Салиха Султан. Борьба за жизнь.

POV Салиха. Я ехала в карете, еле сдерживая себя, чтобы не закричать, чтобы не напугать Анаид и Эзель, которые сидели напротив. — Мама. — от мыслей меня отвлекла Эзель. — Папа нас не любит? Мы ему не нужны? — Что ты? — сказала я, позвав дочь к себе. Девочка подошла ко мне и уселась на мои колени. — Для повелителя нет ничего и никого важнее вас. Разве может султан не любить вас? — я сама не верила в то, что говорила. — Тогда, он зол на тебя? — спросила дочка. — Нет. — ответила Анаид. — Нурбану Султан не любит маму, боится братьев, вот и захотела отослать ее. Но мы вернемся. Ведь так? — она смотрела на меня с надеждой. — Обязательно. «Днем ранее» Я прощалась в своих покоях с сыновьями, крепко обнимая их, а особенно Сулеймана. Он ведь так мал еще. — Мама, прошу, не уезжай. И вы останьтесь. — говорил Мустафа, обнимая сестер. — Так надо, Мустафа, но не переживай, здесь есть те, кому стоит доверять. Зюмьлют-ага, ваши служанки и Акидэ калфа тоже. Они защитят вас. — дверь в мои покои открылась и к нам вошел Локман-ага. — Пора, госпожа. — поклонился он. Мне так не хотелось отпускать их, зная, что беда не приходит одна. Я молила Всевышнего, чтобы он не оставил моих сыновей. Обняв сначала Сулеймана, потом Мустафу и Джихангира, последним, почувствовала аромат Османа. — Валиде, я поговорю с отцом. — Нет, не смей. — я села на колени напротив сына. — Ты, лев мой, должен молчать. Не говори ничего повелителю, не настраивай падишаха против себя и своих братьев. Ты, мой Осман, будущий падишах этой Империи. Мне бы не хотелось возлагать на твои юные плечи такую ответственность, но вынуждена это сделать. Защищай братьев и себя, не позволяй никому стать над вами. — я наклонилась над ним и прошептала: — Защищай, если понадобиться, даже, от повелителя и Валиде Султан. Хранитель покоев, к нему обращайся если что. — я поцеловала его в лоб, и встав на ноги, еле выдавила из себя. — Вверяю вас Аллаху. «Старый дворец» Выйдя из кареты, я остановилась напротив входа. Весь его вид кричал от боли, а слуги выглядели так несчастно, что сил не было на них смотреть. — Мама, это теперь наш дом? — спросила Изэль, взяв меня за руку. — Ненадолго, милая. Мы вошли внутрь, и мне сразу стало нехорошо. Эти стены, потолки, и каменный пол просто кричали о боли, одиночества и безысходности. С каждым шагом, мои чувства росли, но это была не обида, а злость. Ярость поглощала меня все больше и больше. Когда дочерей отвели в их покои, мне показали мои. — Видишь, Джеври, до чего я дожилась. Родив повелителю шестерых детей за почти десять лет, выживая в гареме и показывая свою любовь, я оказалась здесь. В Старом дворце. — Это ведь не конец, госпожа. — сказала служанка. — Вы еще вернетесь. — Не просто вернусь, Джеври. Я вернусь для того, чтобы стать Валиде Султан. POV Автор. «Дворец Топкапы» В саду, что уже покрылся достаточно большим слоем снега, Ахмед-ага помогал Мураду управляться с луком и стрелами, противостоя ветру. Натянув тетиву, шехзаде внимательно прицелился, пытаясь противостоять порывам морозного ветра. Рывок, и стрела полетела прямо в цель. — Получилось! — крикнул на радостях парень. — Поздравляю, шехзаде, но прошу, Вы так не радуйтесь. — покосившись чуть в сторону дворца, Ахмед улыбнулся. — На террасе стоит повелитель и смотрит. Пусть он думает, что Ваша стрела уже не первый раз попала в цель. — Хорошо. — успокоившись ответил Мурад. — Шехзаде, Вы уже выросли, ходили в поход. Помниться, Ваш отец, наш повелитель, в Вашем возрасте уже санджаком управлял. А через несколько лет и вы родились. — Я тоже думал об этом, Али-ага. Мне уже самому не терпится отправиться в санджак, но моя Валиде… . — А что Нурбану Султан? Разве это не должно быть желание шехзаде? Хотя, ее понять можно. Как там…? Ах, да: «Для матери, ты всегда маленький ребенок» — Али прекрасно знал свое задание, и как повлиять на юношу. — Но знаете, что будет лучше всего? — Что же? — отложив лук, поинтересовался шехзаде. — Подождав, пока подрастут Ваши братья, вас всех, сразу отправят в санджаки. Но… . — Но Сулейман еще очень маленький, да и повелитель в Манису может отправить Османа или Мустафу, а не меня. — Шехзаде, Вы старший и любимый сын нашего повелителя. Разве может он отправить кого-то другого в санджак наследника? — Думаешь, стоит поговорить с ним об этом? — Конечно, решение принимать Вам, но думаю, что Вы уже готовы, чтобы показать всю мощь династии. — Тогда, решено. Сегодня же поговорю с отцом. — взяв обратно, лук, парень продолжил тренировку, не замечая, с какой улыбкой на него смотрит Али. *** Селим, стоял на террасе своих покоев и наблюдал за стараниями сына с улыбкой, видя каждый его успех. Но тут же, перед глазами предстала картина, как он берет Салиху за волосы, как бьет ее, кричит. Мужчина только сейчас, дыша свежим воздухом, понимал, что он тогда был словно сам не свой. В это время, в его покоях рабыни убирали покои султана, накрывая на стол. Среди наложниц, была и Эсманур, которая, пока никто не видел, насыпала немного черный порошок в бокал с вином. — Эсманур. — позвала девушку одна из рабынь. Помоги мне постель застелить. — Сейчас. — достав из пояса перетертый цветок белого цвета, зажав его в кулак, девушка взяла в руки подушку. Ранее, сделав отверстие, еще тогда, когда впервые убирала здесь, перевернула подушку, положив к ранним, более свежие цветки. Подбив подушку, чтобы цветок опустился вниз и не высыпался обратно, через эту маленькую дырочку, Эсманур положила подушку на место и продолжила застилать кровать. «Спи, пока можешь, султан Селим. Не долго тебе осталось. Я сделаю так, что ты не просто будешь видеть то, чего нет. Ты своими же руками уничтожишь себя.» *** — Повелитель. — зайдя на террасу, поклонился Зюмьлют. — Шехзаде по Вашему приказу прибыли. — Пусть войдут в покои. — зайдя внутрь, султан махнул рукой и аги со служанками быстро ушли, закрыв на последок дверь на террасу. — Повелитель. — в один голос сказали шехзаде, склонив головы. — Львы мои. — улыбнулся мужчина, раскрыв руки для объятий, но сыновья так и остались стоять на месте. Только Сулейман на миг сдвинулся с места, но Мустафа, взяв его за руку, остановил. — Что случилось? — не ожидая такого, спросил Селим. — Повелитель, Вы хотели нас видеть? — спросил Осман. — Я решил позавтракать с вами. — уже серьезно сказал мужчина. — Повелитель, простите, но мы позавтракаем в покоях Валиде. — добавил Мустафа. — Что? — удивился султан. — Почему? — Мы так хотим. — грубо сказал Осман, посмотрев на отца с некой неприязнью. — Что же. — понимая, что сыновья скучают по матери, махнул рукой, отвернувшись от них. — Возвращайтесь туда. — С Вашего позволения. — шехзаде поклонились, и вышли из покоев, оставив Селима в некем замешательстве. *** — Ты только посмотри. — сказала Нурбану, сев на диван возле окна. — Как все складывается. Салиха уехала, шехзаде здесь одни, а Чичек… а Чичек роли не играет в этом дворце. — Вы правы, госпожа. — улыбнулась Джанфеда. — Но каковы дальнейшие действия? Шехзаде растут, становясь конкурентами для шехзаде Мурада. — Сначала, я думала, что воспитаю их как своих, чтобы в один прекрасный день, когда мой лев сядет на трон, смог без проблем казнить этот гадючий приплод, но потом… . — А что потом? — Когда я вышла в гарем, чтобы провести Салиху, то увидела взгляд Османа. Он был полон злости и ненависти. И если так продолжиться, этот огонь превратиться во всепожирающее пламя. Как говорят: — Яблоко от яблони недалеко падает. Как бы, Салиха не воспитала, себе подобных. — Но и Вы воспитываете нашего шехзаде-ка стоит. — Но он слишком мягок, в особенности к братьям. Боюсь, чтобы это бедой не вернулось. — вдруг, дверь в покои открылась, и к матери, быстро подошел Мурад. — Валиде! — он был очень радостным, и поцеловав руку матери, крепко ее обнял. — Мурад, лев мой, я тоже рада тебя видеть, но… — сделав небольшой шаг назад, сказала женщина. — Но что случилось? Ты словно новость какую-то услышал? — Услышал, матушка, услышал. Я только-что поговорил с повелителем, и он дал мне свое разрешение. — Разрешение на что? — спросила Нурбану. — Весной, как потеплеет и растянет весь снег, я отправлюсь в Манису, а Вы, будете сопровождать меня. — от удивления, женщина в лице изменилась. — Что? *** Хюррем сидела в своих покоях и обедала вместе с дочерью Михримах и внучкой — Хюмашах. Они разговаривали и смеялись, даже не подозревая, что с каждой ложкой десерта, Великая Хасеки получает яд. Еще и еще. — Внимание! — огласил ага, стоя за дверью. — Султан Селим Хан! — Михримах и Хюмашах быстро встали с подушек, поклонившись, а Хюррем, не спеша, положила ложку и так же встала. — Валиде. — подойдя к матери, Селим, поцеловал ее руку и проложил ко лбу. — Да будет добрым Ваш день. — Спасибо, и тебе того же. — Михримах. — обняв сестру, сказал султан. — Повелитель. — племянница снова поклонилась. — Хюмашах. — положив руку на щеку девочки, улыбнулся мужчина. — Какая ты красавица. Будешь красивой, как твоя Валиде. — в ответ та лишь улыбнулась. — Я пришел к Вам сообщить одну весть. — И что же такое важное произошло? — спросила Валиде. — Я принял решение, относительно Мурада. Весной, как только будут условия, я отправлю его наместником в санджак Маниса. — Это прекрасная новость. — улыбнулась женщина, но вдруг, она почувствовала, что ей немного не хорошо, но сжав боль в кулак, попыталась не показывать виду. — Да будет это решение благим. — Аминь. И Нурбану отправиться с Мурадом. Я прошу Вас, лишь, займитесь подготовкой, чтобы все было, как полагается. — Конечно, Селим, можешь за это быть спокойным. Сделав глубокий вдох, выдохнуть Хюррем уже не смогла. Положив правую руку на сердце, она сжала ее, словно пытаясь что-то вырвать из груди. — Валиде? Что с Вами? — спросила Михримах. — Аг… — лишь хрипота смогла вырваться с ее груди, после чего, ноги женщины подкосились, и она начала падать. Селим быстро подбежал к матери, и взяв ее на весу, прижал к себе. — Позовите лекаря!!! Живо! *** Ночь накрыла Старый Дворец, окунув его в более сильную печаль. Если прислушаться к полной тишине, можно было услышать стоны и плачь тех, кто дожили свои годы здесь, никому ненужными. У всех них была своя судьба, семья и история, но закончили одинаково — стали лишними в чьей-то жизни. Уложив Анаид и Эзель спать, Салиха вернулась в свои покои, где девочка, примерно возраста Османа, готовила постель. — Султанша. — поклонилась она. — Продолжай. — кивнула женщина и подошла к тахте, сев на нее, склонила голову. Сейчас, так, чтобы никто из родных не видел, она может дать волю чувствам. Услышав плач, девочка остановилась. Она впервые видела султаншу. Для нее, Салиха была великой госпожой, о силе которой слухи ходили по дворцу, но увидев ее слабой, девочка поняла, что султанша — простой человек со своими слабостями. Положив на кровать одеяло, девочка взяла стакан с горячим молоком, и обойдя женщину, остановилась перед ней, заграждая свет от горящего камина. Увидев подол платья, Салиха сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться и подняла голову. — Что такое? — спросила она. — Простите. — протянув стакан сказала служанка. — Но прошу Вас, не плачьте. В этом дворце и так много слез, не нужно еще и Ваших. — от услышанного, госпожа улыбнулась уголком губ. Она взяла стакан, внимательно всматриваясь в малышку. — Как тебя зовут? — С рождения, я Фльорэйн, но попав сюда, получила имя Кадэр. — услышав имя, которым ее называли, как только она попала в этот период истории, Салиха немного удивилась. — Нет, тебе не идет это имя, слишком грубое. Ты знаешь, что означает Фльорэйн? — Цветущая, госпожа. — сделав глоток молока, женщина отставила стакан, указав на подушку, что лежала у ее ног. Кадэр села на нее. — Я придумаю тебе новое имя. — приподняв взгляд вверх, женщина начала вспоминать все знакомые имена с похожим значением. — О, знаю. — взяв Кадэр за подбородок, Салиха подняла ее голову, чтобы снова увидеть лицо. — Теперь, тебя зовут Гюльнихаль. Ты маленький росток розы, который со временем, распуститься в прекрасную розу. Но не забывай, что шипы свои, от некоторых надо прятать, чтобы хуже не сделать. — Хорошо. — улыбнулась Гюльнихаль. — Госпожа, если хотите, я могу рассказать вам одну сказку, которая поднимет настроение. — Правда? — улыбнулась женщина. — Что же, давай. — Давным давно, в одном саду, рядом выросло две розы. Одна была красной, как солнце на закате, а вторая белая, как снег. И каждый день у них начинался с спора: — Кто из них красивее…