Одной крови

      Вокруг было холодно и сыро. Вначале Чонгук подумал, что он ослеп от удара по голове, которым его вырубили, когда он яростно сопротивлялся троим вампирам, тащившим его в машину. Но напрягая зрение, он мог различать очертания предметов — оказалось, в помещении просто было абсолютно темно. Он сидел на стуле, а его руки были связаны за спиной. Похоже, в таком положении он находился уже долго, потому что мышцы страшно затекли. Чонгук попытался шевельнуться, и движение отозвалось резкой болью. Боковым зрением он увидел, как отворилась дверь, впустив немного рассеянного тусклого света. На пороге стоял невысокий стройный мужчина. Он шагнул вперед, закрывая за собой дверь, и его поглотила темнота. Несколько мгновений было тихо. Чонгук даже подумал, что ошибся и внутри никого нет, кроме него, но вскоре его щеки мягко что-то коснулось. Вошедший, очевидно, стоял у него за спиной. Сильные пальцы отвели его подбородок в сторону, открывая доступ к раненой шее. Чонгук сжался. Он не будет умолять его не трогать, это все равно не сработает, так зачем доставлять им удовольствие? Теплое дыхание тронуло шею.  — Ты и правда потрясающе пахнешь, — сказал вампир голосом Джиена. Чонгук продолжал упрямо молчать. Секундой спустя влажный язык проскользил по коже, мелкими движениями зализывая ранку. Это было неожиданно, но не неприятно. Ощущалось не так, как прикосновения Тэхена, заставлявшие его трепетать, но и отвращения не было. Чонгук почувствовал, как разорванная кожа начинает стягиваться, а по спине пробегают мурашки легкого удовольствия. — М-м, и на вкус великолепен, — констатировал Джиен, закончив слизывать кровь. — Если бы я не слышал твое частое дыхание, я бы решил, что ты без сознания. Такой тихий. Тебе совсем не страшно?  — Я тебя не вижу, — парировал Чонгук.  — Ох, прости, — Джиен хлопнул в ладоши, и Чонгук заморгал от внезапного яркого света. — Все время забываю, что вы, люди, не видите в темноте. Несовершенные создания. Впрочем, это всегда можно исправить.       Судя по обстановке, они находились где-то в подвале. На полках, расположенных по периметру, хранился различный хлам из числа того, что когда-нибудь понадобится — разные инструменты для ремонта, посуда для кимчи. В дальнем углу стояли связки лыж. Под потолком было узкое — не пролезть — окошко, темное в это время суток. Джиен с интересом наблюдал, как Чонгук осматривается, а после закрыл ему вид, встав прямо перед ним. Джиен хорошо выглядел, невозможно было отрицать этот факт. Стройные ноги обтягивали темные джинсы, рубашка с красно-белым узором подчеркивала тонкую талию, а на шее красовался черный шелковый платок. Волосы, одна прядь которых падала прямо на лицо, сегодня тоже были черными.  — Я смотрю, вы с Тэхеном преодолели свои разногласия, — хохотнул он, заметив заживший след на его шее.  — Не твое дело, — Чонгук враждебно уставился на него.  — Я никогда не понимал смысла отношений со смертными. Знаешь, через двадцать-тридцать лет у тебя появится брюшко и второй подбородок, член будет вставать через раз, а Тэхен останется все таким же красавчиком, как сейчас, как и двести лет назад. А потом, когда ты умрешь, он пострадает положенные лет пять-десять и найдет себе нового мальчика. Или, может, раньше, когда ты еще будешь жив и сможешь это видеть. Потому что его организм останется молодым, а у молодого организма, как ты успел заметить, свои потребности, которые ты удовлетворять уже не сможешь…  — Каю ты так же промывал мозги? — холодно спросил Чонгук, пытаясь не выдать, что слова Джиена его задели.  — Примерно так, — Джиен по-мальчишески улыбнулся. — Хотя он и без меня справлялся, я лишь подбросил дровишек в костер его сомнений разок-другой. Поэтому он пришел ко мне за новой жизнью. Кстати, я могу с этим помочь и тебе. Вот Тэхен удивится!  — Не интересует.  — Что, совсем? Если честно, у смертных даже нет понятия вечной любви. Ваша любовь быстротечна, как ваша жизнь. Не успеешь моргнуть — и смерть вас разлучила. В то время как мы с моим Сокджинни вместе уже триста лет.  — Вместе? — поднял бровь Чонгук. — Последнее, что я слышал — у вас война.  — Вот видишь? Этим и хорошо бессмертие — ты всегда можешь вернуться и наверстать. И даже война тогда выглядит как обычная прелюдия. Да, масштабы ссор у нас побольше, но видел бы ты масштабы примирений, — подмигнул Джиен. — К тому же, люди хрупкие. Во время секса приходится постоянно думать о том, как бы его не сломать или не сожрать, и не можешь нормально сосредоточиться.  — Избавь меня от описания твоих постельных приключений, — Чонгук передернул плечами.  — Упрямый, да? — ухмыльнулся Джиен. — Пожалуй, в тебе есть стержень. Этим ты не похож на Кая. Кай сломался еще до того, как я до него добрался. Возможно, когда впервые встретил Тэхена, или он всегда был слабаком, я не знаю. Но ты… Из тебя бы вышел отличный вампир.  — Нет, спасибо, — отчеканил Чонгук. Он осознавал, что Джиен, скорее всего, не спрашивает его согласия и сделает его вампиром в любом случае, если захочет, но сдаться на милость победителя означало подвести Тэхена и заставить его снова пройти через все то же, что и двести лет назад. Чонгук не допустит этого, пока он дышит. Скорее он убьет себя, чем позволит.  — А может, — вкрадчиво начал Джиен, — ты просто недостаточно любишь Тэхена? Думаешь, побудешь с ним какое-то время, поживешь в роскоши, а потом бросишь его и сбежишь жить нормальной человеческой жизнью, заведешь подружку и забудешь про свои похождения? Чонгук промолчал, закусив губу. Не было смысла ему что-то доказывать.  — Я мог бы подумать, что молчание — в знак согласия, но знаю, что я неправ — видел, как ты на него смотришь. Ты не просто его подстилка. А он до тебя смотрел так лишь на одного человека.  — Кая?  — Кая. Хотя, знаешь… На тебя он все же смотрит немного иначе. С тобой в его глазах нет разочарования.  — Ты, наверное, думаешь, что тебе повезло меня заполучить, — заговорил Чонгук, стараясь, чтобы голос не дрожал. Джиен кивнул. — Но запомни, я не позволю тебе причинить ему боль с моей помощью. Я скорее умру.  — Думаешь, твоя смерть не причинит ему боли?  — Причинит. Но ты в этом случае лишишься козыря.  — Зачем мне козыри? — светло улыбнулся вампир. — Я уже выиграл. Чонгук отшатнулся, насколько позволяла спинка стула, когда Джиен приблизил свое лицо к его, но тот лишь хихикнул и оставил целомудренный поцелуй у него на лбу.  — Не скучай, — и пружинистой походкой покинул подвал, снова погружая его в тьму.       Время тянулось до ужасного медленно. Чонгук мог видеть, как окошко под потолком начало светлеть, как робкий луч солнца осторожно, словно крадучись, движется по полу подвала из одного темного угла в другой. Плечи и спина ужасно болели из-за неудобной позы и связанных за спиной рук. В кино герои легко выпутывались из любых веревок, на практике же Чонгук не мог даже шевельнуть запястьем, чтобы ослабить узлы, больно впившиеся в кожу. Ужасно хотелось есть, пить и в туалет. Губы сохли от недостатка влаги. Чонгук начинал думать, что умрет здесь, не дождавшись ни помощи, ни новых действий от Джиена. Вечером пришел незнакомый вампир. В первый раз он принес ведро и развязал Чонгуку руки.  — Без глупостей, — посоветовал он, выходя. — Джиен просто не хочет вони в подвале. Чонгук с наслаждением расправил плечи и воспользовался ведром. Во второй раз, вернувшись, вампир принес ланчбокс и бутылку воды. Чонгук съел все до последней крошки и в несколько глотков опорожнил бутылку. Вампир забрал упаковки и ведро, заново связал Чонгука, усадив его на все тот же стул, и ушел.       Джиен появился спустя еще несколько долгих часов, когда за окном было уже совсем темно. На этот раз он сразу включил свет и оглядел Чонгука, безучастно смотревшего в одну точку.  — Поехали покатаемся, — вампир протянул руку и ослабил веревки у него на запястьях. Чонгук неуверенно поднялся на ноги. Вновь затекшие колени слегка дрожали, и Джиен это заметил. — На ручки не возьму, ты тяжелый, — он капризно надул губы. Они вышли из дома, оказавшись у ворот, где был припаркован черный джип. Джиен открыл перед ним пассажирскую дверь, и Чонгук неловко забрался внутрь.  — О, стой. Предосторожность. Джиен стянул с себя черный шейный платок и быстро завязал Чонгуку глаза.  — Ты не собираешься меня убивать? — сразу же спросил он. Если Джиен не хочет, чтобы он что-то видел и мог рассказать, значит, у него есть шанс рассказать, ведь так?  — Поживем-увидим, — в голосе Джиена прозвучала усмешка.       Они ехали около получаса. По крайней мере, Чонгуку так показалось, потому что посмотреть на часы он не мог. Джиен молчал, иногда барабаня пальцами по рулю и подпевая какой-то зажигательной песне по радио. Пару раз Чонгук слышал звук входящих сообщений его мобильного. Наконец джип остановился, но мотор продолжал работать.  — Сейчас ты выйдешь из машины и пойдешь по прямой, не оглядываясь. Через сотню метров наткнешься на вампирский пост. Там Юнги.  — Ты меня отпускаешь? — Чонгук непонимающе тряхнул головой, пытаясь снять повязку, закрывающую глаза, но Джиен удержал его.  — Не снимай. Можешь потом передать ее Сокджину, она пахнет мной, ему понравится.  — Почему ты это делаешь? Джиен помолчал.  — Допустим, ты меня удивил и заставил задуматься. То, что я сделал Тэхену тогда, в прошлом… Это было дерьмово даже для меня. Оглядываясь на это сейчас, я жалею об этом, что мне вообще-то несвойственно. Будем считать, что я сентиментально возвращаю ему должок. Проваливай, пока я не передумал. Чонгук вышел из джипа и медленно зашагал вперед, слыша, как за спиной взревел мотор — Джиен сорвался с места и уехал.

***

      Тэхен сидел за барной стойкой пустого клуба, закрыв лицо руками, когда входная дверь скрипнула, впуская двоих. Одного из них он узнал по неровному встревоженному дыханию — это был Чонгук, тут же рванувшийся к нему через весь зал. Вторым был Юнги, сразу благоразумно скользнувший в служебную дверь.       Юнги позвонил, как только Чонгук пришел на пост, где он в этот момент находился. По его словам, Джиен его просто отпустил, и Тэхен, как ни старался, не мог в это поверить после всего. Картины, которые он рисовал у себя в голове, были одна страшнее другой. Он до сих пор отчетливо видел перед собой лицо Кая в те последние минуты, когда тот умирал у него на руках, но сознание беспощадно подбрасывало другой образ — тот, где в его объятиях умирает не Кай, а уже Чонгук, которого постигла та же участь. Джиен мог это сделать, Тэхен не сомневался. Но почему-то от одной мысли, что это могло произойти с ним, было настолько больно, что Тэхен едва мог дышать, словно тысячи кольев одновременно вонзались в тело. Он не поднял головы, когда Чонгук приблизился и его теплая рука неуверенно скользнула по шее.  — Тэ, — почти беззвучно, но для вампирского слуха — громче набата. — Я здесь. Тэхен медленно поворачивается, не пытаясь скрыть, что его глаза полны слез. Пожалуй, так страшно ему было впервые за двести лет.  — Чонгук, — хрипло, и человек напротив обнимает его поспешно и держит крепко-крепко, пока его плечи сотрясаются — отчасти от пережитого ужаса, отчасти от рыданий, с которыми Тэхена наконец отпускает. Он зарывается носом в шею Чонгука и вдыхает такой знакомый запах, который за недолгое время успел стать его собственным кислородом. Он, впрочем, чуть отличается от того, к чему Тэхен привык — Чонгук тоже теперь пахнет отчаянием, страхом немного, а еще руками чужими. И шрам на его шее — свежий, не тот, что оставил Тэхен, и вампир отстраняется, почувствовав губами на коже эту неровность — неправильную, и смотрит в лицо Чонгуку, боясь услышать ответ. Чонгук поднимает руку и сам касается собственной шеи в том месте, где ее клыками разорвал схвативший его вампир, а потом Джиен зализал рану своим языком. По какой-то причине он будто чувствует себя виноватым за то, что позволил этому случиться, и потому сейчас он глаза отводит в сторону, а Тэхену снова страшно, но он должен знать. Он кладет ладони на его щеки и снова поворачивает его лицо к себе. Поцелуй выходит короткий, смазанный и очень нежный — только чтобы сказать без слов «Я с тобой. Я рядом. Я не откажусь от тебя, что бы с тобой ни случилось там».  — Все в порядке, — говорит тихо Чонгук, будто сам не уверен. — Я в порядке.  — Тебя не… обидели? — от глаз Тэхена, таких пронзительных, не убежать, Чонгук бы зажмурился, но не может отчего-то, поэтому просто мотает головой, насколько позволяют удерживающие его руки.  — Вампиры, которые меня схватили на улице, захотели меня… попробовать, — поясняет наконец Чонгук, прикрыв веки. — Но больше ничего. А потом Джиен… — замолкает.  — Джиен что? — мертвым голосом переспрашивает Тэхен.  — Зализал рану, — быстро отвечает Чонгук, пытаясь вырваться из его рук, отвернуться, чтобы не увидеть разочарования на его лице. Вампир же не позволяет, притягивает ближе к себе, отпускает наконец его лицо и обнимает крепко, не оторвать. У Тэхена с плеч только что упала гора размером с Эверест, но кое-что осталось.  — Мне так жаль, — шепчет он где-то рядом с ухом Чонгука, и тот ощутимо вздрагивает. — Прости, что тебе пришлось все это пережить из-за меня.  — Из-за тебя? — Чонгук поднимает на него глаза, отстраняясь. — Хен, меня поймали на улице. Не из-за тебя, а просто потому что я там был. Они просто хватали случайных людей и куда-то их увозили. Мне повезло, что один из них меня узнал и решил отвезти к Джиену, а не туда же, куда остальных.  — Но ты бы не оказался там, если бы я не отослал тебя в Пусан, — вздохнул Тэхен. — Если бы мы не встретились…  — Если бы мы не встретились, — повысил голос Чонгук, — то именно там я бы и был — на улице. Помнишь, ты нашел меня как раз тогда, когда я гулял допоздна? По крайней мере, благодаря тебе я знал, что происходит, и не был так напуган.  — Храбрый ребенок, — улыбается Тэхен сквозь слезы.  — Хен, — зарывшись лицом в его рубашку, Чонгук звучит глухо. — Больше никогда меня не отпускай, ладно? Куда ты, туда и я, и будь что будет, только не отпускай. И Тэхену надо бы сейчас сказать, что рядом с ним опасно, что он жизнь положит, конечно, чтобы Чонгука защитить, но что если этого будет мало, — а он просто молчит и губами касается темной макушки с безмолвным обещанием — да, не отпустит, да, больше никогда.       — Почему Джиен отпустил тебя? — все же спрашивает Тэхен позднее, когда Чонгук, уже сонный, сытый и разморенный после душа, нежится в его объятиях в большом кресле в комнате вампира.  — Он сказал, что должен тебе, — Чонгук, встрепенувшись, пожимает плечами. — Что он сожалеет о том, что сделал тогда. Но при этом… — он вдруг замолчал.  — Что он сделал? — спрашивает Тэхен ровно, пытаясь не выдать ярости, вскипавшей в нем при одной мысли о Джиене.  — Он предлагал меня обратить, — выдает Чонгук, кусая губу. — Рассказывал всякое — что я постарею, а ты нет, ну и…  — Что ты ответил? — напряжение в голосе вампира можно было почувствовать.  — Я сказал, что не хочу. Не только потому, что тогда у него появилась бы власть надо мной, но и… — Чонгука вдруг очень заинтересовала стена напротив, но Тэхен смотрит на него выжидательно, и он понял, что ускользнуть от ответа не получится. — Ну, знаешь… Я хочу быть с тобой, но быть вампиром — не хочу. Может, однажды я передумаю, но не сейчас и не так. И если когда-нибудь это случится — это будешь ты. Или никто. Глаза Тэхена расширяются на мгновение, а спустя секунду он сгребает Чонгука в охапку, жадно и трепетно целуя.  — Я люблю тебя, — низким срывающимся голосом, и сразу осекается, понимая, что он сказал, но Чонгук уже у него на коленях и возвращает поцелуй со всей своей мальчишеской горячностью. Тэхен радуется, что сидит, потому что иначе колени бы подогнулись, как у девчонки, а Чонгук, отрываясь от его губ, добивает: — И я тебя люблю, Тэ. И все становится неважно, только руки и ноги, переплетенные так, что не понять, где заканчивается один и начинается другой, только поцелуи медленные усталые и дыхание размеренное — одно на двоих. В этом нет страсти или желания — лишь испепеляющая нежность. Наконец Тэхен чувствует, как тело Чонгука под его руками постепенно расслабляется и он засыпает у него на руках, уткнувшись носом ему в шею. Вампир выжидает еще какое-то время, наслаждаясь теплом их объятий, а потом поднимается вместе с сонным Чонгуком и осторожно переносит его на кровать. Тот не просыпается, только хмурится во сне, и Тэхен укладывает его прямо на покрывало, целует в лоб, разглаживая морщинку, и ложится рядом, снова притягивая Чонгука к себе. Он же обещал не отпускать. Больше никогда.