***
В тот день, когда Джин перевернул его мир вверх дном, он долго бродил один по улицам — до самого заката. Люди, машины, шум вечно загруженного мегаполиса пролетали мимо него незамеченными — Намджун думал. Сначала — о том, как такое вообще возможно. Убеждал себя, что может, у Джина просто дурацкое чувство юмора и это такой розыгрыш, которого он не понял. Бывает такое. Но слишком многое тогда не сходилось. Он видел, как несколько часов назад израненный Джин вышел из душа и лег спать, но с постели он встал без единой царапины. Лишь на куртке, висящей в его прихожей, на плече зияла дыра от пули. С двух сторон — он проверил, уходя. Значит, Джин не врал? Другого объяснения у Намджуна не было. В полицейской академии его учили, что иногда самый невероятный вариант оказывается единственно верным. Значит, вампиры существуют. То есть человек, к которому так непонятно тянуло, — и не человек вовсе. Вполне возможно, что и влечение Намджуна ненастоящее — может, это тоже часть какого-то коварного вампирского плана? Может, Джин зачаровал и его тоже, чтобы втереться в доверие, соблазнить, использовать? Наверное, ему не помешал бы свой человек в полиции? Кое-что, конечно, с этим не вязалось. Например, почему Сокджину хотелось верить? И главное, если он просто мог его зачаровать и внушить что угодно, то почему он рассказал ему все это? Следующую мысль спугнул гудок пролетевшей мимо машины — в задумчивости он шагнул на шоссе на красный свет. Отшатнувшись, он продолжил размышлять. Все странные случаи в участке — нераскрытые дела, загадочные смерти, пропавшие люди — могло ли это быть связано с вампирами? Наверняка да. Он всегда чувствовал, что есть что-то, чего они не знают. Что-то, что не укладывается в привычные рамки размеренного человеческого существования. Вампиры были тем кусочком головоломки, который идеально подходил куда угодно. Они пьют кровь людей — значит, так или иначе их похищают. Наверняка убивают тоже. И никто ничего не знает. Откуда в морге взялся неопознанный труп? Почему в переулке нашли лужу крови, но тела нет? Такие загадки возникали, если подумать, довольно часто. В таком раздрае Намджун бродил весь день — без особой цели. Уже в сумерках он оказался у собственного подъезда. Он задрал голову и взглянул на окна. Свет в квартире не горел. Но может, вампирам он и не нужен? Вдруг Джин поджидает его там в темноте, пожалев о внезапной откровенности? Что если он решил все-таки зачаровать его или вообще убить? Намджун стиснул зубы и шагнул в лифт. В конце концов, это его дом и другого у него нет. Квартира была пуста — он понял это, как только вошел. Слабый аромат парфюма Джина все еще витал в воздухе, но самого его не было. Ни записки, ни каких-то других следов присутствия. Намджун повалился на так и не застеленную кровать. Подушка тоже пахла Джином. Он зарылся в нее головой и застонал. Возможно, от разочарования.***
После третьего звонка Намджун поднял голову к красному огоньку камеры над входом и посмотрел прямо в него. Дверь вдруг открылась. Высокий юноша, стоящий на пороге, отошел в сторону, молча приглашая его войти. Полицейский сжал кулаки в карманах куртки и решительно шагнул вперед. Его провели через пустой зал клуба и несколько служебных коридоров в просторную комнату с массивным дубовым столом, несколькими креслами и стеллажами с книгами вдоль каждой стены. Ожидаемо — окон тут не было. Намджуна оставили в одиночестве, но он был слишком напряжен, чтобы даже присесть, поэтому подошел к одному из стеллажей и вытащил наугад одну из книг, неверяще разглядывая обложку. — Пак Чивон, одно из первых изданий, — голос Джина от двери звучит обманчиво безмятежно. Намджун быстро ставит книгу на место и оборачивается. На Джине лишь длинный халат, а волосы спутаны, и вообще вид у него сонный, домашний — никакого привычного лоска. Совсем как несколько дней назад на кухне у Намджуна, и до того — когда они просто пили и болтали у него дома. Намджун встряхивает головой, как будто хочет отогнать эти воспоминания — они лишь отвлекут его от того, что он задумал. И он шагает к Сокджину, не вынимая руки из кармана — той самой руки, которой он отчаянно сжимает маленький кол там, внутри — размером почти с карандаш, но остро заточенный и, как он надеется, смертоносный. Вампир наклоняет голову, с интересом следя, как он подходит ближе. Еще одно движение — и… Намджун не дает себе права передумать. Он выхватывает кол и молниеносно прислоняет острие к груди Сокджина. Тот не двигается, лишь слегка улыбается уголком рта. — Хочешь меня убить? — спрашивает. На самом деле, Намджун не знает, чего он хочет. Особенно когда Джин так близко от него, что он может разглядеть каждую черту его совершенного лица, чувствовать чертов запах его шампуня и слышать его голос. — Ты бы стал меня в этом винить? — хрипло. Джин все так же не двигается, глядя прямо ему в глаза. Намджун вскользь думает, что, может, он пытается его зачаровать, но никакого давления на себе не чувствует, лишь видит легкую усталость на красивом лице напротив. — Наверное, нет, — Джин вдруг мягко отводит кол от своей груди, обходит Намджуна и усаживается на краешек стола. — Но это все равно не сработало бы, и, если честно, я мог сломать тебе шею раньше, чем ты успел бы его использовать. Однако на самом деле ни ты, ни я этого не хотим. Так что давай, спрашивай. — Спрашивать что? — полицейский опускает руку с колом, которому изначально не суждено было нанести удар. — То, что хочешь знать, — вампир пожимает плечами. И Намджун, у которого было столько вопросов, вдруг теряется. Но все же, помедлив секунду, облизывает пересохшие губы и задает лишь один: — Почему ты рассказал? — потому что остальное, в общем-то, не так уж и важно. — Не хотел тебе врать, — отвечает Джин тихо. — Почему? — Возможно, по той же причине, по которой ты сейчас здесь. — Я полицейский. Это моя работа — знать, что происходит в городе, — под насмешливым взглядом Джина Намджун осекается. Он закрывает глаза и делает глубокий вдох, решаясь. — Отчего меня тянет к тебе? — напрямую. — Это твои… ну знаешь, вампирские штучки? — Может, я просто слишком красивый, — отшучивается тот. — А может, — серьезнеет, — это взаимно. Намджун смотрит на него долго, глаза в глаза, а во рту у него совершенно сухо, и тянется к нему нерешительно, но на полпути пугается собственных мыслей и останавливается. Джин перехватывает его запястье ухоженными пальцами. Сам поднимает его руку и жмется к ней щекой, зажимает его ладонь между своим лицом и собственной рукой. Пальцы у вампира холодные, а щека, наоборот, горячая. Неосознанно, потакая какому-то своему внутреннему порыву, Намджун ведет большим пальцем по пухлым губам. Джин не двигается, застыв на месте, и только потемневшие глаза следят за ним неотрывно. А Намджун трогает смелее, и губы эти точь-в-точь такие же мягкие и теплые, как запомнились ему сквозь пьяный бред. Поцеловать их снова хочется до боли в собственных, но ни один из них не делает шага вперед. — Это… сложно для меня, — сбивчиво говорит Намджун наконец. — Подразумевается, что я должен защищать людей от таких, как ты. — Подразумевается, — отвечает Джин, и Намджун убирает руку от его лица, но вампир не отпускает ее совсем, удерживает обеими своими ровно между ними, — что я должен в первую очередь скрываться от таких, как ты. Я не строю иллюзий, Намджун. Я не в лиге хороших парней, и я в жизни натворил много того, чем не горжусь. И все же… — Например? — переспрашивает Намджун, напрягаясь. — Арестуешь меня? — уголок губ Джина дергается вверх. Намджун не отвечает на улыбку. — Мне больше трехсот лет, офицер. Всякое случалось. Кое-что еще до твоего рождения. — Хорошо… что насчет последних десяти лет? — Пил кровь людей без разрешения, — вампир опускает голову и смотрит на их переплетенные пальцы. — Внушал разным людям всякое, чтобы замести следы и сохранить секреты вампиров. И тебе тоже, поэтому ты не помнишь, как мы впервые встретились. Намджун глубоко вздыхает, тоже смотря вниз. — Я не сожалею, — голос Джина становится тверже. — Я делал это, чтобы выжить и защитить свою семью. Я не буду за это извиняться. — Я могу это понять… наверное, — Намджун слегка сжимает его руку своей. — Если ты не убиваешь и не пьешь кровь ради забавы. — Я совру, если не скажу, что иногда это забавно, — Джин слегка улыбается, но, наткнувшись на напряженный взгляд Намджуна, серьезнеет. — В Сеуле долгое время было запрещено убивать людей ради крови. Мной запрещено. — Ты, типа, король? — полицейский сглатывает. — Я не называю это так, — фыркает Джин. — Но да, я своего рода лидер местных вампиров. Был им. Сейчас все сложно. — Ты говорил о войне, которую ведешь, — вспоминает Намджун. Джин кивает, а потом показывает свободной рукой на кресло в углу. — Садись. Я расскажу. Пожалуй, разговор будет долгим.***
Свежевыпавший снег хрустит под ногами, когда он подходит к знакомой скамейке, испытывая сильнейшее дежавю. Парк Намсан выглядит чистым и сонным, в свете редких желтоватых фонарей кружатся пушистые снежинки. Снова никаких встреч не было назначено, они просто в какой-то момент оказались здесь, оба, повинуясь собственной интуиции. Джиен, сидящий на лавочке, оборачивается, и Джин замечает снег на его одежде и волосах — похоже, Джиен давно ждет. Снежинки на его лице от соприкосновения с теплой кожей постепенно превращались в мелкие капельки и сбегали вниз подобно слезам. Джин сел рядом и какое-то время они оба молчали. Наконец Джиен посмотрел на него. — Ты проигрываешь, — заметил он. Джин не стал спорить. — Похоже на то. — Забавно, — проговорил вдруг Джиен. — Я двести лет лелеял в сердце месть. Думал о том, как это будет. Вот я вернусь — и ты ответишь за все. За предательство, за то, что отнял у меня трон и выгнал из родного города. За то, что посмел отвернуться от меня. Ждал с нетерпением, когда наконец поквитаюсь за все. Но вот я здесь. Ты предал меня уже дважды. И… — И что ты чувствуешь? — спросил Джин безучастно, продолжая смотреть прямо перед собой. — Честно? Мне грустно. — Это не то, чего ты ожидал? Джиен задумался, стирая ладонью капли со щек. — Были и приятные моменты, — он улыбается уголком губ и подмигивает. Джин, который наконец смотрит на него, копирует его улыбку. — Но знаешь, находясь вдали от тебя, очень легко тебя ненавидеть. А вот рядом с тобой все иначе. Стоило мне тебя увидеть — и будто не было этих двухсот лет, а мы с тобой вновь живем в том маленьком домике в Провансе у глухой старухи и не помним, как застегивается наша одежда, потому что не надевали ее недели три. — Хорошее было время, — Джин улыбается уже искренне. — Лучшее, — Джиен осторожно берет его за руку и слегка сжимает ладонь. — Скажи мне кое-что, — просит вдруг Джин. — Чонгук. Почему ты его отпустил? Мы были уверены, что ты поступишь с ним так же, как с Каем тогда. — Я так и планировал изначально, — криво усмехается Джиен, выпуская его руку. — Оказалось, однако, что Чонгук не похож на Кая. Он искренне был готов умереть, но не позволить Тэхену страдать. Думаю, это трогательно. Люди давно перестали меня удивлять, но он… Кажется, Тэхен нашел то самое, что терять нельзя. Особенно если ты вампир и впереди у тебя вечная жизнь. Я не смог отнять его у Тэхена. Не тогда, когда я сам был таким идиотом, что потерял это. Потерял то, что было у нас с тобой. — Еще не поздно остановиться. — И что? — Джиен смотрит на Джина внимательно, с выражением скептицизма на лице, но Джин улавливает в нем нотки беззащитности. Когда-то Джиен был таким — непосредственный, как невинный ребенок, хоть и на несколько веков старше. — Вернешься ко мне и мы будем жить долго и счастливо? — Этого я тебе обещать не могу. Но по крайней мере, мы не расстанемся врагами. Джиен вздыхает. — Ты правда думаешь, что все так просто? Вот сейчас ты поговоришь с главным злодеем, он устыдится и уползет назад в солнечную Калифорнию, прихватив с собой всю армию. — Ты же пришел сюда, — парирует Джин. — А мне нравится это место, — ерничает. — Тут хорошо думать, лавочка удобная, вид красивый. — Джи… — Джин смотрит серьезно, и тот осекается. — Правда в том, Сокджин, что даже если бы я захотел пойти на попятный, я варюсь в этом не один. Меня просто убьют. Я обещал им Сеул, и он так или иначе будет захвачен. — Отруби змее голову, и тело умрет само, — задумчиво процитировал Джин. — Эта змея скорее дракон. Четырехглавый. — Расскажешь? Джиен смотрит на него долгим тяжелым взглядом, а затем соскальзывает с лавочки и подбирает небольшой прутик. Присев на корточки, он что-то рисует на снегу и снова поднимает голову на Джина, криво улыбаясь. — Первая голова. Ю Джемен. — Лидер вампиров из Тэджона, — вспомнил Джин. — И Чхонана, и Чонджу, а также Иксана, Пхентека и еще нескольких. Он близко подобрался к Сеулу и мечтает отхватить Кванджу и Инчхон бонусом. В ближайшее время он будет в своем особняке на Итэвоне. Джемен очень осторожен, почти параноик, и подобраться к нему будет сложно, но есть у него одна слабость… Джин внимательно слушал, не перебивая и игнорируя тот факт, что Джиен снова держится за его руку, стискивая ее крепко-крепко, будто боясь передумать. — Вторая голова дракона — это…