Профессор Грейнджер

1 Том очнулся резко, будто что-то насильно вытолкнуло его из бессознательного забытья. Он непроизвольно сглотнул слюну вместе с кровью и закашлялся, переворачиваясь на бок. — Мальчик мой, — обеспокоенные причитания раздались около уха, отчего он дернулся. — Ты наконец-то пришел в себя! Принесите воды! Том медленно сел, обхватывая дрожащими пальцами стакан, и сделал глоток. От холода горло закололо, но мысли стремительно очищались вместе с уходящей сонливостью. Том коротко осмотрел помещение библиотеки из-под тяжелых век и вернул стакан профессору Слизнорту. — Мальчик мой, как ты себя чувствуешь? Как человек, которого оглушил и протащил по коридору тот, от кого Том менее всего ожидал. — Блэк! Альфард ошибочно не предпринял попыток укрыться от его гнева и переждать. Он стоял прямо напротив дивана, с которого за долю секунды сорвался Том, выкидывая кулак. Удар пришелся в нос Альфарда, до этого виновато склонявшего голову. Он вскрикнул и попытался закрыться, но Том ударил еще раз — теперь в живот. — Оттащите его! — крикнул Абраксас, сам не рискнув вмешаться. — Том! Он не слышал. Не слышал ничего кроме хруста носовой перегородки Блэка и бульканья крови, когда тот попытался втянуть воздух. В ушах звенело от несдерживаемой ярости. Перед глазами все заволокло красной пеленой. Том даже не подумал о волшебной палочке, меся Альфарда кулаками, беспорядочно нанося удары и повалив его на ковер. — Мистер Лестрейндж, будьте добры... — нервно попросил Слизнорт, и Тома резко дернуло за локти назад. Роб удерживал его в замке, оттаскивая от прикрывающего голову Блэка. — Мы не могли ей помочь! — неуверенно крикнул Альфард, когда Абраксас помог ему подняться. — Потому ты оставил ее там? — вдруг совершенно спокойным голосом спросил Том. Роберт ошибочно подумал, что он успокоился, и немного ослабил хватку. Том сразу же подался корпусом вперед и ударил головой Альфарду в лицо. Тот закричал от боли, прострелившей от переносицы до затылка, и прикрыл уже сломанный нос. — Твою мать, Риддл! Мы с Долоховым были ранены! Нас бы там покромсали… — Замолчи! — Том дернулся, когда Роберт оттащил его за ворот парадной мантии в пятнах каменной пыли. — Мы должны были помочь ей! — Ты бы не справился там один! — А у тебя резко руки атрофировались? — Если ты забыл, профессор отбила проклятье, которое отрикошетило в меня! — Альфард затряс перед носом Тома забинтованной немногим ниже плеча рукой. — Da tvoyu j… Она сама приказала нам отходить! — влез между ними Антонин. — Успокойтесь. Теперь, когда ты пришел в себя, — он повернулся к Тому, все еще крепко удерживаемому Робертом. — Нам нужно придумать, как помочь профессору Олдридж. В короткой установившейся паузе было слышно тяжелое дыхание Тома и шмыганье Альфарда, зажимающего разбитый и кровоточащий нос. С красными потеками на лице он выглядел откровенно жалко. — Если она еще жива, — веско заметил Абраксас. Скулы Тома напряглись, и он недовольно вырвался из рук Роба, стягивая грязную мантию. Слишком длинные рукава путались, и он с трудом справился с замком на груди. — Давно вы здесь? — Мы были у лестницы, когда началось нападение, — Абраксас усадил Альфарда и достал палочку, чтобы вправить его многострадальный нос. — Отец приказал укрыться здесь, а сам направился в кабинет, чтобы открыть каминную сеть аврорам. — У него не получится. — Почему? Том проглотил ответ: «Потому что так сказала Джин». После всего произошедшего он с предельной ясностью понял, что ничего не знал о профессоре Олдридж. И в такой момент лучше б она оказалась боевиком Гриндевальда — шансы найти ее живой увеличивались. Том дважды касался кружевного края ее чулок, но еще ни разу — ее жизни за пределами Хогвартса. Кем были ее родители? Есть ли у Джин друзья? Откуда у нее столь глубокие познания в темной магии? Не приворожила ли она его, раз Том, словно какой-то узколобый гриффиндорец, рвется в бой против матерых боевиков? Хотелось курить и сделать хоть что-то, чтобы унять волнение в груди. — Эпискеи. — Салазар! — зашипел Альфард, ощупывая нос. — С-спасибо. — Тебе следует… Абраксас не договорил, прервавшись, когда в дверь библиотеки постучали. Внимание всех сосредоточилось на коротком звуке, эхом отразившемся в длинной череде стеллажей. Даже язычки пламени свечей будто застыли в напряженном ожидании. Абраксас резко выпрямился и приложил палец к губам, приказывая молчать. — Я, конечно, не такой гений, как все остальные, — громко возмутился Антонин, все еще нервно поглядывающий на собственную руку, будто она могла задушить его во сне. — Но тут же стоят заглушающие чары. — Кхм, — Абраксас опустил ладонь и кивнул. — Ты прав. Это нервное. Все, за исключением Слизнорта, столпились около дверей. Профессор в противовес отошел подальше и был готов прятаться при первой же возможности. — Может быть, это лорд Малфой? — предположил Роберт. — Или Вальбурга? — гнусаво спросил Альфард. После его слов Антонин бросил обеспокоенный взгляд на собственную руку. И не прогадал. Чары нечувствительности, наложенные профессором Олдридж, до сих пор держались, а потому о новом послании сообщила кровь. Тонкая струйка потекла сквозь наложенную повязку и уже и так грязный рукав. — Snova eto der'mo! Том схватил его ладонь и начал быстро разматывать ткань, пропитывающуюся кровью. Новое послание было коротким и перекрывало рубцующиееся предыдущее. Открой. 2 — Ах, дитя мое, ты в порядке? Звонкий стук каблуков резал слух, и Лукреция сильнее надавила ладонями на уши. Она замотала головой и зажмурилась до мелькающих разноцветных кругов перед глазами. Веки уже начинали побаливать. Как и ребра, когда от нервного напряжения ее дыхание неестественно участилось. — Я не видела… Ничего не видела, — зашептала Лукреция, утыкаясь лбом в колени. — Я никому ничего не скажу… Стук каблуков прекратился всего в какой-то паре дюймов от угла, в который она забилась, как только тот человек приволок ее в кабинет. Он ушел, но почти сразу в двери появилась эта ведьма с шуршащим подолом длинной юбки и звонкими туфлями. Она присела рядом с Лукрецией и коснулась в легком поглаживающем жесте ее волос, отчего Блэк резко мотнула головой. В попытке избежать чужого прикосновения она ударилась затылком о стену, и из-под сжатых век потекли слезы. Блестящие дорожки быстро засыхали на болезненно бледных щеках. — Ш-ш, — ласково прошептала ведьма с чистым, мягким голосом. — Не волнуйся ты так. — Я ничего не видела… Пожалуйста… — Даже если бы видела, — Лукреция снова почувствовала прикосновение к волосам и вжала голову в плечи. — Это бы не имело значения. Все будет в порядке. — Игно… Игнотус, — с трудом выговорила она, вытирая слезы с щек и стараясь сдержать жалкие всхлипы. — За… Зачем он в-вам? — Ах, малютка Лулу, ты так выросла, — проигнорировала ее вопрос ведьма. — Стала такой красавицей… В отличие от моего братца. Вопреки всеобщему мнению, Лукреция никогда не была глупой. Влюбчивой, немного ветреной, но не глупой. Ей не составило особого труда сопоставить факты и понять, что перед ней сидит Винда Розье — известная далеко за пределами Европы пособница темного волшебника Гриндевальда. И сестра Джереми, о которой не говорят на семейных праздниках и никак не упоминают в свете. Лукреция смутно помнила ее на приемах, когда сама была еще маленькой девочкой. Тогда мать ставила ей Винду в пример, но это продолжалось ровно до того момента, как стала известна ее прямая причастность к боевикам. Поместье Розье в то время подверглось множеству аврорских обысков, а Джереми часто оставался погостить у Блэков или Малфоев. — Кузены не посчитали нужным захватить тебя с собой? — все таким же мягким голосом спросила Винда, но теперь от этой интонации по шее Лукреции скатилась капля пота. — Как жаль, как же мне жаль. Я могу проводить тебя к ним, малютка Лулу. Хочешь? Лукреция все еще боялась открыть глаза, ориентируясь лишь на стену, в которую упиралась спиной. Она замотала головой и едва слышно всхлипнула. — Нет? Почему же? Поверь, к мистеру Пруэтту ты точно не захочешь присоединиться. — Игнотус… Он ничего не сделал. Это какая-то ошибка. — Почему же ошибка? Тот молодой человек — Игнотус Пруэтт, твой жених. Все верно? Лукреция проглотила внезапно ставшую вязкой слюну. Она закрыла лицо ладонями и снова дернулась от ласковых поглаживаний по голове. Ее плечи содрогались в непроходящей, нервной вибрации. Под нервно сжатыми веками все еще стояла картина того, как тот человек втаскивает оглушенного Игнотуса в соседнюю комнату. Он вцепился в его волосы и тянул, не обращая внимания на вырванные рыжие пряди. Тянул с выражением лица, какое было у отца Лукреции, когда он забивал дичь на охоте; какое было у Тома, когда отчислили недалекого переростка Хагрида; какое было у самой Лукреции, когда она подлила Риддлу Амортенцию. — Это ошибка, — снова зашептала она, срываясь на нервное бормотание. — Игнотус ничего не знает… О-он не знает этого человека. Он ошибся… Поглаживания на секунду прервались, прежде чем пальцы Винды с большим усилием надавили на светлые, спутанные волосы. — Их знакомство довольно... — она вдруг весело хмыкнула, — косвенное. И на твоем месте, Лулу, я бы пересела. Ты же не хочешь испортить такое прекрасное платье? В тот момент платье ее волновало мало, но Лукреция все равно бросила мимолетный взгляд на ноги. И завизжала. Это был даже не крик — долгий пронзительный звук, высокая фальшивая нота, которой Лукреция захлебнулась, перейдя на сип. Она начала отползать, путаясь в собственных ногах. Теперь Лукреция не смогла бы сказать, что ничего не видела. Она не отрывала взгляда от лужи крови, вытекающей из-под двери и стремительно увеличивающейся, будто Черное озеро по весне. Красный пропитал стыки каменных плит, край узорчатого ковра и обогнул ножки мебели. Резкий металлический запах разлился по кабинету и осел солоноватым привкусом на кончике языка. — Игн… Лукреция захрипела, не способная позвать Игнотуса. Она облизнула губы и поняла, что плачет. Слезы залили щеки и намочили воротник парадной мантии. Она его никогда не любила. Они толком и не общались до момента помолвки и вынужденных свиданий. Было весело видеть раздражение Вальбурги, которая все еще продолжала отрицать свою ревность. Было наивно ожидать хотя бы какого-то недовольства от Тома. Лукрецию бесили рыжие волосы и веснушки, гриффиндорское бахвальство и дружба Игнотуса с грязнокровками. Но когда дверь в смежную комнату открылась, и она увидела его тело изломанным, с вывернутой под неестественным углом шеей, то завыла подобно оборотню в полнолуние. — Чудовище! Вы — чудовище! — Лулу закричала так громко, что Винда отпрянула и помассировала уши. Тот человек зашел в кабинет и вежливо прикрыл дверь. Тело скрылось с глаз, но Лукреция продолжала смотреть в ту точку, где секунду назад поймала остекленевший и навсегда застывший взгляд Игнотуса Пруэтта. Лужа крови продолжала увеличиваться — ее было так много, что Лукреция усомнилась, что столько способно вместить человеческое тело. Но того человека ни капли не смущала кровь, мягко обтекающая подошвы его туфель. Он прошел к Лукреции, оставляя за собой красные следы, и присел рядом, как Винда несколькими минутами ранее. Даже их интонации были похожими: мягкие и располагающие, вызывающие доверие, если бы не странное маггловское оружие в его руке. Оно походило на короткое ружье, а Лукреция хорошо помнила, что делает оружие на охоте. Она всхлипнула и зажмурилась. — Сопроводите мисс Блэк к ее друзьям. 3 Антонин прервал развернувшийся спор, вытянув руку. — Откройте, пока на мне не вырезали очередное послание! — Да ладно тебе, Долохов, — Роб хлопнул его по спине. — Шрамы украшают мужчину. — Ты говоришь так, потому что сейчас они украшают не тебя… Его все-таки послушали. Антонин скривился, когда Абраксас полоснул по ладони ножом для заточки перьев и дернул на себя ручку двери, которая легко поддалась. Капли драгоценной малфоевской крови моментально испарились с громким шипением. — Фу, я больше к ней не притронусь, — стоящего рядом Роба передернуло. Том прижался к стене и медленно кивнул. Абраксас громко выдохнул и дернул дверь на себя, выкидывая вперед руку с зажатой в ней волшебной палочкой. Ничего не произошло. Абраксас нахмурился и выглянул в пустой коридор. — И? — нерешительно спросил профессор Слизнорт из-за стеллажа. — Антонин… Тихий девичий всхлип разрезал напряженную тишину. Мерцающая тень под дезиллюминационными чарами кинулась в его сторону и сжала маленькие кулачки на потрепанной мантии. Антонин с растерянностью обнял воздух и уткнулся носом в невидимые волосы. — Вал… Как ты? Ты в порядке? Фините Инкантатем. Он прижал ее к груди, мягко поглаживая по голове. Прямые, словно стебли бамбука, волосы начали проявляться под его пальцами. Вальбурга вжалась в него, будто пыталась раствориться в Антонине, и тихо заплакала. — Это все очень трогательно, но может кто-то снова запрет эту дверь? — громкий хриплый голос отдался звоном в ушах. Антонин почувствовал холод, сковывающий грудь, еще до того, как поднял взгляд. Он не смог сдержать крупной дрожи, когда волшебник с шрамом на лице и отросшими спутанными волосами вошел в библиотеку. — С Рождеством, господа! И закройте уже чертову дверь! Антонин потянул Вальбургу за плечи и завел себе за спину. Он не верил в столь большие совпадения: так долго выслеживать этого человека, а теперь встретить при подобных обстоятельствах. Антонину было физически больно сохранять с ним зрительный контакт — внутри все скручивало и покалывало холодом. Он не выдержал и опустил глаза, только тогда заметив пропитанный кровью рукав. Только теперь не свой. — Успокойте своего жениха, мисс Блэк, — вздохнул волшебник со шрамом, осматриваясь. — А вы, мистер Малфой, перестаньте тыкать в меня палочкой. Можете случайно попасть себе в глаз. Он прошел вглубь библиотеки и упал в ближайшее кресло, с громким выдохом вытягивая ноги. — Все в порядке, — тихо сказала Вальбурга, касаясь напряженной спины Антонина. — Это он спас меня. — Жениха? — вдруг резко заинтересовался Антонин. Он развернулся и зашарил по карманам. Наконец, найдя маленькую коробочку, он достал ее и открыл. — Запрещаю снимать, — Антонин надел тонкое кольцо с зеленым камнем на палец Вальбурги. — И отходить от меня хоть на шаг. И даже не думай… Поток слов прервало легкое касание девичьих губ, отчего Антонин подавился воздухом и замолчал. Он обхватил Вальбургу за талию, целуя и стараясь справиться с неконтролируемой дрожью. — Какого хрена? — возмутился Альфард, словно уже позабыв, что сестра чуть не умерла. — Ты что? Согласна? Волшебник со шрамом издал громкий неопределенный звук, похожий на каркающий смешок, и подозрительно затих.