Когда вы делаете плохие вещи с плохими людьми, это заставляет вас чувствовать себя хорошо. Психопаты не безумны. Они прекрасно знают, что делают и какие от этого будут последствия. — Убить или пощадить? — Пощады не существует. Мы ее придумали, создали в тех частях мозга, которые слишком сильно развились с первобытных времен. — Но это значит, что не существует и убийств. Просто мы придаем им значение. Hannibal
1 — Я не хочу вставать, — промычала Гермиона в подушку, когда с нее во второй раз попытались стянуть одеяло. — Министерский прием через три часа. И никто не заставлял тебя до утра читать Фулканелли, — прошептал ей на ухо Тео и слегка подул, от чего Гермиона вздрогнула и заворочалась. — Не надо, щекотно. Он ушел, и Гермиона на какой-то короткий миг решила, что ей дали еще полчаса счастливого сна. Но ошиблась. На тумбочке громыхнул поднос, а кровать прогнулась под чужим весом. — Завтрак. Платье на стуле, новые туфли я тоже купил. Мне нужно переговорить с Драко, так что увидимся уже на приеме. Гермиона медленно разлепила глаза, когда почувствовала запах свежей выпечки. Уже собранный Тео поцеловал ее в щеку и кивнул в сторону готового обеденного завтрака. Теодор Нотт. Она смотрела на него сквозь упавшую на лицо прядь волос, опираясь на обтянутую стеганным винилом спинку дешевой кровати в своей маленькой квартирке. Они оба предпочитали практичность, но для Тео вещи должны были быть не просто полезными, но и ценными. Потому у него была одна особенность: в своих дорогих шмотках Тео всегда выглядел так, словно позирует для фото. Вот хоть сейчас: внимательный взгляд в ее сторону, зачесанные назад волосы, утренний свет, проходящий сквозь голубой фильтр занавесок, окрашивает в холодный тон одну сторону лица. У него было такое лицо, глядя на которое легко можно было представить форму костей. Хотя тут сказывалось впечатление от темных кругов под глазами — в последнее время он мало спал, занятый делом МакКинли. Было в нем что-то кошачье: тонкие брови, самодовольно выпяченные губы, полные и, пожалуй, слишком темные, но сухие и потрескавшиеся, фиолетовые от редкого сорта красного вина с трудновыговариваемым названием. — Какой еще прием, мистер Напарник? — медленно переспросила Гермиона, когда пялиться на него стало уже неприлично при всех их тесных отношениях. — Сегодня Хэллоуин, — с насмешкой сказал Тео, потянув за край одеяла. Гермиона позволила ткани соскользнуть и улыбнулась, когда он легко погладил ее колено. Там остался совсем свежий шрам с их последнего дела, после чего ей дали выходные, а Тео в одиночку занялся МакКинли. Гермиона нахмурилась и медленно села, соблазнившись запахом круассанов. Видимо, Тео сходил в лавку за углом, пока она спала до обеда. Эти выходные совсем разбаловали Гермиону и сбили режим, а Тео только потворствовал ее лени и праздному отдыху за чтением. — Я слишком хорошо спала, чтобы ворчать за то, что ты снова купил мне одежду, — улыбнулась она, когда Тео поцеловал ее в плечо, где съехала тонкая лямка сорочки, и встал. — Перестань так делать. Хватит покупать мне вещи. Слышишь? Тео! Он развернулся в дверях, достал палочку и коротким, хлестким движением кинул согревающее заклинание на уже успевшую остыть кружку с чаем. — Приятного аппетита, Гермиона. Увидимся на приеме. Она оторвала кусочек круассана и помахала, от чего на кровать посыпались крошки. — Передавай Малфою привет! 2 Гермиона любила Хэллоуин. И ее любовь была, скорее, ассоциативной, а не результатом неравнодушия к тыквенному соку. Во-первых, именно в этот день более десяти лет назад началась ее дружба с Гарри и Роном после спасения от тролля. А во-вторых, этот праздник нравился Тео. Тео, который даже свой день рождения предпочитал не отмечать и зачастую игнорировал рождественские приемы. Он вообще почти всех, все и всегда игнорировал, но в этот день изображал из себя обычного человека и объедался лакричными летучими мышами. — Гермиона! — налетела на нее с объятиями Джинни и сжала так крепко, что та закашлялась. — Я безумно рада тебя видеть! Милостивый Годрик, ты так похудела. Нотт плохо о тебе заботится, ты… — Все в порядке, — перебила ее Гермиона, вырвавшись из невероятно крепкой хватки — явно последствие квиддичных тренировок. — Я просто решила немного сбросить в весе. — Нет, ты, маленькая врушка, просто забываешь поесть, слишком занятая работой или книгами, — в голосе Джинни проскользнул тон ее матери. — Еще не изучила всю ноттовскую библиотеку? Гермиона только засмеялась и обняла ее еще раз. Джинни до сих пор не доверяла Тео и считала его недостойным «нашей умной девочки». Их работа была целиком и полностью засекречена, так что даже для лучших друзей Гермиона стажировалась в отделе международного магического сотрудничества. Правда, Гарри начинал о чем-то догадываться, но Гермиона пресекала все его попытки добраться до истины. Даже большинство Невыразимцев не знали настоящих личностей друг друга. Гермиона и сама около полугода не догадывалась, что ее напарник — Теодор Нотт, пока его не ранили на одном из заданий. Каково же было ее удивление, когда под серым плащом за иллюзией постоянно изменяющегося лица оказался слизеринец с ее курса. Впрочем, после этого он в скором времени оказался и в ее постели, потому Гермиона перестала особо чему-либо удивляться. — Платье он выбирал? Что ж, вкус в одежде у него все-таки превосходный, — недовольно признала Джинни. — Ворчишь? — Гарри подошел к ней сзади и поцеловал в макушку. — Привет, Гермиона. Замечательно выглядишь. На нем идеально сидела алая аврорская мантия. Темные синяки под глазами свидетельствовали о ночных патрульных сменах, но выглядел он довольным и расслабленным. — Гарри, — Гермиона обняла его и на короткое мгновение прикрыла глаза. В его объятиях всегда было тепло. Уют, дом, спокойствие — все это для нее олицетворял Гарри Поттер. Он мог быть слишком уставшим из-за работы, где к нему относились с предубеждением; из-за так и не утихнувшей популярности, что не обошло и Гермиону; из-за волнений о Джинни, изнуряющей себя квиддичными тренировками и раз в месяц ломающей себе что-нибудь. Гарри мог быть уставшим, но он всегда выслушивал или просто сидел рядом и молчал. С Гарри были тепло. А еще ему нравился Тео, и он никогда не обсуждал ее выбор. — Где братец? — завертела головой Джинни, вглядываясь в нарядно одетые пары министерских чинуш. — Какой именно? — Гарри подмигнул Гермионе и подхватил жену под локоток, потому что та явно намеревалась отправиться на поиски. — Рон сказал, что опоздает, а Джордж… Кажется, разговаривал с Луной. — О-о, — Джинни совсем по-девчачьи захихикала и прикрыла рот ладонью. — Ну, наконец-то! А то я ему все выходные твердила… — О, Мерлин, Джинни, я же говорил тебе не приставать к нему. Джордж только начал выходить из своего магазина и… — И он бы ни за что не заговорил с Луной, если б не я… Препирательство продолжилось, и привычная к подобному Гермиона только улыбнулась, оглядывая празднично украшенный зал. Здесь все было по обыкновению роскошно, но не пестрело тыквами, как в том же Хогвартсе во времена их обучения. Она очень часто развлекалась на приемах, пытаясь вычислить своих сослуживцев и избегая предложений потанцевать. Впрочем, Тео всегда удавалось уговорить ее на пару вальсов, и сейчас он направлялся к Гермионе именно с этой целью. Она всегда быстро находила его глазами в толпе. И дело не в росте или брендовой одежде, которую Тео скупал целыми коллекциями. Гермиона словно чувствовала его на интуитивном уровне. Примагничивалась к Тео, искала Тео глазами, пыталась услышать его голос в общем гомоне. На прогулках, теряя Тео из виду, Гермиона могла внезапно запаниковать, словно маленький ребенок. Она цеплялась за него. Смотрела так, будто Тео мог раствориться в воздухе в любое мгновение и тогда, казалось, не дышала. — Все в порядке? — участливо спросил он, когда Гермиона схватила его ладонь и притянула к себе. — Д-да, — пришла в себя Гермиона и в спешке отпустила его руку, но Тео переплел их пальцы. — Платье тебе очень идет, — он заправил за ухо прядь ее волос и поцеловал в щеку, ненавязчиво приобняв и коснувшись обнаженной кожи в глубоком вырезе на спине. — Надо приобрести тебе больше черных вещей. — Говорю в последний раз, — показательно нахмурилась Гермиона, положив вторую ладонь на борт его пиджака над сердцем — определенно нового, модного, от какого-нибудь неизвестного ей дизайнера. — Хватит покупать мне вещи. Я сама могу… Тео, как всегда, проигнорировал ее споры относительно одежды и бросил короткий взгляд на трибуну. Он неторопливо и легко погладил Гермиону по обнаженной спине, от чего она быстро успокоилась, замолчала и тоже оглянулась. — Будет объявление? — Да, перед началом танцевальной части, — равнодушно пожал плечами Тео. — Снова благотворительность? — Гермиона, что за цинизм? — Меня раздражает халатность трат в Министерстве. Им нужно подучиться маггловской бухгалтерии, — шепнула она, привстав на цыпочки и выглядывая из-за его плеча. — Гоблины нагло обирают… — Хватит шептаться! — влезла Джинни, наконец, перестав рваться к Джорджу и Луне. — Нотт. — Поттер, — в тон ей холодно кивнул Тео. Гермиона пихнула его в бок и закатила глаза. — Как дети малые. Гарри пожал Тео руку, и они заговорили о недавнем деле по обороту контрафактными артефактами. Его освещали в «Ежедневном пророке», так что осведомленность Тео не была чем-то из ряда вон выходящим. Только он не упомянул при Гарри, что самолично занимался этим делом до передачи его в Аврорат. Гости прибывали. Помимо сотрудников Министерства с семьями, также были приглашены герои войны. Гермиона заметила несколько лимонных мантий колдомедиков Больницы Св. Мунго. Такое количество людей с трудом бы поместилось на всех этажах Министерства вместе взятых, что уж говорить об одном бальном зале. Но на то волшебники и волшебники, чтобы расширять пространство под свои нужды. А еще тратить на эти нужды деньги, которые собирают на благотворительность. Гермиона опять начала горячиться, и Тео, словно имея глаза на затылке, притянул ее к себе и снова успокаивающе погладил по спине. — Что ж, — он еще раз пожал Гарри руку. — Мне нужно отойти на несколько минут. Гермиона, не забывай, что первый вальс мой, и не заставляй искать тебя за каждой колонной. — Так и быть, — она улыбнулась и поправила воротник его парадной мантии, накинутой поверх костюма. — Возвращайся побыстрее, мистер Напарник. Она отвлеклась. На разговоры с Джинни, постоянные приветствия и короткие разговоры ни о чем. И потому почти пропустила, когда голоса смолкли. Обернувшись, Гермиона ожидала увидеть на сцене Кингсли или брюзгу Финчера. Но там стоял Тео. Ее Тео с кошачьими глазами, легко отыскавшими Гермиону в толпе. Скрытный, независимый, в большинстве своем равнодушный, но склонный к широким жестам Тео. — Гермиона Джин Грейнджер! Ее сердце ушло куда-то в пятки. Не этого она хотела, устав от известности и постоянного внимания газетчиков. Но маленькая, мечтательная девочка внутри смотрела на Тео широко открытыми влюбленными глазами. Хороший ход. Поставить в известность всех, чтобы не объясняться лишний раз перед начальством. Да еще и газеты сразу раструбят и успокоятся, а не будут вынюхивать, действуя на нервы. — Я прошу тебя стать леди Нотт. Хороший ход. — Хе-ей, отомри, Гермиона, — Гарри похлопал ее по плечу. — Я сейчас, возможно, отключусь… 3 Почему-то, дожидаясь допроса в белой комнате, Драко вспоминал как Тео заявился к нему на порог около полугода назад. Удивительно радостный, в дрожащем, вибрирующем предвкушении, что совсем не вязалось с его обычным равнодушно-умиротворенным состоянием. — Ты хочешь жениться на Грейнджер? — Драко тогда был шокирован и даже не пустил его внутрь, когда Тео кивнул. — Мама, не спускайся, у нас на пороге сумасшедший! Шокирован тогда, но не сейчас, когда его друг изрешетил главу Аврората из маггловского оружия и бесследно исчез. Живя в ожидании грозы, не вздрагиваешь при грохоте грома. — Мистер Малфой, вы знали, что у Теодора Нотта синдром психопатии? Разумеется, он знал. Еще в школьные годы Драко начал догадываться, что Тео ощущает все не так, как остальные. Потом он и сам признался, что долгое время повторял за другими их реакции и язык тела, думая, что все просто «изображают» эмоции. Тогда Драко объяснил, что другие люди не притворяются, а реально что-то чувствуют. Тео настолько привык играть в эти эмоции, что на автопилоте делал то, что подходило для конкретной ситуации. Но внутри не чувствовал почти ничего. Иногда совсем ничего. Он рассказывал об этом, как о странной игре, в которой постоянно является победителем. — Нет, я не знал. Бывали и отдельные случаи. Например, Грейнджер. Потому Драко не мог с уверенностью сказать, что у Тео отсутствовала всяческая эмпатия. Как-то, будучи под градусом, он проговорился. Что искренне ненавидит, когда детям и животным причиняют боль. Но при этом, когда умер отец Тео, он ничего не почувствовал. Он словно был способен включать и выключать свою эмпатию. Будто в его голове был рубильник, отключающий всяческие чувства. — Возможно, вы могли наблюдать резкие смены настроения Теодора Нотта? У аврора был противный, дребезжащий голос, прокуренный до непроходящей хрипоты. Каждый раз, когда он открывал рот, Драко кривился от отвратительного запаха. — Ему часто бывало скучно, — равнодушно ответил он, ограничившись крохотной, короткой правдой. Скучно — это было слабо сказано. Тео душила вечная скука, которая в школьные годы вылилась в затяжную депрессию. Спасением, что удивительно, стала война. Постоянное движение и царившее вокруг напряжение привели его в чувство. После он стал одержимо изучать мир, разбираться в магической и маггловской моде — потреблять столько развлечений, сколько мог. Пока его мозг был чём-то увлечён — Тео был в порядке. И, разумеется, Грейнджер. Еще была она. — Вы навещали его в ближайшие четыре месяца? Или, возможно, виделись где-то вне его дома? — Его невеста уехала в командировку, — Драко сглотнул вязкую слюну и нахмурился. — Тео сказал, что взял отгул на работе и все время будет занят каким-то экспериментом. — То есть, вы не видели его с рождественского приема в Малфой-мэноре? — Верно. — Вели переписку? — Нет. — Но разве вы не были его другом? Вы даже не интересовались, чем Теодор Нотт был занят в затворничестве целыми месяцами? — Я был слишком занят на работе. Разумеется, он интересовался. Отправил несколько сов, но Тео писал короткие, ничего не значащие ответы на его же пергаменте. В марте Драко простоял около получаса у ворот Нотт-мэнора, но ему так и не открыли. Выкручивающая уши домовуха попросила его уйти. Драко был раздражен. И обижен. Но он даже не думал, что в это время Тео планирует чье-то убийство. Тео довольно просто знакомился и заводил друзей. Не настоящий Тео, а тот, который был бы отличным другом для данного человека. Он был кем-то вроде социального хамелеона. Взять в пример того же Поттера, с которым Тео ходил на квиддич и иногда выпивал в баре ради спокойствия своей ненаглядной Грейнджер. В остальном же отношения со знакомыми у Тео были очень примитивными. Он всегда вел себя максимально дружелюбно. Так, как все, но Драко знал, что это лишь актерское мастерство. Он никогда не хотел улыбаться им, не хотел задавать вопросы, не хотел смеяться над чужими шутками, не хотел смотреть им в глаза. Ему было плевать. — У мистера Блейза Забини с Теодором Ноттом случился скандал на вашем рождественском приеме. Вы не знаете, что именно произошло? — Нет, — соврал Драко. — Вы думаете, что он может стать следующим? — Это просто вопрос, мистер Малфой. Он бы не стал следующим. Собственно причина была та же, что и у их размолвки. Блейз был Тео больше не нужен. Он отстранился от него, фактически игнорировал, что не устраивало Забини, который считал Тео чуть ли не лучшим другом. Нотт оставил его в полном недоумении. Блейз был растерян. Тогда он напился до пикси перед глазами и до самого утра мучал Драко вопросом: «Что я сделал не так?». Но он ничего не сделал. Просто больше не был нужен. — Какие отношения связывают вас с Гермионой Грейнджер? Драко сохранил равнодушное лицо. Только дыхание сбилось на секунду. — Она невеста Тео. — Что невеста вашего друга делала у вас в день убийства? Плакала. Молча смотрела в окно и задыхалась в рыданиях. — Она привезла из Америки подарки для моей жены. Все эти женские штучки, я не слишком в них разбираюсь. — Почему она сперва отправилась к вам, а не к своему жениху? — Грейнджер сказала, что ворота были закрыты. Она подумала, что Тео на работе, и аппарировала к нам. Хотела подождать до вечера. Драко не знал, кем именно Грейнджер работала, но та идеально выстроила себе алиби. Совсем невразумительное, банальное и оттого действенное. Аврор явно сверял их показания. Он не догадывался, что в тот день Гермиона перенеслась к ним камином с руками по локоть в крови Скримджера. — Мистер Малфой, мы просим вас временно не покидать пределы Великобритании. Если появятся еще вопросы, то мы повторно… — Да-да, но в этот раз свяжитесь с моим адвокатом. Драко встал, перехватывая у середины трость с головой змеи. Нужен был огневиски. 4 — Начальник! Вы куда меня притащили? — Антонин дернулся, но его руки были надежно прикреплены заклинанием к столу. Сдвинуть тот не получилось, ножки были плотно прикручены к полу. — Вообще-то время обеда! Жрачку в этом месте подают? Он замолчал и перестал дурачиться, когда в допросную комнату вошел невыразимец. Дело дрянь. По невысокой, худой фигуре под серой мантией угадывалась женщина. Смотреть ей в лицо было неудобно, черты постоянно, почти незначительно, изменялись, потому Антонин остановился взглядом в том месте, где с трудом под такой хламиной угадывались очертания груди. Невыразимец принесла с собой тонкую папку, в которой он без труда узнал свое дело. Уже затершееся по краям, обмацанное потными пальцами авроров. Она залистала страницы, которые без применения магии заняли бы целый том только краткого описания его послужного списка. Шелест бумаги и тяжелое молчание угнетало. Антонин был бы и рад продлить свое времяпрепровождение вне Азкабана, но жрать действительно очень хотелось. — Chego nado to? — На английском, пожалуйста, — тихо ответила Невыразимец безликим, измененным тоном. — Зачем притащили? — Антонин попытался сесть удобнее, но из-за туго зачарованных рук он даже не мог опереться о спинку стула. — Нужна ваша помощь, мистер Долохов. — Хорошо поете, — оскалился тот, уже раздражаясь от звука шелестящих страниц. Было неприятно, когда на глазах изучают всю твою жизнь с таким равнодушием. — Я уже рассказал все, что знал, еще два года назад. — Вы ведь учились на одном курсе вместе с Томом Риддлом, также известным как Лорд Волдеморт? Антонин вздрогнул. Воспоминания — штука кусачая, а раны от нее практически не заживают. — Это указано в деле, которое вы листаете uzhe neskol'ko chertovih minut. — На английском, пожалуйста, — повторила Невыразимец, словно заезженная пластинка. — Вам известны эти люди? В ее руках из воздуха появился пергамент, и она положила его ближе к Антонину. Тому пришлось нагнуться, чтобы разобрать мелкий почерк.Альбус Дамблдор Том Риддл Нобби Лич Руфус Скримджер Антонин Долохов Игнотус Пруэтт Аластор Грюм Роберт Лестрейндж Альфард Блэк
— Что объединяет всех этих людей, мистер Долохов? Тот дернулся и попытался встать. Его руки тут же пронзило колющей болью, и Антонин громко зашипел. Он не хотел знать, не хотел гадать. Воспоминания кусали даже после тяжелых и долгих лет в компании дементоров. — Они все мертвы кроме меня и скряги Скримджера, — медленно ответил Антонин. — Все, кроме вас, — поправила его Невыразимец. — Но дело не только в этом. Она стянула капюшон, и Антонин сразу узнал лицо с передовиц газет. Маленькая девчонка, которую он схватил в Отделе Тайн, когда они охотились за пророчеством. Маленькая девчонка, которая выросла и не боится смотреть в глаза серийному убийце. Выглядела она дерьмово. Синяки под глазами уже перешедшие в сероту, спутанные волосы, искусанные губы. Гермиона Грейнджер, подружка Поттера. — Мне нужна ваша помощь. 5 Антонин помнил, как Гермиона пришла к нему. Как он зачем-то с головой увяз в этом деле по выслеживанию ее чокнутого женишка в другом времени, где семнадцатилетний Антонин Долохов только заканчивал школу. Он просто делал. Просто привязался к этой девчонке, которая может спалить даже яичницу, но с легкостью варит укрепляющее зелье для его спины. Она способна нашинковать десяток шкурок саламандр, но отвратительно режет овощи для салата совершенно непропорциональными кусочками. Иногда Антонину казалось, что она притворяется и просто слишком любит его жаркое. А еще Гермиона могла учудить. Как сейчас, когда у Антонина от смеха заболел живот и он по-старчески закряхтел, падая в кресло и вытирая слезы. — Том чуть не поимел тебя на столе? — еще раз переспросил Антонин и снова задохнулся от хохота. — Пр… Проф… Профессионализм — это не про вас, профессор Грейнджер. — Замолчи, — пробурчала та из кресла у камина, забравшись с ногами и укутавшись с головой в плед. — Мерлин, и ты его оглушила? Хоть память стерла? В ответ пыхтящее молчание. — Черт! — Антонин выматерился, но не выдержал и снова рассмеялся. Это уже больше походило на смесь икоты со всхлипываниями. — У него мощные окклюменционные щиты, — недовольно сказала Гермиона из-под пледа. — Я не стала рисковать, просто напоила противоядием и… — И позволила студенту целовать тебя, потеряв голову? Да-да, это новая учебная практика. В его сторону прилетела небольшая подушечка, которую Антонин без особого труда перехватил. Он в последний раз смахнул влагу с глаз и уже серьёзным тоном спросил: — Чай с мятой будешь, профессор?