You're my tear

Не ложись с мужчиною, Как с женщиной: Это мерзко. Левит 18:22

Чонгук POV       Когда Чонгук был ребёнком, отец был для него идолом. Мальчик делал всё, что он хотел, верил каждой истории, которую он рассказывал, чувствовал всё, что был вынужден чувствовать. Рождённый жить в тени своего отца, и единственная цель в жизни — стать его точной копией. И Чонгук пытался, чёрт, он так сильно пытался БЫТЬ таким как отец, но его плечи были слишком слабы, чтобы нести на себе чужие мечты. Все его поступки всегда сравнивались с тем, что сделал его отец. У отца Чонгука были деньги, он учился в школе-интернате в Америке, был капитаном бейсбольной команды, а теперь он известный адвокат. А Чонгук был просто ребёнком, как его можно сравнивать? Можно сказать, что в каком-то смысле он понимал Тэхёна, который слишком верил в неправильного Бога.       Чонгук вздохнул, закрывая лицо руками и путаясь пальцами в своих чёрных волосах. Он просто устал. Очень, очень, очень устал от всего этого. Он скучал по своим друзьям, квартире в Сеуле и даже по чёртовой выпивке время от времени. Как Тэхён живёт так всю жизнь? На дворе утро, 3 дня прошло с их поцелуя, так теперь Чонгук отсчитывал дни. Тэхён ушёл около часа назад, одетый в белое длинное пальто. С опущенной головой он промямлил «пока» старшему и вылетел за дверь. Тогда-то Чонгук и понял, что так ничего не получится. Он не может просто ЗАДАВАТЬ ВОПРОСЫ и ожидать, что на них ответят, потому что нужно было завоевать доверие Тэхёна. Но прежде всего он должен был сделать кое-что важное как можно скорее: найти Сокджина и рассказать ему, что нашли Юнги и Чимин. Чонгук покачал головой, поднимаясь со старой деревянной скамьи, и выскочил на улицу через входную дверь, прижимая свои заметки к груди и стараясь остаться незамеченным. Когда он узнал от коллег о том, что они выяснили, то сразу понял, что просто обязан рассказать об этом Сокджину даже не столько для расследования, сколько для собственного успокоения.       Чонгуку было сложно смешаться с толпой, пока он бежал через весь Олимп, потому что у парня практически закончилась белая одежда, и теперь из белого на нём был только свитер, а низ - мешковатые голубые джинсы. Разумеется, из-за этого над его головой буквально можно было увидеть гигантский знак, который гласил «Я другой», и это бесило. Кто-то может подумать, что он уже привык к этому, ну, быть другим, потому что Чонгук был таким всю свою жизнь, но в такие моменты ему хотелось быть обычным. Мужчина тряхнул головой. У него есть дела поважнее, нет времени думать об этом сейчас. Найти дом Сокджина было проще, чем Чонгук предполагал, он всего лишь направился в самый дальний конец города к самому далёкому дому от жилья Тэхёна.        Дом Сокджина был ещё меньше и выглядел аккуратнее, чем жильё Кимов. Внимание Чонгука привлек большой сад перед домом, в котором он увидел высокого мужчину, склонившегося над чем-то похожим на огурцы или морковь, и Чон с улыбкой опёрся на забор, окружавший сад. — Выглядит классно, Ким, — беспечно сказал он, отчего Сокджин подпрыгнул на месте, роняя всё, что было у него в руках. — Чонгук-а, — удивлённо сказал Сокджин, улыбнувшись мужчине, и сложил огурцы в корзину. — Где Тэхён? — Он сказал, что у него встреча с Джун Хэ, — ответил Чонгук, пожимая плечами, и заметил, как старший напрягся, услышав имя лидера. — Чем могу помочь? — широко улыбаясь, спросил Сокджин, чтобы их беседа выглядела как можно более обыденной для прохожих. — Могу я помочь тебе занести продукты внутрь? — спросил Чонгук, поднимая две корзинки с фруктами и пряностями, улыбаясь старшему. — Твоя жена дома? — Н-нет, Ин Хе на работе в школе и придёт к пяти, — ответил Сокджин, выходя из сада и поднимаясь по ступенькам в дом, Чонгук последовал за ним. — Она действительно хорошо управляется с детьми. — Я-я рад, — сказал младший, когда оба зашли в дом и закрыли за собой дверь, оставляя продукты на кухне. — Спасибо, что помог, — сказал Сокджин, кланяясь младшему, на что тот лишь отмахнулся, разбирая принесённое. — Мне нравится выращивать свою еду, и хотя у нас есть фермы для этого, но когда я готовлю для всех прихожан, хочу точно знать, откуда все эти продукты. Так что привело тебя сюда, Чонгук-а? — Кто-нибудь может подслушать наш разговор? — неожиданно спросил младший, и Джин побледнел, а затем покачал головой, покидая кухню, и потянул Чонгука в спальню, усаживая на кровать. — Никто не услышит нас здесь. Джун Хэ хотел, чтобы мы с Ин Хе были одни, чтобы «молодые жили в спокойствии». Что случилось с Тэхёном? — серьёзно спросил он, заперев дверь, и сел рядом с Чонгуком. — Я здесь не из-за Тэхёна, — ответил младший, и Сокджин расслабился, расплываясь в улыбке, — а из-за тебя. — Из-за меня? Что ты имеешь в виду? — Просто…пожалуйста, не психуй, ладно? Пообещай, ПООБЕЩАЙ! — Ладно, обещаю, обещаю. — Хорошо, ну, однажды ночью, когда Тэхёна вызвал Джун Хэ, я обыскал весь ваш дом в поисках улик, ну, знаешь, для статьи. — Ты обыскивал дом, пока моего брата не было? — Не перебивай! В общем, я обыскивал шкаф Тэхёна и нашёл маленькую деревянную коробочку, полную писем, которые вы писали друг другу, ну, знаешь, о том, что с тобой произошло. Затем я нашёл фотографию в комнате твоих родителей. Там был ты со своим настоящим отцом. Я связался с коллегами, и мы изучили то, что мне удалось найти, — рассказывал Чонгук, всеми силами стараясь обходить стороной свой секрет, отчего Сокджин выглядел всё более озадаченным. — Что ты пытаешься этим сказать? — спросил он, скрещивая руки на груди поверх отглаженной белой рубашки. — Они нашли твоего отца и опросили его, — прямо сказал Чонгук, и Сокджин широко раскрыл глаза. — И я знаю Намджуна, он мой хён. — Что?! — ахнул старший и вскочил с кровати, слёзы потели по его щекам. — н-нет, т-ты издеваешься… — Клянусь, Джин, нет, — сказал Чонгук, спокойно глядя на Сокджина. — Они оба искали тебя. — М-мой отец искал меня? О-он бросил нас… — Твоя мать ушла с тобой тогда посреди ночи. Он искал вас по всей стране, и с тех пор живёт в Сеуле, — пояснил Чонгук. — Я многого не знаю, но, вероятно, у них было очень долгое интервью. — И...и ты знаешь Намджуна? — прошептал старший и вцепился пальцами в свои волосы. — Он искал меня? — Когда он узнал обо всём, то поклялся, что в этот раз спасёт тебя, — ответил младший, поднимаясь с кровати, и протянул руку отпрянувшему мужчине. — Сколько его знаю, он ни с кем не встречался и говорил, что ждёт кого-то особенного, с кем ему однажды посчастливилось встретиться. — Боже, звучит очень в его стиле, — всхлипнул Джин, покачав головой. — Но это невозможно. — Что именно? — спросил Чонгук, и на его лице отразилось недоумение. — Он не может спасти меня, — Сокджин рассмеялся сквозь слёзы. — Я женат. — Тебя насильно женили, — поправил Чонгук. — Я знаю твой секрет и понимаю тебя, потому что я такой же. — Тогда ты должен знать, почему я женат и почему Тэхён должен жениться на Мине, — проворчал старший, опустив глаза. — Это грех. — Это хуйня! — ответил Чонгук, и Сокджин вздохнул, открыв рот, чтобы ответить, но звук закрывающейся входной двери прервал их. — Сокджин! Я сегодня раньше! — женский голос разнёсся по дому, и лицо Джина побелело. — Дорогой, где ты? — Секунду! — крикнул старший и многозначительно посмотрел на Чонгука. — Ты пришёл, чтобы я рассказал тебе о том, как готовлю для церкви. — Чего… — Ты попросил показать наши свадебные фотографии, поэтому мы были здесь, — перебил Сокджин и, схватив младшего за запястье, вышел с ним из спальни в гостиную. Как только оба вошли в комнату, Чонгук был поражён, когда увидел женщину, возникшую перед ним. Она выглядела в точности так же, как на свадебных фотографиях, будто вообще не старела. Длинные чёрные волосы с прямой чёлкой, яркая красная помада и обтягивающее белое платье. Если бы Чонгук не был геем, он бы точно влюбился. — Джинни! — воскликнула женщина, завидев мужа, и подбежала, чтобы обнять. Затем она перевела взгляд на Чонгука, который лишь улыбнулся в ответ. — Кто это? — Это Чонгук-а, репортёр, который живёт у Тэхёна. Он пришёл, чтобы узнать о готовке для богослужения, — пояснил Сокджин. — Он захотел увидеть наши свадебные фотографии. — Да, они очень красивые, спасибо что показали, Сокджин-щи, — ответил Чонгук и поклонился паре. Ин Хе нахмурилась, оглядывая его с ног до головы. — Рад встрече, мисс. — Взаимно, — сказала она, крепко вцепившись в руку мужа. — Мне нужно идти, спасибо за гостеприимство, — сказал мужчина, разворачиваясь, чтобы уйти, но голос сзади заставил его остановиться. — Подожди! — вдруг сказал Сокджин. — У-у меня есть кое-что для Тэхёна и я хотел бы попросить тебя передать ему, если не трудно. — К-конечно, — ответил младший, следуя за Сокджином, который утянул его обратно в спальню, закрывая за собой дверь. — Я знаю, зачем ты здесь и что хочешь свергнуть Джун Хэ, — серьёзно прошептал старший. — Я хочу помочь. — Что ты имеешь в виду? — У тебя есть телефон или что-нибудь с функцией записи? Я достану доказательства, которые тебе нужны, — сказал он. — Я-я хочу увидеть Намджуна и своего отца. — Да, вот, — Чонгук полез в карман и вынул оттуда телефон. — Сбрасывай все телефонные звонки и не читай мои сообщения. — Ни за что, — сказал старший, включая телефон, и слегка улыбнулся. — У тебя на заставке Намджун. — Загляни в галерею, там есть ещё. Мне надо вернуться, пока Тэхён не пришёл. Пожалуйста, будь аккуратен. ------       Чонгук уставился в потолок спальни Тэхёна. Кровать, на которой он лежал на колючем самодельном одеяле, была холодной и пустой. Он пытался придумать, как справиться с новым испытанием. Тэхён был и ключом к расследованию, и замком, который нужно было открыть, если Чонгук хотел увидеть то, что за ним скрывается. И, чёрт, он выпал из реальности, ибо находился здесь без малого три недели и кто знает, сколько ещё Джун Хэ позволит ему здесь оставаться. Всё, что у Чонгука было, это информация о Сокджине без какого-либо подтверждения. Лишь история из его уст, обвинения в сторону Джун Хэ и, следовательно, всей церкви. Ему нужно привлечь Тэхёна на свою сторону, нужен доступ к записям Джун Хэ, нужно больше людей. Тревога внутри нарастала, когда он думал о разговоре с Сокджином. Зачем мужчине понадобился его телефон? Что он задумал? Это дело было ещё очень, ОЧЕНЬ далеко от финала. — Чонгук? — чужой голос разлетелся по дому, сопровождаемый закрывающейся тяжёлой дверью. Чонгук застыл, а затем быстро спрыгнул с кровати Тэхёна, врываясь с гостиную с широкой улыбкой. — Привет, Тэхён-а, как прошла встреча? — спросил он, выравнивая дыхание, и опёрся на кухонный стол, наблюдая за прищурившимся Тэхёном. — Ты был в моей комнате? — спросил в ответ Тэхён, скрещивая руки на груди, и старший засмеялся и закатил глаза, стараясь отыгрывать свою обычную реакцию. — Нет, — посмеялся он, пожав плечами, оглядывая младшего с ног до головы впервые с того момента, как тот пришёл. Парень выглядел напряжённым, чёрные волосы растрепались, глаза были красными от слёз, бежавших по щекам. — Нет, зачем мне заходить в твою комнату? — Хорошо, хорошо, — сказал Тэхён, поднимая руки в знак согласия, а затем его взгляд упал на накрытый для двоих стол. — Это что? — Я приготовил ужин! В знак благодарности… — Ты уходил? — Н-нет, я просто… Ты всегда готовишь для меня, так что… — Это мой дом. — Чёрт, Тэхён, я тут стараюсь быть с тобой милым, — обречённо выдохнул Чонгук, склонив голову набок, и получил в ответ небольшую улыбку от Тэхёна, который закатил глаза, снимая пальто. Старший удивлённо уставился на костюм Тэхёна: длинное чёрное кимоно в цветах, чёрные узкие джинсы и шёлковая рубашка на пуговицах. Сексуально. — Вау, никогда не видел тебя в чём-то не белом. — Ах, это… — ответил младший, и его щёки порозовели. Он сел за стол, и Чонгук последовал его примеру. — Просто… особенное событие. — Тогда давай это отметим! — сказал старший, стараясь разрядить напряжённую обстановку. — Надеюсь, тебе нравится дальканджон*, потому что мама научила меня готовить только это. — Я, эм…никогда не пробовал его, — ответил Тэхён, нервно приглаживая свои чёрные волосы. — Прекрасно, тогда мне нужно будет твоё честное мнение, — сказал старший, ставя перед Тэхёном тарелку и садясь на своё место. — А пока мы едим, расскажи мне о себе. ---------- — …и вот как мы с хёном почти сожгли целую церковь, — заканчивая историю, рассказывал Тэхён, хихикая, и если бы у Чонгука было вино, он бы выплюнул его, смеясь над рассказом, окрашивающим белый мир вокруг новыми красками. — Не знаю, как вам двоим вообще доверили готовить для кого-то, — улыбаясь, сказал старший, изучая каждый дюйм лица Тэхёна. Красивый. — Хён был убедителен, а я просто стоял рядом, — ответил младший, глядя на свою уже пустую тарелку, и улыбнулся себе. — Спасибо за вечер, было…прекрасно. — Не за что, — мягко ответил Чонгук, заметив, что Тэхён выглядел довольно растерянно. — Что? — Просто…я ничего не знаю о тебе. — Я писатель из Пусана… — Но это не ТЫ. Я хочу узнать, почему ты начал писать, какая у тебя семья, как ты мыслишь. — А как же «мы не друзья»? — Сказал это сгоряча. — Тогда или сейчас? — Ты задаёшь слишком много вопросов, — ответил Тэхён, поднимаясь со своего места и, собрав пустые тарелки, понёс их на кухню, а чуть позже вернулся, улыбаясь. — Хочешь пройтись со мной? — Ты ещё спрашиваешь? — ответил Чонгук, поднимаясь, и схватил свою куртку, поспевая за младшим на выходе из дома.        Ночь была холодной, и пронизывающий ветер щипал щёки и руки Чонгука, пытающегося сильнее закутаться в свою чёрную кожаную куртку. Глаза старшего были прикованы к телу брюнета, за которым он шёл по теперь пустым извилистым грунтовым дорогам. Вскоре двое очутились на опушке густого леса. Чонгук посмотрел на Тэхёна, растерянно склонившего голову набок, который затащил старшего прямо в гущу голых зимних деревьев. Они долго шли, и Чонгук сказал бы, что если не знать пути, то здесь можно заблудиться в два счёта, но затем он взглянул на Тэхёна, который, казалось, знал этот лес как свои пять пальцев. — Мы на месте, — сказал Тэхён, когда они со старшим очутились на лесной поляне. Чонгук ахнул, городок был как на ладони. — Если посмотреть туда, то можно увидеть Сеул. — Я и подумать не мог, насколько он близко, — прошептал Чонгук, глядя на сверкающие огни города. — Как красиво. — Я часто прихожу сюда, — сказал Тэхён, усаживаясь на землю, и похлопал рядом с собой. Чонгук сел, стараясь держать дистанцию. — Я стал приходить сюда, когда хён переехал. Иногда со мной приходит Ки Ха с карандашами из школы, и мы вместе рисуем лес. — Тебе нравится рисовать? — спросил Чонгук, глядя через плечо на младшего, который, покраснев, уставился на землю, как будто это была самая интересная вещь из всех, что он когда-либо видел. — Мне нельзя, — сказал он и затих, а затем посмотрел на Чонгука, улыбаясь. — Когда хён жил с нами, я рисовал на нём, потому что у нас не было бумаги. — Что-то вроде татуировок? — спросил тот. Тэхён пожал плечами и, взяв старшего за руку, закатал рукав, улыбаясь татуировкам на коже Чонгука. — Хотелось бы мне такие же, — прошептал он, — или чтобы хён был здесь, и я смог нарисовать некоторые на нём. — Ты можешь рисовать на мне, — мягко сказал Чонгук, и его дыхание обдало теплом щёку Тэхёна, когда старший приблизился. — Уверен, у тебя прекрасно получается. — Только если ты дашь мне почитать свои работы, — ответил Тэхён и заглянул Чонгуку в глаза, чуть наклоняя голову, и их носы слегка столкнулись, но никто не решался сделать ещё шаг.       Тэхён приблизился первым, осторожно прижимаясь губами к губам Чонгука, давая ему шанс отступить, если тот захочет. Старший слегка улыбнулся, проводя рукой по щеке младшего, и мягко прижался губами к его лицу, позволяя парню взять инициативу в свои руки. В мгновение брюнет обвил ногами талию Чонгука, переместившись на колени старшего, не разрывая поцелуй. Тэхён застонал, когда мужчина чуть укусил его за нижнюю губу, слегка посасывая, а после отпустил, проделывая дорожку из поцелуев сначала к челюсти, а затем ниже к шее, терзая тёплую и мягкую кожу. Чонгук очертил языком адамово яблоко, убеждаясь, что не оставил никаких следов. Тэхён издал протяжный стон, когда старший укусил за ключицу, вдыхая его запах, а затем две маленькие ладошки отстранили голову Чонгука, и младший слез с его колен, отодвигаясь. Его глаза были полны слёз, когда он посмотрел на старшего, хватаясь за свою шею. — Тэхён, — прошептал Чонгук, поднимая руки на уровне лица и стараясь приблизиться к парню, но замер, когда тот отпрянул. — Всё хорошо, малыш, дыши, дыши. — Мы не можем… Я не могу, — он всхлипнул, тряся головой, и слёзы потели по щекам. — Я не хочу…прости. — Не извиняйся. Мы не будем делать что-либо, если ты не хочешь… — Это неправильно! Я не могу, не могу, не могу! — Тэ… — Мерзость! — Так говоришь ты или он? Скажи честно, Тэхён, это то, во что ты веришь? — Я больше не знаю, во что верить.