Мой волчонок

— Тебе точно не нужна помощь? — Фрея застыла на пороге, наблюдая, как племянница неуверенно стоит в своей бывшей комнате в этом доме. Теперь Хоуп выросла и бывает здесь так редко, как только может. И дело не в том, что она забыла дом или так занята, нет, Хоуп боится. Боится той боли, что чувствовала в этих стенах. Потерять мать в раннем возрасте — ужасно, страшно, больно и одиноко. Ведь Хейли была с ней всю её жизнь, заботилась, говорила важные слова, не давала в обиду. И следом, после потери такого близкого человека, она теряет отца, который обещал заботиться о ней вечно, который читал сказки и называл принцессой. Потерять второго родителя сродни краху. Хоуп жмурится, но пытается ободряюще улыбнуться тёте. — Я буду в порядке. Фрея коротко кивает и оставляет девушку одну, понимая, что теперь Хоуп нужно побыть одной. Море воспоминаний сразу обрушиваются на юную Майклсон, и она сжимает кулаки, желая быть сильной. Она должна быть сильной, ведь Хоуп обещала это отцу, обещала, что будет достойной. Она должна быть как папа: сильной и смелой. Она должна быть как мама: благородной и умной. Хоуп их дочь, в ней всё лучше, что было от них, ведь так сказала когда-то мама. Девушка осторожно скользит пальцами по тумбочке и, опустившись на колени, открыла шкафчик, доставая шкатулку. Лишь на секунду она замирает, прежде чем распахнуть её и достать фотографии, которые причиняют такую боль и в то же время вызывают счастливую тоску. Фотографии с родителями всегда вызывали на юном лице Хоуп улыбку, иногда широкую, иногда печальную, но всегда, без изменений — она роняла слёзы. Смириться с потерей оказалось не так просто. И пусть Хоуп продолжает становиться лучшей ученицей школы снова и снова, иногда бывают дни, когда она просто девочка, которая скучает по родителям. Ей не хватает прогулок с отцом, не хватает его шуток и слов о том, что она навсегда будет его маленькой принцессой, сколько лет бы ей не исполнилось. Ей не хватает бесед с мамой за кружкой чая, не хватает её заботы и иронической улыбки. Хоуп скользит пальцами по лицу отца, следом переходит на маму и тихо шмыгает носом. Она чувствует себя такой одинокой в такие моменты. Ей больно, ей сложно и хочется рассказать им об этом, но их нет. Нигде и никогда не будет. Иногда Хоуп думала сдаться и просто уйти к родителям, но она обещала, она знала, через что прошли её мама и папа ради того, чтобы малышка жила. Она не смеет так поступить с теми, кто любил её больше всего на свете. — Я так по вам скучаю. Девушка закрывает глаза, чувствуя, как солёная влага скатывается по щекам, а где-то в груди снова что-то так больно ноет, заставляя Хоуп жалобно скулить. Самое страшное не смерть, а жить после тех, чья смерть уже случилась и была для тебя ужасна. Хоуп долго просидела уткнувшись лицом в колени и тихо плача, но когда под ладонями вместо пола вдруг оказалась земля, девушка вздрогнула и подняла голову. Она была в лесу, снова, как тогда. Только сейчас был день, хотя лёгкие сумерки тихонько подбирались, окрашивая небо в самые разные цвета. Закат всегда был красив, и только Клаус мог воистину передать всё великолепие момента. Хоуп ещё пока этого не удавалось, но она старается. Она хотела бы, чтобы папа мог ей гордиться. Смех отвлёк Майклсон от мыслей и она поднялась, оглядываясь. За деревьями кто-то гулял, раздавался шум, и пусть Хоуп не знала точно, где она, но догадка была, и лёгкая дрожь от предвкушения и надежды заставлялась её торопиться. Она хочет их увидеть, ей это не обходимо. — Ты в курсе, что это было нечестно, Волчонок? — Клаус поднялся земли, пока Хейли с победным выражением лица стояла над ним, сложив руки на груди. — Я сильнее. — А я проворнее, — фыркнула шатенка, и Хоуп прижала ладонь к губам. Она видела их, она видела своих родителей, и слёзы снова брызнули из глаз. — Мам, пап. Хейли сначала замерла, но когда она обернулась, то издала лишь шумный вздох, прежде чем Хоуп кинулась ей на шею. Клаус же удивлённо смотрел на свою дочь, и пытался держать себя в руках, но вышло с трудом, стоило Хоуп обхватить за шею и его. — Я здесь, я с вами, — Хоуп размазывала слёзы по щекам, но улыбалась открыто и так ярко, что ответную улыбку не вызвать просто не могла. Хейли так же пыталась смахнуть слёзы, но выходило это с трудом, Клаус держался стойко по сравнению со своими дамами, но глаза всё равно блестели. Его маленькая принцесса здесь. — Я останусь с вами теперь, да? — осторожно спрашивает Хоуп, когда чувства приутихли. Хейли лишь подняла взгляда на Клауса, который поджал губы, взяв дочь за руку, пока волчица сделала тоже самое с другой стороны. — Не совсем, милая, ты здесь временно. — Ты жива, моя маленькая девочка, слава богам, ты жива, — Хейли тепло улыбается, оставляя поцелуй на виске дочери и вызывая у Хоуп лёгкую улыбку. — Почему я здесь? — Вероятно, дело в твоей магии, — Клаус нахмурился, но крепче сжал руку дочери. — Ты же ведьма Майклсонов, милая, ты наша дочь, ты наследие. — Я так хотела к вам, вы мне были так нужны, — девушка по очереди смотрит на родителей, когда они тормозят на одной из полян. Красивой, цветочной и очень красочной. — Именно поэтому ты и здесь, Хоуп, — Хейли обняла дочь ещё раз, на миг прикрывая глаза. — Но не делай так больше, этот мир ещё не для тебя. Вернись к нам потом, через очень долгое время. — Я должна уйти? — Хоуп смотрит на отца, и он кивает, но сжимает её ладонь, улыбаясь так, как мог только он. — Но на пару минут ты ещё можешь задержаться. И помни, дорогая, ты не должна сдаваться, мы всегда будем рядом и будем любить тебя вечно. — Очень любить, — Хейли поддерживает Клауса, и он тепло улыбается волчице, притягивая её к себе, своим действием вызывая удивление на лице дочери. Клаус хитро улыбается, а Хейли закатывает глаза, но улыбается так счастливо, что Хоуп отвечаем им тем же. — Значит, вы вместе? — Да, твоя мать взяла меня в расчёт только после смерти, — фыркнул мужчина и тут же засмеялся, закрываясь от девушки, которая стукнула его по плечу. Хоуп наблюдала за ними со счастливой улыбкой и чувствовала, что внутри становится легче. Они вместе. — А твой отец кинулся обнимать меня раньше, чем Ками, — довольно хмыкнула Хейли, сложив руки на груди. Клаус цокнул и, притянув её к себе, оставил поцелуй на щеке девушке, сжимая ладонь Хейли своей. После смерти он обрёл покой и был счастлив так, как никогда. Когда он увидел Хейли, когда понял, что теперь её не потеряет — притворство и маски спали. Он давно сделал свой выбор и когда увидел её живую, то не смог сделать выбор в пользу Камиллы. И здесь Клаусу не хватало лишь любимой дочурки, но ей ещё не время. И так же, он скучал по семье, оставшейся в мире живых, но они обязательно встретятся, когда придёт время. А Хоуп должна жить, должна завести свою семью и прийти сюда с множествами историй, именно так, как просила её Хейли. — А Элайджа, как он? Хейли улыбается и тычет под рёбра Клауса, заставляет уже его закатить глаза. — Я его простила, а он простил меня за выбор не в свою пользу. Хоуп засмеялась, закрывая лицо ладонями. — Семейная драма в семье Майклсонов. — А как же иначе, — хмыкает Клаус, и улыбка медленно спадает с его лица, как и с лица Хейли. И Хоуп сразу понимает, что ей пора. — Я ещё увижу вас? — девушка нежится в объятиях родителей, чувствуя, что отпускать их становится невыносимо, но она должна. Они счастливы, они обрели покой, и они обязательно дождутся её. — Не скоро, милая, но да, — Хейли целует дочь в лоб и оглаживает по щеке, замечая сходства и с собой и с Клаусом. — Помни, как сильно мы тебя любим и ждём. Не сдавайся, будь смелой и сильной, ты наша гордость и счастье, моя милая девочка. Клаус тяжело вздохнул, замечая, как слеза скатывается по щеке Хейли и как Хоуп тоже начинает плакать. Они все не хотят расставаться, но они должны. Ещё не время. — Ты моя принцесса, ты моё самое ценное сокровище, — шепчет Клаус Хоуп на ухо, пока крепко обнимает. — И каждый день без тебя заставляет нас скучать, но ни я, ни твоя мать никогда не перестанем тебя любить и ждать. — Я люблю вас, — Хоуп оглядывает родителей, и Клаус смахивает слезу со щеки дочери и целует её в лоб. — Как и мы тебя, дорогая. — Всегда и навечно, — шепчет Хейли, наблюдая, как их маленькая девочка возвращается в мир живых, исчезает, оставляя в груди лёгкую добрую тоску. — Она вернётся к нам, Волчонок. И тогда мы все будем вместе. — Я знаю, Клаус, и пусть прозвучит банально, я рада, что ты со мной, — Хейли утыкается Майклсону в плечо, вдыхая родной запах и успокаиваясь. Хоуп приходит в себя в комнате, но больше не плачет, лишь тепло улыбается, забирая фотографии с собой. Теперь она знает, что её родители счастливы, и они очень её ждут. Они ей гордятся. И она точно справится со всем, что будет стоять на пути.