Четырёхкомпонентная теория любви

Утро. Оно добрым не бывает, особенно когда просыпаешься на полу, в ногах у тебя чья-то макушка, точнее, — макушка мозгомыша, которая не даёт шевельнуться. Тело ломит, глаза слезятся до кошмарности, спать хочется до ужаса, однако, будильник звенит на тумбе в спальной целых три минуты, всё никак не замолкая. «Что теперь». «Что между нами?». «Ничего нет. Абсолютно». «Мы — сводные братья. И только». Странные чувства в перемешку с волнением разливаются внутри, под кожей, не давая и шанса взглянуть хоть краем глаза на Минхёна. Стыдно. Вздыхаю, отворачиваясь к окну. Когда я вляпался в это? Славно, хоть дождь прекратился, но тучи всё никак не разомкнуться, как и настырные руки мозгомыша. — Минхён, — говорю я, прокашливаясь. Не реагирует. Сопит носом в чашу коленок, прямо как ребёнок, — как в детстве. Я усмехаюсь. Стоит мне только привстать, тут же получаю вибрацию по коже, тихим мученическим стоном. — Куда так рано, а? Что тебе не имется, всё никак? — глухо отвечает парень, надувая щёки. — Мне нужно на учебу, пусти, — фырчу. Наконец, мозгомыш отпускает и дышать становится легче, потому скорее встаю на ноги. — Тебе нужно поменять повязку, бинт запачкался. — говорю я, смотря на его тяжкие попытки встать следом. Боже мой, какая жалость. — А завтрак? — он говорит не менее удивлённо, чем я хлопаю глазами. — Ты издеваешься? — Точно издевается… — Никакого завтрака. Я сделал это потому что клятва Гиппократа, не ради тебя. Хотя знаешь… — Какой он противный, стоит смотрит исподтишка. — Бинты и сам можешь поменять, в этом проблем не должно возникнуть. Так что… вон твои вещи, — с силой кидаю грязную одежду, но уже высохшие, — ему в лицо, уходя в спальню и доставая для себя чистую, новую. — Переодевайся и уматывай. Ещё чего. Меня колотит от злости, нет ничего между нами, не может быть. Попусту не может быть, всё что было — подростковая забава, не более. У каждого из нас свой путь, я же не хочу быть на пути с человеком, у которого непонятные связи. Этого никто не допустит. Я не допущу. — Бога ради, пиздуй уже, Минхён, — рычу, отталкивая от себя подошедшего вплотную брюнета. Не поддаётся, крысёныш. Только ближе становится, хмурится и шипит. — Я непонятно выразился? — Не забывайся, — шикает, змейкой оборачивая вокруг меня свои руки, нет, — противные лапы. — Нам нужно поговорить, мне есть что тебе рассказать. И это важно. Еще чего. — Прекрати это, — произношу я, как только его ледяные руки тянутся под пижаму. Холодно. Непроизвольно вздрагиваю… Влепляю наотмашь пощечину, отталкиваясь к шкафу. — Хватит! Просто убирайся отсюда, не трогай меня! Пошел отсюда нахуй! Уйди, Минхён! Уходи, Бога ради! Кажется, начинается истерика, судя по испуганному взгляду парня напротив и моему дрожащему голосу, который вот-вот сорвётся. Тянущая боль в позвонках выбивает из горла протяжный стон. Хлопок. Прикрываю глаза и даю эмоциям вылезти наружу — Минхён покидает квартиру через долгие десять минут, прежде чем бросить колкое «как скажешь». Колющаяся водолазка в руках чуть мала, это раздражает пуще прежнего; хочется кого-нибудь ударить, избить. Но я сдерживаюсь. Сдерживаюсь, чтобы не врезать самому себе. *** — Ты как? Я уже на лекции, сижу в самом конце ряда парт. Тэён приземляется рядом на стул, пока профессор раздаёт листовки. Хочется удариться головой об стол, что я, собственно, и делаю. — Я ничего не учил, я даже не читал, — хныкает парень. Глаза сонные, сам помятый, волосы вообще кустом на голове. Но я не жалуюсь, сам в таком же виде. — Ты простыл? — спрашиваю, вопросительно выгнув бровь. Он кивает. — Немного, — отвечает, поникая головой в лист с заданием, игнорируя мои попытки спросить, что ещё вчера произошло. — Какой ужас… Я завалюсь… Окей… — Не ты один, — хмыкаю, взяв в руки передавший с передней парты лист. Он это специально? Делает вид, что ничего не случилось. Или его серьезно волнует оценка за промежуточный контроль чем-то, что вчера мы видели? Тем более по тригонометрии, когда он, чёрт возьми, медик. Хорошо, раз уж на то пошло дело… — Я безнадёжен, Хёк… — Здесь ставишь «а» и проводишь линию, — тыкаю карандашом в чертеж Тэёна, закатывая глаза. — Здесь дел на пять минут, всего-то. — И когда ты начал шарить в математике? — поражено отвечает Тэён, следуя моему совету. Я сам не знаю. Но факт того, что лист с ответами красуется через пару минут на столе препода — не может не радовать. — Вы может выйти, — профессор кафедры общей математики разводит рукой на выход. — Соберите вещи только. Киваю. Тэён умоляюще глядит исподлобья, протягивая последнюю нерешенную задачу. Вздыхаю. За что мне это всё? Быстро-быстро начеркав на границе его листа вычеты, дал ответ сходу. Тэён медлить не стал — выписал правильные цифры ровным, аккуратным почерком, что мне даже стало стыдно за свою работу. Грязную работу. Ладно, неважно. — Молодые люди. — профессор угрожающе потянул очки с переносицы, вставая из-за стола. — Если вы сдали работу, покиньте помещение и не мешайте остальным. «Какой он, всё-таки, раздражающий» фырчит Тэён, вручая в руки препода свой лист. И с гордой походкой, мы направляемся в сторону выхода. *** — У тебя губа порвана, — замечаю я, подтягивая бутылку с водой. В столовой совсем пусто, только единицы, как и мы, сидят за соседними столами, попивая горячий чай. Тэён с самого утра странный и ведёт себя точно также — отводит взгляд, рыскает глазами через раз в сторону входа, как будто вот-вот кто-то должен ворваться. — Что-то вчера случилось? — он вздрагивает. Вот оно что. — А ты чего в водолазке? — вот сукин сын, игнорирует вопрос. — Ты же их не любишь. Вот сука. — Остальные вещи в стирке, — говорю я, оттягивая колющий ворот с ноющей от боли шеи, совсем забыв о пристальном взгляде друга. Вот же блять… — Что это? — Ничего, просто напоролся на косяк. — Отвожу взгляд, подавляя нервный смешок. Тэён не верит, щурит глаза и подтягивается ко мне через весь стол. Хватается за ткань на шее и тянет вниз. — Ты идиот, думаешь, я поверю в это говно? — чуть ли не рычит, острием в глазах прожигая во мне дыру. Не зная Тэёна, сейчас бы я забоялся такого состояния, но друг безобидный. — Тебя этот ударил?! «Не этот, а Минхён» проносится в голове, отчего я машу ею из стороны в сторону. Стоп. — Этот? — непонимающе уставился в Тэёна. То есть? — Что, с самого утра решили колотиться? Сычён. Перевожу взгляд на насмешливый голос, где и натыкаюсь на три фигуры — Сычён скрестив руки на груди, с икринками озорного блеска мечется глазами от Тэёна ко мне, — Накомото, как скала навалился мрачной тучей над китайцем, стреляя огоньками, и, наконец, — Минхён. Стоит хмурее каждого из присутствующего, заправив руки в карманы. Чёлка его спадает колючими прядями на глаза, мешая что-либо развидеть. Мистер сама беззащитность. Тэён, завидев их, тут же отпускает и меня и свою задницу на стул. Только не предлагай, только не предлагай… — Не хотите присесть? Вот же блять. — Ещё спрашиваешь, — хихикает Сычён, плюхаясь напротив меня. Накомото садится рядом с ним. От его взгляда кровь в жилах перестает циркулировать, может, вообще перестает течь. Не значит ли это… — Садись с Хёком, Минхён. Чего ты стоишь? — Убейте этого раздражающего китайца, иначе я сам его прикончу. — Не, я лучше постою. — Даже обидно с одной стороны, будто бы это не он такой конченный. Тэён замечает мое недовольство. Читаю по губам «потом обязательно поговорим» и вздыхаю. — Так… Мы вот ради чего пришли-то. — Сычён прокашливается и продолжает. — Сегодня встречаемся в кафе вечером, без посторонних глаз, приходим с паспортом. Без него можете не появляться. — Прости? — я хмурюсь. Я не ослышался? — С каких пор, мы должны слушаться вас? Вот именно. С каких пор я вынужден находиться в одной компании с человеком, который раздражает всеми фибрами души. Я начинаю потихоньку закипать от своих же мыслей. — Вам не сказали? — китаец, было дело, удивлённо посмотрел на Юту, но тот просто пожал плечами. — Вы теперь официально состоите в наших рядах. Я удивлен, что Минхён промолчал об этом. Упоминание о себе заставляет мозгомыша поднять на меня свой взгляд и развести руками. «Я пытался тебе сказать об этом, но ты не послушался». И это всё, что я могу услышать от него? Поникший взгляд Тэёна, хихикающий в плечо Юты — Сычён… Нет, я не согласен на это. — Я не согласен. — Почему Тэён молчит? — Тэён, скажи что-нибудь.— шикаю на друга, но он назло молчит. Урод. — Но тебя никто и не спрашивал, котёнок. — Сычён держится прямо, пожимая плечами. — Тем более Тэён добровольно дал согласие. Теперь твоя очередь, хоть она не играет никакой роли. Но мы же не без манер, правда? Я чувствую, что вот-вот и взорвусь. Парни встают из-за стола, с ними же поднимается и Тэён. Предатель. Нахлынувшая злость — и я мечусь оттолкнуть от себя руки Минхёна, попятившись назад, сглатывая ком в горле. — Ты же не хочешь, чтобы каждый узнал наш секрет? — Минхён всё же перехватывает мои брыкающиеся руки, блокируя каждый вздох своим вопрошающим взглядом. Шепчет на ухо тихо, так, чтобы никто не услышал. Красивый… Отрицательно машу головой. — И я не хочу, но он знает. Он знает и может рассказать всем о нас, поэтому поддайся, Хёк. Сделай как я говорю. «О нас» больно режет слух. — Ты хочешь сказать, что у меня нет выбора? — дрожащим голосом задаю вопрос, с толикой надежды получить ответ «у тебя всегда есть выбор». — Именно так. У тебя нет выбора. Фраза глухим звуком отпечатывается в голове, в мыслях. Перечёркивает всё, о чем я думал ранее, поглощая. Не это я хотел слышать от Минхёна. Не это.