Мой волчонок

Сны — удивительная штука. В них, мы можем быть кем угодно, делать что угодно, и быть где угодно. Это безграничный мир возможностей и фантазий. Даже кошмары имеют свою изюминку. Только вот Клаус не может видеть сны, как и спать, в целом. Больше не может. Бессонница прочно закрепилась и не собирается отпускать первородного. Она пробралась в его мозг и пустила свои щупальца, отбирая у Никлауса сон и отдых. — Что тебе снилось, брат мой? — издевательски шепчет Кол, и Клаус рычит, сдавливая стакан в руках до треска. — Серьёзно, обратись к врачу. Только не жри его, а выслушай. — Мёртвым ты мне нравился больше, — огрызается Майклсон и скрывается в комнате Хейли. Это вошло в привычку: приходить к ней, пить виски и разглагольствовать о том, какая же у него мерзкая семейка. Он говорит о своих проблемах, иногда даже срывается, но Хейли, к всеобщему удивлению семьи, не выгоняет Никлауса. Она его слушает, участливо кивает и поджимает губы. Она делает всё, чтобы их партнерские отношения оставались такими. Она хочет нормальных отношений, чтобы Хоуп не пришлось видеть двух враждующих родителей. Да и как бы то ни было, он уже важная часть всей её жизни. А Клаусу, кажется, уже просто необходимо быть рядом с Хейли и Хоуп. Они помогают куда лучше, чем беседы с Ками. — И как ей удаётся спать так безмятежно? — вздыхает Клаус, смотря на милую маленькую Хоуп, которая сладко посапывает в кроватке. Хейли встаёт рядом и не может скрыть лёгкой улыбки. Их дочь спит так мирно и заразительно, что против воли хочется лечь рядом и уснуть. Только вот Клаус не может. И волчица давно заметила, как гибрид изменился. Кроме того, что стал ещё более невыносимым и саркастичным, агрессивным и злым, так и внешне лицо осунулось, даже мешки под глазам появились, хотя, казалось бы, у вампиров такого быть не может. — Она ребёнок, у неё нет проблем, забот, — жмёт плечами Хейли, наклоняясь и поправляя детское одеялко. Клаус лишь усмехается, желая, хотя бы ненадолго, тоже забыть о всех проблемах, нависших над семьёй. Он не один, конечно, его братья и сестры присмотрят за городом, чтобы тот не снёс торнадо, пока Клаус спит, но видимо страх, что пока он будет спать с Хоуп что-то случится — не отпускает его. Но у неё даже тут есть лучший и самый верный защитник — Хейли. Её мать. А истинная мать отдаст всё за своё дитя. Но видимо, это и страшит Клауса. Он не хочет, чтобы Хейли погибала, а Хоуп осталась без матери. Кто знает, кем она вырастит. Он любит Хоуп, но иногда просто любви — недостаточно. — Ложись у нас, — предлагает Хейли, когда Клаус чуть пошатывается, делая шаг в сторону двери. Немой вопрос во взгляде гибрида заставляет Хейли закатить глаза. — Клаус, ты ведь доверяешь мне? Я не позволю никому помешать тебе спать, уж ты меня знаешь. Ложись на мою кровать. А я, так и быть, поберегу сон двух Майклсонов. Хейли улыбается так тепло, что взгляд Клауса меняется на нежный, словно он видит нечто прекрасное. И, похоже, что так и есть. Клаус ложится на кровать Хейли и глубоко вдыхает, прикрывая глаза. Хейли же осторожно садится рядом. Пожалуй, ей слишком его жаль. Он пытается сделать всё, чтобы Хоуп не пришлось расти в страхе, чтобы и Хейли могла хоть когда-то выходить из дома без паники о том, что пока её нет, Хоуп похитят или того хуже, убьют. Он и правда прекрасный отец. Наверное, будь у Хейли выбор, она бы выбрала снова его. Никто не защитит Хоуп лучше, чем он. Никто не будет любить её дочь сильнее него, но и самой Хейли, соответственно. Кто мог бы подумать, что первородный, тысячелетний гибрид с множеством врагов, может так сильно любить одну малютку, глазами так похожую на своего отца. Сама того не замечая, Хейли мягко зарывается руками в волосы гибрида, вырывая его шумный вздох, и тихо поёт. Так она делает для Хоуп, но Клаус — другое. Но видимо, метод работает. Гибриду не кажется это смешным и глупым, он расслабляется, полностью доверяя себя волчице, а вскоре его грудь опускается всё реже и реже. Дыхание гибрида замедляется вместе с пением Хейли. Она довольно улыбается, отпуская его кончики волос. Но стоит Хейли встать, как гибрид вдруг берёт её за руку. — Клаус? — осторожно спрашивает Хейли, и он устало вздыхает, отпуская её. — Я думала, подействовало. — Почти, — вздыхает гибрид и закрывает глаза локтём. Хейли поджимает губы и садится возле гибрида снова. Ей слегка непривычно видеть Клауса в своей постели. Пожалуй, даже очень непривычно. Что-то из разряда «невозможное». Но он здесь, и устало отнимает руку от лица, встречая сочувствующий взгляд. — Выгляжу жалко? — усмехается, и Хейли фыркает, слабо хлопнув его по груди. — Немного, — признаёт она, и он вдруг садится, прищуриваясь. Словно пытается доказать, что пусть морально он и вымотан, физически, если надо, он будет таким же сильным. Клаус вдруг резко обхватывает шею Хейли с задней стороны и притягивает к себе. Девушка шумно выдыхает, но пока сопротивляться не планирует. Он него не веет угрозой, он, кажется, желает нечто другое. По его шумному дыханию и блеске в глазах, становится всё ясно, как день, и от этого Хейли трудно дышать. Но ещё труднее взять свою волчицу под контроль. Клаус всегда имел над ней негласный контроль, как над телом, так и над разумом. — Клаус, — Хейли пытается его оттолкнуть, но гибрид не позволяет, опаляя дыханием губы Маршалл. — Отпусти контроль хоть раз, Хейли. Позволь себе чувствовать, просто жить, — он нежно гладит её плечи и когда она сдаётся, то тут же целует её. Резко, грубо, с тем желанием, которое мучило их обоих слишком долго. Клаус оказывается сверху и на секунду отстраняется, рассматривая открывшийся вид на то, как губы Хейли припухли от страстных поцелуев, на то, как быстро вздымается её грудь и на то, как красиво блестят глаза. Они одновременно поддаются порыву и оказываются в руках друг другу, срывая одежду и не заботясь о её целостности. Хейли сдерживает стон, чтобы не разбудить Хоуп, когда гибрид осыпает поцелуями шею, ключицы, плечи, грудь, а после, живот. Это кажется таким нереальным, что Клаус сдавленно рычит, чувствуя отклик тела волчицы на все его действия. С ним она как оголённый провод, и ему лестно, что такая страстная она только с ним. У них особая связь, особая страсть и чувства тоже особые. Когда Хейли прикусывает мочку уха Клауса, он прикрывает глаза, позволяя себе сдавить хрупкое тело ещё сильнее, прижимая к себе, чувствуя её всем телом. — Хейли, — он произносит её имя с благоговением, но когда открывает глаза, то её нет рядом. Точнее, она есть, вот стоит в другой части комнаты, полностью одетая и смотрит в окно. Осознание накрывает его волной, как и ощущения. Это был сон. А ему явно лучше, он чувствует себя высыпавшимся… и ужасно разочарованным. Пожалуй, это был самый неожиданный и горячий сон в его жизни. — Кто проснулся, — усмехается Хейли, подходя к Клаусу, и как-то ласково гладит его по взъерошенным волосом. — Ты спал достаточно долго. Даже Хоуп уже успела поесть, покричать и снова уснуть. Я даже боялась, что она разбудит тебя, но ты спал крепко. Видимо, мой голос обладает магическими силами. Хейли улыбается, осматривая слегка помятый вид Клауса и немного растерянный взгляд. Словно он ожидал, что проснётся в другом веке. — Да, мне явно лучше, — Клаус сглатывает, стараясь не пялится на губы волчицы так открыто, хотя выходит паршиво. — Мне даже снился сон. Губы девушки складываются в букве «о» и она садится рядом, прищуриваясь. — Поделишься? Интересно узнать, что снится тысячелетнему гибриду, — Хейли слегка пихается его плечом, и он вдруг хитро улыбается, поддаваясь ближе, убирая волосы Хейли с шеи в сторону. — Оо, я обязательно расскажу, что было в том сне, Волчонок. А лучше, я тебе покажу, — Клаус касается уха Хейли своими губами и выдыхает: — Обещаю, тебе понравится.