Чужак

Рано или поздно можно привыкнуть ко всему. Положение, приоритеты, физическое состояние, даже климат — все в его жизни время от времени кардинально менялось. Вот и сейчас пребывание среди толпы, напоминающей своим совершенно диким видом о напарнике капитана Соло, постепенно становится нормой. Долгие переходы — к слову, о кардинальных переменах и привыкании, — в которых приходилось тщательно следить, чтобы никто не потерялся, не отбился и не ввязывался в мелкие склоки, так или иначе заставили втянуться в жизнь малознакомого и малопонятно ему народа. В конце концов, можно считать это чем-то вроде одной из спасательных миссий времён Войны Клонов. А ведь случались там куда более неприятные истории. Ту же Зайгеррию вспомнить. Это не значило, что затея с перемирием и переселением теперь казалась ему удачной. Но появилась возможность взглянуть на нее несколько под другими углами. Если рассматривать наиболее удачный расклад, — тот, где хотя бы часть населения выживает, — то одичалые уже никогда не вернутся на земли за Стеной и станут частью Семи Королевств. (Если по чьей-нибудь милости не произойдет массовое истребление, услужливо подсказывал военный и жизненный опыт.) Большая группа населения на стороне Джона будет очень кстати, когда вопросы о разделе власти снова встанут ребром. Если Станнис за время их отсутствия взял Винтерфелл, проблема принятия местными хоть ненадолго отпадает — на подготовку восстания нужно время, а угроза всему человечеству уже вот-вот будет дышать им в спину. И если вольный народ сумеет к этому моменту привыкнуть к жизни без грабежей и насилия, первые ростки применения взойдут как раз к атаке армии мертвых. (Часть его, недавно размышлявшая о геноциде, тут же задалась резонным вопросом, а не станут ли мертвецы выжидать, пока возмущенные бесконечными сменами власти северные лорды просто перережут друг друга? Им хватило сообразительности перебить большую часть Дозора, дабы армия Манса Налётчика прорвалась за Стену. Как бы не пришлось провоцировать на нападение армию мертвых, чтобы северяне позабыли старые склоки ради победы над внешним врагом) Общий враг, надо сказать, был очень удобным вариантом. Глупо надеяться, что бастарда прежнего Хранителя Севера, ставшего королем по милости захватчика из Штормовых Земель, лорды примут слишком уж тепло. Но направить их неприязнь в нужное русло могли либо белые ходоки, либо южане, которым такая перемена тоже будет не по вкусу. И в обоих случаях толпа людей, умеющих воевать в суровых зимних условиях будет очень кстати. Возможно, со стороны его размышления могли показаться попытками залить пожар топливом. Но огромных военных ресурсов, Силы, боевой космической станции или драконов, чтобы удерживать людей в страхе, в их распоряжении не было. А как минимум один пример добычи и удержания власти при помощи разжигания вооруженных конфликтов имелся.

***

— Если будем двигаться в том же темпе, доберёмся до Черного Замка через двое суток. Джон поворошил угли в костре, отчего по расчищенной земле попрыгали искры. Зимняя темнота вокруг стоянки слегка разредилась от многочисленных огоньков — одичалые привычно сбивались в небольшие группы. Давняя военная выправка по-прежнему заставляла Энакина держать ухо востро, но за несколько недель пути он стал получать некое удовольствие от этих вечерних стоянок, лагерной суеты и даже от рассказанных одичалыми историй, отдающих бравадой и почти мифическим преувеличением. Клоны не имели привычки травить байки, но вот представить, скажем, пилотов Альянса за подобным занятием можно было без труда. И среди них — Люка, то и дело пересказывающего историю о спасении принцессы с первой Звёзды Смерти. Сын вряд ли стал бы приукрашать, но те события и без того казались почти что сказочными. Джон считал себя плохим рассказчиком, но когда его такими вот холодными вечерами облепляла чересчур любопытная дикая мелюзга, выбора у молодого лорда-командующего просто не оставалось. О воронах среди вольного народа ходило предостаточно историй, и засыпать одного из стражей в черном вопросами малышня считала чем-то вроде священного долга. К Энакину липли меньше — многие интуитивно чувствовали его отстраненность, другие остывали после двух-трёх односложных ответов. Он вообще мало говорил все эти недели, в основном слушал. Обрывки разговоров, нелепые слухи, опасения по поводу дальнейших событий, старые байки и древние, как Ночной Дозор, легенды. Север, неприветливый и необъятный, раскрывался перед своим гостем все больше, приучая к местным правилам и понятиям. Сегодня они сидят вдвоем. Недавно в темноте мелькала, кажется, пара знакомых детских мордашек, но сегодня даже им не до историй. Стена уже близко, и переживания, до того сглаживаемые бытовыми заботами, достигли теперь пика. Люди нервничали, по несколько раз перепроверяли, надёжно ли установили палатки, не пропустили ли притаившихся неподалеку хищников, не уснули ли часовые на границе лагеря. Самому Энакину заступать через час. Не сказать, что он абсолютно спокоен, но держится увереннее Сноу, который явно сегодня не сомкнет глаз. — Ворон с ответом из Черного Замка ещё не прибыл. — Будет завтра утром, — пожал плечами Джон. — Они не торопятся встречать нас с распростёртыми объятьями. Энакин это понимал. Он на месте Торне с приспешниками тоже бы не торопился. Но заготовил бы пару центнеров камней или колотого льда на вершине Стены. Так, на всякий случай. — Я знаю, о чем ты думаешь. Я тоже об этом размышлял. Пламя горит слабо, и фигура Джона Сноу как бы сливается с густой темнотой. Черная вареная кожа и черные волосы, сейчас почти неразличимые, делают красивое лицо мертвецки белым. Руки в черных перчатках то и дело мелькают над пламенем, подбрасывая ему новые пучки сухих поломанных веток, и огонь лениво, с неохотой приподнимается. Словно уже теряет здесь власть. — А ты размышлял о том, что скажешь Станнису? Хрустнула очередная ветка, но тяжёлый вздох Энакин все равно разобрал. — Значит, все ещё не хочешь быть Хранителем Севера? — Я… Нет. И почему каждый раз одно и то же? — Джон… — Я — брат Ночного Дозора, — поспешно напомнил молодой человек. — Я сам выбрал такую судьбу… — Потому что других вариантов не было. Получилось грубее, чем стоило бы. Зато честно, на Севере это ценят. — Я не хочу другого. — Но ты хочешь помогать людям, — таки да, одно и то же. — И сделать это можно, обладая хоть какой-то властью. Где были бы все они сейчас, не получи ты должность командующего? — Так, может, этого достаточно? Может. Но не во время гражданской войны. Особенно когда до власти дорывается кто-то вроде нынешних хозяев Винтерфелла. — Хорошо, Джон. Кто станет Хранителем Севера при таком раскладе? Ты уверен, что он захочет терпеть на своей территории людей, с которыми Север воевал годами? — Если лордом Винтерфелла стану я, возмущения будет не меньше. Энакин дёрнул уголком рта. — Действительно, при семейке, которая особо не скрывает садистских наклонностей и отличилась недавно предательством, наверняка живётся хорошо. — Тем не менее, когда мы уходили, никто не поднимал восстания и не спешил присоединятся к Станнису. — Потому что боятся. Чести вашим лордам это не делает, но хотя бы говорит об их благоразумии. Есть много способов свергнуть действующую власть, не вступая в открытый конфликт. — Ты говоришь как Ланнистер. — Да и вообще я чертовски похож. Шутка малость разрядила обстановку. Но неприятный им обоим разговор придется продолжить. И лучше бы разобраться с этим вопросом до Стены. — Мне пора заступать, — мышцы затекли от долгого сидения, и Энакин с наслаждением потянулся, наслаждаясь маленькими радостями здорового тела. — Я бы мог составить тебе компанию, — точно глаз не сомкнет. — Иди отдыхай, — и подумай об открывающихся возможностях. Утром можно будет обсудить. — Ты нужен со свежей головой. Или хотя бы с отдохнувшим телом. Лежать без сна и провести несколько часов на ногах, расхаживая на лютом морозе по колено в снегу совершенно разные вещи. Северная ночь долгая и опасная. Первые несколько дней Энакин был готов получить нож в бок. Не то, чтобы он не готов к этому сейчас, но кредит доверия, выделенный им одичалым беженцам, те пока выплачивают прилежно. Страх работает безотказно. Он понимал это, Станнис понимал, Русе Болтон понимал. И белые твари, следующие за ними, придерживались той же безотказной тактики. И если бы все ограничивалось только запугиванием и мощным лобовым напором, прогнозы могли бы быть гораздо оптимистичнее. Строить планы по отражению нападения до тех пор, пока ситуация к югу от Стены не станет хоть сколько-то стабильной дело бессмысленное — не-живая масса их просто сметёт. Нужны союзники, нужны ресурсы, нужна военная сила. А для этого нужно, чтобы один хмурый северный мальчишка перестал, наконец, упрямиться. Конское ржание в стылой ночной тишине было пугающе громким. И поскольку в этой части лагеря точно не было лошадей — лошадей здесь вообще было относительно немного, — прозвучало оно зловеще. Энакин опустил руку на рукоять меча и двинулся ближе к частоколу из страж-деревьев, окружающему большую прогалину, где они и стали на ночлег. Опытные воины умели обращаться со своими ездовыми животными и вряд ли выдали бы себя так глупо. Белые ходоки ездили на мертвых лошадях. Эти могли уже не особо заботится о неожиданности… Лошадь вышла к нему из леса и легко тряхнула головой, смахивая хлопья снега с густой черной гривы. Вполне себе живая. Без всадника, но снаряжённая. Замерзшая. И беспокойная — чембур, которым ее к чему-то привязывали, был разорван. Лошадь из Черного Замка. Они не доверили письмо ворону? Если случилось что-то настолько серьезное, почему… Энакин бросился обратно. Жизнь давно научила его сразу предполагать худшее. Ошибался он редко. И когда он ворвался в темную выстывшую палатку, впуская немного света, понял, что этот раз не будет исключением. Джон был окончательно и безвозвратно мёртв.