Эксперимент

      Он просыпается от тишины и холода. В горле сухо, а в голове странный гул и одинокие мысли, мешающие забыть остатки сна, что мутным туманом рассеивается перед глазами. Он моргает несколько раз, а потом жмурится до искр и тихо скулит, заворачиваясь в одеяло, сползшее на пол. Глаза неприятно жжет, и ресницы кажутся влажными и слипшимися, а в груди пусто.       В комнате слишком тихо. Слышно, как зубы стискиваются, и как сердце бьется чересчур быстро. Он проводит холодной рукой по горячему лбу, размазывая пот и сжимая прядь волос, утыкается в подушку. В комнате совсем не жарко, однако воздух вокруг будто загустевает, заставляя дышать ртом и почувствовать панику, распространяющуюся по всему телу, словно электромагнитные волны.       — Успокойся, успокойся, — тараторит он, раздраженный своей слабостью. Распахивает глаза, осматривает обстановку и зажмуривает их снова. — Дыши…       «Один» — выдвигает вердикт мозг, собрав небольшую информацию, и парень отчаянно выдыхает.       Оставаться с самим собой он не любит больше всего. Одиночество — наказание; ледяное и беспощадное. И он ненавидит его, ненавидит чувствовать себя беспомощным и холодным. И какое-то время ощущает себя брошенным и обманутым, пока его тихое шмыганье не прерывают щелчок и протяжный скрип двери. Он вмиг замирает, затаивая дыхание, и прислушивается к уверенным тяжелым шагам, пока они не останавливаются прямо напротив него.        Едкий запах гари наполняет комнату. Он высовывает голову из-под одеяла, глубоко вдыхает и морщится. Уэйд стоит рядом, выглядя слегка дезориентированным, смотрит на него и чешет затылок. Костюм испачкан копотью и кровью, порван и, кажется, сожжен в некоторых местах. Уэйд выглядит ужасно, но почему-то ему сразу становится спокойнее..       Уилсон прокашливается пару раз, затем отворачивается, приподнимает маску и отходит к окну, открывая его нараспашку. Городской шум влетает в комнату вместе с дневным ветром и потоками свежести. Уэйд шумно вдыхает, опустив голову и прикрыв глаза. Погода обещает быть пасмурной: небо сгущается и сереет, воздух ледяными иглами колет губы и щеки, и весь квартал выглядит мрачнее обычного. От вида из окна становится тошно, и Уэйд, сжимая зубы, натягивает маску на подбородок и поворачивается к мальчишке, который все это время с подозрением его разглядывал.       — Что-то случилось? — тихо спрашивает Коржик, он, против воли, ищет взглядом пулевые отверстия, глубокие раны, как тогда, но, кажется, в этот раз их нет. — Тебя кто-то поджег?… Взорвал? — наемник мотает головой, смотря куда-то мимо мальчишки. — Ты кого-то взорвал?… — неуверенно предполагает парнишка, хмурясь и крепче обнимая одеяло. Он прищуривается и вытирает влагу с щек. Всего лишь глупая фантазия — подросток игнорирует ее. Мужчина смеется.       — И все сразу, и… — интонация Уилсона изначально задорная и лукавая, а потом он, словно одумавшись, тянет слова, отворачивается и, совсем уже меняя ход мыслей, понижает голос, — …и не совсем.       Ребенок морщит недовольную мордашку и скрещивает руки на груди. Уэйд усмехается. По каким-то причинам, неизвестным для самого себя, он не хочет говорить ему правду. Просто в животе появляется неловкое чувство, будто какая-то воронка из отвращения и жалости к самому себе буравит в нем дыру одиночества и еще чего-то. Чего-то, что смущает Уэйда больше всего — что это? Нежность? Наемник ударяет себя по лицу и глухо стонет. Парниша напротив выглядит вновь испуганным. Забота?       — Это, ну, ты знаешь, — мужчина активно жестикулирует, суматошно оглядываясь по сторонам, щелкает пальцами пару раз и плюхается на диван, заставляя подростка отодвинуться в сторону, — знаешь, Коржик, я давно хотел сделать костюм огнестойким, ведь это очень… очень неудобно, когда ты горячий мужчина, да… — наемник, смотря перед собой, постепенно говорит тише, пока его слова не становятся неразборчивым шумом. — Ты есть хочешь? — он слишком резко вскакивает, активным шагом двигаясь в ванную. — …Просто воспламеняющийся, — бубнит он в пустоту.       Бред, думает мальчишка, вскидывая бровь и наблюдая за удаляющейся широкой спиной наемника. Уэйд часто такой… растерянный и смутный? Распознавать нового человека, как раскрыть сокровенную тайну, для подростка в новинку. Он думает, что Уэйд слишком сложный для него, либо просто невменяемый. Однако мысль о том, что ему придется узнать его — новую личность, со всеми качествами и свойствами, — пробуждает азарт в груди, и Уэйд в какой-то момент превращается в его восприятии в сложный замок, к которому надо подобрать верный ключ. Он еще не знает, что цепей, навешенных на железный сейф под названием "Мысли Уэйда Уилсона" бесконечное множество, ведь страхи и недуги нужно где-то хранить, верно? А там безопаснее и для себя, и для внешнего мира. И еще Коржик не знает, что в сейфе "Мысли Уэйда Уилсона" заточено "Сердце Уэйда Уилсона", к которому, наемник клянется, — лучше не прикасаться. К тому же, замки слишком сложные…       Подросток неохотно отодвигает эти мысли на задний план — он обещает себе разобраться с ними позже.       Он недолго сидит с потерянным видом, сводя к переносице брови: через пару минут наемник выскакивает из-за угла в протертых джинсах и толстовке (да, все еще с маской) и, не доходя до подростка, кидает в него кучу одежды. Парень различает мешковатую полосатую футболку и спортивки примерно его размера. Пощупав ткань еще немного, Коржик поднимает на Уилсона еще более непонимающий взгляд. Маска Уэйда выглядит настолько самодовольной и жизнерадостной, что в эти чувства просто не верится.       — Знаешь, в чем плюс неблагополучных районов? — мужчина вызывающе играет бровями, однако выражение лица мальчишки не меняется. — Дешевая еда, конечно же! Тут за углом неплохая забегаловка, — тараторит он, — ну, не то, чтобы неплохая, бюджетная, скорее, но черт, яйцами клянусь, у них самые дешманские тако в округе!       — Вообще-то я не голоден, — неловко вставляет парень, опустив взгляд, — меня все еще мутит от еды, так что я пас…       — О… — меняясь, тянет Уэйд, растеряв прежний настрой. Подросток, стараясь не думать о том, как это забавно выглядит, стягивает с себя одеяло и, наконец, потягивается, сладко зажмурившись и замычав, не скрывая довольной улыбки. Он чувствует себя чуточку лучше, чем неплохо.       — Ты не против, если я… — он вновь опускает глаза в пол. Это одна из его привычек, замечает Уилсон, и делает внимательное лицо. — если я воспользуюсь твоим душем? — лепечет на одном дыхании, немного боязливо отступая назад. Уэйд, склонив голову, вскидывает бровь, а затем хмурится.       — Конечно, — он напряжено кивает, и подросток, забрав вещи, ускакивает в ванную комнату, пока наемник остается в заметном замешательстве. Уэйд сделал что-то не так? Ребенок все еще его боится, или это просто травма? Уэйду это не нравится и он, опустив голову, осторожно касается груди, пытаясь нащупать что-то у ключиц и горла, потому что дышать становится заметно тяжелее, и он вновь открывает окно. И когда это он начал привязываться к людям?

***

      Подросток долго себя разглядывает в одной из полос разбитого зеркала. Щупает ладонями веснушчатое лицо, раскрывает глаза, трогает стекло, высовывает язык, рассматривает собственные зубы… Он отходит на расстояние и поворачивается боком; рассматривание собственного тела кажется ему таким увлекательным и полезным занятием, что затягивается минут на пятнадцать, пока он не обнаруживает одинокую баночку на верхней полке. Он тянется рукой, но не достает. Тогда, плотно приложив ладони к настенной плитке, парень клеится к ней и подтягивается, и, схватив емкость, спрыгивает вниз.       Он знает, что это моющее средство, но не помнит, чтобы видел такие раньше. Гель пахнет просто восхитительно, но на вкус — дерьмо то еще, Коржик редко бывал настолько разочарован. Под шипение воды он щедро выливает жидкость на макушку и начинает старательно ее растирать по телу, задевая множественные синяки и ссадины, намыливать голову, взбивая кучу пены, которая забавно хлопьями летает по всей комнатушке, и ароматная вода стекает с его головы вниз по всему телу, пока какая-то ее часть не попадает в глаза, и у Коржика чуть не начинается паника.       Он нежится под почти теплой водой достаточно долгое время, чувствуя приятный запах геля для душа и сырости.       Из ванны парнишка выходит еще более очаровательным и взъерошенным, так что Уилсону хочется потрепать его по голове, что он, собственно, и делает. Парень вновь вздрагивает и жмурится, а потом еле заметно улыбается, неловко, так, будто делает это впервые. Волосы у Коржика влажные и кудрявятся еще сильнее, футболка липнет к мокрому телу, как и штаны, и Уэйд решает, что дождется полного «обсыхания», потому что на улице не особо тепло сегодня.       — Из какой задницы ты достал шампунь? — поражено спрашивает он, учуяв ромашку и ментол. По всей квартире теперь разносится нежный аромат, перекрывая запах затхлости и запустения. Подросток неловко пожимает плечами.       — Там на полке стояла какая-то баночка… — он смотрит на свои босые ноги, делая небольшую паузу, — ее нельзя было брать? — и снова это беспокойство в голосе, которое заставляет наемника растянуть губы в прямую линию и нахмуриться. Он перестает трепать его волосы, и приободряюще хлопает по плечу.       — Не, чувак, можешь пользоваться, чем хочешь, — Уэйд надеется, что это звучит максимально дружелюбно и расслабленно, потому что страхи этого пацана уже действуют на нервы. Парень просит закрыть окно, потому что на улице действительно холодно, и укутывается в одеяло. Он щурится, как котенок в тепле, когда ледяной ветер перестает трепать его мокрые волосы. А Уэйд прикладывает указательный палец ко рту, потому что не помнит, что бы называл еще кого-нибудь в мыслях котенком. Но ему нравится это сравнение.

***

      — Я думал, ты хочешь купить себе тако… — неловко тянет Коржик, осматриваясь по сторонам, когда они заворачивают за угол. Район действительно неблагополучный и обшарпанный: сплошь обветшалые постройки, сладковато гнилой запах сопровождает их на протяжении всего пути, и городского шума здесь почти не слышно. Чувство постоянной напряженности не отпускает. Парень кутается в чужую куртку теснее. — Где мы? — спрашивает он, когда Уэйд начинает подниматься по пожарной лестнице одного из недостроенных домов.       — Это место должно было стать волшебным, — начинает издалека Уилсон, наблюдая, как Коржик ловко карабкается вслед за ним, едва касаясь облупившихся перил. — Эй, отсюда все еще видно постер, смотри! — наемник указывает пальцем на большой стенд, находящийся, наверное, в миле от них, с изображением новых многоэтажек и зеленых деревьев: цвета картинки заметно поблекли от времени, и сырость понемногу разъедала оставшееся. — Было бы круто, если бы на все это не положили хер, знаешь, — Уэйд невесело выдыхает, запрыгивая на построение, и стряхивает руки.       — Здесь что-то случилось? — парень осматривает множественные развалины и каменные плиты внизу. Уилсон продолжает шагать по ступеням недостройки и тихо кивает.       — Терроры, — просто отвечает он, и мальчишка понимающе вскидывает брови. — Многие хотели восстановить это место, но властям было невыгодно. И все замяли…       — Это грустно, — бухчит ребенок, осматривая округ.       — Да, но, согласись, в этом есть что-то философское, — они останавливаются на этаже шестом, наверное, где из четырех стен присутствуют только полторы и еще какие-то сооружения. Пыль, давно осевшая на бетон, взметывается при каждом шаге и клубится в ногах наемника, и мальчишке это простое явление в свете тусклых лучей солнца, которых почти не видно из-за густых пепельных облаков, кажется нереальным. Он встает на край и смотрит далеко вперед, а после в небо, закрывая глаза и вдыхая глубоко. — Мы сами строим себя, Коржик, — голос мужчины не слышится со стороны или еще откуда: он будто сопровождает мысли, звуча прямо в голове, прямо внутри. И парень чувствует ветер. Чувствует влажный воздух, сухие пылинки в нем, и как пряди, все еще чуть-чуть влажные где-то на макушке, колышутся от более сильных порывов. — И иногда, по некоторым причинам, все, над чем мы трудились, рушится, — последнее слово, обделенное паузой, застревает в сыром воздухе, сопровождает тихий выдох мужчины. — И только мы решаем, что дальше делать с самим собой. Ведь, — он иронично хмыкает, — никто не знает, что в итоге должно из нас получиться.       Мальчишка, хмурясь, замечает в сером небе городских жалких птиц и слышит, как перья рассекают воздух. Он поворачивает голову на Уилсона, который смотрит в ту же сторону задумчивым невидящим взглядом.       Коржик отходит от края и встает ближе к Уэйду, чтобы обратить на себя внимание. Он не может сдержать улыбку.       — Слушай, тут здорово, — делится впечатлениями Коржик под хмыканье наемника. Он еще раз медленно поворачивается, окидывая взглядом окрестности, стараясь рассмотреть все вокруг, то, что близко и что далеко. — Как будто совсем нет границ, и все такое крутое, — он указывает на пару старых яблонь внизу с блеклыми листьями, — и деревья крутые, и это небо, знаешь, я будто вижу все это в первый раз, но я так скучал по этому! — его голос кажется самым восторженным на планете, от чего Уэйд улыбается тоже, и парень продолжает: — и ты, — он указывает на Уилсона, — ты тоже выглядишь отпадно, — заверяет парень наемника, и тот с непривычки теряется, замолкая на какое-то время. — И сейчас, черт, Уэйд, я бы сейчас попробовал сделать, ну, что-нибудь действительно крутое.       — О, детка, — оживляется мужчина, — это именно тот настрой, который нам нужен! Выпусти ту странную белую штуку из своих запястий, выпусти зверя! — Уэйд может слышать, как подросток смеется рядом с ним, сгибаясь пополам, и усмехается сам. — Пусть все знают, на что мы способны.       — Так, ну, — ребенок закатывает рукава, оголяя запястья и рассматривая их, — я не думаю, что разобрался с этим полностью, — неуверенно начинает он.       — Значит сейчас разберемся, — уверенно утверждает Уэйд, призывая парня подойти ближе к краю. — Думаю, мы уже разобрались с большей частью, осталось научиться эту хуету контролировать, — мычит под нос мужчина, прямо глядя на верхние этажи соседнего недостроенного здания футах в тридцати от них. — Видишь вон тот проем, — он указывает на широкую недостроенную арку, и Коржик кивает. — Попробуй туда попасть.       Выдыхая, пацан спиной отходит от края, фокусируется и выдыхает еще раз. Он срывается, наверное, слишком резко, потому неуклюже оступается при разбеге, но точно рассчитывает расстояние до обрыва. Шаг, — и он замирает на миллисекунду, чтобы оттолкнуться и высоко прыгнуть в обрыв, выгибая позвоночник и сгибая ноги в коленях. Ему хватает мгновения для того, чтобы прицелиться и, развернув плечо, выстрелить. Липкая нить попадает точно в цель, и парень первую секунду падает вниз, а следующую — взмывает вверх по инерции и слышит, как в ушах стучит кровь, и как колотится сердце. Мгновения кажутся такими долгими, и он успевает посмотреть вниз, на свои ноги, потому не замечает, как оказывается в месте назначения, чувствуя, как ударился лодыжкой о серый бетон.       Он осматривается, шумно вдыхает и поворачивается лицом к обрыву, рассматривая преодоленное расстояние.       Визг Уэйда выводит подростка из прострации, и он неверяще смотрит на собственные руки.       — Да, малыш, ты сделал это!!! — орет наемник с противоположной стороны, восторженно вскидывая руки вверх, — йу-ху! Я знал!       — Получилось, — сипло проговаривает парень, сгибаясь в коленях. — У меня получилось, Уэйд, я на другой стороне! Я… черт возьми!..       — Да! Да, да, да! — мужчина, громко хлопнув руками, показывает два больших пальца вверх. — А теперь дуй обратно, засранец!       — О-окей, я только прыгну… — на дрожащих ногах мальчишка отходит назад под восторженные вопли Уэйда.       — Целься в эту глыбину! — горланит наемник, тыкая пальцем на внушительных размеров кусок бетона позади себя, когда он прыгает. Прыгает и, будто зависнув в воздухе, поворачивает в сторону голову. Противное ощущение, преследовавшее его всю дорогу, вдруг накатывает снова непреодолимой мерзкой волной, сжимая все внутри. Его взгляд утыкается на самое дальнее и высокое сооружение, будто что-то заметив. В голове подростка что-то чувствительное бьет тревогу, но он, прищурившись и не замечая ничего вокруг, пытается высмотреть источник опасности, то, что заставляет все его мысли и ощущения настороженно замереть… краем сознания он видит впереди приближающуюся слишком быстро бетонную стену и метнувшуюся навстречу тень. И падает.       Не успев сориентироваться, мальчишка вскидывает руки. Суматошные мысли роем жужжат в голове, перекрывая одна другую, и парень понимает — прицелиться он не успеет. Кто-то обхватывает его, образуя живой щит, и их швыряет об землю.       Пронзительный хруст впивается в уши и становится слишком громким в мертвой тишине. А дальше низкий сдавленный стон боли.       Он оглушен, но, кажется, цел, успевая сгруппироваться. Парень не сразу переваривает происходящее, но очнувшись, скатывается в сторону с тела, стараясь двигаться как можно плавнее, в то время как Уэйд старается не кричать слишком громко.       Мальчишка ошарашенно закрывает руками рот, боясь прикоснуться к мужчине.       — Уэйд… — дрожащим голосом шепчет парень, все же прикасаясь к широким плечам, — господи, Уэйд, я… черт, ты…       Уэйд заходится лихорадочными стонами, уловив поток воздуха.       — Позвоночник, — хрипит он, — и, кажется, тазобедренный… блядство.       Мальчишка, сидящий рядом на коленях, выглядит совсем неживым и застывшим, он даже забывает дышать, смотря на Уилсона полными страха круглыми глазами, и Уэйду кажется, что никто так сильно за него еще не беспокоился, потому ему хочется усмехнуться, вот только положение не позволяет.       — Все путем, Коржик, я только полежу так минуток двадцать, мы же не торопимся? — парень медленно мотает головой, все еще пребывая в шокированном состоянии — слова мужчины доносятся до него будто сквозь тонну воды. — Чудненько. Подождем, пока кости начнут регенерировать, и ты поможешь мне подняться… — парнишка тихо шмыгает и кивает, моргая пару раз, стараясь прийти в чувства. — Эй, ты в порядке? — обеспокоенно сипит Уэйд, кидая на паренька взволнованный взгляд.       — Черт, Уэйд, заткнись! — в панике кричит ребенок, хмурясь и вздрагивая. — Ты лучше о себе беспокойся, — он прижимает руки к собственному лицу и долго вдыхает через нос, закрывая глаза. — Я кого-то видел.       Уэйд вскидывает бровь.       — Кого?       — Не знаю! Я… я думаю, что видел кого-то. Иначе бы не упал… — он скрещивает руки, глядя в сторону. — Мы можем вернуться в квартиру? — робко спрашивает подросток, — мне здесь не нравится, — и Уэйд медленно кивает.

***

      — Это агент Романофф, как слышно?       — Агент, доложите обстановку.       — Эксперимент двенадцать точка ноль и Красный Псих обнаружены, пересылаю координаты, — девушка хмурится, заправляя рыжий локон за ухо, — думаю, меня заметили.       — Следуйте на указанный адрес.       — Приказ принят, конец связи.