Мой волчонок

— Сволочь! Клаус в удивление вскидывает брови, когда слышит ворчание со стороны кухни. Конечно, изредка семья наведывалась туда за выпивкой и закуской, а когда Хоуп приезжала на каникулы они постоянно обедали за большим семейным столом, полным разной еды, но когда девушка уезжала обратно в школу — семья снова забывала про кухню, потому что необходимость в ней для первородных мгновенно терялась. И до приезда Хоуп оставались считаные дни, но пока это была всё ещё мёртвая зона. Или, уже не совсем. Клаус осторожно прошёл на кухню и замер на пороге, не сдерживая ухмылки. Возле стола крутилась Хейли: измаранная с ног до головы в муке, она упорно что-то листала в кулинарной книге, при этом издавая недовольное рычание. — Волчонок, позволь узнать, что ты здесь делаешь? — Хейли реагирует на Клауса лишь тем, что кидает хмурый взгляд и снова утыкается в книгу. — Решила приготовить праздничный пирог. — Не вышло? — А ты ослеп? — снова недовольный взгляд и гибрид тихо смеётся в кулак. Хейли за плитой — новое чудо света. Она выглядела недовольной, разражённой, разочарованной и злой, а по тому погрому, что оставила после себя, было более чем понятно, что готовить пирог — точно не её фишка, как и вообще вся кулинария. Девушка могла покрошить салат, врагов семьи, но печь пирог — как десятый круг Ада. Что-то из ряда «невозможного». — Хоуп приедет через несколько дней, Волчонок, — Клаус осторожно ступает по полу, усыпанному мукой, и касается руки девушки успокаивающим жестом, скользит пальцами по коже вверх и накрывает плечо, а другой убирает измаранные волосы шатенке за спину, встречая уставший взгляд зелёных глаз, напоминающих листву. — К её приезду мы всё подготовим. — Знаю, но я делала это не для неё, — Хейли пытается улыбнутся, но почему-то, даже будучи гибридом, чувствует жар щёк. Она и Клаус — всё ещё нечто странное, непонятно и настолько запутанное, что ей приходится по сто раз на дню напоминать себе, что Никлаус Майклсон, — гибрид-убийца, первородный и отец её дочери, — её мужчина. Теперь её. Они и сами не поняли, когда привязанность к семье и необходимость защищать друг друга переросла во что-то более сильное и уединённое. Просто в один момент Хейли стала чаще быть с Клаусом, наблюдать за его картинами, а он обожал находится с ней рядом, особенно утрами, и он уже тогда понял, что сонная Хейли — лучшее, что ему доводилось видеть. Хоуп была только рада объединению родителей и помогала сойтись им каждый день, после чего счастливо улыбалась, обнимая сразу обоих родителей. Элайджа с Клаусом не соревновался, он заметил их сближение сразу и препятствовать не стал. Хейли заслужила счастье, и если она выбрала Клауса — значит так должно было быть изначально. Конечно, пока отношения у них странные, где-то неловкие, но Хейли чувствует желание сделать для Клауса что-то необычное, тёплое, особенно если учесть, что совсем скоро канун Рождества — главный семейный праздник. Глаза Клауса удивлённо распахиваются на слова Маршалл, но когда смысл слов доходит и до мозга, он расплывается в довольной улыбке, притягивая девушку к себе за талию и оставляя на виске нежный поцелуй. — Кто бы мог подумать, что сама Хейли станет готовить для меня пирог? — он смеётся, пока Хейли закатывает глаза, но всё-таки утыкается холодным носом в тёплую шею первородного и крепко обнимает за спину, сцепляя руки между собой и оставляя на тёмном свитере мужчины белые следы муки. Простое объятие, которое помогает расслабится, и Хейли трётся о Клауса, как кошка, и отстранившись, хитро прищуривается. — Что бы ты ни задумала — это точно плохая идея, — хмыкает Никлаус, но Хейли лишь мило улыбается, невинно хлопает ресницами и впихивает в руки мужчины чашку. — О, нет, Волчонок, я не… — О да, Клаус, побудь душкой и помоги мне сделать пирог. Клаус хмурится, но Хейли и не думает жалеть гибрида, надевает ему на шею фартук, коротко целует в губы и, завязав свои волосы в хвост, принялась снова сосредоточено читать рецепт рождественского пирога, изредка бросая красноречивые взгляда на Майклсона, который упорно продвигался к выходу в надежде избежать участи повара. Он недовольно бурчит, но разбивает яйца в чашку, добавляет соль и сахар, корицу и муку, смешивает и косится на Хейли, пока девушка задумчиво трёт кончик носа. И сейчас он видит ту черту, которая незаметна в обычные дни: её глаза горят огнём волшебства, она пусть и не умеет готовить и всё это в новинку — ей нравится стараться, она хочет научится, сделать что-то особенное, своё. У Хейли в детстве не было нормального Рождества, поэтому она выкладывалась по полной, чтобы каждый праздник для Хоуп был запоминающимся, чтобы девочка видела волшебство в этом празднике каждую зиму. И даже несмотря на то, что Хоуп выросла, Хейли продолжает устраивать эту атмосферу каждый год, потому что верит, потому что не сдаётся даже в самые тёмные моменты их сумасшедшей жизни. Отставив чашку в сторону, Клаус обнимает девушку со спины, утыкаясь носом в шею и прихватывая губами нежную кожу. — Клаус, мы вроде… — Ага, — гибрид не отвлекается от своего нового, более увлекательного занятия. Руками скользит по животу девушку, касается рёбер и наслаждением слышит вырвавшийся вздох. Хейли может и хочет продолжать сопротивляться, но против воли её тело уже поддаётся рукам Клауса: его горячее дыхание вызывает мурашки, руки, скользящие по телу — заставляют девушку с наслаждением прикрывать глаза. — Так мы не испечём пирог. — Верно, — Клаус лишь кивает, и вздохнув, Хейли развернулась в его руках, прищуриваясь. — Ещё что-нибудь скажешь? — Есть предложение? — глаза первородного искрятся чем-то тёмным, но завлекающим, сводящим с ума. Маршалл усмехается, качает головой и, обвив рукой его шею, тянет к себе, целуя первая, но тут же уступая руководящую роль Клаусу. — Да, — зелёные глаза загораются одновременно с голубо-серыми и улыбка расцветает на губах двух гибридов. Это Рождество отличается по всем параметрам, Хейли это видит отчётливо по тому, как Клаус стал улыбаться чаще и какой счастливой выглядит Хоуп в кругу семьи. Пирог они тогда так и не испекли: сначала долго целовались, почти разнося всю кухню своей страстью, а потом спалили его, отвлекаясь на более важные вещи (друг на друга). И всё же для них это было важным моментом, как и наряжать вместе ёлку под тихую рождественскую мелодию на фоне, шутки Кола и счастливый смех Хоуп, которая без остановки рассказывала моменты из школы. Она была увлечена своими рассказами, а Хейли принимала из её рук игрушки, надевала на еловые лапки и закусывала губу, когда пальцы натыкались на тёплую ладонь Клауса. Он стоял рядом, слишком близко, помогал, хотя скорее отвлекал, и дышал в затылок, вдыхая любимой цветочный аромат от мягких каштановых волос. Никто из семьи уже не обращал на них внимания, для Клауса и Хейли это было всё в новинку, но они были счастливы и от этого счастливыми делали остальную семью. На предложение Ребекки построить снеговика никто против не был, ведь сейчас они находилось в большом особняке в лесу, в тишине и без шума города. И Хейли видела, что это и правда самая настоящая семья, особенно сейчас, в канун Рождества все были счастливыми и напоминали детей: Ребекка педантично вылепливала снеговика вместе с Хоуп и Марселем, Давина грела руки о кружку какао с пледом на плечах, а обняв её со спины стоял Кола и ластился к ней как ручной кот. Элайджа разговаривал о чём-то с Фреей и даже смеялся, пока сестра закатывала глаза и добродушно стучала его по плечу. Хейли же, склонив голову набок и задумчиво водя пальцами по губам, наблюдала за семьёй с теплом в груди. У неё не было такой семьи до встречи с Клаусом, а теперь у неё есть невероятная дочь, родные, готовые биться друг за друга, и Клаус, который стоял рядом, сжимая её пальцы в своей руке. — Всё же кое-что я хочу сказать, — Клаус выдернул девушку из своих мыслей, заставив взглянуть на себя. В его глазах было тепло, которое заставляло сердце приятно сжаться. — Я хочу сказать спасибо за это. До встречи с тобой мы не были объединены, до рождения Хоуп мне никто не был нужен, я был уверен, что власть — это то, что я хочу иметь. Но теперь мне нужна ты, Хоуп и моя семья. Девушка смотрела внимательно и лишь коротко поцеловала, отвечая на всё это поцелуем и взглядом, говорящим куда больше, чем могут донести слова. — Эй, идёмте играть в снежки! — Хоуп поправила на голове забавную шапку с помпоном и кинула снежок в отца, попадая ему прямо в плечо и вызывая этим наигранно-возмущённый вздох. Ребекка же радостно подпрыгнула и крепко обняла племянницу со спины, явно показывая, на чьей стороне воюет она. — Наша дочь объявила нам войну, мы должны ответить! — улыбнувшись и ещё раз нежно огладив ладонь Маршалл, гибрид кинулся на «поле боя», пока Хейли засмеялась, но не отставала, помогая Клаусу и в тоже время прикрывая Хоуп. А как иначе? Они семья и даже в игре она не выбирает стороны. Лишь встретив взгляд Клауса в один момент, увидев его взъерошенные волосы, припорошённые снегом, девушка одними губами прошептала: — С Рождеством, Клаус. — С Рождеством, мой Волчонок.