Мой волчонок

Девушка сжимает в кулаках одеяло, закрывая глаза. Это всего лишь гром, верно? Природное явление, довольно красивое даже, пустяки. Но Хейли вздрагивает сильнее, когда отдалённо раздаётся сильный гром. В детстве она часто была одна, переживала страх под кроватью в слезах, а сейчас она уже взрослая, девушка-гибрид, родила дочь ценой жизни, стала одной из Майклсонов, не боится Клауса, но всё так же боится грома. Это кажется глупостью, но не для неё. Кем бы она ни была сейчас, это не отменяет детские страхи и не убирает одиночество. Малышка Хоуп уехала с тётей Ребеккой, и Хейли рада, что сейчас она не одна и что она не будет бояться этого чёртового грома так же, как её мать. Когда комнату освещают молнии, девушку тихо всхлипывает и чувствует слёзы на щеках. Хейли обхватывает колени руками, утыкаясь в них лбом и тихо раскачивается, чтобы успокоится, но выходит ужасно. Ей страшно. Она снова чувствует себя запуганным ребёнком, который не имеет друзей. Она ведь всегда была не такой, как остальные дети. Слишком сложная, чтобы с ней хотели сблизиться. Да и так было не только с друзьями. Кто бы ей не нравился — он не мог справится с её несносным характером, упуская из виду то, что Хейли умеет по-настоящему любить. Даже благородный Элайджа уже не так уверен, что они будут хорошей парой. Он сдаётся, и Хейли отпускает его, она и сама понимает, что он ей не пара. Она не будет такой же идеальной, как он. Хейли вся сжимается, когда снова слышит гром, впивается пальцами в свои ноги до побелевших костяшек и зажмуривается так, что под веками уже тоже сверкают молнии. — Хейли? Ты в порядке? — голос Клауса за дверью заставляет девушку поднять голову, впиваясь в дверь заплаканным взглядом. Ей хочется сказать да, но она не может, ком сдавливает горло и девушка только всхлипывает. Клаус же прекрасно это слышит и дверь тут же отворяется. Не по-джентельменски выходит, но Майклсону как-то плевать, когда он на сверхскорости подлетает к девушке, заключая её лицо в ладони и внимательно заглядывает в глаза. — Что случилось, Волчонок? Кто обидел тебя? — забота в его голосе ещё больше ломает Хейли, и она плачет, вдруг так несвойственно обнимая Клауса за шею, буквально повиснув на нём. И было всё равно, что на ней тонкая майка и то, что она кажется слабой. Она не хочет быть одна, хотя бы не сегодня. Клаус начинает злится, он готов оторвать голову любому, вырвать его сердце и скормить псам за то, что кто-то сделал это с Хейли. Она выглядит такой напуганной, а её слёзы что-то затронули в Клаусе. Он обнимает девушку-гибрида за талию и перетаскивает к себе на колени, крепко прижимая и утыкаюсь лицом ей в ключицу, прислушиваясь к её неровному сердцебиению. — Скажи кто, Волчонок, и завтра ты будешь купаться в его крови, обещаю. Девушка замирает и вдруг улыбается, запуская пальцы в волосы Клауса. Они ей всегда нравились. Такие волнистые и непослушные, но мягкие и красивые. Он нравился ей весь. А его забота и злость на того, кто мог обидеть её, сводила с ума. Кому не будет приятно то, что ради тебя готовы уничтожить кого-угодно, лишь за то, что он обидел тебя? Хейли тоже не могла отрицать, что это было так волнительно. А ещё странно, когда секунду назад она задыхалась в слезах, а теперь сидит на коленях у гибрида, который её частенько выводил из себя, и перебирает его волосы. — Никто, Клаус, — всё-таки шепчет девушка и отстраняется, поджимая губы. — Как ты… Как ты узнал? — Твоё сердце, — Клаус серьёзно смотрит на девушку перед собой и кладёт руку туда, где бьётся сердце девушки. — Оно бьётся совсем не так, как обычно. Клаус хмурится, когда глаза Волчонка лукаво загораются, а губы растягиваются в улыбке. — Как обычно? Ты знаешь, как бьётся моё сердце? Первородный не отвечает, лишь закатывает глаза и удивляется, что с ней очень даже удобно, когда она сидит у него на коленях и держит свои ладони у него на груди. Это не кажется неправильным. Наоборот, здесь всё слишком правильно, так, как должно было быть всегда. И только когда гибрид хочет задать вопрос о том, что она скрывает и почему не говорит имя обидчика, Хейли вздрагивает и снова крепко цепляется за Клауса, пряча голову у него на груди, вызывая его смех. Она боится грома. Кто бы мог подумать? Это кажется смешным, пока он не понимает, что она плакала от страха. Это прерывает его смех, он заботливо гладит девушку по спине и встаёт с ней на руках, относя к себе в комнату. — Почему не моя комната? — тихо шепчет Хейли, совершенно не обращая внимания на то, что у него на руках уютно и почти уже не страшно, она слушает стук его сердце и готова порвать глотку тому, кто скажет, что сердце Никлауса — мертво. Наглая ложь. Вот оно, бьётся под её рукой, и она жмётся ближе, прислушиваюсь к каждому удару. — Твоя кровать будет мала для нас двоих, Волчонок. Девушка отклоняется назад и открывает уже рот, чтобы спросить, что вообще всё это значит, как Клаус осторожно и даже нежно, кладёт её на кровать. Дыхание девушки сбивается, когда он замирает над ней, но не успевает она что-то сделать, как Клаус встаёт. — Не уходи, — слова вырываются быстрее, чем она может их оставить, но видит довольную ухмылку Клауса и морщиться. Вот глупая. — Это моя комната, Дорогуша, я никуда не уйду. Хейли поджимает губы и наблюдает за тем, как Клаус снимает свою куртку и остается в тонкой белой водолазке. Девушка отводит взгляд, вспоминая татуировки на его теле, которые она помнит до сих пор. Почему-то, всё что касалось Клауса, она забыть не может. — Может снимешь и её? — Клаус замирает, когда встречаешь взгляд зелёных глаз, в которых пляшут искры, и растягивает губы в довольной ухмылке. Его Волчонок. Маршалл двигается, оставляя место для гибрида и тяжело вздыхает, когда комнату озаряет молния. — Я не дам тебя в обиду, Волчонок, — Клаус заботливо касается щеки Хейли и подтягивает её тело к себе, чтобы чувствовать её всем телом. — Даже природной стихии. Она такая тёплая и податливая, не сопротивляется, и даже кладёт голову на грудь Никлаусу, прикрывая глаза. Тишину комнаты нарушают нечастые раскаты грома, но Хейли уже не вздрагивает и даже не плачет. С Клаусом ей тепло, а ещё не страшно. Он уничтожает все страхи и дарит чувство защищенности. И Хейли не сомневается в том, что он не позволит её обидеть, никому. Но и она не останется в стороне, будет с ним, за него. Неважно. Ничего неважно, кроме того, что он пришёл к ней сразу, как только уловил её страх. — В детстве, я часто была одна. Всё время, если честно. И знаешь, в такие моменты мне хотелось, чтобы кто-то обнимал меня, чтобы кто-то верил в меня. Хотелось, чтобы у меня был тот, кто никогда-никогда не даст в обиду, — Хейли печально улыбается, а пальцы Ника медленно перебирают её волосы, но его сердце сбилось с ритма. Ему жаль, что он не знал её раньше, он бы никогда не позволил ей боятся и быть одной. — И я рада, что нашу дочь постигнет такая участь. Кроме того, что у неё всегда буду я, у неё есть ты, — Хейли приподнимается на локте, всматриваясь в лицо Ника, улавливая, как его дыхание сбивается от слов девушки и она видит нежность в его взгляде. Он любит Хоуп, и Хейли понимает, что готова пройти что угодно ради них. — Я бы ничего не изменила, Никлаус. Никогда. Ты лучший отец для Хоуп, и будь у меня выбор… Я бы выбрала тебя. Снова. Клаус шумно выдыхает, и Хейли мягко улыбается, понимая, что сейчас он уязвим как никогда. Хоуп — его слабость. И Маршалл будет защитой и его тоже, не позволит давить на него через их дочь. Он не один и никогда не был. У него есть семья и для Хейли честь быть одной их них. — Даже зная, что я ненормальный гибрид-убийца с тысячей врагов? — Клаус пытается подавить сентиментальность, но сейчас он понимает, что эта девушка — лучшее, что случилось с ним. Он получил подарок, который не заслужил. Хейли смеётся, но кивает, снова смотря в голубые глаза, уже не замечая раскат грома. Всё, что имеет значения — это Никлаус. — Да, даже это не изменит моё решение. Ты прекрасный отец, Клаус. И та ночь — она не была ошибкой. Это была… — Судьбой, — заканчивает за неё Клаус и видит, как Хейли кивает и улыбается. Он касается её щеки — как тогда, проводит пальцами по губам и наконец ловит своими губами её вздох. Это никогда не было ошибкой. Они — не были ошибкой. Она была его судьбой и плевать, что он чуть собственными руками не погубил всё, теперь он исправится и она никогда не пожалеет. Станет счастливой и любимой, какой мечтает быть. Она не будет в опасности, как и Хоуп. Хейли никогда не будет больше одна, пока бьётся его сердце. — Я не могу представить никого более прекрасного, чем ты, — рычит Клаус, оказываясь над девушкой и прижимается к её лбу своим, зажмуривая глаза. — Спасибо. Спасибо за дочь и за то, что осталось со мной ни смотря на то, кто я есть. Хейли кивает, сдерживая слёзы, и знает, что теперь она не будет бояться грома. Она не одна, больше нет. У неё есть Клаус — тот, кто не даст в обиду, и у неё есть её малютку Хоуп, которая нуждается в полноценной семье. Такой они и являются. И на утро никто не будет удивлён тому, что Хейли выйдет из комнаты Клауса в его футболке с яркой улыбкой на лице. И никто не будет удивлён жутко довольному Клаусу, который не будет спускать взгляда со своего Волчонка. Никто не будет удивлён тому, что должно было случится. Их встреча не ошибка, и никогда таковой не была — так должно было быть. Клаус ждал сотни лет, чтобы когда-то встретить её — своего Волчонка. Свою Хейли Маршалл-Майклсон.