***
— …В общем, мы долго рассматривали тот альбом, — подросток заталкивает в себя большой кусок теплой пиццы, продолжая разговаривать с набитым ртом. — Пофему фсех младенфеф фотографируют беф одефды? Уэйд хмыкает. Питер стремительно поглощает пиццу, громко глотая и запивая газировкой. У мужчины кусок маргариты должного аппетита не вызывает — сразу представляется винтовочка, как в замедленной съемке летящая вниз, и ничто не может это предотвратить. Он грустно поджимает губы. Да и маску стягивать лишний раз не хочется, на них и так пялятся со всех сторон, благо, думают, косплееры — иначе облепили бы со всех сторон, и помирай потом от удушья, а Уэйд такое предпочитает только в интимных обстоятельствах, на показ такое выставлять он не любит. — Я тебя долго выслеживал, — продолжает Коржик, потягивая газировку, — тебя не было в убежище, вообще нигде не было, ты исчез буквально. — Конечно, меня не было в убежище, оно было секретным. Когда его спалили Мстители, оно перестало быть секретным, понимаешь? Питер растерянно кивает и не перестает смотреть на Уэйда. Он вообще с него глаз не сводит с тех самых пор, как они сели за самый дальний столик в углу, все глазеет, рассматривает, даже когда очередной раз тянется за пиццей. Уэйд сжимает губы в плотную линию и отводит взгляд в сторону. — Знаешь, когда я просил мистера Старка помочь, он сказал, что это очень плохая идея — выслеживать тебя. — И был чертовски прав. — Никто из Мстителей не хотел помогать, — Уилсон видит, как Коржик непонимающе хмурится, и улавливает детскую обиду в его глазах. — Кэп сказал, что ты не тот, кем кажешься, — он щурится на этих словах, — и предложил мне твое досье. — И как? — сглатывая, спрашивает мужчина. Он кидает фразы слишком просто, порой раздраженно, будто это совсем его не касается. И, несмотря на все, слышит, как стучит кровь в ушах. Уже представляет, насколько низко опустился в его глазах, и что Питер, наверное, хочет сказать ему лично, какой он ужасный, мерзкий и лживый тип, какое он чудовище, и как вообще живет с самим собой. А Уэйд, если честно, и не знает, как именно. Но этот разговор он уже прокручивал в своей больной голове миллионы раз, и каждый из них заканчивался во благо мальчишке — они никогда больше не разговаривали друг с другом, так было правильно и так будет. Уэйд с этим смирился. — Если ты захочешь, чтобы я что-то узнал о тебе, то расскажешь это лично. Так я ответил. Уэйд не замечает, как затаил дыхание. Под маской его лицо становится самым виноватым на свете. Он чувствует себя еще хуже, чувствует стыд перед Питером и колючую неловкость. Коржик еще смущенно опускает взгляд, кусая губу, будто это он виновен во всем. Они сидят в напряжении около минуты, сопровождаемой неловкими покашливаниями, как Уэйд слышит, а Питер чувствует вибрацию — оповещение. Подросток достает телефон. — Извини, я отвечу, — севшим голосом бормочет он, разблокировав экран. — Конечно, — спокойно говорит Уэйд, наблюдая, как в глазах подростка гаджет отсвечивает белыми бликами. Паркер бегло читает текст, его брови медленно поднимаются, а затем хмурятся. Взгляд становится беспокойным, он поджимает губы и что-то торопливо строчит в ответ. — Мне… мне надо срочно идти, прости, я забыл совсем, черт, я уже опаздываю! — парень суматошно блокирует экран, запуская ладонь в непослушные вихры. — Ужин с Мэй, совсем из головы вылетело, — поясняет он, роясь в рюкзаке в поисках ручки. — Извини, пожалуйста, я просто не мог не сказать тебе спасибо и все такое, ты мой герой, как-никак, — его речь превращается в неловкое бормотание, и Уэйд смотрит, как он спешно берет салфетку, что-то криво записывая, а после протягивая наемнику, — напиши мне, пожалуйста, я обязательно отвечу, у меня есть очень много всего, что нужно рассказать. Блин, — он замирает со странным выражением лица, умоляюще смотря на мужчину, и в какой-то момент поднимает голову к потолку, — мне очень, о-о-очень стремно, что я так быстро сбегаю, это, наверное, выглядит отстойно… — Не парься, — усмехаясь, перебивает Уэйд, наблюдая облегчение на лице подростка. — Все будет так же прекрасно, как твоя попка. А сейчас не задерживайся, я оплачу, все в порядке — О боже, спасибо, — он наспех накидывает одну лямку рюкзака, и, оглядываясь, бежит к выходу, — напиши мне! — кидает напоследок, и Уэйд показывает два больших пальца. Когда Коржика уже невозможно рассмотреть из стеклянных огромных окон пиццерии, все взгляды посетителей направляются на Уилсона, и тот щурится в ответ. Кидает купюры на стол, и уходит из заведения, прихватив салфетку с кривыми цифрами.***
— Ну, понеслась, — Уэйд, тесно обнимая подушку лежа на животе, добавляет первый контакт в новый телефон. Да, новый. Он распрощался со старой раскладушкой и налепил блестящий розовый стикер на заднюю панель, учтиво покрыв лаком, чтобы не стерся. Странное желание наставить кучу сердечек возле имени "Коржик" проявляет себя насыщенно, и Уэйд щурится от этого, но чувство не пропадает. Слишком Питер очаровательный, чтобы не ставить любовные эмоджи на его контакте телефона. Стоит ли писать ему сейчас? Пит говорил, что ждет его сообщения. Уэйд и не против, на самом деле, но ему как-то… неловко общаться вот так, после всего, обычной СМСкой. Уэйд любит переписываться: украшать сообщения смайликами, большим количеством многоточий или знаков препинания, любит делиться забавными картинками, но не сейчас. Сейчас он хочет просто поговорить. «Приветики, Пити. Очень надеюсь, что это твой номер, было бы странно, если бы ты дал мне чужой». Он стирает текст, хмурится и кусает кончик языка, сосредоточившись. «Малыш, это Уэйд». Какой, к черту, малыш? Кто вообще так начинает разговор, это совсем не то! Он шумно вздыхает и ерзает, подушка с единорогом выглядит в край придавленной и измученной. — Какой же ты тупой… — бормочет, закатывая глаза, и фокусируется на странных желтых разводах на потолке. Один из них похож на кролика. Или зайца. Уэйд, если честно, не сильно их различает. Он блокирует телефон и скрещивает руки на груди, меняя позу. Теперь он сидит, опираясь спиной о стену, и мысленно матерится в сотый раз. Как, как начать разговор? Может, Питер вообще не хочет, чтобы Уэйд ему писал, а сказал так просто из уважения. И ужина никакого не было. И номер он дал не свой… Нет, Уэйд бы удивился, если бы его Коржик испортился за это время до такой степени. У него было бы много претензий к Старку. Нет, это же Питер. Он не пошлет Уилсона даже в самой жопной ситуации. Даже когда Уэйд пошлет его самого. Хотя Уэйд надеется, что никогда этого не сделает. «Чо как? Это я, твой бро по костюму ;) Ты не занят? Я могу тебе позвонить?» Отправить. Уэйд еще какое-то время смотрит на отправленные слова и проклинает себя за то, что это звучит слишком убого. Когда экран гаснет, он пялится в него минуту, а потом бросает телефон на кровать, обнимая колени, и с опаской на него поглядывая. Несколько тревожных мыслей спустя телефон оживает. Уилсон дергается от нелепой звонкой мелодии, которую он настроить еще не успел. Звонит Коржик, он знает, даже не глядя на экран. И вдруг понимает, что… что не знает, что говорить. Хотя сказать, определенно, есть что, очень много чего сказать, как и самому Питеру. Но Уэйд морально не готов к обвинениям, новостям и радостям чужой и собственной жизни. Он сам еще не разобрался в своих эмоциях за последнее время, в чужих разбираться желания нет тоже. Он просто… просто хочет поговорить не о чем-то новом, не о чьих-то впечатлениях, он хочет поболтать без смысла. Без задних мыслей и переживаний. Чтобы мысли не поднимались ураганом в голове, а Уэйд, будучи в самом эпицентре, не выбирал самые адекватные, чтобы стыдно было чуточку меньше. Сейчас так не получится — сейчас нужно все прояснять. Уилсон попросту отвык от этого. Ему редко приходилось отчитываться. И сейчас он жалеет слишком сильно, что отправил сообщение. Внутри чувство дискомфорта и неуверенности расщепляет по кусочку остатки самоконтроля и храбрости. И остается после всего только жгучая кровоточащая дыра. Прямо по центру, на груди. Невидимая пустота, которую чувствует только он, сжимая колени сильнее и пряча в них лицо. Телефон звонить перестает.