Одной крови

Tell me, how is it gonna feel without my arms wrapped around, wrapped around you?       Намджун остановил машину за пару сотен метров до адреса назначения — их не должны были увидеть, и дальше им предстояло идти пешком. Прежде чем они двинулись дальше, Джин развернул Чимина к себе и, внимательно его осмотрев, прилепил что-то на внутреннюю часть ворота его черной футболки. — Микрофон, — пояснил он. — Позволит нам слышать все, что с тобой происходит. — Он бросил коробочку с наушником Хосоку, закрепляя в собственном ухе точно такой же. — Так что без присмотра ты не окажешься. Если… Если все пойдет не по плану, мы постараемся тебя вытащить, но сначала ты должен открыть эти ворота. А сейчас отойди и скажи что-нибудь, нужно проверить звук. Чимин сделал несколько шагов в сторону и откашлялся. — Спасибо, что верите в меня, — тихо и чуть насмешливо. — Согласно плану дома, который мы достали, — продолжил Джин, — пульт охраны находится слева от входа через длинный коридор. Справа есть туалет, так что будет удобно пойти туда и заглянуть в комнату охраны. Скорее всего, там никого не будет, но система устроена так, что ворота открываются примерно через пять минут после ее активации, если не введен мастер-ключ, которого у нас, естественно, нет. За это время они могут что-то заметить, так что тебе придется их отвлечь. Чимин прищурился и кивнул, после чего быстро пошел вперед, неожиданно в правильном направлении. Хосок, чуть помедлив, двинулся за ним, пока Джин развернулся к Намджуну, все еще сидящему в машине, чтобы быстро что-то сказать и тоже последовать за Чимином.       Вампиры не стали приближаться к воротам — там повсюду висели камеры, и они могли лишь наблюдать с расстояния, как Чимин подходит и жмет на кнопку звонка. Вопрос, который ему задают, им не слышно, но Чимин, как и договаривались, отвечает «К господину Джемену. Меня прислал Квон Джиен». Даже если они позвонят Джиену, тот сообразит подтвердить его легенду. По крайней мере, Джин на это надеялся. Хосок различает в его голосе легкую дрожь, смешанную с кокетством и некоторым подобострастием. Либо боится, либо хорошо играет волнение. Согласно тому, что они знали о предпочтениях Джемена, тому нравилось, когда мальчики чуть напуганы — якобы кровь от этого вкуснее. Хосок бы с ним согласился, но это Чимин — он и так на вкус почти как райский источник. Очень порочный райский источник. Калитка в воротах тем временем приоткрывается, и Чимин шагает внутрь. На какое-то время в наушниках повисает звенящая тишина. Хосок и Джин молча переглядываются и напряженно вслушиваются. — Господин Джемен, — произносит наконец Чимин, и Хосок жалеет, что ему не дали с собой еще и камеру, хотя это было бы слишком рискованно. — Подарок от Джиена, как интригующе, — рокочет голос где-то в отдалении. — Он хорошо наслышан о моих маленьких секретах. Ну, что интересного ты мне покажешь? Чимин резко вдыхает, и это слышно в наушнике. — Говорят, я очень талантливый, — говорит он вкрадчиво. — И вкусный. — Мы это проверим, — обещает Джемен. — Раздевайся. — Сначала я бы хотел кое-что сделать, — робко возражает Чимин. — Знаете, человеческие потребности. — До конца коридора и направо, — благодушно говорит его собеседник. — Не задерживайся, иначе мы придем тебя искать, ха-ха. — Я быстро, — голос Чимина затапливает подобострастная улыбка, и он удаляется из шумного холла. Его шаги по пустому коридору гулко отдаются в ушах и затихают. К счастью, Чимин молчит, понимая, что здесь его могут услышать, но тишина заставляет Хосока нервно переминаться с ноги на ногу. Джин успокаивающе кивает ему. Наконец Чимин, кажется, идет обратно, непринужденно насвистывая. — Умно, — замечает Джин. — Он дает нам понять, что все получилось. Хосок лишь выдыхает сквозь зубы, понимая, что самое сложное еще впереди. — А вот и наш гость, — снова звучит голос Джемена. — Сними это, я люблю рассматривать хорошо сервированные блюда, — и смеется сам своей неуклюжей шутке.       Шорох в наушниках, когда Чимин послушно стягивает футболку через голову, заставляет вампиров вздрогнуть. Следующие слова Джемена слышатся приглушенно, когда футболка с микрофоном падает на пол. — Такая нежная кожа, — почти шипит он. Хосок скрипит зубами и выжидательно смотрит на ворота, но они пока и не думают открываться. Чимин издает приглушенный писк, и оба вампира, не сговариваясь, шагают вперед, наплевав на камеры. Створка ворот начинает мучительно медленно скользить в сторону. Хосок не собирается ждать, он уже рядом, и от Чимина его отделяет лишь эта металлическая преграда, да еще дверь, которая его вовсе не остановит. Едва щель становится достаточно большой, чтобы вампир смог в нее протиснуться, он бросается вперед. Джин следует за ним спустя пару мгновений, переступая через мертвого охранника — Хосок уже врывается в дом. Еще несколько охранников в коридоре даже не успевают понять, что их убило — вдвоем Хосок и Джин движутся подобно смерчу. Когда они оказываются в зале, впрочем, там уже поднимается тревога — открытые ворота видно из большого окна. Но несколько расслабленных охранников — не то, чем можно остановить их. Джемен отбрасывает Чимина в угол и вскакивает с кресла. Хосок бросает быстрый взгляд на Чимина — он корчится на полу, зажимая шею, — и прыгает на Джемена, небрежно вытирающего кровь Чимина с губ. Пятисотлетний вампир силен, но ловкости ему недостает, да и в форме он себя держать не пытался — жизнь, наполненная алкоголем и калорийными мальчиками, до добра не доводит ни людей, ни вампиров. Джемен только лишь сглотнуть ту сладкую кровь успевает, когда кулак Хосока с силой проламывает его ребра и вырывает сердце. Джин добивает оставшихся охранников, когда Хосок падает на колени перед Чимином и руку его от шеи отводит. Но Чимин вдруг отстраняется, и в глазах у него ничто иное, как страх. Хосок не понимает, лишь тянется снова к нему, а Чимин колени к груди подтягивает и еще больше зажимается. — Чимин, я… — начинает было Хосок, но его прерывает бледный Джин, чье красивое лицо перепачкано в крови, как, должно быть, и его собственное. — Хваса только что звонила. В доме Джихана был пожар. Юнги… не выбрался.

***

      Хосок не помнит, как они добрались до особняка Джихана. Кажется, Джин забрал у Намджуна ключи от машины, бросив ему краткое «Чимин в доме. Позаботься о нем». А потом они гнали по ночным улицам на предельной скорости, спеша добраться до пригорода. К их приезду особняк полыхал вовсю. Пожарные уже протянули шланги, и первые струи воды врывались в бушующее пламя на втором этаже, поднимая пелену пара и пепла. Хваса, перепачканная в саже, показалась из ближайших кустов с несколькими вампирами из команды Юнги. — Он заставил меня выпрыгнуть в окно, а сам остался, — по щекам девушки катились слезы. — Он был в кабинете наверху, дрался с Джиханом… — И теперь вы просто торчите здесь? — Хосок решительно шагает к дому, но Джин удерживает его. — Ты погибнешь там, если пойдешь. У вампира нет шансов выжить в таком огне. — Я погибну, если не попытаюсь, — Хосок оборачивается с перекошенным от ужаса лицом. — Там Юнги! Ты разве не понимаешь? Юнги там! Твой сир! Тебе все равно?       В этот момент происходит сразу две вещи: Джин притягивает его к себе и крепко обхватывает за плечи, а второй этаж особняка с грохотом рушится. Горящие обломки летят вниз, накрывая собой и так охваченный огнем первый этаж, и здание вспыхивает с новой силой. Хосок рвется из кольца сильных рук, хоть и понимает — некуда уже бежать, здания больше нет. И он просто обмякает в объятиях Джина, не в силах отвернуть голову от ревущего пламени. — Поезжайте домой, — бесцветным голосом говорит Джин Хвасе и остальным. — Скоро рассвет. Хваса протягивает было руку, чтобы коснуться его плеча в знак поддержки, но не осмеливается, быстро кивает и вместе с остальными направляется к машине, на которой они приехали. Едва они скрываются из виду, Джин медленно оседает на землю, утягивая за собой Хосока. Тот садится рядом и наконец смотрит на него. Большие глаза Джина наполнены слезами, что, кажется, вот-вот прольются, когда он смотрит на то, как пожарные тушат то, что осталось от дома. — Я так привык, что он всегда рядом, — заговаривает он наконец. — Три сотни лет он был со мной, и на него всегда можно было положиться. И я сам был тем, кто отправил его сюда. — Он бы все равно пошел, — прерывает его Хосок. — Самое опасное он всегда брал на себя. — Это так, — кивает Джин, не отрывая взгляда от огня. Слезы все еще не касаются его щек, но кажется, будто огоньки пламени отражаются в его влажных глазах ярче, чем они есть на самом деле.       Они долго молчат в задумчивости, пока пожарные заканчивают свою работу и понемногу разъезжаются. Хосок думает о том, как много не успел сказать. Что там сказать, он даже попрощаться с ним не захотел этим вечером. Юнги тогда смотрел на него, будто ждал, что он подойдет, а он вместо этого заперся в собственной нахлынувшей боли, будто в клетке, оброс ею, как личной броней, и никого за ее пределы впускать не хотел. Особенно тех двоих, кто в курсе. Идиот. Если бы он знал тогда, что это их последняя встреча, он бы… — Нам тоже нужно уходить, — говорит Джин приглушенно. — Солнце вот-вот поднимется. — Подожди, — Хосок поднимается и идет к руинам. Последние пожарные уехали, и благо дом находится в отдалении и пожар не привлек случайных зевак и соседей. Он не знает точно, зачем идет к дымящимся останкам особняка. Что именно он рассчитывает там найти? Ничего, наверное. Но только ноги сами несут его туда, и он бессильно опускается на колени прямо в мокрый пепел, усыпавший пол первого этажа в том месте, где раньше была… А черт его знает, что тут было раньше. В десятке метров через полуразрушенную стену виднеется мрачный скелет лестницы на второй этаж. Ступени обрываются на полпути. Пахнет сажей, дымом и копотью. На плечо ему ложится рука. Это Джин пришел следом за ним. Он садится рядом и закрывает глаза рукой, наконец выпуская застоявшиеся слезы. Хосок не плачет. Слез почему-то нет, лишь горло сводит спазмом почти до боли, а глаза — сухие. Ему сейчас бы тоже слезами пролиться, дать выход своей боли, но она, кажется, так велика, что он сам ее масштабы осознать еще не может, будто дай ей выйти наружу — и она вместе с душой его тело покинет. И Хосок от этой боли вдруг кричит, голову к небесам запрокидывает и криком голос срывает, выпуская из себя хоть немного того, что рвет изнутри. Кричит снова и снова, сжимая кулаки, костяшки о каменный пол сбивает до крови, что тут же останавливается, и моментально затягивающиеся раны вновь разбивает о камень. Кажется, эта истерика у него длится вечность, но на самом деле — всего пара минут перед тем, как Джин его обнимает, и они тихо плачут, наконец, оба, спрятав лица на плече друг у друга. — Нам правда пора, — снова настаивает Джин спустя некоторое время. Хосок и сам это видит, потому что первый луч солнца уже скользит не спеша по руинам и вот-вот до них доберется. Но ни он, ни Джин не двигаются с места, лишь объятия размыкают и чуть отодвигаются друг от друга, продолжая отрешенно смотреть в одну точку. В этот раз молчание прерывает звук, не принадлежащий ни одному из них. Кашель? Они синхронно поворачивают голову туда, где пол у них на глазах приподнимается, а осыпающийся пепел являет крышку люка в подвал. Из-под нее появляется белая рука, перепачканная в копоти. — Спускайтесь лучше сюда, — хрипит Юнги. — Загар вам не к лицу.