— Господин Сандерс ждет через десять минут.
— Как через десять минут? Сейчас ведь только половина седьмого… — голос Софи звучал для меня так далеко, в висках стучала кровь, все вокруг стало плыть куда-то.
— Он сказал, что ждет через десять минут. Или ты, быть может, хочешь сказать свои недовольства ему в лицо? — женщина в платье горничной с усмешкой посмотрела на голубоглазую, а та презрительно фыркнула, но возразить все же не посмела.
— Господин Фабер придет через десять минут, хорошо.
— Господин? — темноволосая с некоторым презрением посмотрела на меня, ухмыльнувшись; мне стало неприятно от этого взгляда, но ничего сказать в ответ я не мог. — Ну-ну…
И с этими словами женщина удалилась из комнаты, покачивая бедрами, как модель на подиуме, хотя я сомневался, что в мире существуют модели с такими формами, как у нее. У взрослых альф наверняка голова идет кругом от этой женщины, но у меня она вызвала лишь отрицательные чувства. Зато я отвлекся от тяжелых мыслей о предстоящем вечере с Сандерсом. По спине прошла дрожь.
— Ну что, Кристиан, пора тебе познакомиться с нашим господином лично. Ты готов? — Софи присела передо мной, заглядывая в мои глаза, а меня едва не трясло.
— Нет… Софи, я не хочу… Можно, ты скажешь, что я заболел? Ну хоть что-нибудь, Софи, прошу тебя… — сам того не ожидая, я стал упрашивать девушку оставить меня здесь, не отпускать к Адриану. Я поджал губы, к горлу подкатил комок, казалось, я готов расплакаться от страха. Хотя, признаться, я и сам не понимал, чего именно боюсь.
— Крис, послушай меня, — Софи взялась руками за мои плечи, крепко сжав их пальцами. — Тебе абсолютно нечего бояться. Теперь это твой дом, вокруг — твои люди. А господин Сандерс — твой Глава, только и всего. Его клан настолько велик и сплочен не только потому, что его боятся и уважают. Все его люди знают, что Сандерс за каждого своего человека готов собственноручно убить любого; каждого, и стар и млад, он любит, как своих детей, которых у него, кстати, пока что нет… Ты стал одним из нас, теперь он в ответе и за тебя. А сейчас выдохни, успокойся, и мы пойдем в малую столовую, нехорошо опаздывать.
— Хорошо… — я сдался, аргументов у меня не осталось, впрочем, я не знал, имелись ли они раньше.
Софи встала, чуть улыбнулась мне и направилась к двери, но резко обернулась, сделала шаг в сторону стола и взяла с полки какой-то флакончик. Ничего не сказав, она брызнула содержимое флакона мне за шиворот, затем, будто бы подумав, на волосы, и я почувствовал весьма приятный аромат туалетной воды. А девушка так же стремительно вернула духи на место и буквально в следующую секунду открыла дверь, выйдя в коридор, и посмотрела на меня. Я выдохнул, постарался сделать невозмутимое выражение лица и вышел следом за ней.
Замок тихо щелкнул у меня за спиной, и в этот момент я понял, как успокоиться. Я представил рядом с собой братьев, подумал, что они вели бы себя спокойно и даже несколько дерзко, чтобы выглядеть на равных с любым человеком старше них по возрасту и по статусу. Теперь, когда, пусть только в моей фантазии, Том и Сэм были рядом, я обрел уверенность и спокойно зашагал за Софи, когда та повела меня по коридору.
Идти пришлось недалеко. Мы с девушкой пропустили лишь три двери из множества других, расположенных на втором этаже и ведущих в неизвестные мне помещения, остановившись у четвертой. Как и остальные, она была искусно украшена резьбой, ручка выполнена под золото, хотя я почему-то не сомневался, что это и была самая настоящая позолота, а не краска. Софи открыла дверь и пропустила меня вперед. Чуть вскинув голову, чтобы выглядеть на всякий случай повыше и поважнее, я прошел в столовую.
Я уже устал поражаться красоте отделки комнат в этом особняке. Малая столовая, во-первых, оказалась далеко не маленькой по размеру, так что страшновато было представить, какой была большая столовая, которая, полагаю, имелась на первом этаже. Во-вторых, меня восхитили стены, которые были затянуты бордовым с золотистым рисунком бархатом, с резными деревянными вставками и узкими зеркалами. Как таковых углов комната не имела: в них стояли шкафчики, округлые спереди, выполненные, как я понял, на манер античных колонн, только не белого, а вишнево-коричневого цвета, с зеркальными стенками и полочками внутри, на которых размещались явно дорогие хрустальные сервизы, статуэтки, вырезанные из самых различных по цвету и фактуре камней, наверняка, полудрагоценных, и прочее. У противоположной от входа стены стояли старинные часы, подобные которым я видел лишь в музее. На боковых же стенах висели картины в золоченых рамах, незнакомые мне, но тоже явно подлинные; на обеих были изображены какие-то античные сюжеты, но вдаваться в подробности я не стал. На потолке имелся красивый лепной узор, сходящийся к центру комнаты, откуда свисала широкая золоченая люстра, лампочки которой были сделаны под форму свечей. Ровно под одной из картин имелся небольшой камин, в котором трещали самые настоящие поленья, а не электрический мерцающий свет, как, я знаю, было во многих современных английских домах. Оформление камина тоже было изящным и оригинальным, а на полке стояла красивая бронзовая фигурка льва, так точно выполненная, что тот походил на настоящего зверя в уменьшенной форме. В-третьих, поразил меня паркет. Во всем доме, как я успел уже заметить, он был восхитительно изящен и красив, но теперь я стал смутно догадываться, что в каждой комнате рисунок его был уникальный. Причем, я догадывался, что, как и во дворцах, все цвета паркета были созданы разными сортами древесины, а не краской или лаком. В столовой же даже беглым взглядом я различил не меньше восьми оттенков коричневого: от светло-бежевого до насыщенно-шоколадного. Последним, на что я обратил взор, был достаточно большой стол, на котором покоилась белоснежная скатерть с выбитым по краю узором, не доходящая до пола всего лишь на пару сантиметров. На столе же находилось огромное разнообразие посуды: всевозможных размеров тарелки, керамические и металлические; хрустальные бокалы и, непонятно, зачем, два высоких бронзовых кубка; молчу уже про неисчислимое количество столовых приборов, которое, пожалуй, в нашем доме не появлялось на столе даже во время обеда всей семьи. В центре стола возвышалась изящная, не сомневаюсь, бронзовая ваза с фруктами, уложенными так красиво, будто бы сейчас с нее должны были писать картину маслом.
И только теперь я, оторвавшись, наконец, от любования всем богатым украшением комнаты, заметил сидящего во главе стола Сандерса. Видимо, его величественный внешний вид настолько был под стать окружающей красоте, что поначалу я даже не обратил на него никакого внимания, особенно учитывая, что сидел он неподвижно, как изваяние. Тут внезапно я осознал, что смотрел Адриан прямо на меня, и, встретившись с ним взглядом, я все же не смог удержать легкой дрожи.
— Ты едва не опоздал. Садись, — отчеканил холодный голос хозяина поместья, казалось, зазвенев у меня в ушах медным колоколом.
Я, право, растерялся. Вокруг стола было шесть или восемь стульев, сразу я не разглядел, и за какой мне пристало садиться по правилам этикета, я не имел понятия. Софи, стоявшая в это время за моей спиной, как я считал, долгие минуты, но на деле — не больше десяти секунд, чуть подтолкнула меня и удалилась из помещения, что я не видел, но отчетливо ощутил, когда позади закрылась дверь. Мне так и представилось, что я — кролик, которого оставили в одной клетке со старым опытным лисом, который не сразу же убьет обреченную жертву, а сперва погоняет ее, подразнит свой голод, а после будет медленно откусывать маленькие кусочки, наслаждаясь давно известным вкусом… От подобных мыслей меня вновь передернуло, я тут же поспешил отогнать их прочь и направился к боковой части стола, подальше от его главы, как принято было в нашей семье, когда мне удавалось сидеть со всеми за одним столом.
— Нет, — властный голос Сандерса заставил меня замереть на месте. — Слева от меня, рядом.
Сглотнув, я послушно повиновался, рассуждая, зачем я понадобился блондину под рукой. Уж не хочет ли он в самом деле закусить мной? Может, в этом и кроется тайна тех детских записей в книге? Может, Сандерс ест детей?.. Вновь пришлось отгонять мысли прочь, так как они были далеко не самыми радостными, да и весьма параноидальными к тому же. Затем пришли мысли более здравые: вероятно, господин Адриан, как невольно я стал уже называть его в голове, хотел со мной поговорить, а кричать через весь стол неудобно. Я сел на стул рядом с мужчиной, выпрямившись, как будто бы позади меня проходил оголенный провод с высоким напряжением, которого я боялся коснуться.
Сандерс посмотрел на меня еще несколько секунд, после чего нажал на миниатюрный звонок, похожий на дверной, однако звука его я не услышал, подумав, что он раздался в комнате для прислуги или на кухне. И тут Адриан резко переменился в лице: светлые брови сошлись на переносице, ноздри возмущенно вздулись, во взгляде серых со стальным оттенком глаз блеснули искры. Я вжал голову в плечи, не зная, чем вызван гнев мужчины, но понимая, что что-то сделал не так.
— Никогда больше не смей использовать духи, усек? — теперь я заметил, что блондин действительно принюхивается, но не мог же я сказать, что это сделала Софи, не спрашивая меня? — Я не собираюсь чувствовать рядом с собой вонь этой эссенции вместо сладкого запаха омеги.
— Я… Х-хорошо, п-простите… Я б-больше не стану… — едва слышно пролепетал я, язык плохо слушался, онемев от страха, а Сандерс не унимался, хотя гнев свой поумерил.
— Я не слышу обращения к себе. Или тебя не учили, как нужно говорить с людьми моего статуса при твоем положении? — снова стального цвета глаза посмотрели на меня, но уже не сверкая, а лишь тускло поблескивая.
— П-простите, господин С-сандерс… — я сглотнул и постарался вновь принять как можно более спокойный вид, хотя теперь фокус с братьями уже не удавался. К тому же, когда Адриан заговорил о запахе, я невольно принюхался и сам, почувствовав неяркий, но весьма ощутимый признак взрослого альфы.
Оценить его я не мог по-настоящему, потому что был еще незрелым юнцом, у которого никогда в жизни не было еще течки, но отметил, что запах этого мужчины отличался от запаха, скажем, моих братьев или моего отца или учителей в школе. Раньше я считал, что все альфы пахнут если не одинаково, то хотя бы похоже, и не представлял, как взрослые различают друг на друге «чужие» запахи, хотя, возможно, я просто не обращал никогда на это внимание и не придавал никакого значения окружающим меня «самцам». Невольно вдруг вспомнился мой вчерашний разговор с братьями, но тут из размышлений меня вырвал вновь раздавшийся голос Сандерса, а когда я поднял на него взгляд, то обнаружил на его лице усмешку:
— Нет. Ты будешь звать меня не так, как все вокруг.
Чуть осмелев от собственной запутанности в ситуации, я уже слышимым голосом спросил:
— Простите, как?..
Адриан молчал долгих несколько секунд, все с той же усмешкой на губах глядя на меня, но уже чуть прикрыв глаза, что я мог считать признаком самодовольства или чего-то подобного. Затем, откинувшись на спинку своего кресла — только сейчас я заметил, что сидел он именно в широком крепком кресле, а не на стуле — и положив руки на подлокотники, он медленно, словно любуясь каждым словом, даже чуть тише, чем раньше, произнес:
— Называй меня своим Лордом…
Невольно я снова онемел, хотя, казалось бы, должен был уже привыкнуть к подобным замашкам своего нового Главы. Не впасть мне в очередной ступор помог человек, вошедший в столовую с блюдом в руках, а за ним последовало несколько юношей моего возраста или чуть постарше. Все несли в руках что-то съестное, но на это я мало обратил внимания, радуясь уже тому, что блондин, наконец, перевел свой взгляд-рентген с меня на прислугу, усмешку, однако же, с лица убрав. Каждый из вошедших ставил посуду с яствами на стол, взамен убирал что-либо с него, коротко кланялся и уходил весьма быстрым шагом обратно, только мужчина, вошедший первым, остался стоять на небольшом расстоянии от Сандерса, услужливо склонив голову в сторону того, будто бы спрашивая, чего желает его хозяин. Адриан не заставил себя ждать:
— Долго, в следующий раз накажу. Свечи сюда. И к чертям эту люстру, или сегодня же замените лампочки. Неужели не можете запомнить, что я ненавижу настолько яркий свет? — сейчас я понял, что такое «сталь в голосе», подумав также, что со мной, оказывается, мужчина говорил еще достаточно мягко.
— Конечно, господин. Сию секунду, господин, — запел мужчина в ответ на удивление высоким голосом, хотя выглядел он человеком в возрасте для подобного тембра. Вероятно, это был, если не омега, то как минимум бета.
Тут же он «выпорхнул» из столовой, а спустя буквально полминуты вернулся с подсвечниками в руках, ведя за собой еще какую-то девушку и, к моему удивлению, Бена, в руках которых так же были старинные канделябры на несколько свечей. Видимо, схватил первых подвернувшихся под руку людей, велев им немедля выполнять приказ их господина. Уже через пару секунд свечи были зажжены по центру стола и чуть ближе к нашим с Сандерсом местам. Свет люстры погас, и комната погрузилась в мягкий полумрак, освещаемая лишь пламенем камина да свечами — окно, которое я заметил не сразу, было занавешено тяжелыми бархатными шторами в тон ткани, покрывающей стены, потому не выделялось на общем фоне и света не излучало. Обстановка стала весьма романтичной, что несколько меня расслабило и позволило обратить внимание на принесенную еду, запах который я уловил куда быстрее запаха сидящего рядом со мной альфы, на что живот мой ответил радостным урчанием. Впрочем, понять его было несложно: таких изысканных ароматов мне ощущать не приходилось еще, пожалуй, ни разу, вид блюд тоже приносил очень и очень приятные ощущения. Правда, немного напрягало то, что я не мог совершенно понять, что, собственно, к столу подали, причем дело было вовсе даже не во внезапно сгустившейся темноте, а в том, что подобного я раньше не видывал. Единственное, что я смог различить среди поданного на стол, было блюдо из рыбы; как оно называлось, я не знаю, но рыбьи очертания я заметил. Мое недоумение вновь удачно прервали, на этот раз это был Сандерс:
— Какое будешь пить вино?
И снова я думаю, что ответить, чтобы не выглядеть, мягко говоря, полнейшим и нелепейшим в мире идиотом. Я ведь действительно не разбирался в марках вин, потому вопрос мужчины заставил меня не на шутку занервничать. И, как назло, Бен, в котором я мог видеть хоть какую-то поддержку, покинул столовую вместе с неизвестной мне девушкой, оставив меня с Адрианом и мужчиной со странным голосом. Делать нечего, придумать ничего я не смог, потому ответил, как есть:
— Простите, милорд, я не пью… — тут же я ощутил, насколько пересохло горло, но ничего текучего, кроме соусов, я не обнаружил на столе.
— Ты пьешь, — судя по тому, с каким тоном сказал это Сандерс, так и было, спорить мне с ним никак не хотелось, вот совершенно. — Принеси Ле Монраше семьдесят восьмого, — это прозвучало уже для мужчины, стоявшем, как оказалось, у меня за спиной, хотя смотрел Адриан мне в глаза. — Мое впечатление о твоем бывшем клане ухудшается все быстрее и быстрее, хотя совсем недавно я думал, что хуже уже и быть не может. Я ошибался.
Блондин отправил в рот виноградину с настолько пафосным выражением лица и дерзким жестом, что казалось, будто бы он играет на камеру, причем снимается исторический фильм а-ля «Жизнь и деяния короля такого-то, герцога того-то, наследного принца и прочее», причем с Адрианом в главной роли. В общем, я стал уже задумываться над тем, что он все всегда делает с такой амбициозностью нарочно, ибо я просто не мог представить себе, что подобное поведение может быть естественным. Ну, или его с детства приучали к этому, и теперь иначе себя вести мужчина просто не мог. Хотя, тут же мне подумалось, с его положением, статусом, кругом общения и сферой влияния выглядеть иначе было бы просто нелепо с его стороны.
Тем временем, пока я следил за движениями Сандерса, мужчина-прислуга уже вернулся с бутылкой вина; его резвости можно было только позавидовать, ведь в его годы, полагаю, немалые, сохранять форму для подобных «пробежек» многим было непросто. Затем он, не дожидаясь указаний своего господина, открыл сосуд привычным, как мне показалось, движением, и разлил его содержимое в два бокала. Один из них поставил перед Адрианом, снова чуть поклонившись, второй, естественно, передо мной, при том скосив на меня глаза, оказавшиеся вовсе бесцветными, и чуть усмехнувшись, мол, привыкай, дите. Вновь я чуть поежился: неужели кроме Бена и Софи меня никто не примет в этом доме нормально? Сандерс в это время тоже смотрел на меня, на его губах все так же играла наглая ухмылочка. Изящно взяв свой бокал, он некоторое время еще сверлил меня взглядом, ожидая, наверное, что я последую его примеру, однако же я уже подумывал сорваться с места и сбежать, лишь бы не ощущать на себе взгляд этих ледяных глаз. Блондин тихо хмыкнул и отпил вина, я так понимаю, стремясь показать мне пример для подражания, а я был рад уже тому, что от меня отошел на несколько шагов странный мужчина с высоким голосом, имени которого я не знал, да и, признаться, знать не хотел.
— Ты, видно, хочешь расстроить меня, Кристофер? — вновь раздался голос Адриана, и без того несколько для меня неприятный, да еще и исковеркавший мое имя, что немного даже разозлило.
— Кристиан, милорд, — ответил я ему, сам поразившись своей смелости, но не забыв, однако, обращения, которое велел мне употреблять Сандерс по отношению к себе, хотя в глаза ему я посмотреть не осмелился.
— Кристиан, говоришь? — снова эта усмешка, от которой меня бросает в дрожь. — Если я захочу, ты будешь у меня хоть Кристиной, хоть Марией, понял меня, мальчишка? Ты будешь носить женские платья, корсеты, чулки, краситься помадой и ходить на шпильке, если я того пожелаю. Ты сбреешь волосы на всем теле и брови, покроешься татуировками с ног до головы, если мне так будет угодно. Продолжать, или я уже доступно объяснил тебе твои права здесь?
Мне захотелось провалиться сквозь землю от стыда и страха. Я вспомнил Бена, которому приходилось работать в платье горничной, и окончательно убедился в том, что если Адриан захочет сделать что-то подобное со мной, то сделает. Я сухо сглотнул и кивнул, стараясь показать свою понятливость ситуации. Но Сандерс не унимался:
— Я что-то не слышу, или тебе, все же, объяснить иначе? — мужчина даже повысил голос, отчего мне захотелось вжаться в стул, слиться с ним, стать невидимым и неслышимым, чтобы никто и никогда меня не нашел, тем более, этот человек.
— Простите, милорд… — едва слышно пропищал я, не в силах поднять глаз на своего нового Главу. — Я все понял, милорд…
— Вот и славно, — я подумал, что мне показалось, настолько легко прозвучала эта фраза после всего, однако же, голос блондина действительно смягчился. — А теперь выпей вина; готов поспорить, оно не самое плохое в мире, хотя среди коллекционных не слишком-то дорогое.
В голове у меня тут же мелькнула мысль, что это очередной фетиш чрезмерно богатого человека — подавать к столу на обычный ужин коллекционное вино, даже я со своими познаниями в этой области понимал, сколько стоит каждая бутылка подобного раритета; не раз я видел по телевизору аукционы, на которых продавали такие вина, и всегда считал, что люди просто разбрасывают деньги по ветру. Ведь если хочется выпить подобного напитка, можно купить его в простом магазине, ан нет, покупатели подобных коллекционных редкостей говорили одно и то же: «Эта бутылка будет стоять на полке/в винном погребе/домашнем музее редкостей, пить такую дороговизну я не собираюсь». Видимо, Сандерс придерживался иного мнения или, что еще больше походило на правду, подобным жестом стремился дополнительно подчеркнуть свое богатство. Но перед кем рисовался он сейчас? Если передо мной, то и так было понятно, что я пребывал в неописуемом восхищении одним только его жильем, не говоря уже о быту и нравах в нем. Да и как я мог оценить подобную редкость, если никогда в жизни не пробовал никаких вин в принципе?
Так и не найдя ответов на эти вопросы, я решил, в который раз за вечер, не злить щедрого хозяина, потому взял чуть дрожащей рукой бокал. Тут же пришлось отметить очередную усмешку Адриана, вызванную, как я понял, моим жестом, впрочем, я уже не сомневался, что бокал держу неправильно, но требования Сандерса выполнить было все же необходимо. Не хотел же я ходить в платье?..
Поднеся вино к лицу, я невольно втянул воздух носом, едва удержавшись от того, чтобы не поморщиться. О каких «букетах» все эти ценители алкоголя говорят? Я почувствовал только резкий запах спирта, не такого, конечно, как в аптечке, но и никаких других оттенков мой нос не уловил. Чуть выдохнув, я все же решился, поднес бокал к губам и, чуть зажмурившись, сделал глоток. В горле тут же появилось пренеприятное ощущение жжения, к тому же, капли напитка остались на языке, что усилило мое отвращение к нему. Слишком поздно я понял, что скривился, но сделать уже ничего не мог. И пусть этот чертов извращенец выбирает мне помаду, но против своего естества, увы, не пойдешь. Однако же, к моему глубочайшему удивлению, Сандерс не рассердился, а наоборот рассмеялся, мягко и негромко, как-то по-домашнему, голос его также стал более глубоким и, казалось, бархатным:
— Мне нравится этот парень. В нем много ненужного и совсем мало правильного, но все это исправимо, я уже убедился, что он понятлив и схватывает все на лету. Но что у него не отнять пока еще, так это откровенность, — я поставил бокал на стол и, все же, посмотрел на Адриана, встретившись глазами с его улыбкой, смягчающей обычно строгое лицо, и удивившись ее искренности. Сейчас блондин не играл. Однако я так и не понял, обращался ли он к прислуге или же просто говорил мысли вслух.
Сумев проглотить, наконец, вино, я почувствовал, что щеки начинают медленно загораться, хотя мне вполне могло просто показаться. Теперь уже, когда улыбка на лице Сандерса сделала его менее страшным для меня, я сумел разглядеть мужчину вблизи.
Самое первое впечатление о нем меня не обмануло: блондин был действительно красив, этого не отнять. У него была светлая, чуть только загорелая кожа, на которой я не заметил родинок или пигментных пятен, даже банальных прыщей и их следов, будто бы на его лице лежал профессиональный грим, хотя что-то подсказывало мне, что просто Адриан следит за собой и наверняка пользуется услугами косметолога. Но что выдавало в нем естественность, так это только сейчас увиденные мной с близкого расстояния тонкие морщины в уголках глаз, выдающие его возраст. Удивительно, но даже в полумраке комнаты я смог разглядеть такие детали, а вот цвет глаз я уловить уже не мог, хотя явно представлял себе, что они были хоть и серыми, но далеко не такими, как, к примеру, у мужчины со странным писклявым голосом. Вероятно, здесь большую роль играл взгляд или даже просто характер их обладателя, ведь недаром же говорят, что глаза — зеркало души. В остальном черты лица Сандерса можно было бы назвать самыми обыкновенными, хотя я все равно обратил внимание на его прямой нос с несколько острым кончиком, который придавал и без того мужественному профилю блондина несколько орлиный характер. Под носом — самые обычные губы, правда, усмешки и ухмылки они изображали уж больно театрально, хотя это, отчасти, опять-таки украшало мужчину. На аккуратном подбородке не было даже подобия щетины, которая обычно так и норовит испортить внешность альфам. Брови, нужно отметить, тоже были настолько ровными и гладкими, что невольно я представил себе Адриана в салоне красоты, где ему бережно вырывают лишние волоски аккуратные женские руки. Я едва удержался от смешка и тут подумал, что весьма невежливо пялиться на человека так откровенно. Блондин же, однако, ничего против не имел: или не заметил этого, или наслаждался вниманием, уж не знаю.
— Вилли, поухаживай за молодым человеком, а то он, боюсь, так и останется голодным, — Сандерс кивнул в мою сторону, и мужчина, стоявший до этого в стороне тише мыши, тут же поспешил исполнить волю своего господина. — Видишь, какой он тощий? Наверняка его клан такой бедный, что даже наследника своего прокормить не может…
Мне хотелось возразить, сказать что-то в защиту своих родственников, но я не стал. И, не поверите, это было не из-за страха, нет. Возможно, вино ударило мне в голову, хотя сомневаюсь, что от такого количества можно опьянеть, но сейчас страха я не испытывал ни капли. Просто тут же подумалось, что эти люди не достойны того, чтобы их защищать. Откуда взялись такие мысли в моей голове, я не знал и даже удивился, было, но тут же что-то внутри меня подсказало, в чем дело. Здесь, в новом доме, ко мне, абсолютно чужому мальчишке, относились хотя и с некоторым презрением, но как подобает обращаться к наследнику Клана, какого-никакого, но древнего и истинно Британского. Мне подают дорогое вино, меня кормят ресторанной пищей, я живу в одной из комнат огромного старинного особняка, в которой каждая вещь стоит дороже нашего семейного ветхого домишки. А что получал я от своих родственников за все шестнадцать лет своей жизни? Насмешки, презрение и вечный укор, будто бы я действительно был виноват в смерти своей мамы. Меня ни во что никто, кроме братьев, не ставил, даже за человека-то не считали. Родной отец отдал за долги, не колеблясь и не задумываясь, просто взял и избавился, как от ненужной вещи. Вряд ли он думал, что я буду сидеть за одним столом с влиятельнейшим человеком в Англии, что начну здесь действительно новую жизнь. И хотя я все еще опасался, что все это — не больше, чем спектакль, созданный для того, чтобы потешить самолюбие Сандерса, я знал точно, что дневник моей прошлой жизни остался далеко позади. Я знал, что теперь все зависит от меня самого, и эта уверенность придавала мне сил.
Увлекшись собственными мыслями, я не успел заметить, как Уильям — насколько я понял, так звали странноватого мужчину — наполнил мою тарелку едой и поставил передо мной красивый стакан необычной формы, в котором находилась какая-то жидкость светло-золотого цвета. Принюхавшись, я различил перед собой обыкновенный яблочный сок, который поспешил «продегустировать», стирая остаток вкуса вина. Снова послышался легкий смешок Адриана, но я уже не придал ему особого значения, настолько расхрабрился. Однако приниматься за еду я так и не решался, опять-таки, не зная, какого поведения ждет от меня мой Лорд. Видимо, блондин понял это и разрешил мою дилемму:
— Ешь, пока подают, потом уже об этикете подумаешь. У тебя будет достаточно времени, чтобы привыкнуть ко всему и научиться себя вести. На сегодня ты и так уже неплохо усвоил некоторые уроки, — и мужчина сам взял в руки столовые приборы, показывая, что придираться к тому, как я ем, он не собирается.
Что не могло меня не радовать, потому что от голода я просто умирал, так как последний раз ел только за завтраком с братьями, пока отец спал. Том сказал, что сегодня на глаза главе семейства мне лучше не попадаться, и плевать, что этот глава — мой папа. Поэтому, получив разрешение есть так, как мне удобно, я тут же взялся за вилку, начав уплетать предложенные яства, хотя и стараясь делать это как можно более прилично.
Надо отметить, повар Сандерса готовил отменно: ни разу в жизни я не ел таких вкусных блюд. Среди всех оттенков я смог выделить так и оставшуюся безымянной для меня рыбу, пармезан, лимонный соус, салат и рукколу, грецкий орех и несколько других продуктов, которые определить я так и не смог. В общем, ужин мне понравился чрезвычайно, а это, вкупе с полным желудком, уже скрашивало все минусы сегодняшнего дня.
Только сложив приборы в тарелку и чуть откинувшись на спинку стула, я заметил, что Адриан смотрит на меня, причем судя по всему, уже давно. Он сидел, закинув ногу на ногу, чуть опираясь локтем одной руки в подлокотник кресла, держа в пальцах другой бокал вина и чуть заметно улыбаясь. Я посмотрел на него немного непонимающе, чем вызвал усмешку мужчины, после чего он сделал глоток из бокала и откинулся на спину, будто бы показывая свое расположение и удовлетворенность. Скосив глаза на бутылку вина, я обнаружил, что полна она уже лишь наполовину, но понять, пьян ли блондин, это мне не помогло. Сандерс же тем временем достаточно тихо, будто бы вкрадчиво, заговорил:
— Забавный ты мальчишка, Крис. Расскажи о себе.
Эта просьба выбила меня из колеи. Что хотел услышать от меня сейчас Адриан? Мне и рассказать-то было нечего, кроме того, что я увлекаюсь книгами, немного разбираюсь в искусстве и люблю природу. Однако, отвечать что-то нужно было, потому я прочистил горло и тихо произнес:
— Ну… Я не могу похвастаться какими-либо талантами, да и умениями тоже…
— Никогда не отвечай так, — блондин чуть свел брови, отчего я вздрогнул, но угрожать мне он не стал, наоборот, заговорил, как старый мудрый учитель, хотя я не знаю, откуда взялась эта ассоциация. — Если хочешь, чтобы тебя уважали, если хочешь произвести впечатление, но не знаешь, что сказать, начинать нужно противоположной фразой: «Я могу похвастаться многими талантами и умениями, поэтому даже не знаю, с чего начать». Во-первых, люди вокруг сразу задумаются над этими словами, пусть даже и не поверят, потому дальнейшую ересь могут даже не заметить, а во-вторых, так ты даешь себе время придумать что-нибудь эдакое, не теряя при том ни капли уважения.
Теперь я уже подумал, что Адриан точно опьянел, иначе с чего бы ему учить меня поведению в обществе? И все же я не хотел терять его расположения, так же, как и сердить, «разочаровывать», потому поспешил исправиться:
— Конечно, милорд, простите. Я, разумеется, могу похвастаться многими талантами. Например, я… Пишу стихи, весьма недурные… — тут я затих, так как слова мои были встречены мягким смехом блондина.
— Ну, врать и не краснеть в таких случаях, конечно, похвально, но не до такой степени, тебя могут ведь попросить зачитать свои «творения»…
— Но я правда пишу стихи, милорд… — я даже осмелился перебить мужчину, настолько его слова задели меня; я действительно писал короткие стишки, простые, но, как мне казалось, далеко не плохие.
— Вот как? Ну что же, это хорошо, покажешь мне как-нибудь свое творчество… Не многие дети в тринадцать лет пишут хоть что-нибудь помимо конспектов, да и их-то не все делают…
— Извините, милорд, но мне шестнадцать… — дождавшись, пока Адриан договорит, поспешил вставить я, снова не боясь вызвать его гнева.
— Уже шестнадцать? И что же, у тебя до сих пор не было ни одной течки?
Я опешил, а спустя пару секунд покраснел и стыдливо опустил взгляд. Раньше я не разговаривал на эту тему ни с кем, кроме братьев, а тут незнакомый взрослый альфа задает мне подобный вопрос, да еще в присутствии другого мужчины, да так бесстыдно… Я смутился и не знал, что ответить, потому Сандерс продолжил:
— Да, пахнешь ты, как ребенок. Ну что же, зато теперь я точно уверен, что ты девственник. Хотя это и так заметно: запаха альфы на тебе также нет… — блондин сделал еще глоток вина, а я все пытался понять, зачем он это говорит.
У меня в голове, конечно, была мысль, что Адриан купил меня именно как омегу, чтобы спать со мной время от времени, да и с братьями мы это уже обсуждали, но все же оказаться к этому вопросу так близко для меня было нелегко. Снова я заметил, что мужчина молча смотрит на меня, и, учитывая тему нашего разговора, я задрожал уже по-настоящему. Однако, развивать разговор Сандерс был явно не настроен, потому он допил вино, поставил бокал на стол и сел в кресле ровно, заговорив уже более серьезным голосом, но без «стали», что уже меня радовало:
— Ладно, сегодня у тебя был тяжелый день, думаю, тебе необходимо отдохнуть. Завтра ты проснешься уже другим человеком, ты очень быстро это поймешь, потому спи, ни о чем не думая и ничего не вспоминая. Софи знает, когда тебе нужно встать, потому положись на нее. И никаких духов, понял? — снова блондин посмотрел на меня, и я поспешил кивнуть, хотя тут же попытался представить, что же ждет меня завтра такого, что сделает меня «другим человеком». — Чудесно. Вилли, проводи Кристиана в его комнату.
Поняв, что на сегодня разговор окончен, я встал из-за стола, несколько обрадовавшись тому, что на сегодня мое общение с Адрианом закончено. Все же нужно было признать, что я боялся его, хотя и старался это скрыть всеми силами, но что-то в моем отношении к нему изменилось за этот ужин, хотя я не мог сказать точно, что. Уильям подошел ко мне и сделал жест рукой в сторону двери, молча, не проявляя никаких эмоций, что, в общем-то, меня нисколько не огорчало. Я уже сделал два шага в указанном направлении, как вдруг что-то заставило меня обернуться и едва ощутимо поклониться Сандерсу, тихо, но слышимо сказав:
— Спасибо за великолепный вечер, милорд, Вы очень любезны и добры. Доброй ночи, милорд, — и, удовлетворенно увидев на лице блондина неподдельное удивление и слабый кивок головы в ответ, я развернулся и зашагал уже уверенной походкой из малой столовой, опередив опешившего Уильяма.
Оказывается, способ противостоять непреклонному характеру и харизме Адриана был, главное — умело и вовремя им пользоваться. Сегодня мне это удалось, но, кто знает, пройдет ли такой фокус завтра, через неделю, через месяц? Я и сам не знал, откуда взялись у меня на языке эти слова, вероятно, помогла моя начитанность, но что меня порадовало, так собственная уверенность в том, что теперь Сандерс оценил меня, хотя бы немного, но оценил.
Конечно, помощь прислуги в нахождении своей комнаты мне не требовалась: как Софи велела, я запомнил дверь в свою комнату и дверь в комнату своего Главы, но Уильяму, естественно, я ничего говорить не стал. Дойдя до комнаты, я развернулся к мужчине, вежливо склонил голову и без труда скрылся за дверью, которая оказалась открыта, так как внутри меня ждала голубоглазая служанка. Кстати, ждала в буквальном смысле, ибо только стоило двери закрыться за мной, как она вскочила со стула, что стоял возле письменного стола, и ринулась ко мне, изучая меня большими красивыми глазами, а после засыпала вопросами:
— Крис, ну как? Все в порядке? Ты сильно испугался? Что там было? Сандерс не ругался ни на что? Рассказывай уже! — девушка даже схватила меня за плечи, будто боясь, что я упаду, но теперь перед ней был уже не запуганный щенок, а более-менее разумный подрастающий зверь, маленький еще чтобы кусаться, но весьма умело лающий.
— Все было замечательно, мы мило беседовали, вкусно поели, выяснили некоторые моменты… Ему только духи не понравились, так что давай больше не будем экспериментировать? — я посмотрел на Софи с улыбкой, а она, казалось, опешила от такой перемены во мне. Что же, это было весьма приятно, надо сказать, значит, все идет, как надо.
— Крис… Ты… Да-да, конечно, как же это я не подумала? Немедленно от них избавлюсь. Боже мой, я думала, тебя придется на руках выносить, а тут… Крис, как же я рада! — и тут, расчувствовавшись, девушка обняла меня, но достаточно скоро отпустила. — Ты, наверное, сильно устал… Я приготовлю ванну, подожди чуть-чуть.
Софи выскочила из комнаты, и я наконец-то смог спокойно и расслабленно выдохнуть, рухнув на кровать. Теперь и я уже почувствовал, насколько был утомлен и измотан этим днем. К тому же, я почти не спал в предыдущую ночь, потому сейчас у меня сложилось впечатление, что я могу отключиться прямо в одежде на застеленной кровати. Пересилив себя и все-таки сев, я стал неспешно раздеваться, прокручивая все события сегодняшнего дня в голове. Я так увлекся этим, что не заметил вернувшуюся девушку:
— Крис, пойдем, все готово. Примешь горячую ванну, расслабишься, главное, не усни в воде…
Как-то незаметно для себя я оказался в ванной комнате, но сил осматривать ту уже просто не осталось. Я лишь обратил внимание на явно дорогой кафель, золоченые детали, вроде вешалки и кранов, решив, что это уже излишняя напыщенность, а затем, так же незаметно раздевшись, уже погрузился в действительно горячую ароматную воду, в которую Софи явно добавила какое-то ароматическое масло. Стало настолько хорошо и приятно, что я и думать забыл о том, что кто-то куда-то меня продал за долги, что меня разлучили с любимыми братьями, что мой новый Глава — явный извращенец… Пришел в себя я только тогда лишь, когда вода стала заметно остывать, из-за чего мне пришлось весьма быстро вымыться и начать оглядываться в поисках полотенца. Висело оное рядом и оказалось большим и пушистым. Там же висел мягкий теплый халат, по размеру мне немного неподходящий, но совершенно новый, я даже подумал, что купили его специально для меня, но уже сил просто не находил, чтобы чему-то подобному удивляться.
Когда я вышел из ванной, за дверью меня уже ждала Софи, которая тут же отвела меня в мою комнату, оказавшуюся совсем рядом:
— Я уже подумывала, что ты и вправду уснул. Ладно, не буду теребить тебя вопросами, отдыхай, а у меня еще есть дела… — и с этими словами девушка оставила меня одного в комнате, исчезнув за дверью.
На постели лежала моя любимая пижама, заботливо оставленная голубоглазой, хотя тут же мелькнула мысль о том, что никакая это не забота, а простая обязанность, но я не стал вдаваться в подробности, а просто переоделся и лег под одеяло. Кровать была очень удобная, одеяло — теплым и легким, потому я успокоено закрыл глаза, забыв уже про все свои опасения. Сон забрал меня почти моментально, я лишь успел представить перед собой лица братьев, дорогих мне Тома и Сэма.
***
03:14.
В доме было темно и тихо, родовое поместье Фаберов погрузилось в сон. На втором этаже, в маленькой комнате на противоположно стоящих кроватях лежали два парня, похожие друг на друга, как две капли воды. Близнецы Том и Сэм не спали. Как бы прошедший день их ни утомил, братья не могли уснуть уже больше трех часов.
— Том…
— Что, Сэм?
Шепот казался им обоим очень громким, хотя парни трезво рассудили, что никто услышать их не может.
— Я все думаю…
— О Кристиане, да?
Вместо ответа Сэм кивнул, понимая, что этот жест утонет в темноте, но зная также, что брат увидит его. Послышался тихий скрип кровати и легкие, почти кошачьи шаги: это Том встал и подошел к постели своего близнеца, который тут же сел, позволяя своему «отражению» сесть рядом.
— Я понимаю и разделяю твои чувства. Но ты ведь знаешь, что Софи в обиду его не даст. А если что — сообщит нам.
— Знаю, но все равно… Она не сможет противостоять желанию Адриана, а тот…
— Да, он похотливый старый кобель, но если Крис будет правильно себя с ним вести…
— Кто объяснит ему это? — Сэм посмотрел на брата, но ответа не ждал, понимая, что у Тома его просто не было.
Но старший из близнецов все же ответил: не словами, но куда лучше. Он обнял Сэмюеля за плечи, чуть прижав того к своей груди.
— Том… Том, наш маленький братик будет… Будет с ним…
— Тихо, не думай об этом. Или ты ревнуешь? — снова Том старается разрядить обстановку шутками, снова Сэм краснеет, хотя слова брата и были нелепыми.
— Дурак… Ты понимаешь, о чем я…
— Конечно… Но и ты ведь понимаешь, о чем я…
— Том, но ведь…
— Тихо, Сэм. Забудь о Крисе, он справится, если мы будем верить в него, я знаю это. А если с ним что-то попробуют сделать, если хоть один волосок с его головы упадет… Мы отомстим. Мы, понимаешь? Вместе, ты и я. Только вместе мы сильны, поэтому не позволяй этому сукину сыну разлучить еще и нас с тобой. Он забрал у нас Кристиана — что ж, пусть будет с ним ласков. Иначе мы приласкаем его пистолетом, ведь так? Так, братишка?
— Да, Том… Вместе… — Сэм кивнул, вновь обретая утерянную, было, уверенность. Как же помогал ему брат, что бы он делал без него?
— Вместе. Никто не сможет нас с тобой разлучить. Мы пришли в этот мир вместе, мы идем рука об руку, вместе преодолеваем все препятствия, вместе радуемся и плачем… И уйдем мы только вместе. Слышишь меня?
— Слышу… Вместе…
Голос Тома стал еще тише, уже на ухо брату он едва слышимо выдохнул:
— Никто не заберет тебя у меня…
Сэм доверчиво прильнул к брату, закрыв глаза:
— Да, Том… Том… Т-Том?..
***
