7 Февраля.
Солнце восходит спокойно и красиво, а я просыпаюсь злой, когда в очередной раз артистично падаю с кровати. Рука тяжело поднимается и шарит по комоду в поисках телефона. Сонная, я психую и пару раз ударяю по мебели, потому что не могу найти гаджет. Вздыхаю и матерюсь, когда разум помогает вспомнить некоторые события ночи. Чёрт бы побрал будильник, который в порыве отчаяния был заведён на иное время. Он прозвенел в четыре утра, а потому красиво, как падающая звезда, смартфон был запущен в сторону окна. Теперь я тянусь рукой к шторе, где заметила мирно лежащий телефон. Ненавижу. Почему всё в этом мире спокойно, кроме меня? Прикладываю руки к лицу и тяну кожу вниз. Готова рвать и метать, потому что, посмотрев время на экране, я поняла, что опоздала на занятия по танцам. Сука. Пытаюсь освободиться от тепла одеяла, которое ночью связало меня. Останавливаюсь: на минуту в голову пришла мысль ещё раз посмотреть время, чтобы знать, торопиться или нет. Экран начинает светиться, а я начинаю улыбаться, потому что нет смысла спешить. Вздыхаю. Тяжело вздыхаю. Вроде бы и обидно, и совестно, но так получилось; всему виной являлись вчерашние события. Смирившись с этим и выкарабкавшись из плена, я поднимаюсь с пола и иду вдоль коридора к ванной комнате. Уверена, меня уже заждались.***
По пути в компанию, где я и тренируюсь с другими девочками в танцах, я впервые не думала ни о чём лишнем. После вчерашних событий я едва дошла до кухни, наелась и напилась всевозможных успокоительных, а потому сейчас меня уже ничего не тревожит. Хорошо. Подхожу к зданию, улыбаясь. Тревога отпустила. Мысли не путаются в клубок ниток. Разум полностью чист. И пусть я уже опоздала, всё равно не пытаюсь торопиться. Если так получилось, значит, так было нужно. Открываю дверь. Перед моим взором предстает лестница. Ненавижу, потому что подняться нужно на пятый этаж. Набираю в лёгкие побольше воздуха и ступаю на первую ступень. Поднимаясь, думаю о реакции девочек и тренера на моё опоздание. Думаю, всё не так страшно, потому что тренер, в отличии от учителя Кана, был достаточно спокоен и рассудителен. Тренер Ким никогда не повышал на нас голос, даже если мы полностью оплошали в исполнении хореографии. Он никогда не посылал воздушных голубей с письмами критики. Он даже является полной противоположностью для моего бывшего тренера Ли, который очень любил поиграть не струнах моих нерв. Я его ненавидела за это. Как ни крути коробку, но и о Чхве мне, видимо, суждено думать постоянно. Я не виновата, правда. Это он всегда лезет туда, где его не ждут. «Йеджи, ты слишком много врёшь, прекрати делать это хотя бы в своих мыслях», — сколько бы я это себе не говорила, всё равно не слушаюсь. Идиотка, что тут сказать. На самом деле меня волнует очередная ссора с этим эгоистом. Чёрт, да, я влюбилась. Да, я дура. Да, я не могу перестать думать о нём. И сейчас меня распирает от чувств тоски и разочарования, но если вчера я разочаровалась в себе, то сегодня в Ёнджуне, потому что он так и не ответил ни на один мой звонок. Да, я звонила ему вчера из-за очередной волны истерики. Да, я до сих пор зла на него и обижена, но теперь мне ещё и интересно, почему он, во-первых, не отвечал, а во-вторых, не перезвонил и не написал сообщение. Чем таким важным он был занят? Неужели считает себя виноватым и его мучает совесть? Правильно, нельзя так со мной поступать. Улыбаюсь. На четвёртом этаже я уже слышу музыку, вероятно под неё сейчас танцует моя группа. Если не ошибаюсь, то остальные приходят на занятия в компанию в другое время, а иногда и в другой день. Поднимаясь на пятый этаж. Плавная мелодия исчезла. Да, именно плавная и лёгкая. Я бы даже сказала, что это переделанная версия песни Билли Айлиш «Bad Guy». Мне и этот вариант понравился, и я уже готова была танцевать под неё. Радуюсь, что далеко идти не нужно, потому что зал занимает позицию первой двери сразу же после лестницы. Тихонько приоткрываю дверь, потому что разведать обстановку для начала нужно. Что же, девочки сидят в кругу и что-то обсуждают, а тренер Ким на стуле возле аппаратуры смотрит в телефон. Я слегла кашлянула, чтобы привлечь их внимание. Забудьте, я просто прочистила горло и открыла проход голосу. — Всем привет, — всё равно хрипло произнесла я, попутно помахав ручкой. — Простите, я опоздала, — тут же строю из себя невинную овечку, проходя в помещение и закрывая за собой дверь. Пять пар глаз уставились на меня, но учитель Ким тут же отвёл взгляд, лишь кивнув мне, а девочки поприветствовали, сказали, что ничего страшного и просто мило улыбнулись. Положив свои вещи в угол, я двинулась в сторону их кружка. Они чуть-чуть пододвинулись, и я уселась между Юной и Лией. — Я слышала, вы танцевали под «Bad Guy», — начала я, потому что прервала их разговор своим появоением, и сейчас они сидели, потупив глазки в пол. — Да, это для танцевального конкурса… — ответила Рюджин, по-прежнему не смотря на меня. — Правда? — удивилась я, надо же, а может, это тот же конкурс, на который хотели идти три девочки из студии? — А когда он? — Завтра, и, Йеджи… — замялась розоволосая, а я внимательно её слушаю и не перебиваю, но не потому что я вдруг стала правильной, а потому, что я озадачена этими словами. Обычно они называли меня по имени, когда что-то случалось. — Так как ты опоздала на час, за который мы уже выучили хореографию и отправили заявку на группу из четырёх участниц, то… — Хочешь сказать, что я не поеду? — перебиваю речь, слишком долгую и невнятную, будто ей действительно стыдно. Она слегка кивнула. Я тем временем услышала, как учитель Ким встаёт со стула, подходит к аппаратуре, выключает её, закидывает рюкзак на плечо и двигается в нашу сторону. Девочки тоже наблюдали за его действиями, а я хочу подметить жалостливые глаза Чэрён, которая совершенно не умеет скрывать эмоции. — Вы куда, учитель Ким? — невинно спрашиваю я, когда он проходит мимо нашего кружка. Он оборачивается и говорит: — Занятие уже закончилось, до следующего, — и открывая дверь, уходит, а я перевожу свой взгляд на девочек, которые стали подниматься с пола. — Вы тоже уходите? — подпрыгиваю с места вслед за ними. — Девочки, а ничего, что я тоже часть команды? — спокойно возмущаюсь, хотя в душе мои черти сейчас танцуют ламбаду. — Почему вы не указали меня как пятую участницу? Если вы выучили хореографию всего за час, то и я бы быстро её запомнила. Рюджин останавливается около моего портфеля, а я жду ответа хотя бы от одной из них. Обычно девочки всегда приветливы и отзывчивы, а сегодня какие-то молчаливые. Шин берёт мой портфель в руки. Я молчу: жду ответа. Она убирает мой портфель в сторону. Я хочу возразить. Рюджин тянет руки к своему рюкзаку. Неужели я положила свой портфель на её? Она закидывает синий портфель на плечо, поправляет мешающие пряди, смотрит в телефоне время, а потом наконец подаёт голос: — А ничего, что мы ждали тебя целый час? Ничего, что мы пытались поставить хореографию как обычно, но это оказалось сложно, потому что мы тут же путались местами? Мы о тебе подумали, а ты о нас нет, если опоздала. А сейчас учитель Ким сказал, что занятия закончены, так вот, увидимся в четверг, может, хоть в следующий раз ты не опоздаешь, — она выходит из помещения, а вслед за ней Лия, которая одарила меня грозным взглядом и Юна, что даже не посмотрела на меня. Чэрён, проходя мимо, бросает тот же печальный взгляд. По-моему, если Шин и Лия не испытывают чувств сожаления, то Ли по своему характеру всегда очень чувствительна. Я отвечаю ей тем же сожалеющем взглядом. Мне правда жаль: они единственные, кто давали глотнуть свежего воздуха, а сегодня я чувствую себя брошенной. Больно быть отвергнутой теми, в ком никогда не сомневался. А сомневаться я начала именно в тот день. Никогда бы не подумала, что они такие же гнилые, как я. Хватаю свой портфель и выбегаю за ними. Выхожу на лестницу, начинаю спускаться, как эхо вдруг начинает передавать мне очень ненужные в то время слова. — Она серьёзно думала, что мы её сейчас же добавим с список участвующих? — слышится насмешливый голос Лии. — Как будто сама не поняла свой косяк, а мы за ней бегать должны? — Ну что ты? — это уже голос Чэрён. — Она ведь тоже участница группы. Я ведь просила её записать, ну выучила бы она к завтрашнему дню, хореография ведь лёгкая… — Ага, чтобы Йеджи снова потом мозги клевала на конкурсе? — заговорила Рюджин. — Вспомни конкурс от «Produse», она тогда слишком много командовала. Надоела ещё тогда. А сегодня чем не вариант лишиться этой ноши? — Это ведь несправедливо по отношению к ней, — отличаю голос Юны. — Представьте, каково ей сейчас сидеть там в одиночестве. — Юна права, — подтверждает её слова Чэрён. — Мы… — Делайте, что хотите, — перебила её Лия, — её вина, что она такая гнилая, а не наша. Хорошо, что её всё-таки не записали, а то сидели бы сейчас в компании ещё часа два. Нам что, делать нечего?! — А как она мой портфель своим загородила. Не думаете, что она во мне конкурентку видит? Ответы на свои вопросы она ведь от меня ждала. Если бы мы не прекратили её властвование над нами сейчас, то потом стали бы пешками. Радуйтесь, глупцы, — говорит Рюджин, и я слышу, как закрывается дверь. Проходит несколько секунд, а я всё ещё продолжаю стоять на той же первой ступени. Обидно. Готова прямо сейчас разреветься от всего этого. Я серьёзно для них обуза? Я правда так часто командую? Как же? Именно с ними я всегда старалась вести себя отзывчиво… А портфель — это просто стечение обстоятельств, я даже не заметила, что положила его на чей-то. Начинаю спускаться, но пелена слёз мешает смотреть. Останавливаюсь, натягиваю рукав кофты и аккуратно касаюсь свободной тканью глаз, впитывая в неё влагу. Неожиданный звук голоса заставляет меня немного подпрыгнуть. — Может, поднимемся? — кто-то произносит это очень-очень тихо, но мозг почему-то помогает мне понимать. — Вдруг она уже ушла? — отвечает ей второй голос. — Йеджи перфекционист. Может, она сейчас оттачивает свои навыки? Они говорят про меня, а мне становится интересно, из-за чего чувство разочарования пока уходит на второй план. Подхожу к перилам и облокачиваюсь на них. Замечаю внизу две знакомые мокушки. — …совесть мучает? — я не расслышала начало предложения, зато конец влетел в мои уши, и судя по мимике, это сказала Юна. — Успокойся, Рён, всё равно уже ничего не исправить, пошли… — она берёт её за запястье и тянет в сторону двери. — Может, Лия с Рюджин правы? Может, это и к лучшему? — Может, но мы поступили плохо… — отстаивала себя Ли, упираясь ногами в пол. — Чэрён… — протянула Шин. — Подумай, как мы будем выглядеть в глазах Йеджи сейчас. До чего же стыдно… — И что ты предлагаешь? — напрямую спросила её брюнетка, смерив подругу грозным взглядом. — Давай в четверг извинимся, сейчас это будет не в тему… Чэрён немного помялась, но через минуту кивнула Юне, и они ушли, продолжая что-то обсуждать. А я всё также смотрю вниз и вижу лишь чёрную пустоту. Почему? Всё просто. Да, я завидую им. Завидую дружбе Рюджин и Лии, Чэрён и Юны. И даже если отношения первых нельзя назвать прекрасными, то вторые практически соответствуют идеалу. Решаю поразмышлять об этом по пути в общежитие. Всё равно заняться нечем, а допускать повторный наплыв чувств мне не рекомендуется, иначе и этот день проведу в истерике, а мне ещё к маме ехать. Дружба Рюджин и Лии вызывает у меня смежные чувства. С одной стороны, они хороши в плане общения. Примером является их согласованность в словах и действиях. Если составить логическую цепочку того, как они согласовали исключение меня из команды, как поддерживали друг друга при Чэрён и Юне, то видна будет удивительная схожесть в характерах. Но существует и большой минус — лицемерие. По-моему, такие люди, как они, могут подстраиваться под других, то есть если той же Рюджин было бы выгодно это, то она легко и быстро стала бы моей пешкой. Но она этого боится. Она этого не хочет, потому что на данный момент у неё есть Лия, которая, по сути, считается ладьёй, как в шахматах. Это не со всем идеал, хотя в обществе такая связь полезна. Чэрён и Юна ближе к месту под солнцем только из-за того, что они более открыты друг другу. Нет, я не считаю их самыми лучшими только потому, что они заступались за меня. На самом деле они имеют чувства, что говорит об их нраве. Они не участвуют в гонках за власть. Они без проблем могут поддержать, проникнуться эмоциям, дать волю чувствам, принять поражение и просто вести нормальное, спокойное общение без лишних понтов. Чем не идеал? Идеал, но такие дружбы рушатся, когда рядом с ними появляются ладья и король. Зачастую они портят их, ведут за собой, устраивают маскарад и надевают на них те же маски фальши. Жалкое зрелище, скажу я вам, и почему я только сегодня заметила эти различия идеалов? Почему именно сегодня я разочаровалась в девочках по танцам? Почему они прозвали меня гнилью, хотя сами не лучше? Почему этот мир так жесток? Почему я не могу иметь такую же дружбу, как у Рюджин и Лии или у Чэрён и Юны? Я бы даже на первую согласилась, лишь бы можно было на кого-то положиться. И пусть это было бы временно, но мне достаточно. Мне лишь бы почувствовать эту связь. Тяжело вздыхая, иду к остановке. Достаю телефон и смотрю время. Как чётко. Уже выдвигаться в гости к маме нужно. Жалею, что не зашла в общежитие, но это лишь моя вина. Действительно, нечего было опаздывать, снова давать волю чувствам и эмоциям. Если бы я повременила с этим и оставила на вечер, то сейчас была бы уже, как Лия и Рюджин, дома. В автобусе я старалась не думать ни о чём другом. Отчаянно пыталась сконцентрироваться на моём визите. Что я буду говорить маме, что отвечать? Мне нужно продумать план.***
Боюсь подходить ближе. Боюсь, хоть убейте. Я вижу припаркованную машину сестры. Старшей сестры. Она уже приехала. Родители после обеда тоже обычно были уже дома. Они ждут только меня. А я боюсь делать шаг вперёд. Не хочу. Топчусь на месте. Я успела уже изучить весь Интернет. Тяну как могу. Вовремя поднимаю глаза на одно из окон дома. Чёрт, сердце в пятки ушло, когда там я заметила проходящую мимо маму. Делаю шаг вперёд, когда она выглядывает. Мама меня заметила, а я уже давно на неё смотрю. Испуганно улыбаюсь. Она машет рукой. И всё… Перед смертью не надышишься. Зайдя в дом, я не почувствовала ничего такого, что бывает в фильмах про возвращение в родное гнёздышко. Зато я услышала те же звуки, что и два года назад: телевизор, кошка что-то опять уронила. Всё также, потому что телевизор у нас работал буквально всегда, а кошка по столам лазила пять раз в день. Чувствую запах еды, поэтому, раздевшись и положив свои вещи на пуфик в прихожей, иду по следу. Как говорится, на зов сердца. Коридор длинный, поэтому я всё ещё шла на кухню, когда мама начала отчитывать Хенни, так зовут наше пушистое создание. Вообще, я даже не помню, откуда она взялась: в один прекрасный день этот комок шерсти внезапно стал с нами жить. А что за день? Я не помню. Зайдя на кухню, я кланяюсь отцу, который меряет меня изучающим взглядом. Я молчу, даже не поздоровалась. Хотя о чём это я? Я и маме ничего не сказала, просто зашла. Может, она мне что-то и говорила, но я опять все пропустила мимо ушей. В любом случае она знает об этом, поэтому не думаю, что мама расстроилась. А теперь самое интересное. Поворачиваю свою голову налево и вижу её. Что же, она похорошела: перекрасилась в блондинку, потому что работает визажистом и получает за свой профессионализм довольно много, а на её лице всегда красуется розовый нюдовый макияж. Я не вижу ее ног, поэтому могу лишь сказать, что эта лёгкая белая блузка из шёлка с открытыми плечами ей идет. Не скажу, что очень идет, потому что не хочу ей даже мысленно льстить. — Привет, — заговорила сестра, таким же оценивающим взглядом окинув меня. — Я, видимо, зря принарядилась? — она как будто специально намекнула на свою изящную одежду после взгляда на мой спортивного костюма от «Adidas». Уверена, у неё даже низ подобран идеально. — Нет, просто… — хочу отыскать оправдание моему далеко не лучшему внешнему виду, но Йена перебивает меня: — А, ты же, наверное, после тренировки? — спрашивает она, а я отвлекаюсь на вошедшую на кухню маму. Она проходит молча мимо меня и садится рядом с сестрой. Здорово, значит, моё место рядом с отцом, а смотреть придется не только на маму, но и на противную рожу сестры. — Да, — просто и кратко. Я хочу быстрее закончить этот визит и уйти в своё общежитие к ботаничке Луне, которая ни пить, ни есть не просит. Сидит она там на своей кровати, читает книгу про размножение папоротников и меня не трогает. Я порой даже забываю, что делю с кем-то квартиру. Кстати, давно с ней не общалась… Хотя она уходит в школу рано утром, а я тем же временем только встаю. Да о чём я вообще? Хоть что обо мне говори, но точно помню, что последние два дня она не приходила даже в общежитие. Может, тоже визит родителям устроила? Странно. — Джи, ты садись, что стоишь? — говорит мама, легонько хлопая по столу. Я слабо улыбаюсь, хочу мягко отказать и уйти. Рискну? Конечно. — Я… — старт профукан. — Может, я лучше пойду? — внимание не учитывается. — У меня ещё… — финиш не пройден, потому что меня перебивает отец: — Йеджи, — прикрикнул он, ну да, я ведь никогда не была его любимицей. — Садись, — приказал он, а я лишь пискнула что-то вроде «хорошо» и уселась. Тишина продлилась недолго, потому что у Йены язык подвешен, в целом, в этом мы схожи. — Мам, пап, вы не поверите! — сладко протянула она. Под «сладко» я подразумеваю тонкий, писклявый голос счастливого человека. Заметьте, они всегда так приторно скулят. — Угадайте, кем я теперь работаю?! Родители переглянулись, но улыбка обоих обрела более чёткие очертания, а их мозги не стали медлить с ответами. — Йена, кто может быть лучше визажиста? Ты ведь так мечтала об этой профессии! — заговорил отец с явным восторгом. Видите различие между отношением ко мне и к сестре? Это словно граница, которую отец провёл между мной и Йеной. А я до сих пор верю в то, что у мамы мой образ идеала тоже имеет значение. Не зря ведь я устраивала ей сольные концерты, надеюсь, она это ещё помнит. — Папочка! — как-то обиженно возмутилась Йена. Поражаюсь, у меня второй родитель носит титул отца, а у неё папочка. Ну да, папочкина принцесса в розовом. Тихонечко опускаю глаза на пол, где виднеется розового цвета юбка сестры. Вау, как же я угадала? — Визажист — моя вторая мечта! А это — первая! — продолжила принцесска семейства Хван. — Йена, не томи же, — встряла в их разговор мама, умоляюще посмотрев на сестру. Чёрт, да Йена отличный манипулятор… — Кем ты устроилась?! — Мамочка, — сказала старшая, а я раздражённо закатываю глаза, — я теперь актриса! — стоило ей это сказать, как родители уже тянуться с объятиями, а вокруг себя я слышу поздравления. Сука, даже отец улыбнулся во все тридцать два зуба. Снова пропускаю их слова мимо ушей. Не хочу слушать их лестные высказывания в честь этой показушницы. Мне противно внимать словам, направленным Йене. Не знаю, учитывать ли здесь характер сестры и мой? Она, по моим наблюдениям, или действительно, очень хорошая актриса, которой важно мнение родителей, которой важно внимание, или она просто заядлая оптимистка. Во втором случае я гнусная пессимистка, а мы противоположности. И самое главное, я никогда не узнаю, что в душе у этой барышни. Почему? Потому что Йена в ходе каких-то событий отпечаталась у меня в голове как лицемерная, двуличная, наглая особа. В душу я ей не загляну, а единственное, что волнует меня в этой теории — почему я не помню начала? Я не помню, откуда у нас появилась Хенни, я не помню, почему у меня сложилось такое мнение о сестре. Почему? Почему в моей голове Йена представляется не лучшим образом? Могло ли это сказаться и на моём характере, ведь зачастую, будучи маленькой, я могла брать пример с неё? Это имеет место быть, но почему моё детство так размыто, а воспоминания будто переписаны? — Йеджи, — окликает отец, а я отвожу помутневший взгляд в сторону, стараясь проникнуть в реальность, — а как твои дела? — спрашивает он у меня, видимо, успехи сестры они уже выслушали и обсудили, а судя по улыбкам, даже остались довольны. — У меня всё хорошо, — отвечаю я, а сама мысленно смеюсь. Ага, хорошо, как же ещё? — Точно? — переспрашивает мама, будто сомневаясь в моих словах. Мам, я сама в них не уверена, как я могу тебе это гарантировать? — Точно, — всё равно делаю акцент на этом слове. Мысли меня ничему не учат. — А как у тебя занятия на фортепиано? Что вы там делаете? — подала голос Йена, а я почему-то задумалась о смысле этого имени. Почему имя сестры имеет и перевод на корейском, и считается денежной валютой в Японии? — Мы играем на не , учим знаменитые симфонии, стараемся написать свои, — вру на чём свет стоит. Но что я должна делать, когда старшая сестра превосходит меня в разы? Я отстаю! — А вообще, — начинаю жестикулировать, чтобы помочь себе что-то придумать, — у нас даже учителя всем ставят только высокие баллы. Да, ни одного двоечника, — честно, я даже сама поверила в свой детский лепет, до чего же красиво звучит. Слежу за реакцией родителей и сестры. По лицу мамы прошлась улыбка, и она сказала мне обыденное «молодец», а отец — это отец, по-моему, я не дошла до его планки радости. Йена же сжала губы, вероятно, она хотела что-то сказать, но повременила из-за отклика мамы. А мне ведь теперь интересно, что Йена хотела возразить? Дальше снова пошла болтовня, в которой я ничего не понимала. Думала о своём, но в основном о том, что я буду делать, когда приду в общежитие. Поспать? А может, Луна придёт сегодня? Потренироваться на фортепиано, всё-таки вчера я время пропустила. Или уделить время танцам? Надо будет ещё подумать. Внезапно хватаюсь за свой телефон, жестом показываю, что мне нужно выйти. Выхожу и изображаю разговор. Простите, я просто очень хочу уйти. — Да, Луна? — стараюсь произносить свою заготовленную речь громко, чтобы все услышали. — Таблицу по математике? Да, я сделала. Хорошо, конечно, — «бросаю» вызов и шагаю на кухню. Все глаза уставлены на меня, чувствую дежавю, будто это уже было. Ну да, очень похожая сцена с девочкам и тренером. — Мам, — обращаюсь только к ней намеренно, ведь именно она по сути и ждала моего визита, — я пойду, Луне срочно нужно решить задачи по математике, и она попросила помочь. Прости… — играю сожаление, буквально выдавливаю его из себя. Хотя нет, мне правда жаль врать им, врать всем, но спустя годы практики уже немного всё равно, потому что через какое-то время я это уже забуду. — Хорошо, милая, — отвечает мама с улыбкой, а мне становится только паршивее на душе. Как бы я хотела поменять свой характер. Прощания не заняли слишком много времени: Йена не слишком и проявляет какие-то взаимные чувства, а именно ни ненависть, ни любовь. Она относится ко мне нейтрально, и даже тут вроде и похвасталась, и пыталась принизить, но как такового заряда чего-то злого от неё я не получила. Отец никогда не играл для меня роль "папочки," не говорил "пока" и не выходил в прихожую, чтобы проводить глазами. И поэтому я попрощалась только с мамой, которая успела рассказать всё о правилах безопасности, об умении расставлять приоритеты (это касалось занятий на фортепиано и по танцам), она успела рассказать даже о какой-то дочери соседки, что получила шизофрению из-за большой тяги к знаниям. А я лишь кивала, отвечала заготовленные фразы, лишь бы побыстрее свалить. И только спустя пятнадцать минут я наконец могу вдохнуть свежий воздух, по-моему, сегодня снова ничего не буду делать: снова истощена морально.***
В тот день я присоединилась к государству несовершенства, потому что после похода к родителям и встречи с сестрой я поняла, что являюсь ничтожеством что по сравнению с сестрой. Йена — это образец совершенства, она достигла всего, чего хотела, начиная от работы визажистом, а заканчивая покраской в блондинку. Так как я пессимистка, то склоняюсь больше к тому, что Йена оптимистичный человек, который действительно может похвастаться чём-то стоящим. В отличие от меня, всё, что она сказала, было правдой, пока я тупо молчала и слушала, а под конец лишь собирала символьный лимит слов. Но зато я не в себе одной разочаровалась вновь, потому что таких гнилых людей, как я, много, просто все носят разные маски фальши, а в тот день я подумала, что мне тоже пора поменять свою…