынуждена в одиночку сражаться против гигантского Гримм и Синдер. Ну а сейчас, когда её Аура практически на исходе, Пирра с каким-то странным умиротворением смотрела, как бледные пальцы её противницы плавно отпускают тетиву стеклянного лука, а стрела, сотканная из того же чёрного стекла, уже летит в её сторону, нацеленная в грудь. Каким же удивлением для Никос стало появление на поле боя своей хорошей подруги Руби, неведомым образом взбежавшей на стену башни МКС. Лишь ступив на горизонтальную поверхность, она осознала происходящее. И Пирра тоже осознала всё происходящее. Прямо сейчас в её сторону движется сама смерть, стремящаяся унести жизнь Пирры с собой. Девушка не могла позволить себе подобную слабость. Не для того она прошла такой долгий путь, чтобы вот так умереть. Не для того она получила силы Девы Осени, чтобы так просто с ними расстаться. И если Аура — это сила её души, то душа её сейчас пылала праведным пламенем ничем не сдерживаемого гнева. Время, казалось, растянулось в тысячи и сотни тысяч раз. Рука сама собой вскинулась вперёд, а сила Проявления, вложенная в одно простое желание, зов, мгновенно нашла свой отклик. Верный щит «Акуо» со скрежетом покинул западню из обломков бетона и металла, устремляясь к своей хозяйке. И пока девушка выставляла перед собой щит, всё вокруг начало как-то подозрительно светлеть. — Пирра! — Голос Руби эхом разнёсся по округе, а её глаза, некогда серебряные и искрящиеся добротой, сейчас вспыхнули подобно сиянию сверхновой. И Пирра бы непременно могла ослепнуть от столь яркого свечения, если бы не «Акуо», который слегка вздрогнул от пришедшего в него выстрела. Пирра прикрылась им, чтобы этот свет не слепил глаза. И то, что она увидела благодаря этому, повергло её в шок. Гримм, что уцепился за край башни, скаля частоколом острейших зубов, застывал в камне, словно превращаясь в статую. А сияние тем временем становилось столь ярким, что это уже перешло все границы. Пирра заметила пролетевшую мимо неё птицу, а после и мелькнувший рядом с Руби черноволосый силуэт, удерживающий в руках длинную косу. Она было хотела броситься на помощь, чтобы не дать незнакомцу навредить подруге, но тот к её удивлению лишь подхватил заваливающую без сознания Роуз на руки. — Ушла-таки, подстилка Королевская. Вот же сучка! — хрипловатый голос был переполнен отвращением и пренебрежением по отношению к, без сомнения, Синдер. Пирра не знала этого человека, но из его действий и речи было понятно, что вреда для них он не представляет. Лишь после этого она наконец смогла спокойно выдохнуть, и накопившаяся усталость многотонным прессом навалилась на девушку. Последнее, что она услышала перед тем, как потерять сознание, было: — Надо бы сказать Джимми, чтобы забрал Андроида и Деву в Атлас, так будет безопаснее…***
Сознание возвращалось медленно, словно нехотя. Оно не спешило выпутываться из таких прохладных и мягких объятий сна, стремясь как можно сильнее завернуться в эту непроглядную тьму без сновидений. Но то, что творилось за пределами этой тьмы, мешало всем планам истерзанного разума. Первым начал возвращаться слух, и то здорово подводил. Всё слышалось словно из-под толщи воды, из-за чего происходящее вокруг было крайне сложным. Сложным не столько потому, что не слышно, сколько из-за вязкой пелены тумана, накрывшего все мысли, заставив те идти плавно, медленно, размеренно и лениво. Но всё имеет свойство заканчиваться. Через какое-то время прошла и эта странная «глухота», уступая место назойливым фоновым шумам. Кучи людей неразборчиво о чём-то бормотали, переговариваясь между собой. Писк каких-то приборов, шорох упаковок и жужжание, напоминающее генератор. После этого утраченные позиции начали возвращать и остальные органы чувств, а в особенности осязание. Именно оно и помогло полусонному Роберту прийти в себя, ведь резкая вспышка боли, распространившаяся по всему телу, явно не способствует крепкому и здоровому сну. Он не спешил открывать глаза, всё ещё свыкаясь с неприятными и необычными ощущениями, терзающими его тело. Это длилось не больше минуты, но за это время парень успел отчётливо прочувствовать каждую клеточку своего тела, когда та отзывалась болью. Большая часть болезненных ощущений прошла, но вот где-то в районе груди не исчезало ощущение стянутой кожи, а также безумно сильного зуда. Парень было хотел почесать зудящий участок кожи, но не вовремя обнаружил, что его ведущая рука по какой-то причине напрочь перестала слушаться. Если плечо ещё хоть как-то ощущалось, то вот всё, что находилось ниже, оказалось словно бы зафиксировано чем-то похожим на гипс. Это и вынудило Роберта открыть глаза. Это было незнакомое ему место, потолок которого очень сильно напоминал парню большую палатку. Впрочем, мельком взглянув на всё, что находилось под потолком, Роберт лишь убедился, что это место как раз палаткой и являлось. Палаткой с очень знакомым красным крестом. Каким образом он умудрился попасть в лазарет? Память не подкидывала на этот счёт никаких вариантов, так как до сих пор болезненно гудела от любой попытки начать думать. — Боги, он очнулся. Доктор Кёнинг, сюда, быстрее! — одна из медсестёр, проходившая мимо койки, обратила внимание на то, как Роберт мутным взглядом рассматривал всё, что его окружало. По её просьбе к койке почти сразу же подошёл высокий мужчина в годах, сияющий серебром в волосах и шикарной ухоженной бороде. Судя по всему, это и был пресловутый доктор Кёнинг. Мужчина заглянул в планшет, сверяясь с чем-то, после чего обратился к лежащему на койке парню: — Роберт Вайолет, первый курс, верно? Как себя чувствуешь? — голос у мужчины был глубокий. Гортанный, в чём-то даже гипнотический. Впрочем, Роберт уже начал догадываться, что это из-за ударной дозы наркотических обезболивающих препаратов у него на всё такая заторможенная реакция. Под морфием всё, что угодно, покажется гипнотическим. И всё же он нашёл в себе силы задать встречный вопрос: — Где я-акха-кха! — при попытке сказать хоть что-либо Роберт испытал ощущения, похожие на то, что ощущает человек, резко втянув в себя горячий и едкий дым во время пожара. Он закашлялся, а из глаз сами собой покатились слёзы. Его грудь отдавалась болью при кашле, но всё прошло, когда ему принесли стакан тёплой воды. С трудом приподняв голову, он сумел сделать пару глотков. Стало чуточку легче, но в его взгляде по-прежнему читался немой вопрос. — Что последнее ты помнишь? — спросил доктор, заставив Роберта напрячь мозги. — Бой Пирры и Пенни… Да, я остановил Эмеральд… Потом паника была, люди кричали. Гримм, много крови… Спуск в Вейл…. Уф-ф, голова болит… Кажется, мы с командой защищали одну из улиц, а потом… — всё тело словно пробил мощнейший электрический заряд. Все мышцы непроизвольно напряглись, а гипс на руке дал трещину, когда Роберт скривился от потока нахлынувших воспоминаний. Непроизвольно всё его тело на мгновение окружило фиолетовое сияние «ожившей» Ауры, перешедшей в режим активного защитного покрова, как если бы парень приготовился к бою. Доктор с сочувствующим выражением лица смотрел, как по щекам парня пролегли две блестящие дорожки, как распахнулись в неверии его глаза, как плотно сжались его зубы. Он вскочил, едва не свалившись с койки, и пытался броситься куда-то, невнятно бормоча имена. Запнувшись о капельницу с пустым пакетом из-под крови, Роберт упал на пол, перевернувшись на бок. Из-за койки послышались тихие всхлипы. Парень рыдал, свернувшись в позу эмбриона, а перед его глазами до сих пор стояли события той бойни. Он словно раз за разом переживал этот кошмар, с каждым разом вынужденный наблюдать за смертью своих близких. В отчаянии он обхватил голову руками и тихо заскулил, моля о смерти. Парень вцепился в свои волосы дрожащими руками, не прекращая повторять имена своих друзей. Слёзы всё продолжали катиться по его щекам, из-за чего его глаза опухли и покраснели. Лишь через десяток минут он окончательно затих, а истерика сошла на нет. Доктор аккуратно обогнул койку, чтобы быть в непосредственной близости к пациенту. Роберт выглядел, откровенно говоря, жалко, впав в странное состояние между кататоническом шоком и бредом галлюцинирующего шизофреника. Он всё так же лежал на боку в позе эмбриона, а взгляд его был устремлён в никуда. Он продолжал тихо и без конца нашёптывать имена погибших членов своей команды, внешне оставаясь абсолютно непроницаемым. Словно игрушка, у которой вот-вот сядет батарейка. Доктор Кёнинг отнюдь не являлся психологом, как и не обладал должными знаниями в области ПТСР, а потому уже собирался в скверном расположении духа удалиться, как вдруг оказался окликнут. Роберт сидел лицом к стене, всё так же прижимая ноги к груди. Слегка повернув голову в его сторону, он задал лишь один простой вопрос: — Могу я уйти? — абсолютно сухо, бесцветно, едва дрожа, спросил он. Его руки вцепились в ткань изорванных штанов в ожидании ответа. Доктор Кёнинг подошёл к парню и присел перед ним на одно колено, не спеша, впрочем, как-либо прикасаться к нему, ведь любой контакт сейчас мог повлечь за собой непредсказуемую реакцию. — Да, как только мы осмотрим тебя и убедимся, что с тобой… Всё в порядке, — мужчина снял с шеи стетоскоп и приглашающим жестом заставил Роберта вернуться обратно на койку. Парень сделал то, что было велено, безо всяких нареканий. Он словно разом потух, перестав адекватно реагировать на внешние раздражители. Сказали не дыши — не дышит. Сказали открой рот — открыл и покорно ждёт, пока скажут закрыть. Он разом растерял всяческую инициативу, превратившись в безвольную куклу. Сломанную, брошенную, одинокую. Доктору доводилось и раньше видеть таких во время работы в горячих точках. Он встречал людей, чья психика выстраивала такой вот защитный барьер в кратчайшие сроки, буквально превращая человека в мясного робота. Разумеется, он знал, что это состояние пропадёт через какое-то время, однако Кёнинг мог лишь скрипеть зубами от бессилия и осознания того факта, что через подобное пришлось пройти ребёнку. А ведь он, наверняка, не один такой в этом хаосе, произошедшем по вине неизвестных террористов. — О, и вот ещё что. У тебя были серьёзно повреждены лёгкие, поэтому настоятельно не рекомендую покидать безопасную зону до начала эвакуации, а также не прикасаться к бинтам. С твоей рукой, судя по всему, всё уже в порядке, да и трещины в рёбрах больше не тревожат. Пара суток, и будешь полностью здоров. Довольно быстро со всеми тестами оказалось покончено, а экспресс сканирование не выявило никаких серьёзных повреждений, с которыми бы не справилась Аура пациента. Роберт поднялся с койки, стоило ему услышать о том, что все процедуры закончились. Он подхватил с края койки свой плащ, совершенно не обратив внимания, что тот практически весь был перепачкан как чужой, так и его кровью. Вайолету хотелось как можно быстрее покинуть это неприятное место, в котором витает такой раздражающий запах медикаментов и спирта. Он откинул полог палатки, выполняющий здесь роль двери, и тут же сощурился от яркого, в сравнении с лазаретом, освещения. Только сейчас он понял, что внутри палатки царил комфортный для пациентов полумрак, чтобы свет не бил им в глаза столь резко. А вот на улице сейчас уже светало. Эта ночь выдалась холодной, а вдобавок к этому на дворе был уже конец осени, из-за чего при каждом выдохе изо рта Роберта вырывались маленькие клубы пара. Он взглянул на горизонт, который был отлично виден из-за того, что безопасная зона была расположена у воды. Взглянул туда, где небо окрасилось в причудливые переливы голубого, синего, зелёного, жёлтого и даже фиолетового цветов, готовое вот-вот променять всё это на огненное зарево рассвета. Этот вид мог быть сколь угодно красив и прекрасен, вот только Роберту он друзей не вернёт. Не вернёт идиотских шуточек Лайсерга. Не вернёт редких и колких комментариев Троя. Не вернёт теплоты молчаливой поддержки Трейси. Не вернёт всех тех чувств, что Вайолет испытывал, находясь рядом с ними. Казалось, всё это словно песок уходит сквозь пальцы, оседая в глубинах души тяжким грузом. Непрошеные слёзы вновь покатились по его щекам, неприятно обжигая на холодном ветру. Роберт стоял на краю, прямо у воды, глядя на своё отражение, искажаемое рябью от дуновения прохладного ветра. И почему бы не взять и не закончить всё это? Сделать всего один шаг и забыть обо всех проблемах навсегда. К сожалению, или к счастью, инстинкт самосохранения всё ещё остался у парня, и он был достаточно силён, чтобы донести до измученного разума одну простую истину — это не выход. Вот и оставалось, кулаки сжимая до хруста, бесцельно смотреть вдаль, выть от бессилия и проливать слёзы, которые ничего не изменят. Мёртвые не возвращаются к жизни — это все знают. И Роберт знал… Среди плотной стены шума, царящего в безопасной зоне, ему послышались знакомые голоса. Это не могло ему послышаться, он точно слышал голос Жона и его ободряющие речи, произнесённые не очень-то уверенным голосом. Ноги сами понесли его в сторону источника звука. Возможно, Роберту действительно сейчас было необходимо увидеть хоть одно знакомое лицо. И действительно, команда «Джунипер» нашлась неподалёку, сидя на обломке бетонной плиты рядом с одной из палаток. Вот только, сколько Роберт ни оглядывался, он нигде не мог найти Пирру. Это немного насторожило его, но он подумал, что девушка могла отправиться, например, за едой или что-то в этом роде. Впрочем, у него появилась возможность спросить обо всём этом лично. — А где Пирра? — не здороваясь, тихо поинтересовался он, когда наконец дошёл до Жона и остальных. Сразу после своего вопроса он неожиданно закашлялся, из-за чего на ладони, которой он прикрывал рот, осталась пара мелких капель крови. Роберт быстро обтёр ладонь об штанину, чтобы друзья ничего не заметили и у них не появлялось причин волноваться. Парень подошёл ближе. Они взглянули на него, в удивлении расширив глаза. Ах да, Роберт ведь сейчас был с ног до головы покрыт запёкшейся кровью. Неудивительно, что встречавшиеся ему по пути люди старались обходить его десятой дорогой. — Ч-что с тобой, Роб? Ты в порядке? — Рен выглядел подавленным, и даже маска спокойствия не могла скрыть этого. — Нет, — честно ответил он, подхватив с раскладного столика пластиковую бутылку с водой. Не задумываясь, он вылил всё содержимое на себя, стараясь хоть немного отмыться. — Так где Пирра? Жон понуро опустил голову, собираясь с силами, а в руке он заботливо сжимал красный кушак, принадлежащий, несомненно, Пирре. Роберт было уже подумал о плохом, но Арк, похоже, предугадал его мысли и реакцию, а потому поспешил ответить: — С ней всё в порядке, просто… Генерал Айронвуд, он… Её и Пенни забрал с собой в Атлас. Он сказал, что так будет безопаснее. Но нам удалось немного поговорить перед отъездом, и она дала мне это, — говоря это, Жон выглядел несколько расстроенным, однако от Вайолета не смогла укрыться лёгкая и облегчённая улыбка, играющая на его лице. Всё же Пирра была жива, а это самое главное. — А где твоя команда? Эм-м… Роб? — Жон, — севшим голосом обратился Роберт. Он был растерян, дезориентирован, опустошён. — Их нет… Только ветер слабо завывал в воцарившейся тишине, трепля охотников за волосы и поднимая с земли мелкие клубы пыли, осевшей после недавнего хаоса. Нора закрыла рот рукой, сдерживая шумный вдох, а в уголках её глаз встали бриллианты слёз, сияя в свете рассветного солнца. Рен, казалось, окаменел, его лицо перестало выражать хоть какие-то эмоции, но мелко дрожащие пальцы рук выдавали бушующую внутри бурю. Но Жон… На него, как и на Роберта, было страшно смотреть. Словно полная противоположность подавленного и опустошенного друга, Арк едва не упал, ноги его почти подкосились от удивления. Он стоял, глядя в глаза друга детства, не способный вымолвить и слова. Казалось, только вчера они все вместе собирались в одной из комнат, соединённых громадной дырой в стене, чтобы вместе выпить чаю, приготовленного заботливой рукой Рена. Казалось, прошёл всего миг с того момента, как они в последний раз наблюдали за шуточными перепалками Лайсерга и Роберта, а после и за забавными попытками Троя и Трейси их разнять. А сейчас… Пустота, провал. Осознание их смерти поразило сильнее молнии, дезориентируя и сбивая с толку. — Боже, Рен… — Валькери подошла ближе к Рену, обхватив его руку. Лай в ответ заботливо приобнял девушку, стараясь укрыть, защитить от всего мира. — Что же нам делать? — в никуда спросил блондин, взглянув на бесконечную небесную синь. Вот только этот ничего не значащий вопрос, обращённый ко Вселенной, стоящий перед ним Роберт принял на свой счёт. — Я не знаю! Жон, я, чёрт возьми, не знаю! — Робби упал на колени, не в силах больше держать в себе всю ту боль, что ему пришлось испытать. И команда его друзей чувствовала сейчас то же самое, не способная сдерживать слезы. Охотники в один миг оказались сломлены жестокой реальностью, были подобны рыбам, выброшенным на берег. Жон медленно подошёл к рыдающему другу и опустился перед ним на колени. Он заключил Роберта в крепкие объятия, стремясь хоть как-то ослабить и разделить всю ту боль, что тяжким грузом встала на сердце и отравляла душу. Несколько секунд погодя присоединились и Нора с Реном. Силясь хоть как-то ослабить это холодное и одновременно болезненно жгучее чувство в груди, они всё крепче прижимались друг к другу. Сейчас это было единственное, что они могли сделать друг для друга. Для тех, кто у них остался… Тех, кто всё ещё рядом.