Мой волчонок

Хоуп сильно напоминала своего отца. Кроме того, что она унаследовала его глаза и сложный характер, так ко всему прочему ей повезло унаследовать талант Клауса. Она, как и он, любила рисовать, и частенько они проводили время вместе за мольбертом. И порой Хейли завидовала их таланту, и жалела, что в этом плане она совершенно бездарна. Клаус лёгкими движениями руки идеально передавал последние лучи уходящего солнца. Оранжевый перемешивался с красным, образуя яркую палитру цветов, привлекающие взгляд. Он уже представлял, как эту картину подарит Маршалл. Волчица всегда любила закаты, даже больше, чем рассветы. — Как волосы у того дяди, — Хоуп вдруг указала пальчиком в сторону ярко-оранжевого, при этом улыбаясь. — Какого дяди, милая? — Майклсон оценивающе скользнул взглядом по своей картине и кивнул, не замечая изъянов. Да и это же сам Клаус — у него их просто не могло быть. Клаус писал картины до невозможного прекрасно, он умел передавать не только внешний вид, но и в каждой работе можно было найти частичку его души. — Который приходит к маме, — пожала плечами малышка, кидая взгляд на свою картину. Она была уверена, что когда-то будет рисовать как папа. И только сейчас Клаус, наконец, обратил внимания на слова своей дочери. — У него рыжие волосы? — Клаус внимательно посмотрел на дочь, таким образом успокаивая своих демонов. Всегда, когда его настигала тьма, хватало одно взгляда на маленькое чудо, как он понимал, что не позволит тьме завладеть собой. У него есть его личный свет, маяк в темноте. И этот свет он поделил и на мать своей дочери. Хейли была его якорем, а Хоуп — маяком. Так, Клаус знал, что никогда не сойдёт с пути. — Да, у него даже ярче моих, — надула губы малютка Хоуп, печально вздыхая. Клаус недобро прищурился, совершено не понимая, как его Волчонка могло потянуть на рыжих. — Когда он приходит к маме, дорогая? — Майклсон осторожно провёл по волосам своей дочери, чувствуя запах лугов, лаванды и хвои. Она пахла как Хейли. Это сходство, даже в аромате, поражало многих. Связь с родителями у малышки была куда крепче, чем обычно бывает у детей. Она имела отличия, но кажется, всё в ней переплеталось либо с Хейли, либо с Клаусом. — По выходным. Он водит её в кино и театры. Мамочка ему очень нравится, — Хоуп совершенно серьёзно кивнула, взглянув на отца. — Он хотел и меня взять погулять, но я отказалась. Девочка отложила кисти и улыбнулась отцу, заставляя его ответить тем же. — Он тебе не нравится? — кажется, Клаус ищет поводы, чтобы убрать неизвестного-рыжего с дороги. Новость о том, что Хейли каждые выходные уходит на встречи с кем-то, почему-то сильно разозлила гибрида. Вероятно, он упускал её из виду слишком долго, что позволил кому-то приударить за ней. Без сомнений, Хейли — красивая женщина, и многие, даже вампиры Марселя, имели когда-то неосторожность засматриваться на неё, но после вкрадчивого объяснения, кому эта девушка принадлежит — понимающе уходили в сторону. Маршалл может и прекрасна, но только один из вампиров готов рисковать ради неё своей жизнью. Первородный, Клаус Майклсон — тот, кто считает себя Королём и тот, кому нужна рядом Королева. Пусть и негласная. — Он хороший, но ты лучше, — Хоуп улыбнулась и захлопала ресницами, покоряя отца. Малышка отлично знала, что у неё есть безграничная власть, ведь Клаус делал абсолютно всё, что желала его девочка. — Мы же не отдадим нашу маму? — вдруг серьёзно спросила Хоуп, и Клаус лишь сжал челюсть, крепко обняв дочь. — Никогда, милая. Обещаю, что с этого дня мама будет ходить в кино только с одним человеком. Хейли, как ребёнок, с улыбкой срывала обёртку с подарка. Она знала от кого это, но не знала, что на нём. То, что Клаус нарисовал что-то для неё — было удивительным и невероятно приятным сюрпризом. В глаза бросился яркий закат. Уходящее солнце освещало весь Новый Орлеан. Этот город Хейли полюбила, но иногда и ненавидела. В нём было так же много крови, как и на руках Майклсонов. Но эта картина не была такой, она дарила чувство успокоения. Ведь за этим закатом — будет множество других: то ярких, то нежных, то скрытых за пасмурным небом, но Хейли всё равно будет знать, что там есть все эти оттенки. Хейли с улыбкой коснулась картины и развернулась, чтобы пойти и поблагодарить Клауса лично, но воскликнула, а после, положив руку на сердце, громко засмеялась. Клаус стоял в проёме её комнаты, но дело было не столь в нём, сколько в нелепом, ярко-рыжем парике на его голове. Он напоминал клоуна-неудачника, которого выгнали из цирка. Хотя, в случае с Клаусом, есть вариант, что он съел всех сам. — Что это на тебе? — девушка слегка скривила губы, пытаясь не смеяться так громко, но это выглядело совершенно нелепо. Клаус и в парике клоуна. Жуть, и только. — Тебе разве не нравиться? — Майклсон поднял брови, и, заметив смятение на лице шатенки, оскалился. — Твой несчастный влюблённый выглядит так же. Хейли приоткрыла рот, но тут же сжала кулаки, делая угрожающий шаг вперёд. — Не говори, что ты убил его. Клянусь, Клаус, я… Клаус засмеялся, перебивая этим девушку, и как-то хищно оскалился. Насмешливый взгляд первородного скользнул по Маршалл и он недовольно цокнул языком, замечая её волнения за смертного. Она такая же упёртая, как и он. — Не убил, дорогуша. Он слишком жалок, — Клаус сделал жест рукой, словно отмахнулся от назойливой мухи. — Но зачем тебе этот смертный? Уж прости, но его волосы — чистый ужас! Хейли закатила глаза, сложив руки на груди. Хотелось в грубейшей форме послать Ника, но она понимала, что он сотрёт в порошок любого, кто ему неугоден. Её он, естественно, не тронет, а вот несчастного — разорвёт на кусочки, которые ещё удосужится подарить ей в коробочке с бантом. Уж Клауса она знала. — Он фотограф, я — его модель. И он находил меня красивой, — Хейли как-то даже кокетливо склонила голову набок, натянув улыбку. Майклсон не ответил, но его скулы стали заметно острее. Он злился. Видимо то, что Хейли в самом деле принимала ухаживания от простого смертного — злило его. Какая жалость! Хотя, будь он честен с собой, понял бы, что его так же бесил бы и вампир и оборотень. Не имеет значения кто, важно, что он считал её своей. — Боже, сними его, — сморщилась шатенка, оглядывая жуткий рыжий парик. Он был таким ярким, что в глазах у девушки уже рябило. Да и с серьёзным лицом гибрида этот атрибут клоуна совершенно не сочетался. — Модель, значит… Клаус осмотрел Хейли ещё раз и сделал пару шагов вперёд, буквально влезая в её личное пространство. Парик всё ещё болтался на его голове и, не сдержавшись, Маршалл стянула его. Рыжее нечто перекочевало на пол, а руки девушки коснулись уже настоящих волос Клауса, лёгкими движениями приводя их в порядок. Только встретив взгляд первородного, Хейли опустила руку, а Клаус усмехнулся. — Мне стоит покраситься в рыжий? — Нет, — Хейли засмеялась, качнув головой. — Тогда какие тебе нравятся? — Ты хочешь мне понравиться? Клаус закатил глаза, получая вопрос на вопрос. Как же порой с ней сложно! Она уже злила его, и в тоже время он испытывал мазохистское удовольствие от того, что она бесит сейчас его, а не позирует какому-то неудачнику. Тот рыжий и так выиграл джек-пот в своей жизни: видел тело Хейли и остался при этом жив. Правда уже в другой стране, под внушением работая реальным клоуном, но кто об этом узнает? А фото Клаус видел и, пожалуй, он все оставит себе. Слишком уж на них его Волчонок прекрасна, не для глаз других. — Мне нравятся голубоглазые блондины со скверным характером. Только вот один такой уже меня порядком достал, вот парадокс! Хейли пожала плечами, прекрасно зная, что этим его разозлит. — И клоунов я тоже не люблю, милый мой гибрид, — девушка слегка коснулась губами щеки первородного и мгновенно исчезла, оставляя лишь свой запах витать в воздухе. Клаус хмыкнул, касаясь щеки и поднимая парик с пола. И чем ей не понравился рыжий гибрид? Хейли казалось, что победу одержала она. Хотя, пожалуй, того фотографа ей было жаль. Бедняга даже не знал, кто ему понравился и за кем он решил приударить. Но Клаус в конец достал Маршалл, меняя парики почти каждый день и приглашая её на прогулку. Эти прогулки девушка не могла охарактеризовать никак иначе, как свидание, а идти на свидание с Клаусом — ей совершенно не казалось хорошей идей. Только когда парики уже превзошли все различные цвета и девушку начало от них тошнить, она сожгла все до одного, соглашаясь уже куда угодно и на что угодно, лишь бы он успокоил свою фантазию. Ведь в свою очередь, Хейли точно когда-нибудь его побреет налысо, чтобы больше не возникало желаний выводить её из себя. А Хоуп только радостно будет улыбаться, когда родители уйдут вместе гулять по ночному городу. Маленькая сводница как никогда вовремя рассказала отцу про рыжего фотографа. Ведь, в конце концов, никто не достоин её мамочки больше, чем папочка.