***
«Я просто высказала свое мнение и не просила мне отвечать», — допечатал он и хихикнул, представляя, как на том конце интернета загорелся стул. Он было собрался блаженно вытянуться на свежих простынях и предаться своему второму любимому занятию, но услышал шаги на лестнице. — Завтрак подан! — провозгласил Енджун, спускаясь. — М-м, завтрак в постель, все как я люблю, — Юнги лениво сел. — Но ты мог не приходить сегодня, я не голодный. — Ты ел целых три дня назад, хен, — парень решительно закатал рукав рубашки, обнажая запястье. Он уселся на кровать рядом с Юнги и протянул ему руку, но тот не спешил. — Ты не можешь быть донором так часто, ты же знаешь. — Хен, ты ешь как котенок. А я здоров и хорошо питаюсь. Выйди как-нибудь посмотреть на меня на танцполе, я в отличной форме. Юнги внимательно посмотрел на него. Енджун ободряюще кивнул. Юнги медленно поднес протянутое запястье к губам, провел языком, чтобы обезболить, и осторожно распорол клыками тонкую кожу, ловя ртом струйку крови, побежавшую по руке. Енджун даже не вздрогнул, продолжая дышать ровно и глубоко, равнодушно глядя, как капельки крови, упущенные Юнги, капают на простыни. — Я не помешал? — раздалось с лестницы. Юнги оторвался от Енджуна и раздраженно поморщился, наблюдая, как еще один красавчик с довольной квадратной улыбкой спускается по лестнице. — О, я смотрю, ты ужинаешь, — обрадовался Тэхен. — Можно мне тоже? Не дожидаясь приглашения, он уселся с другой стороны от Енджуна и расстегнул пуговицу его рубашки. — Вообще-то, — начал Юнги, — я завтракал, а Енджуну уже хватит. — Да брось, — Тэхен провел длинным пальцем по вене на шее парня, наблюдая, как кожа покрывается мурашками. — Джин хорошо ему доплачивает за эту работу. Ты ведь не против, да, Енджун? Енджун молча отвел вниз воротник и откинул голову, предоставляя доступ к шее. Тэхен припал к ней губами, неспешно ведя дорожку длинным влажным языком, и парень резко выдохнул, почувствовав, как острые клыки разорвали кожу. Вампир пил жадно, хотя Юнги знал, что он наверняка ел всего пару часов назад. Сам он уже зализал ранку на запястье юноши и осторожно заклеил ее пластырем, взяв тот из прикроватной тумбочки. След от зубов заживет через пару часов благодаря целебным свойствам вампирской слюны, но осторожность не помешает. Тэхен наконец закончил пить и ласково потрепал Енджуна по макушке, отстраняясь. — Вкусняшка, — похвалил он. — Приходи ко мне как-нибудь, поиграем. Енджун уставился на него щенячьими глазами и кивнул. — Ты можешь идти, Енджун, — Юнги наконец это надоело, и парень, пошатываясь, направился к лестнице. — Тебя тоже не держу. — Нет, от меня ты так просто не отделаешься, — Тэхен прижался к Юнги плотнее и положил голову ему на плечо. Старшего передернуло. — Что ты себе позволяешь? — пробурчал он. — Обнимашки, угрюмая моя пельмешка, уютные теплые обнимашки. — Фу, — констатировал Юнги. — Что привело тебя мешать мне есть? — Хосок, — Тэхен выпрямился и помрачнел. — Он снова. — Дерьмо. Где он? — У себя. Джин выяснил, что тот человек остался жив, и мы позаботились, чтобы он ни о чем не вспомнил, но сам знаешь, это повторится. Юнги знал. Хосок прибился к их компании сравнительно недавно — всего лет сто назад. Поначалу все шло гладко — этот улыбчивый парень обаял всех и каждого своей теплой энергией. Все звали его солнышком — таким, которое было доступно для вампиров. Он мог угомонить буйный нрав Тэхена, одной улыбкой разгладить мифическую морщинку на лбу у Джина, да что там говорить, если сам Юнги рядом с ним чувствовал себя на пятьсот лет моложе и в разы бодрее. Но был нюанс.***
Хосок не умел останавливаться. Так было не всегда, но стоило ему почувствовать особенный для него запах крови — человек был обречен. Если кто-то из вампиров находился рядом, остановить его было возможно, если же нет — Хосок выслеживал и буквально рвал жертву на части. После страдал, отсиживался месяцами в своей комнате, проклинал себя, изводил диетой и больше совсем не походил на всегда позитивного себя. Но все знали, что скоро он выйдет и все начнется заново. Он не реагировал так на всех людей — например, доноры из клуба Джина его совершенно не впечатляли, ими он питался вяло и без особого аппетита. Вообще, большинство тех, кто добровольно или добровольно-принудительно делился с ним кровью, не заставляли его терять контроль. Дело было в том особом запахе, который Хосок и сам не мог объяснить. Он никак не зависел ни от группы крови, ни от питания, ни от генеалогии человека (да, Хосок даже в этом покопался, пытаясь узнать, что с ним не так). Просто один человек на тысячу или даже на десяток тысяч заставлял его ноздри дрожать в предвкушении, гнаться за добычей, припадать к теплому горлу и рвать зубами, забывшись, губами ловя предсмертные хрипы, пока опьяняюще-вкусная кровь во рту не станет холодной. Этой ночью было так же. Он просто шел вдоль улицы, насвистывая по пути домой. Жизнь удалась, и он даже успел отлично заработать. Хосок танцует в клубах. В основном у Джина, но порой берет подработки и в других. Он не стриптизер, нет, просто танцор, но в своей сфере он один из лучших. Впрочем, пожалуй, вампирская грация и пластика делают его самым лучшим. Неудивительно, что клубы и танцевальные группы буквально дерутся за возможность заполучить хотя бы вечер с этим странным танцором, единственное условие которого — выступать только ночью. Хосок даже не просит много денег — он буквально дышит танцем, и выступления приносят ему больше удовольствия, чем собственно оплата. Впрочем, оплата тоже не мешает — брендовые шмотки сами себя не купят, а это его вторая большая любовь после танцев. Конечно, всегда можно зачаровать парочку продавцов и просто выкрасть нужные вещи, но Джин, который в этом городе является некоронованным принцем вампиров, такого не позволяет. Он очень строг касательно нарушений закона, а точнее, любых действий, способных выдать людям существование нежити прямо у них под носом. Вот поэтому срывы Хосока он воспринимает вдвойне болезненно, и именно поэтому сам Хосок после своих срывов не может смотреть ему в глаза. Тот человек даже не шел ему навстречу — просто ветерок из ближайшей подворотни донес щекочущий ноздри аромат, а дальше — шум в ушах, и Хосок обнаружил себя прижимающим его к глухой каменной стене, с клыками глубоко в его горле. В этот раз что-то было иначе, и он вдруг почувствовал резкую боль в плече. Обернувшись, он увидел молодого симпатичного парня в кожанке, опускающего пистолет. — Отойди от него немедленно и подними руки! — испуганно потребовал тот. Хосок неловко повел плечом, чувствуя, как пуля погружается в него глубже, и попятился, отпустив свою жертву оседать на землю. Не то чтобы он испугался парня с пистолетом — огнестрельные раны не могли причинить ему серьезного вреда, хотя и были довольно болезненными. Но наваждение начало спадать, и на смену ему пришло осознание того, что он опять натворил. Он молча смотрел на храбреца, рассеянно пытаясь вытереть кровь с губ. Пистолет в его руке дрожал, но ни шагу назад он не сделал. — На колени! — потребовал он. Хосок вопросительно вскинул бровь. — Вы арестованы! Все, что вы скажете, может и будет… Дослушивать Хосок не стал. Резко бросившись в сторону мимо парня, оказавшегося полицейским, он перекатился по земле и помчался прочь, почувствовав, как еще одна пуля просвистела возле колена. Нужно было только добежать до дома и успеть скрыться. У обычного человека не было шансов его догнать. Он сидел в своей комнате, чувствуя, как зарастает раненое плечо с пулей внутри. Нехорошо и надо бы извлечь, но если честно, ему сейчас плевать. Хосок правда очень устал от этого. Будучи жизнерадостным и, в общем-то, вполне человеколюбивым, он каждый раз ломался пополам, стоило ему снова кого-то убить из-за своей непонятной жажды. Он должен был как-то это закончить, вот только он не знал, как. Запертая изнутри дверь отворилась, и на пороге появились трое. Один немедленно забрался на кровать позади него и обвил его руками, прижимаясь и утыкаясь носом куда-то в макушку, шепча что-то утешающее. Тэхен не был хорош в словах, но создать ощущение тепла мог как никто другой. Хосок поднял полные слез глаза на остальных двоих, стоящих перед ним. — Парень будет жить, — начал с главного Джин. Хосок выдохнул, продолжая смотреть на него. — С полицейским я все уладил, он тебя не вспомнит. Будем считать, на этот раз обошлось. Даже удачно, что ты привёл его прямо ко мне. — Я этого не планировал, — возразил Хосок. — Я был уверен, что оторвался. — Отрываться от полицейского, который видел твою окровавленную морду — априори так себе идейка, — вмешался Юнги. — Ты же знаешь. Мало радости потом видеть на каждом углу твой фоторобот. — Знаю, — Хосок вздохнул. — Но я был слишком взбудоражен, чтобы его зачаровать тогда. Юнги посмотрел на него долгим взглядом, но промолчал. Тэхен повис на плечах, обнимая крепче и задевая рану от пули, отчего Хосок невольно поморщился. — Что тут у нас? — меланхолично спросил Юнги. — Ах, да, полицейский стрелял в меня. — Навылет? — Не совсем. Юнги протянул руку и резко дернул ворот его рубашки, чтобы осмотреть рану. — Почти затянулась. Ну-ну, хочешь пищать на каждом металлодетекторе, да? — Не хочу, — Хосок посмотрел на него больными глазами. — Вытащи ее, пожалуйста. — Терпи, — пробурчал старший вампир, молнией подаваясь вперед и распарывая клыками полузатянувшуюся рану. Хосок зашипел от боли — анестетик в вампирской слюне не действует на вампиров. Юнги же приник губами к ране и начал, не особо церемонясь, посасывать ее, чтобы извлечь пулю. Будь Хосок человеком, он бы, вероятно, уже скончался от болевого шока или после — от заражения, но вампирский организм устроен иначе, и вскоре Юнги оторвался от него, выплевывая пулю себе в ладонь и вытирая рот ажурным носовым платочком. — Жить будешь. Без мешающего предмета внутри плечо начало затягиваться на глазах. Хосок обессиленно откинулся на Тэхена. — Спасибо, — прошептал он. — Всем вам. Я правда не хотел, чтобы так вышло. Снова. — Ничего, — рука Джина на мгновение коснулась его подбородка. — Это наша работа — спасать друг друга, когда больше некому.***
Молодой полицейский не спеша брел домой. Было уже за полночь, но сегодня исполнился год с момента его поступления на службу, и они с коллегами забрели в бар, чтобы отпраздновать. Намджун подавал большие надежды у себя в участке — вдумчивый, внимательный, еще не перегоревший и полный энтузиазма, и ему пророчили скорое повышение. Он дождаться не мог, когда наконец станет настоящим следователем — сейчас все его дневные дежурства проходили во дворце Кёнбоккун с толпами туристов, где он, кажется, был главной достопримечательностью наряду со статуями. Иначе как еще объяснить, что каждый третий пытался с ним сфотографироваться? Нет, он, конечно, хорош собой, и полицейская форма ему очень идет, но ребята, музей там, а тут просто Намджун, идите мимо. Словом, дежурства во дворце ему не очень нравились. Даже книгу не почитать. Вот бы он смог получить настоящее дело, и тогда, быть может, его наконец оценят… Его размышления прервал сдавленный крик, донесшийся из подворотни. Намджун не раздумывая отправился на звук — полицейский он или тварь дрожащая? Вначале ему показалось, что два парня просто обжимаются у стены, и он, пожав плечами, собрался было идти дальше — не его это дело. Но тут один из них на секунду оторвался от шеи другого, и в тусклом свете фонаря блеснула кровь, струящаяся по горлу. — Отойди от него, живо! — закричал Намджун, выхватывая табельное оружие. Но его, кажется, просто не услышали, и парень молча продолжил вгрызаться в шею своей жертвы. — Последнее предупреждение, отойди! — в голосе полицейского прозвучала нотка истерики, но странный человек (человек ли?) не отреагировал. Намджун прицелился, пытаясь не зажмуриваться, и выстрелил. Тот дернулся и обернулся. — Отойди от него немедленно и подними руки! — потребовал полицейский, пытаясь скрыть дрожь в голосе. Преступник попятился, не сводя с него глаз, пока его жертва со сдавленным хрипом оседала на землю, заливая все вокруг свежей кровью. Намджун уставился на него, пытаясь унять дрожь в руке, держащей оружие. Парень, довольно молодой, выглядел даже красиво — аккуратные черты лица, гладкая ухоженная кожа, четко очерченные губы в форме сердечка. Впечатление немного портил испачканный в крови рот, который тот рассеянно пытался вытереть длинными тонкими пальцами, и дикие, слегка безумные глаза. — На колени! — потребовал Намджун, чтобы не дать преступнику уйти. Тот иронично вскинул бровь, словно нашел это забавным. — Вы арестованы, — уверенным тоном продолжил полицейский. — Все, что вы скажете, может и будет… Он не понял, как это произошло, но в следующее мгновение парень оказался позади него, а когда Намджун обернулся, он перекатился по земле и зигзагами помчался прочь. Намджун выстрелил, не целясь, еще раз — скорее, чтобы напугать, чем остановить. Пуля прошла мимо, и он бросился вдогонку за убегающим, на бегу вызвав скорую помощь по рации. Преступник мчался очень быстро — словно не касался земли, и Намджун мысленно поблагодарил свои длинные ноги и изматывающие тренировки в академии. Он был уверен, что ранил злодея, но на его скорость это почему-то ничуть не повлияло. Они пробежали несколько улиц, и полицейский уже начал выдыхаться, когда увидел, как парень скрывается за служебной дверью здания фешенебельного ночного клуба. Не раздумывая, он нажал кнопку звонка. Мальчик-администратор выглядел очень удивленным визиту полиции и тому, что в их здании находится опасный преступник, но, казалось, не занервничал. Он попросил полицейского подождать и ненадолго скрылся за дверью, заставляя Намджуна нетерпеливо переминаться с ноги на ногу — за это время преследуемый мог несколько раз выйти через другую дверь и скрыться навсегда. Наконец дверь открылась, и из нее вышел самый красивый человек, которого Намджун когда-либо видел. Мужчина буквально светился изнутри какой-то холеной, завораживающей притягательностью. Он оказался хозяином клуба. Намджун почему-то плохо запомнил их разговор, хотя раньше на память не жаловался. Все, что ему запомнилось — очень красивый человек и ощущение какого-то томящего тепла, словно он вдруг оказался дома с отцом, снова попробовал материнскую стряпню, зарылся носом в шерсть любимого пса. Смутные образы в его сознании заменялись другими — преступник из его воспоминаний вдруг обзавелся ножом в руке, вместо крови на лице оказалась окладистая бородка, черты лица расплывались, меняясь на совершенно другие. Он помнил, что гнался за каким-то грабителем до клуба, но точно ли он вошел внутрь или ему это показалось? К моменту, когда он наконец отвел взгляд от нежных карих глаз напротив, он был уверен, что тот пробежал мимо. — Да, — проговорил он. — Да, наверное, я что-то напутал, прошу прощения. Хорошего вам дня.