Профессор Грейнджер

Избалованная роскошью и высоким положением, красавица предпочитает царить над всеми сердцами часто потому, что не может быть счастливой владычицей одного единственного. Оноре де Бальзак. Герцогиня де Ланже.

1 Блэк-холл сгорел за неделю до Хэллоуина. Альфард не находил себе места, на износ работал на тренировках по квиддичу и забросил учебу. Даже на обожаемых Древних рунах он просто смотрел в одну точку в учебнике и вспоминал родителей. Яркие картинки прошлого мучили кошмарами. Альфард просыпался в поту, иногда и с криком, удерживаемый Абраксасом или Антонином. За зеленым пологом он заглушал рыдания чарами и подушкой. Что-то в нем надломилось. Обратилось пылью, было растоптано чужими ногами, смешано с грязью. Это было больно. На том внутреннем, подкожном уровне, о котором Альфард даже не догадывался, пока потеря не загнала туда жалящие иглы. Его начали раздражать чужие улыбки, смех в коридорах, громкие разговоры. Альфард начал курить. Ему было спокойно стоять рядом с Томом, который не лез в душу, не пытался утешить. Просто протягивал сигарету и зажигал огонек на конце волшебной палочки. А затем наступил конец недели и собрание. Исхудавшая Вальбурга с порога подлетела к нему и дала такую пощечину, что острые ногти оцарапали щеку, а в ушах зазвенело. Альфард отступил на шаг и замотал головой. — Настолько погряз в жалости к себе, что даже брата в больнице не навестил?! — ее крик сорвался на сиплый шепот. — Да из тебя глава рода, как из… Между ними выросла широкая спина Антонина. Он прижал Вальбургу к себе, огреб несколько тычков острыми локтями и позволил ей плакать в рубашку. Альфард онемел. На его щеке краснел след от удара и несколько тонких полос. Он с удивлением смотрел на бледную, бьющуюся в руках друга сестру. Альфард за эти дни и не заметил, как углубились синяки под ее глазами, в девичьих руках появилась мелкая дрожь, а на губах не успевали проходить ранки от постоянных покусываний. Не один он потерял родителей. — Вал… Вал, прости меня. О Мерлин, что с Сигнусом? От Вальбурги он ответа не дождался, только сдержанные, усталые рыдания. Ее плечи дрожали под тяжелыми широкими ладонями Антонина. — У него магическое истощение и несколько несильных ожогов, — из кресла у иллюзии камина медленно поднялся Абраксас. — Я слышал, что на место первыми прибыли Невыразимцы и один из них вылечил наиболее пораженные участки его рук. Нам бы самим... В общем, я бы хотел предложить изучать еще и целительство, помимо дуэлинга и темных искусств. — Есть вещи, которые ты не знаешь, Малфой? — громко спросил Роб Лестрейндж, заходя в кабинет сразу за Томом. — Есть вещи, которые не знаем все мы, — Джереми Розье поправил очки в прямоугольной оправе. — Целительская магия слишком сложный раздел, который в школьной программе заменен лекарственными зельями. После его слов почти все выжидающе повернулись в сторону Тома. Тот задумчиво молчал, глядя на медленно успокаивающуюся Вальбургу и немного растерянного Антонина. Пауза затянулась и была прервана его тихим спокойным тоном: — Нам нужна будет помощь. Альфард тогда не обратил особого внимания на его слова, но на следующее собрание эта самая «помощь» прибыла без опозданий. — Профессор Олдридж? 2 — Извините, мистер Риддл, вы не могли бы повторить? — Профессор, я глава кружка дополнительных занятий по защите от темных искусств, — Том терпеливо начал сначала. — И мы бы хотели попросить вас провести курс целительских заклинаний. Гермиона не знала плакать ей или смеяться. То ли плакать от того, что будущий Темный Лорд просит ее обучать будущих Пожирателей залечивать раны. То ли смеяться, потому что она знала, что занимаются они вещами точно противоположными защите от тёмных искусств. Еще перед началом учебного года Тони рассказал ей о Собраниях. Формирование Ближнего круга — маленький кабинет, в котором зарождается Великая идея. Точнее, зародилась она в одной конкретной голове, но именно за портретом Кассандры Восточной пустила свои корни. Гермиона еще несколько недель назад отследила место их встреч по Карте Мародеров. Расставленные жучки показали ей, что на прошлом Собрании они тренировали Империо. Защита от темных искусств, как же. — Стоит получить разрешение... — предприняла еще одну попытку Гермиона, но Том перебил ее. — Я уже поговорил с директором Диппетом, — он сделал шаг вперед и оперся о стол. — Он с радостью одобрил эту инициативу. Разумеется, осталось дело лишь за вашим согласием, профессор Олдридж. — Разве с этим не справятся лучше колдомедик Холвин или профессор… — Только вы сможете помочь нам, профессор Олдридж. Том медленно перекатывал ее звание на языке, от чего у Гермионы по спине бежали мурашки. Из-за столь малого расстояния между ними ей пришлось задрать подбородок, чтобы сохранить зрительный контакт. Синие, темные глаза, без единого красного проблеска, внимательно изучали ее лицо в ожидании ответа. Когда Том задерживался после уроков, его интонации менялись до практически шепчущих и интимных. Гермиона начала грешным делом думать, что чертов Том Марволо Риддл с ней флиртует. И она согласилась. Уточнила время и место, и выпроводила Тома из кабинета, пока еще что-нибудь себе не напридумывала. Гермионе нужен был нормальный мужчина, а не очередной психопат. Возможно, в ее разыгравшейся бурной фантазии были виноваты участившиеся своднические фразочки Тони, которыми тот стал разбрасываться при любых упоминаниях Гермионы и Тома в одном предложении. Или же она просто повредилась умом, и потому ровно в восемь спустилась в подземелья, где ее уже ждал Том Риддл. Было непривычно видеть его без мантии. Спускаясь по лестнице, Гермиона не отрывала взгляда от расстегнутого на несколько пуговиц воротника мужской рубашки. Себе она объяснила это тем, что просто не хотела встречаться с Томом глазами. — Добрый вечер, профессор Олдридж, — он одарил ее одной из своих ослепительных отрепетированных улыбок. — Рад, что вы не передумали. Гермиона ограничилась кивком. Она поправила очки и отогнала навязчивые мысли, что почти каждый человек в этой комнате в будущем бы убил ее, не задумываясь. Тот же Тони очень любил ей об этом напоминать, считая подобный факт хорошей шуткой относительно их нынешней дружбы. Он, кстати, чуть не разбил сквозное зеркало из-за приступа хохота, когда Гермиона кратко пересказала ему ситуацию. — Чтобы что-то починить, надо сначала что-то сломать, — напоследок сказал ей Тони. Идея Гермионе понравилась. Она даже не пыталась подслушать пароль (и так его знала) и послушно последовала вслед за Томом. За потайной дверью был совсем небольшой пустой кабинет, в котором стало вдвойне неуютно от волны удивленных взглядов. — Профессор Олдридж? — напряженную тишину разрезал звонкий голос Альфарда. — Вижу, все в сборе, — Том прошел на центр импровизированного дуэльного помоста. — На это и несколько последующих занятий я пригласил профессора Олдридж, чтобы она обучила нас базовому арсеналу целительских заклинаний. Гермиона со скучающим выражением лица прошла к подоконнику с зачарованным окном и скинула на него профессорскую мантию. Ученики смотрели на нее, словно на особо дивную фантастическую тварь с факультатива по уходу за магическими существами. Оно и понятно. Изначально они тренировали здесь темную магию вплоть до непростительных, а теперь Том приводит профессора. — Весь седьмой курс Слизерина, — Гермиона методично натянула перчатки из драконьей кожи, достала и увеличила небольшой сундучок с зельями. — За исключением второй мисс Блэк. Почему же она не приглашена в ваш клуб? За ее спиной повисла еще более гнетущая тишина, чем при ее появлении минутой назад. Гермиона обернулась и не смогла сдержать усмешки от скривившегося в гримасе выражения лица Тома при упоминании Лукреции. — Рад снова вас видеть, профессор, — выкрикнул Антонин — волосы назад, очарование вперед. — А что там у вас в сундуке? Гермиона засчитала его неплохую попытку перевести тему и легко похлопала по деревянной крышке. — Запасной план, мистер Долохов. На случай, если лечение не удастся… — Оу. 3 Абраксас знал о плане Тома с самого начала. Сам же принял в нем участие, первым упомянув необходимость обучения целительским заклинаниям. Единственное, в чем их мнение расходилось, так это выбор преподавателя. Абраксас не доверял Джин Олдридж. Он всегда предпочитал знать людей, с которыми имеет дело, но она… Никаких сплетен или слухов, упоминаний в газетах или светском обществе. Даже отец не слышал о ней до того момента, как ее дело прислали на одобрение попечительского совета. Эти несколько листов пергамента Абраксас изучил вдоль и поперек. Чисто. Слишком чисто. В самый разгар войны брать на работу человека со столь туманным прошлым — слишком большой риск. Оттого Абраксас был впервые согласен с Дамблдором, поддерживая его предвзятое отношение к Джин Олдридж. Дело усложнялось тем, как Том смотрел на эту женщину. Абраксас был вынужден признать, что она умна, но все еще не понимал, чем профессор Олдридж заслужила такое восхищение со стороны Тома. Даже сейчас он не отводил от нее взгляда, пока профессор готовила небольшой помост. Абраксас надеялся, что цель этих занятий действительно обучение целительству. — Прошу вас встать у той стены! Абраксас медленно поднялся из кресла у наколдованного камина и обменялся напряженными взглядами с Робертом Лестрейджем. Ему определенно больше нравилось ломать кости, чем сращивать их. Роб не посещал факультатив Древних рун, но о профессоре Олдридж тоже был наслышан. Она вышла на помост в необычном костюме и перчатках и несколько раз подпрыгнула, проверяя прочность, чем вызвала смех Антонина. Абраксасу все происходящее с каждой минутой больше напоминало фарс. — Мистер Долохов, вам весело? Тогда поднимайтесь ко мне и захватите мистера Блэка. — Нет-нет, профессор Олдридж, я,.. — замахал руками и пошел на попятную Антонин, но его уже подталкивал в спину Альфард. Абраксас незаметно посмотрел на Тома, который наблюдал за разворачивающимся действом с нескрываемым предвкушением. Но стоило отметить, что от этой влюбленности он не потерял последние крупицы разума и все же встал рядом с Вальбургой. Та до сих пор не обрела прежнюю уравновешенность, и Том лично следил за ней на каждом Собрании, опасаясь, что она может вспылить и запытать кого-нибудь до полусмерти. — Целительские заклинания в курсе обучения Хогвартса заменены набором зелий, — начала профессор, когда Антонин и Альфард встали рядом, пихаясь локтями. Последний ожил в присутствии обожаемого профессора, и даже его лицо, казалось, перестало иметь столь болезненный вид. — Я обучу вас базовому арсеналу заклинаний против самых распространенных физических травм, которые вы можете получить на войне, — последнее профессор Олдридж произнесла с такой легкостью, словно говорила о погоде. — Начнем с демонстрации. Мистер Блэк! — Да? — Сломайте мистеру Долохову ногу. — Chegos'?! В этот момент Абраксас почти понял Тома. Увидел то, что их лидер заметил самым первым. — Для того чтобы что-то починить, сначала надо что-то сломать, — с улыбкой сказала профессор Олдридж, словно кого-то цитируя. — Предлагаю вам сесть, мистер Долохов. Так будет менее больно. Антонин с недоверием медленно сел на помост, все еще считая происходящее неудачной шуткой. Все зашептались. Роб толкнул Абраксаса в бок и усмехнулся: — А этот урок не столь бесполезен. Альфард опустился рядом с Антонином, покручивая палочку в руках. — Ой да ладно, это мелочь. Мы столь долго знакомы… — Слишком blyat' долго! — рассерженно зашипел Антонин и зажмурился. — Только давай быст… Альфард не дал ему договорить, хлестко взмахнув палочкой и выкрикнув проклятие дробящее кости. Где-то позади Абраксаса вскрикнула Вальбурга. Громкий хруст размалывающихся в труху костей разнесся по кабинету. Все резко затихли. Антонин открыл один глаз и нерешительно спросил: — Долго там еще? Громкий облегченный вздох Вальбурги послужил сигналом к началу всеобщего восторженного гама. Абраксас впечатленно хлопнул в ладоши — настолько быстро профессор Олдридж выхватила палочку и наложила на Антонина обезболивающее за секунду до проклятья Альфарда. Это впечатляло. Несколько часов спустя из кабинета Абраксас выходил прихрамывая, поддерживаемый таким же потрепанным Робертом. До комендантского часа оставалось чуть меньше десяти минут. Позади них Джереми что-то доказывал все еще возбужденной Вальбурге, которая хотя бы ненадолго отвлеклась от гложущих воспоминаний о родителях. Кто же мог знать, что им всем было так необходимо спустить пар, переломав друг другу кости с десяток раз? — Спасибо, профессор Олдридж! — Спасибо вам! Том явно собирался задержаться, чтобы переговорить с профессором лично, но она быстро откланялась. Соврала, что слишком устала от дополнительной учебной нагрузки, но при этом единственная не выглядела так, будто по ней пробежался магический зверинец. В чем-то Абраксаc даже жалел Тома. Влюбиться в такую женщину — все равно, что добровольно сунуть голову в пасть венгерской хвостороге. Впрочем все лучше, чем Лукреция Мелания Блэк. Разозленная, словно тысяча пикси, идущая им навстречу Лукреция Мелания Блэк. — Вот вы где! От ее крика, разнесшегося воплем банши по коридору, Альфард вздрогнул и укрылся за спиной сестры. Кристофер Нотт вышел вперед, попытавшись защитить сокурсников своими широкими плечами от гнева Лукреции. — Блэк, — он преградил ей дорогу. Та попыталась его обойти, но Кристофер сделал шаг в сторону, сложив руки на груди. — Но-отт, — передразнивая, протянула Лукреция. — Дай пройти! — Если у тебя есть какие-то вопросы… — Именно! Вы опять куда-то улизнули все вместе в пятницу вечером, оставив меня за старшую! А между прочим, я не являюсь старостой Слизерина… Она затихла, когда Том одарил ее одним из своих коронных презрительных взглядов, после которого чувствуешь себя ничтожнее грязи под ногами. — Лукреция, у меня патрулирование через несколько минут, — Том прошел мимо нее, обогнув по максимально широкой дуге в условиях коридора. — Ты же не хочешь, чтобы мне пришлось оштрафовать всех семикурсников нашего факультета за нахождение вне гостиной после отбоя? — Н-но… Ее лицо вытянулось, а губы задрожали. — Не мешайся, Лукреция. 4 Не мешайся, Лукреция. А она же в какой-то момент передумала и собиралась выбросить чертову таблетку. Вспомнила угрозы Тома после первого раза и подумала, что жизнь того не стоит. Не мешайся, Лукреция. Но оно того стоило. Любовное зелье стирало маску равнодушия Тома. Его глаза лучились под действием амортенции. Он называл ее нежным «Лулу» вместо холодного и бездушного «Лукреция». Не мешайся, Лукреция. После унижения в коридоре она вернулась в спальню, задернула полог и до наступления глубокой ночи смотрела на таблетку в своей ладони. Круглый гладкий шарик без цвета и запаха являлся сильнейшим афродизиаком из тех, что она смогла найти летом в Лютном переулке. Лукреция выбрала Хэллоуин, потому что все ученики будут на балу по случаю праздника. Ей не нужны были лишние свидетели до того момента, как она лишится девственности в объятиях Тома. А вот затем скандал, поруганная честь наследницы великого чистокровного рода Блэков и вынужденная свадьба. Лукреция хотела привязать к себе Тома настолько сильно, что он больше никогда в жизни не посмотрит на другую женщину. Особенно на профессора Олдридж. Не мешайся, Лукреция. Вечером следующего дня она была во всеоружии. На Лукреции платье, что больше бы подошло замужней женщине. Очень скромное по меркам самой Лукреции, которая всегда предпочитала минимально допустимую длину юбок. Она считала свои ноги слишком красивыми, чтобы прятать их за слоем кринолина и гибкого каркаса. Впрочем, один единственный вечер Лукреция готова была потерпеть. Тем более она отвела душу при выборе кружевного белья — черного и донельзя прозрачного. Затягивающая ее корсет Вальбурга выбор наряда не оценила и ничем не выдала своего удивления. Лукреция была готова обидеться на нее за это, но после смерти родителей кузина многое перестала замечать. — Готово, — Вал заправила хвосты лент и проверила посадку. — Можем идти. — Я догоню тебя, — Лукреция отмахнулась и начала перебирать украшения. — Иди, не заставляй Ала ждать. Когда дверь за Вальбургой закрылась, Лукреция тихо запела, подбирая серьги. Когда мать твердила ей про «вот станешь взрослой», то вряд ли имела ввиду этот момент. Точно не этот момент, когда ее дочь в очередной раз хочет нарушить закон вместо того, чтобы прилежно сдать экзамены и выйти замуж за выбранного семьей человека. Если таково становиться взрослым, то Лукреции это определенно не нравится. Она дождалась, пока сборы в факультетской гостиной утихнут, и только тогда покинула комнату. Вместо Большого Зала она свернула в сторону кухни, что-то легко и совершенно по-плебейски насвистывая. Глупая привычка, заимствованная у кузена, при замышлении очередной пакости. Но на этот раз Лукреция не просто нарушала правила, а обеспечивала себя билетом в лучшее будущее. В будущее с Томом, а не придурком гриффиндорцем. Выманить одного из глупых домовиков было даже слишком легко. Лукреция наклонилась к доверчиво смотрящему на нее существу и широко улыбнулась. — Конфундус! Ты должен незаметно добавить это в бокал Тома Риддла, старосты школы. — Как пожелает молодая госпожа. Круглый прозрачный шарик исчез вместе с домовиком в хлопке аппарации. Лукреция выпрямилась, поправила платье и свернула в сторону Большого Зала. У нее было чуть больше двадцати минут, пока афродизиак начнет действовать. Лукреция знала, как выглядит сейчас. У нее в зрачках по острому кинжалу. Решимость и желание ранить за ту боль, что Том принес ей своим безразличием и пренебрежением. Она с невероятной четкостью помнила ту неделю, что продержала его под Амортенцией на прошлом курсе. Том ел с ее рук. Был готов целовать землю, которой коснулась ее поступь. Впрочем, и не только землю. Лукреция готова была продать душу за поцелуй Тома Риддла. Она отдала бы все, что угодно, за короткое, мимолетное касание губ. Но Тому от нее ничего не было нужно. Та ярость, что Лукреция ощутила на себе после того, как зелье перестало работать, до сих пор заставляла ее содрогаться. Том ударил ее. Ударил по-маггловски и так сильно, что у нее на щеке остался след от пощечины. В этот раз Лукреция все продумала. Теперь она не допустит подобных ошибок. Вот только одного фактора Лулу учесть не смогла. Тыквы. Везде были тыквы. На столах в венках оранжевых листьев, парящие под потолком со свечами в вырезанных глазах, переделанные под глубокие пиалы для пунша. Но не они привлекли внимание Лукреции. Ее не волновали ни ломившиеся от яств столы факультетов, ни танцующие пары, ни явно фальшививший хор. Чертова Джин Олдридж выводила из зала ее Тома. Они прошли мимо Лукреции в дверях так близко, что она почувствовала цветочный запах духов профессора. Том говорил ей о каком-то Руническом Кодексе, а та цепко удерживала его за локоть и тащила прочь из зала. Лукреции понадобилось меньше минуты, чтобы выйти из шокового состояния. Она резко обернулась, чтобы увидеть, что нарушительница и объект ее планов будто в воздухе растворились. Лукреция вскрикнула, злобно топнула и побежала на седьмой этаж, где находился кабинет Древних рун. Вламываясь в дверь, она меньше всего ожидала увидеть профессора Олдридж, зажатую между Томом и столом. Поцелуй. Задранный подол платья. Бледные пальцы Тома у кромки женского чулка. Лукреция медленно закрыла дверь. Немного пошатываясь, она смогла пройти только два шага. Она села прямо на холодный камень, наложила заглушающее и закричала.