Инициация

— Мама... Прошу, можно у нас поживёт госпожа Мария? Она... Она бежала из поместья, сейчас ей некуда идти... — причитала Скарлетт. Ее мать была немолода, но не так стара, как казалось на первый взгляд. На светлых волосах была едва заметная седина, лицо в морщинах, на нем замерло усталое выражение лица. Женщина лежала на кровати, но я не понимала, почему. — Госпожа Мария? Та девушка, у которой ты работала? — Скарлетт согласно кивнула. Я затаила дыхание, стоя у входа, прислушиваясь, — Ты и правда думаешь, что аристократка будет жить у нас в трущобах? Скарлетт, ты глупа. — Но мама... Я не выдержала. Прервав их диалог я подошла, приветственно кивнула. — Я лишь хотела сказать... Я оказалась в весьма сложном положении, у нас в поместье произошло что-то... Страшное. Мне совсем неизвестна вся ситуация, но когда я увидела, как задерживают моих сестер для суда, я не могла оставаться в поместье. Теперь честь моей семьи запятнана, я даже не знаю, за что. Именно поэтому я прошу у вас помощи, случайно встретив Скарлетт, я понадеялась на чуть лучший исход... Я... Понимаю, что вы живёте... Не в лучших условиях. Но я готова терпеть. Право, я не стесню вас надолго. Я смело смотрела на женщину, говоря уверенно и четко. По окончанию долгой речи я выдохнула. Пришлось уверенно лгать, но от этого зависела моя судьба. Мне нужна передышка, мне нужно время, чтобы свыкнуться и понять, как быть дальше. И я правда готова терпеть эти ужасные условия бедной жизни. Однако, я надеялась, что не все так плохо... Увидев эту комнату, отвращение настигло меня уже. Чувствую, придётся нелегко... Мать Скарлетт окинула меня внимательным взглядом, но, как мне показалось, немного мутным, как бывает у людей, которым плохо. Где-то рядом чуть всхлипывала сама Скарлетт. Я твердо выдержала взгляд женщины. — Ну что ж. Раз госпожа меня просит, я не могу отказаться. Но живём мы бедно, на еду хватает не всегда. Хорошо, если вы будете помогать с делами по дому... — я кивнула, соглашаясь. У меня не было другого выбора. Но в душе стало как-то тоскливо оттого, что теперь я буду вынуждена работать с простолюдинами. Я быстро отогнала это чувство, женщина продолжила. — Положить на кровать мы вас не можем, придётся постелить на полу. Я так понимаю, в общественных местах вам лучше не показываться? — Да, вы правы. — Права... День мы дадим вам привыкнуть. Скарлетт все расскажет. — девушка виновато посмотрела на меня. Я чуть улыбнулась. Внутри появился страх. Но это не тот страх, который был в поместье, когда я бежала от графа с его дворецким, нет. Страх неизвестности и предчувствия нехорошего. — Меня зовут зовут Луиза. — Рада знакомству. — вежливо ответила я. — Мое полное имя — Мария Сеймур. Женщина с неким скептицизмом посмотрела на меня, а после попросила Скарлетт показать мне мое временное жилье. Девушка радостно закивала и, поблагодарив Луизу, кинулась обратно во двор. — Я рада, что мама разрешила вам остаться! Право, она могла бы не разрешить, она бывает очень строгой... Всего за этот вечер я вам не объясню, вы сможете завтра сами все увидеть. Но в этом дворе вешают белье все, кто успел повесить! — Скарлетт видимо оживилась, с энтузиазмом показывая мне двор. Она пробежала вдоль веревки с повешенным бельем, заметив: — Лучше не прикасайтесь, белье висит само по себе, оно не чем не закреплено. Жильцам не понравится, если вы сбросите чистую одежду, которую и постирать сложно, и место найти нелегко. — я кивнула, что понимаю. — Да... Говорю заранее, здесь не любят внимание. Лучше не говорите ни с кем, у всех слишком много забот... — Скарлетт погрустнела. Она накручивала на палец светлый локон, смотря в землю, — Живя у вас в поместье я почувствовала, что значит иметь знакомых и нормально общаться. Там были очень хорошие девушки, да и вы позволяли нам многое. Как жаль, что нас распустили... — Мне тоже очень жаль, Скарлетт. — я вздохнула и поёжилась. Прохладный ветер неприятно холодил оголенную шею. Я отогнала воспоминания о поместье. — Господи, о чем я говорю! Вам, госпожа, ещё хуже... Простите, простите... — Скарлетт быстро показала мне два выхода со двора. — Позвольте, я покажу вам дом! — Скарлетт метнулась к входу в здание. — У нас два этажа, в каждой комнате живёт две семьи. Вот там, — Скарлетт показала в конец коридора, — живёт бабушка, она шьёт рубашки, продавая их недорого. Там, — девушка показала на ближнюю к выходу дверь, — очень шумная семья, с большим количеством детей. Прямо над нашей комнатой живёт старая женщина с дочкой... Мы иногда помогаем друг другу. На второй этаж не пойдем, там лестница плохая, да делать нечего. — Скарлетт, — остановила я девушку, — а что с твоей мамой? Почему она в постели? — А... Моя мама с недавнего времени больна... — я видела, что девушка не хотела об этом говорить, она опустила голову, пряча взгляд. Мы вновь прошли в комнату. Скарлетт быстро показала мне вещи, где чужие, где свои. Я кивала, подавляя зевоту. Ноги ощутимо подрагивали, тело болело, очень хотелось спать. Луиза заметила мое состояние, она сказала Скарлетт оставить меня, для первого раза достаточно. Мне постелили какие-то тряпки прямо на полу... Скарлетт, пряча глаза, посоветовала не раздеваться, лишь снять плащ. Им я и накрылась. Пыль забивалась в нос, подушка пахла чем-то неприятным, затхлым. Я положила сумку под кровать. Мы улеглись, Скарлетт потушила свечи. Напротив нас семья ещё долго шумела, женщина пыталась уложить детей, младенец иногда заливался горьким плачем, от которого у меня сжималось сердце. Я зажмурила глаза, стараясь не слышать посторонних звуков. Вдобавок пришел муж той женщины с младенцем. Это я поняла по звуку открывающейся двери и по твердой, громкой походке. Поднялся ещё больший шум... В моих коротких волосах был ещё один значительный плюс. Они не лежали сейчас на грязном полу, зато вновь оставляли шею открытой, охлаждая ее. И будь у меня длинные волосы, вряд ли в этом доме есть расческа... Мне казалось, я не усну никогда. Однако усталость брала свое, я провалилась в глубокое небытие, в кошмарный сон. Проснулась я от ноющей боли... Все случилось неожиданно, я открыла глаза, привстала, потерла руку. И лишь потом заметила,что вся она в белых пятнах... Они сильно чесались, на вид были ужасными. Я судорожно потерла руку, зажмурив глаза от желания расчесать ее. Что... Что это? Я опустила взгляд на тряпки, на которых я спала. Тело дернулось, я закрыла рот рукой, не в силах пошевелиться. По моему плащу, по тряпкам, по подушке ползало что-то. Черные, небольшие, плоские и быстрые. Я с огромным трудом сдержала крик, отползая по полу все дальше, к выходу. Окно неплохо освещало комнату, я с ужасом осмотрела руки, покрытые прыщами. Быстро осмотрев платье, я не нашла ничего. Они лишь в "кровати". Отвращение нахлынуло с головой. Как же это противно... Как же это... Я не знаю, сколько простояла у двери, сжимая в одной руке ткань платья, с трудом сдерживаясь от желания почесать руку, другой зажимая себе рот. Лишь судорожные вздохи разносились по комнате. Всем было всё равно. Они привыкли. Это ужасно. Мне было противно и тошно. Я не могла пошевелиться, хотя донельзя хотелось спать. Мне казалось, что они ползают по мне, мне казалось, они везде... — Госпожа? — шепот Скарлетт разрезал тишину. Я облегчённо вздохнула, хоть кто-то заметил, что я не могу уснуть. — Скарлетт... Там что-то ползает... Оно кусает меня... Я.... Я не могу.... — дыхание было порывистым, сердце билось быстрее обычного. В полумраке я вновь увидела, как Скарлетт понурилась, опустив голову. Она начала говорить. Тихо, шепотом, возможно она хотела, чтобы я этого не слышала. Она рассказала мне про них... Клопы, блохи. Век антисанитарии. У бедняков нет средств чтобы нормально мыться, стирать одежду, убираться. Разводятся паразиты, питающиеся кровью человека. — Знаете... Если поскорее заснуть, то не будут чувствоваться их укусы! Хотя бы можно выспаться... — прошептала Скарлетт. — Вы можете не спать... Но потом будет тяжело. Я медленно кивнула и, закрыв глаза, присела на пол. От бессилия и грусти. Но тут же вскочила, поняв, что они могут быть и тут. Скарлетт сказала, что до подъёма примерно полтора часа... Полтора часа без сна. *** Болела голова. Глаза закрывались сами собой. Отвратительное настроение. Хочется уснуть. Это утро было плачевным. Я так и не смогла заснуть, поэтому сидела у стены, смотря в окно. Не было ни сил, ни нервов высматривать клопов в полу. Мне нужно держаться... Нужно быть сильной... Я натянуто улыбнулась Скарлетт, пожелала доброе утро Луизе. Чувство потерянности не проходило, тоска по дому становилась все больше. Мне не хотелось вставать с пола, ждать, пока Скарлетт соберётся, чтобы показать мне свою жизнь. Девушка пыталась меня поддержать, отвлечь беседой, но я фальшиво заверяла, что все нормально, и продолжала смотреть в пустоту. Но вскоре пришлось встать. Я взяла плащ, медленно и осторожно, после отряхнула его, боясь, что там кто-то будет. После подняла сумку, надев ее через плечо. В глазах потемнело от резких движений. Я прислонилась к стене, пытаясь выровнять дыхание. Однако начала просыпаться семья напротив. Прежде всего дети. Когда я услышала знакомый детский плач, ноги сами вынесли меня во двор. Веревки для сушки вещей были почти пустыми. Погода была смутная, непроглядные тучи заволокли небо над Лондоном. Дул прохладный ветер, но он был значительно слабее, чём вчера. Поежившись, я накинула плащ. Через несколько минут за мной выскочила Скарлетт, протягивая кусок хлеба. Это был завтрак. Я лишь горько усмехнулась, но поблагодарила девушку. Хлеб был чёрствым, сделанным непонятно из чего. Откусив несколько кусков, я с трудом прожевала, проглотив, незаметно кинула оставшуюся еду в сумку. Мне совсем не хотелось расстраивать Скарлетт. Первое, что нужно было сделать — постирать вещи. Не мне. Но Скарлетт сказала, чтобы я шла с ней до реки. Она протянула мне корзину с грязным бельем, попросив помочь донести, сама взяла такую же. Я никогда не видела, как стирают, лишь знала об этом. У нас в поместье было несколько прачек и специальное место для этого... Пока мы вновь шли по узким грязным улицам, Скарлетт поведала мне, что стирают они на реке, а саму воду берут из уличных насосов. Однако редко. Такие насосы работают лишь два раза в день, они находятся далеко от дома Скарлетт. Около них собирается огромная очередь из таких же бедняков, ждать воды приходится несколько часов. Был, конечно, способ собирать воду в цистерны после дождя... Но бывали разные случаи. Скарлетт после этих слов чуть передёрнуло, она не стала договаривать. Но было ясно одно — воду ценили. Я никогда не обращала внимания на это, для меня вода была обыденностью. Я не думала, что есть столько людей, для которых так сложно добыть обычную воду... Однако я кое-что вспомнила, мама иногда негодовала на новые налоги для работных домов для каких-то бедняков... — Скарлетт... А ведь есть же работные дома, не так ли? Там бедных людей кормят, одевают, они работают на благо страны... — спросила я, обхватывая корзину получше, так как она начинала выскальзывать. До реки идти было долго, ведь, как сказала Скарлетт, ближе к ней — дороже цены на жилье. Хотя сама река грязная и... Я не успела додумать мысль, как меня поразила реакция Скарлетт. Она обернулась и с ужасом посмотрела на меня, будто проверяя, всерьез я говорю, или нет. — Госпожа... Работный дом — худшее наказание для всех нас! Лучше свести счёты с жизнью, чём отправиться туда! — голос Скарлет дрожал, я изумлённо остановилась и проговорила: — П-почему? — Вы... Вы не знаете... И правда, чего это я... — Скарлетт несколько раз глубоко вздохнула, поправив корзину, продолжила идти. Я поспешила догнать ее, стараясь не загораживать путь корзиной. Запах был не очень приятный, мне приходилось чуть отворачивать голову. Было ужасно неудобно, так как на голове был капюшон, скрывающий меня. Он ещё больше загораживал обзор... Хотя я все равно боялась быть замеченной, поэтому шла, постоянно оглядываясь, в случае чего пряча взгляд. А Скарлетт, наконец, пояснила: — Работные дома прекрасны лишь в теории. На самом деле там очень жестокое обращение, тяжёлые наказания за любое неповиновение! Кормят скудно и плохо, а требуют выполнение больших работ. Семьи там разделяют, дети отдельно от матерей, они могут лишь мельком увидеться днём... Право, это почти как тюрьма! Я изумлённо выдохнула, все ещё не веря в жестокую реальность. Как такое возможно? Зачем? — Скарлетт, но... Почему? — только и сумела сказать я. Девушка грустно улыбнулась. — Потому что мы бедные, госпожа. Они думают, что каждый нищий сам виноват в этом. Они думают, что это оттого, что каждый бедняк — ленивый и порочный человек. Сытый не поймет голодного... И конечно нас, злобных и ленивых паразитов, необходимо перевоспитать, изолировать, заставить работать на благо общества. — девушка выговаривала каждое слово четко, с ноткой тоски. Я находилась в каком-то ступоре, обдумывая слова Скарлетт. Получается, с рождения богатым людям вбивают в голову эту ложь? Как они могут думать такое о бедных? Так странно... В то время, как аристократы пьют чай с дорогими десертами, кто-то пытается выжить в трущобах. Как можно настолько сильно закрывать на это глаза, чтобы допустить такую ситуацию? — Госпожа... Я вижу, вы не чувствуете к нам отвращение. Возможно к этому месту, или к чему-то ещё, но не к нам. Отчего же вы сейчас живёте вот так? Разве ваша мама не прививала ненависть и желание сторониться нас? Да, Скарлетт задала интересный вопрос. Примерной аристократке запрещалось общаться с другими слоями населения, кроме подобных им. Исходя из этого и рождалось пренебрежение к бедным, живущим не так, живущим плохо. Но у меня было всё по-другому. Изначально Скарлетт была моей няней, и она, сама того не желая, привила мне интерес к жизни вне поместья. Я узнала о бедных и обычных людях, о некоторых вещах в жизни бедных, так как Скарлетт рассказывала про свою жизнь до становления няней. — Знаешь, я даже не знаю, как это объяснить. Мама никогда не воспитывала во мне ненависть к вам, лишь говорила, что нельзя общаться с низшими слоями населения. А ты зачастую рассказывала мне о своей жизни... — на этом я решила остановиться. Ведь и правда, я сама не знала точного ответа, почему живу в таком месте, хотя любая аристократка с отвращением отнеслась бы к такому предложению. Наверное... Скарлетт понимающе кивнула и указала рукой вдаль. Там кончалась дорога и виднелись отблески реки. Как раз за это время вышло солнце, хоть тучи и не ушли полностью. Мы прибавили шаг. Река лениво текла вдаль. Она была странного грязного цвета, с не менее странным запахом. По словам Скарлетт в эту реку сливают много грязи с заводов. Поэтому купаться и брать воду для питья было опасно. Скарлетт поставила корзину, я поставила свою рядом. Руки сильно затекли и болели, я пыталась их размять. Скарлетт взяла первую вещь и подошла к берегу. Я села на камень, принявшись ждать девушку, смотря на исчезающее солнце.