Называй меня своим Лордом

      Этот день обещал не отличаться от всех других. По крайней мере, для мальчика Бена.       — Ну, чего разлегся? Рабочий день давно начался, поднимайся.       Со свернувшегося калачиком брюнета бесцеремонно сорвали теплое одеяло, заставив того съежиться еще сильнее и свести брови на детском личике. Открыв глаза, юноша первым делом посмотрел на часы, которые висели недалеко от его кровати. Семь пятнадцать утра. Действительно, сегодня Бен позволил себе небывалую роскошь, проснувшись на час позже положенного.       Сев на кровати, брюнет потянулся, прогибаясь в хрупкой спине, скосив глаза на стоявшего неподалеку бету, который тем временем застилал свою постель. Бенджамин и Уильям располагались в одной комнате, как и многие из прислуги. Почему именно к бете поселили юного омегу? Вероятно только потому, что Уильям уже давно служил семье Сандерсов и знал в их поместье каждую мелочь, тогда как на момент прибытия в этот дом Бен не знал даже, как сервировать самый обыкновенный стол. С тех пор прошло три года, мальчик успел очень многому научиться, но все равно каждый день получал выговор от своего наставника за какую-нибудь мелочь. Со стороны могло даже показаться, что иногда Бенджамин делает ошибки преднамеренно, хотя, глядя в его невинные глаза, эту мысль отбрасывали моментально.       Бен был очень стройным, скорее даже худым омегой с большими карими глазами, чуть вьющимися черными волосами и обворожительной улыбкой. Можно было смело предположить, что, когда мальчик подрастет, у него отбоя от взрослых альф не будет. Но пока что ни один обитатель поместья всерьез парнишку не воспринимал. Волновало ли его это? Куда как наоборот. Бену хватало забот и без того, поэтому он, в отличие от многих других детей, взрослеть не спешил. Вероятно, еще одной причиной было его достаточно серьезное понимание того, что ему не светит самостоятельный выбор места в жизни, потому, когда он станет взрослым, изменится только количество его обязанностей, то есть проблем.       — Что ты сидишь? Или считаешь, раз сегодня праздник, то тебе заняться нечем? — из раздумий юношу вырвал голос Уильяма, который на тот момент закончил со своей кроватью и теперь стоял рядом, уперев руки в бока.       — Простите… Я просто плохо спал, — Бен поспешил встать и начать убирать свою постель, попутно взглянув на настенный календарь и убедившись, что было четырнадцатое февраля.       День Святого Валентина.       Конечно, многие говорят, что этот праздник незначителен, что он нужен только детям и прочее. Однако клан Адриана уже на протяжении многих лет отмечал его наравне с другими. В поместье собирались многочисленные родственники Сандерса и его приближенные, весь день все находили у порога своей комнаты анонимные записки с признаниями в симпатии самого разного характера, многие обменивались подарками лично. Вечером все собирались в большой столовой на праздничный ужин, во время которого нередко объявлялось о помолвке очередной молодой пары, коих в клане было предостаточно. И, разумеется, особенно тщательная предпраздничная уборка, украшение дома и приготовление многочисленных яств к столу лежали на плечах прислуги, которые хотя и отмечали между собой этот день, больше были все же заняты подготовкой праздничной обстановки для членов самого клана. Бенджамин был не исключением. Однако, его все же расстраивал тот факт, что он был единственным, кому за три года, что он был в поместье, никто не подарил даже маленькой открытки. Даже вечно хмурый и грубоватый Уильям не ложился спать без картонного подарка или чего-то вместо него. Иногда Бен хотел спросить у Софи, почему она, относящаяся к юноше наиболее благосклонно, никогда даже на словах не поздравила его, но мальчик за это время успел заметить, что женщина не поздравляет с этим праздником вообще никого, так же, как и не принимает поздравлений в свой адрес. Чем это объяснялось, юный омега не знал, потому на третий год уже перестал вырезать для нее аккуратное сердечко из красного картона.       Омега не соврал, когда сказал, что плохо спал. Действительно, половину ночи он проворочался в постели, терзаемый разными мыслями. Предстоящий праздник все же сильно волновал его, как бы ни пытался мальчик это скрыть. Бен был обычным подростком, который, как и все, мечтал о счастье. Правда, брюнет замечал за собой, что он все чаще стал задумываться не только о дружеских отношениях с окружающими, не только о том, чтобы его воспринимали всерьез. Голову юноши стали посещать мысли о любви. Ему было страшно. Страшно, что он, маленький и неприметный омега, который постоянно возится на кухне или еще где-либо, не найдет своего альфу.       Золушка. Так называл себя Бен, правда, вслух никогда этого не говорил. Только, видно, этой сказке не суждено закончиться пышной свадьбой с прекрасным принцем… Принц-то вот, рядом, только Адриану эта идея вряд ли понравится. Зачем ему, красивому и состоятельному альфе, обращать внимание на очередного слугу? Вокруг него столько истинно красивых омег из богатых семей, да взять хотя бы тех же дальних родственников клана. А Бен… Бен даже при всем своем желании не смог бы привлечь Сандерса. Да и крестной феи у него нет, никто не подарит ему вечер, в который можно было бы приблизиться к красавцу на белом коне, показать, что вот она, настоящая омежья красота: невинная, естественная и влюбленная… Но увы. Есть в клане, конечно, и другие привлекательные альфы, от запаха которых порой у мальчика кружилась голова… Натаниэль, например, мужественностью почти не уступал Адриану, но при том был моложе, менее горделив и высокомерен. Но и его худенькому брюнету ни за что не удалось бы заполучить. Не в правилах древних высокородных домов жениться на прислуге.       Что до других работников… Они пугали Бенджамина. Нет, на внешность многие мужчины и женщины были приятны, но их натуры… Да, можно было понять, что, живя всю жизнь бок о бок с роскошью, им приходится довольствоваться малым. Можно было представить, что, когда мальчик вырастет, ему предстоит стать таким же, если не хуже. Но все же хотя бы изредка Бен хотел видеть их улыбки в свою сторону. Чтобы кто-нибудь из этих людей мог просто подойти и спросить: «Привет, малыш, ты как?», погладить по волосам и подмигнуть дружелюбно. Однако, ему казалось, что именно с ним никто не хочет даже здороваться. Почему? Этого парнишка не знал. Но радовало хотя бы то, что с ним разговаривал Уильям. Грубоватый категоричный бета пусть и ругал Бена, но хотя бы не игнорировал. Безразличие всегда хуже, чем даже самый злой взгляд в твою сторону.       — Одевайся, нужно многое успеть сделать к вечеру. Ты же не хочешь, чтобы господин Сандерс остался недовольным? — снова вырвал из размышлений юношу голос Уильяма.       Да, гнев Адриана испытывать на себе парень не хотел, потому, быстро одевшись в привычную форму — строгие брюки и рубашка да белый передничек, — Бен кивнул своему наставнику и быстро направился на кухню, где надеялся успеть позавтракать, несмотря на то, что проспал. Не лишать же за это его еды?       На кухне было оживленнее, чем обычно. Все уже были чем-то заняты, что-то варилось, парилось, жарилось, сразу становилось понятно, что дом готовится к празднику. На появление брюнета, как и всегда, отреагировала только пожилая кухарка, которая и давала задания Бену по кухне: убрать мусор, почистить овощи, вымыть посуду и тому подобное. Женщина она была весьма неплохая, но очень строгая, хотя, возможно, благодаря ее зоркому глазу все работало на кухне отлажено, как качественные часы. У нее были дети, которые так же работали в поместье и в конюшне Сандерсов, недавно появился первый внук, которого новоиспеченная бабушка иногда нянчила, когда его отец-омега выходил на работу. Хотя, стоило отметить, происходило это достаточно редко. Адриан — сам глава клана! — запретил молодому папе сильно напрягаться, потому он, счастливый от внимания и заботы «начальника», возвращался к привычным делам только в крайнем случае. Бен смотрел на это семейство с радостью и некоторой тревогой: создаст ли он свою семью? А если создаст, то ему придется рожать детей, сможет ли он? Эти вопросы мальчика пугали, благо, думать было некогда о подобных вещах: за полчаса работы на кухне уже скопилась грязная посуда, и Бенджамина отправили ее мыть. Вздохнув, юноша встал у раковины на небольшой стульчик, потому что без него просто не доставал до посуды, и принялся чистить тарелки, кастрюли, миски, ложки, ножи… Уже и забылось о том, что сегодня праздник, что хотелось есть, обо всем.       — На, возьми, а то сквозь тебя скоро газету читать будет можно, — брюнет удивленно посмотрел на протянутый кухаркой Нэн пирожок, даже не понимая, шутка ли это. — Да бери уже, ешь, потом домоешь. А то как подумаю, что мой малец такой же тощий будет, так сразу плакать хочется.       Бен счастливо улыбнулся женщине, взяв у нее пирог и поблагодарив за него. Все-таки Нэн была хорошая, хоть и строгая. По крайней мере, с голоду умереть она не даст.       До полудня юноша провозился на кухне, иногда сбиваясь с ног, столько дел на него навалилось. Затем явился Уильям и сообщил, что мальчик требуется на этажах горничным. И Бен побежал за бетой, приготовившись к новой работе. Сегодня предстояло выполнять указания Моники. Брюнет ее, мягко говоря, недолюбливал, и на то были веские причины. Моника была женщиной язвительной, злопамятной и очень ревнивой ко всему. С ее характером ей нужно было бы родиться в семье бизнесмена какого-нибудь, чтобы в будущем руководить, а в доме Сандерсов она была всего лишь горничной. Хотя командовать это ей не мешало. В особенности маленьким омегой.       — Вымыть, вычистить, вот здесь чтоб блестело, а здесь если увижу хоть пылинку, скажу, чтобы Уильям тебя выпорол, — Бена уже нисколько не удивлял и не пугал тон Моники, поэтому, обреченно вздохнув, брюнет принялся за работу, стараясь во всем угодить женщине.       Наверное, прошел не один час, поскольку даже привыкшие к работе руки парня начали саднить от щеток, которыми он без передышки орудовал на первом этаже поместья. Куда проще было бы прибираться в жилых комнатах на втором этаже, но эту работу Моника «не могла доверить безответственному щенку». На самом же деле, горничная просто хотела выделить себе занятие попроще, по большей части сваливая наиболее важные детали вроде стирки белья на других работников. Действительно, ходить по спальням, смахивать пыль с полок — вот уж ответственная работа! Пожалуй, если бы не мысленные порицания действий женщины, Бен выдохся бы к тому времени, когда в гостиную бесшумной плавной походкой продефилировал сам Адриан Сандерс. Одетый в безупречно чистый и отглаженный, хотя еще не парадный костюм, глава клана, видимо, решивший проверить готовность поместья принимать гостей, разместился в только что вычищенном омегой кресле.       — Работаешь, не покладая рук? — достаточно тихо и с некоторой усмешкой, правда, весьма дружелюбной и мягкой, поинтересовался альфа у Бена, который в это время заканчивал отчищать какое-то нелепое пятнышко на ковре, невесть как проскочившее мимо взглядов другой прислуги, прибирающейся в помещении ежедневно.       Сказать, что омега испугался, значит, не сказать ничего. Брюнет подскочил, выронив щетку из рук, не удержавшись на затекших от ползания по ковру ногах, в связи с чем упал на колени перед хозяином дома:       — Г-господин С-сандерс… — пролепетал едва различимо юноша, боясь поднять глаза на альфу, чувствуя, как по щекам разлился пламень смущения.       Адриан широко заулыбался, видимо, только из соображений этикета не разразившись смехом:       — Приветствовали меня, конечно, по-разному, но чтобы от одного моего голоса падали ниц… Встань, нелепо выглядишь.       Дважды повторять не требовалось: внутри у Бена все перевернулось, он тут же поднялся, встав перед своим господином, чуть склонив голову, лишь на миг посмотрев в его глубокие серые со стальным отливом глаза, после чего постарался совладать с мыслями и чувствами, которые просто распирали его изнутри. В таком тоне Адриан никогда не говорил с ним. Да и ни с кем из прислуги на памяти омеги. Хотя, стоит заметить, лично к нему Сандерс обращался, пожалуй, впервые. Обычно, даже в присутствии брюнета, глава клана говорил о нем в третьем лице. Если требовалось вообще о нем говорить.       — Мне нравится, что ты усердно работаешь, — продолжал тем временем альфа, закинув ногу на ногу и откинувшись на спинку кресла. — Я уважаю людей, которые ценят свое место. У таких больше шансов пробиться наверх, чем у тех, кто преувеличивает свои способности и завышает себе цену.       Бен стоял, перебирая тонкими пальчиками белый передник, не зная, как реагировать на слова господина. Возможно, ему просто захотелось, чтобы его послушали? Тогда почему именно Бенджамин? Почему не люди его клана? К тому же, брюнет понимал, что слова Адриана хотя и звучали на отстраненную тему о месте человека в мире, но обращены были все же к мальчику-служке. Только вот к чему клонил хозяин поместья?       — Мне кажется, Уильям производит на тебя положительное влияние, — выдержав небольшую паузу, смерив в это время взглядом мальчика, вновь заговорил блондин. — Помню, когда ты явился в этот дом, то был таким неловким, что я иногда подумывал отдать тебя кому-нибудь из своих родственников, в поместье, которое не требует такого пристального внимания, как это. Однако, ты показываешь, что не зря Уильям возлагает на тебя большие надежды. Видимо, он с самого начала заметил в тебе некий потенциал.       «Уильям возлагает на меня надежды? Поверить не могу. Зачем же тогда он так грубо ведет себя со мной? Или это его особый метод „воспитания“? Не понимаю…» — мальчик даже тряхнул головой, правда, постаравшись сделать это незаметно, пытаясь уложить все мысли по полочкам. Непродолжительный монолог лорда уже успел предоставить Бену много пищи для размышлений.       — Так или иначе, за то, что ты остался в этом месте, ты должен благодарить Уильяма. Но ты растешь. Относиться к тебе с той же снисходительностью, что и к несмышленому мальчику, пришедшему в мой дом несколько лет назад, я не могу. Если ты претендуешь на право оставаться здесь и впредь, ты должен оправдывать возложенные на тебя надежды. Если, конечно, ты боишься трудностей, думаешь, что не справишься, я без труда отправлю тебя куда-нибудь… В место, где требований будет меньше, но и перспектив вместе с тем тоже. Нет, на улицу я тебя не выкину, по крайней мере пока… Но здесь мне нужны только проверенные люди. Итак, что скажешь?       «Так вот, к чему это все было! Господин Сандерс хочет устроить мне проверку!» — у парня от волнения перехватило дыхание. Что ему предстоит? Возможно, Адриан придумает ему непосильную задачу, с которой он просто не сможет справиться, и это будет лишь поводом, чтобы с позором выгнать его? Но нет, вряд ли бы стал лорд заморачивать себе голову подобными пустяками… А что, если задание будет донельзя простое, но омега не справится с ним просто потому, что растеряется? Не лучше ли сразу отказаться, чтобы потом не испытывать стыда?..       — Я готов оправдать надежды, господин Сандерс.       Бен и сам не понял, как слова сорвались с языка, но когда он увидел легкую улыбку, появившуюся на губах блондина… Что-то внутри него затрепетало, к щекам тут же прилил огонь, сердце ускорило свой ритм, а в животе словно запорхали бабочки… Ради того, чтобы видеть эту улыбку, Бенджамин был готов терпеть унижения и издевательства, исполнять любые приказы, проходить любые проверки… Лишь бы иногда, хотя бы изредка Адриан смотрел в его сторону.       — Я не сомневался, что ты рискнешь попробовать свои силы, даже не зная, что тебе предстоит делать, — в голосе сероглазого слышались нотки легкой иронии или, скорее, сарказма, но, даже если бы он открыто смеялся над брюнетом, тот не посмел бы оскорбиться. — Но на самом деле не все так страшно. Сегодня ты будешь прислуживать на ужине в большом зале.       Эти слова вызвали у мальчика восторг. Он едва удержался, чтобы не завизжать от радости. Такая честь! Он будет весь вечер рядом с лордом и его окружением, будет лично присутствовать на торжестве… Это ли не шанс проявить себя, показать, что он не зря обитает в этом доме. Если сегодня он сможет сделать все безупречно, то его могут значительно повысить. Кто знает, быть может, ему станет дозволено прибираться в комнате господина…       — За тобой будет следить Уильям. Он будет в праве дать оценку твоей работе, и, если ему что-то не понравится, он сообщит об этом лично мне, — в этот момент радость, которую испытал парень несколько секунд назад, стала стремительно улетучиваться, а Сандерс поднялся на ноги и направился к выходу из гостиной. — Не подведи его и не разочаруй меня, мальчик.       Щеки Бенджамина залило ярким румянцем, который он постарался скрыть за глубоким поклоном. Почему-то такое обращение Адриана показалось ему столь нежным, что от непривычки даже затряслись колени. Когда блондин покинул гостиную, Бен просто упал на ковер, улыбаясь, как шальной. Неужели мечты все же сбываются на Валентайн? Хотя бы частично, хотя бы как-то… Но ведь сбываются, да?       — Что это ты разлегся? Моника дала тебе мало заданий?       Омега не заметил, как пролетело время, но прошло его, судя по всему, немало, раз в комнате появился Уильям, который пришел проконтролировать работу своего подопечного. Брюнет тут же поднялся, выпрямившись перед бетой, приходя в себя.       — Я уже закончил здесь и… Ну, просто я немного не в себе, — смутившись, признался парень, посмотрев в лицо мужчины с надеждой на понимание.       — И что же, позволь узнать, вывело из строя моего горе-работника? — с иронией в голосе спросил Уильям, прохаживаясь по гостиной и проверяя ее чистоту.       — Ну… Господин Сандерс только что сказал мне, что сегодня вечером я буду прислуживать на ужине…       — Хорошая шутка, Бен. Ну хватит, посмеялись, теперь за работу…       — Но это правда! — почти перебил бету Бенджамин, у которого от обиды навернулись слезы на глаза. — Я думал, Вы-то знаете! Не верите мне, спросите сами, он ведь только что был здесь! Честно!       Казалось, Уильям сейчас взорвется от негодования. Этот мальчишка смел повышать на него голос! Возмутительно, просто возмутительно!       — Не может быть! Вот пойду и спрошу, так и знай. И в случае, если я был прав, ты у меня так получишь…       — А если прав окажусь я? — оскалился осмелевший омега.       Но Уильям ему не ответил. Раздраженно цокнув языком, он стремительно вышел из гостиной, и вскоре топот его ног по лестнице донесся до слуха Бена. Как может на него возлагать надежды человек, который не хочет поверить в его успех? Парень тяжело вздохнул, собирая щетки, которыми он орудовал в последние часы. Так или иначе, свою работу он выполнил, а значит, можно было идти на кухню, возможно, он успеет что-то ухватить, прежде чем его снова загрузят делами.       Работы на кухне оказалось и в самом деле достаточно. Весь день все трудились в поте лица, поэтому грязной посуды и всевозможного мусора собралось невероятное количество. Естественно, стоило омеге появиться в дверях, как ему тут же дали четыре поручения одновременно, а когда он попросил повторить, потому что толком не понял ни одно из них, то на него просто рявкнули, чтобы он шел работать без лишних разговоров. Весь былой энтузиазм Бена угасал в нем со стремительной скоростью. Только что он говорил с самим Сандерсом, только что он лично дал поручение мальчику прислуживать на ужине, как тут же его поставили на место кухарки. Спустили с небес на землю, ничего не скажешь. Сумев все же урвать себе кусок, задумчивый и опечаленный омега натирал очередную сковороду, когда дверь на кухню распахнулась, и на пороге появился Уильям:       — Через час все должно быть готово к подаче. Бен, за мной.       Возможно, за подобное поведение бету в доме недолюбливали, но что нельзя было отрицать, так это его пунктуальность и усердность в работе. Какое бы дело ни поручили Уильяму, он все выполнял в срок и настолько безупречно, что и придраться было нельзя. Педант до мозга костей, мужчина был требователен и к себе, и к окружающим. Но чаще всего это все же сказывалось на Бене.       — Быстро в комнату, надеваешь парадную форму и бежишь к большому залу. Без лишних вопросов.       Судя по тому, как быстро и сухо отчеканил все бета, он был не в восторге от перспективы признавать, что мальчишка оказался прав. Однако, у Бенджамина вновь поднялось настроение, поэтому лишний раз цеплять мужчину он не захотел. Чуть ли не вприпрыжку добежав до комнаты, где жили они с Уильямом, омега очень быстро разобрался с одеждой, успев даже заглянуть в душ, после чего, на ходу поправляя непослушные вьющиеся волосы и воротничок отглаженной рубашки, так же скоро прибыл к назначенному месту.       — Стой. Ну-ка, покажись… — Уильям, который только что вышел из зала и сразу наткнулся на омегу, стал придирчиво рассматривать его, правда, совсем недолго. — Хорошо, сексуален. Идем.       Бен оторопел от подобных слов со стороны беты. Ему, должно быть, показалось, или он правда назвал мальчика… Сексуальным? Брюнет еще раз тщательно оглядел себя, но так и не понял, к чему именно была обращена шутка мужчины, поэтому поспешил отбросить все мысли и юркнул за своим наставником в зал.       Конечно, это помещение всегда вызывало восторг у парня. Огромный объем зала, в котором помещалось бесчисленное количество столов во время торжества, с несколькими каминами, щедро обставленный дорогой мебелью, занимал большую часть первого этажа. Здесь Сандерс проводил общие собрания клана, когда приезжало не менее сотни людей. Для таких мероприятий собирался общий длинный стол, чтобы главе было видно всех своих людей, а им, в свою очередь, его. Иногда здесь проходили вечера с танцами и шампанским. Тогда в помещении оставалось минимум мебели, в основном кресла для тех, кто под общий шум и веселье хотели обсудить какие-то вопросы, не отрываясь от праздника. Сегодня зал был обставлен небольшими столами по периметру, оставляя центр свободным. Видимо, намечались танцы. Оно и понятно, праздник все-таки подходящий… Бен грустно вздохнул. Все же прислуживать на таком мероприятии было большой честью, но куда как приятнее было бы присутствовать на нем в качестве гостя… Увы, для парня это была лишь несбыточная мечта, поэтому, отогнав грустные мысли прочь, он принялся за работу. Сервировка столов, расстановка стульев вокруг них, свечи, первые вазы с фруктами из кухни… Хорошо, что в нее вела потайная дверь прямо из зала, как было принято делать в домах восемнадцатого-девятнадцатого веков. Среди самого важного мероприятия прислуга могла шмыгнуть на кухню, принести что-либо и так же незаметно исчезнуть с глаз господ, пока те не позовут.       Собственно, когда в зале стали собираться гости, Бенджамина заставили исчезнуть до тех пор, пока его присутствие не станет необходимым. Парня это возмутило: сам Адриан Сандерс позвал его на праздник, а Уильям так бесцеремонно закрывает перед его носом дверь. Но изменить ничего омега не мог. Ему приходилось подчиняться приказам тех, кто старше или имеет более высокое положение в поместье. То есть всем. Вздохнув, омега оперся плечом о стену, стараясь быть незаметным: если его появление обнаружат на кухне, то работа найдется сразу же, а парень хотел выглядеть так же безупречно, если вдруг его позовут обратно в зал. Поглядывая на людей, во всю работавших здесь, брюнет, все еще опираясь о стену, присел на корточки, скрывшись за разделочным столом. Убедившись, что рядом никого нет, он достал из кармана маленькую открытку — красное сердечко, — заботливо вырезанное им из картона, оформленное узором, на котором было аккуратно выведено всего несколько слов: «Господину Адриану Сандерсу от преданного омеги с любовью» и изящная буква «Б.» в виде подписи. Мысль подарить альфе открытку на Валентайн давно не покидала голову мальчика. И вот, наконец, в день, когда он решился это сделать, ему предоставляется отличная возможность подкинуть сердечко на стол блондина, оставшись незаметным. От представления, как это будет, у Бена перехватило дыхание, а сердце волнительно затрепетало. Он знал, что в лучшем случае Адриан усмехнется на такое «внимание» с его стороны, но одно то, что мужчина получит открытку, что увидит это самое внимание, приводило омегу одновременно в восторг и ужас.       — Бен, где ты? — послышался сверху голос Уильяма.       Быстро поднявшись, пряча открытку обратно в карман, парень вышел из-за стола, показывая себя бете:       — Я здесь…       — Бегом в зал, для тебя есть работа, — с Уильямом происходило нечто необычное: на его лице одновременно отражалось привычное раздражение, усугубленное еще и кислой физиономией, как будто бы пришлось прожевать лимон, но в бесцветно-серых глазах читалось нечто теплое и доброе. Видеть это Бену было непривычно, но он мог с надеждой предположить, что бете просто досталось за то, что он отослал своего подопечного на кухню вопреки слову господина Сандерса. Это, пожалуй, могло вызвать у Уильяма злость и чувство гордости одновременно. Решив, что так и есть, невольно усмехнувшись, брюнет поправил одежду быстрым движением и отправился за дверь.       В зале стало действительно многолюдно. Среди ярких нарядов уважаемых членов клана несколько небольших фигур в черных костюмах были почти незаметны. Пожалуй, на это и был расчет: прислугу не должно быть видно, а вот их работа не должна заставлять себя ждать. Отчасти это радовало Бена. Не стоит лишний раз попадаться на глаза господам, если не хочешь неприятностей. Но ведь он искренне хотел, чтобы его заметили, чтобы он получил шанс стать кем-то большим, чем есть сейчас. Возможно, он так и останется серой мышкой среди прислуги, если не проявит себя, когда есть такая возможность. Поэтому омега решил действовать быстро, четко и внимательно.       Разумеется, первым делом он отыскал глазами стол, за которым сидели первые лица клана. Он был немного обособлен, так, чтобы с этого места можно было видеть весь зал, а всему залу при необходимости было видно этот стол. За ним уже сидел Адриан, представший в этот вечер в новом костюме серебристого цвета; на груди альфы Бенджамин увидел чуть сверкающую в свете огней брошь с крупным, если не сказать огромным, аметистом, которая скрепляла пышное жабо. Сандерс был как всегда безупречен и несколько необычен в одежде с элементами давно ушедшей моды. При взгляде на него у Бена затрепетало сердце, а к щекам прилила краска. Рядом с Адрианом сидел Карл, занимавший привычное место по правую руку от главы. Он был одним из ближайших родственников главы клана, поэтому достаточно сильно походил на него всем: привычками, манерами, но особенно — внешностью. Карл был далеко не так красив, как Адриан, да и возраст сказывался на нем куда сильнее: на лице альфы было достаточное количество морщин, в светлых волосах была видна седина, на руках совсем недавно стали проступать пигментные пятна. Да и вечно недовольное выражение лица мужчины не молодило его. Но рост, ширина плеч, глаза стального цвета, прямой нос и высокий лоб делали его лицо похожим на лицо Адриана.       Рядом с двумя главнейшими лицами клана пустовало еще два места, предназначенные так же для приближенных Сандерса. Эти люди либо еще не пришли, либо общались с другими членами клана. Но их отсутствие ничуть не огорчало Адриана и Карла, что можно было сказать по их оживленной беседе. Глаза главы то и дело скользили по фигурам людей, находящихся в зале, и, видимо, это несколько раздражало Карла: он вполне мог подумать, что более молодой альфа не слушает его, но сделать ничего не мог, поскольку находился у него в подчинении.       Сначала Бен подумал, что за столиком не следит никто из прислуги. Это значило бы, что он может взять все в свои руки и провести весь вечер рядом с Адрианом. Но только эта мысль промелькнула в голове брюнета, как возле альфы появился высокий стройный омега в таком же как у Бенджамина костюме. Бен знал его лишь поверхностно, как и многих в этом доме, несмотря на то, что провел в поместье достаточно времени. Уильям старался не отпускать своего подопечного из вида, поэтому общение парня ограничивалось учебой и распоряжениями старших, чьих имен зачастую знать было необязательно. Так или иначе юноша с грустью осознал, что сегодня ему вряд ли светит прислуживать Адриану: куда ему тягаться с этим красивым шатеном лет двадцати, который безупречно делает любую работу, всегда любезно улыбается и не вызывает ни у кого ничего негативного? Тут же, словно в подтверждение его мыслей, на плечо Бенджамина легла сухая рука Уильяма:       — Что встал? Быстро иди к во-он тому столу, пока и на него не нашелся служка. Не смей провалить этот вечер.       Парень не мог не повиноваться.       Часы шли медленно. Вокруг все веселились, танцевали, смеялись, обменивались подарками, некоторые воркующие парочки то и дело покидали зал, чтобы спустя какое-то время вернуться еще счастливее, чем были до этого. В центре внимания, как и всегда, была красавица Роза, буквально у ног которой было сразу несколько поклонников, стремившихся не пропустить ни одной возможности потанцевать с ней, сделать комплимент или принести бокал шампанского. На фоне всего этого торжества Бена было действительно не видно, разве что только Уильяму, который следил за всей прислугой в зале. Естественно, на своего ученика он обращал внимание куда чаще, чем на остальных. Но тот старался, и придраться было не к чему. В конечном итоге на губах беты все чаще стала мелькать туманная улыбка. Это несколько приободрило Бена, хотя и не избавило от чувства тоски. Если раньше омега ждал, когда праздник начнется, то теперь он ждал его окончания. Усталость стала брать свое, но парень по-прежнему был внимателен и аккуратен в своей работе. И вот, когда брюнету уже казалось, что вся ночь до самого утра пройдет так же печально, блеснул самый настоящий «луч надежды».       Бен возвращался из кухни, куда относил грязную тарелку, но почему-то рискнул пройти к столику, за которым следил, не наиболее коротким путем, а мимо места, где расположился Адриан Сандерс, который в это время как раз закончил танцевать с одной из великовозрастных дам. Разместившись в кресле, глава клана взял было свой бокал, но обнаружил, что тот пуст. Куда в тот момент исчез прислуживающий этим вечером Адриану омега, Бенджамин не знал, но, заметив, что альфа с недовольством огляделся, видимо, в его поисках, решительно приблизился к его столику:       — Прошу прощения, господин Сандерс… — с легким поклоном и услужливой улыбкой на лице Бен посмотрел на блондина, после чего поспешил наполнить бокалы главы клана и не возражавшего Карла.       Два других места так же пустовали, хотя люди их какое-то время все же занимали. Впрочем, это обстоятельство брюнета нисколько не расстраивало: если ему повезет, и он останется рядом с Адрианом до конца вечера, то будет лучше, если работы будет меньше. Сделав шаг назад, омега робко посмотрел на главу клана, вздрогнув оттого, что встретился с ним взглядом. Но по коже парня пробежали щекочущие мурашки, когда тот осознал, что альфа мягко улыбнулся ему. Это был настоящий триумф, вызвавший у Бенджамина восторг и счастье. Отойдя чуть подальше, чтобы не мешать мужчинам разговаривать, брюнет заметил смотрящего на него Уильяма. Тот молча кивнул ему и скрылся среди танцующих людей, но омега успел все же заметить, что тот едва мог сдержать улыбку. Значит, он все сделал правильно. Значит, этот вечер действительно что-то да изменит в его жизни.       — Иди-ка сюда… — из теплых мыслей парня вырвал голос над ухом, а после чьи-то цепкие пальцы схватили его за шиворот и куда-то поволокли.       Бен попытался было возразить, но получил подзатыльник, после чего замолк. Оказавшись на кухне, брюнет был вжат в угол между шкафом с посудой и стеной, откуда выбраться не представлялось возможным: прямо перед ним в опасной близости находился тот самый парень, что с начала вечера прислуживал Адриану.       — Тебе проблем захотелось, щенок? Что ты позволяешь себе, недомерок? Что, захотел перед Сандерсом выслужиться? Думаешь, он тебе вставит за это? Ошибаешься, сучка, это я тебя сейчас так отделаю, что неделю сесть не сможешь!.. — с каждым словом шатен отвешивал Бенджамину оплеуху, одной рукой держа того за запястья, чтобы он не мог прикрыться.       — Тебя плохо учили, сукин сын, как надо разговаривать со старшими? Тебе что, работы мало? — серо-зеленые глаза омеги, казалось, вот-вот вылезут из глазниц, губы мелко тряслись от ярости, для полноты картины не хватало только пены у рта.       — П-прошу, хватит… Я не хотел… — жалобно всхлипнул Бен, высвободив правую руку и пытаясь прикрыть ей голову. — Ты сам ушел, я просто не хотел злить господина…       — Это мои проблемы, сосунок! Не суй свой нос в чужие дела, — очередная пощечина обожгла лицо омеги, и тот не смог сдержать слез, прикусив губу чуть ли не до крови.       — Не надо, пожалуйста…       — Проблемы действительно твои, Эд, и у тебя их будет еще больше, если ты сейчас же не отпустишь Бенджамина, — слова донеслись до Бена как будто бы издалека, сквозь толстую завесу.       Кто-то схватил Эдгара за плечо и развернул, освобождая из его рук брюнета. Сомнений быть не могло: достаточно высокий голос принадлежал Уильяму. Осев на пол, омега наблюдал, как парень, брызжа слюной, пытался доказать свою правоту, но бета был непреклонен. Бенджамин видел его в плохом расположении духа, знал, что тот может быть зол, но никогда еще не видел такой ненависти в глазах своего учителя. Даже его высокий голос, так контрастирующий с внешностью Уильяма, сейчас был незаметен на общем фоне строгого и разгневанного мужчины:       — Еще раз посмеешь поднять руку на моего подопечного, вылетишь из поместья, как пробка из шампанского, ты понял меня? Здесь только я имею право наказывать прислугу, усек?       — Но, Уильям, этот щенок… — взъерошенные волосы и выпученные глаза Эда делали теперь его не страшным, а жалким; парень боялся своего непосредственного начальника, и как бы ни старался угрожать Бену минуту назад, из дома Сандерса ему уходить очень не хотелось.       — Исчезни с глаз моих. Если посмеешь в таком виде появиться в зале, я заставлю тебя до конца твоей жизни заниматься исключительно чисткой туалетов. Брысь.       Злой, оскорбленный и запуганный омега скрипнул зубами и, бросив напоследок полный ненависти взгляд на Бена, вышел из кухни. Уильям же, недовольно цокнув языком, присел на корточки рядом с брюнетом, аккуратно взяв того руками за плечи:       — Ну ты как? Работать можешь?       Впервые, пожалуй, за все годы, которые знал Бенджамин своего наставника, он испытывал к нему чувство не только уважения, но и благодарности. Кивнув осторожно — голова все же болела от множества ударов Эдгара, — парень слабо улыбнулся, а после посмотрел на себя, начиная приводить в порядок сбившуюся одежду. Омега охнул от неожиданности, когда бета поставил его на ноги, тут же начав приглаживать растрепавшиеся волосы на голове своего подопечного:       — Вот и славно. Тогда поспеши: негоже оставлять стол господина Сандерса без внимания…       — Но… Я же… — вновь глаза омеги наполнились слезами, но он сумел все же сдержать их, посмотрев на Уильяма.       — Беги, давай. Сегодня ты заслужил внимание Адриана. Не смей разочаровать нас.       Брюнет счастливо заулыбался, не веря собственным ушам. Наконец-то! Наконец-то Уильям понял, что на него можно рассчитывать! Он не подведет, он все сделает, как надо!       — Спасибо, Уильям! — Бен хотел уже умчаться в зал, как вдруг что-то заставило его остановиться, еще раз взглянуть на мужчину и, едва ли не подпрыгнув, поцеловать того в щеку. Бета, видимо, был в шоке от такого проявления благодарности, поэтому не успел ничего сказать парню, а тот стремительно скрылся за потайной дверью в зал.       — Какой же ты все-таки ребенок, Бенджамин… — задумчиво и тихо произнес Уильям, смотря куда-то перед собой с туманной улыбкой на губах. Проведя пальцами по месту поцелуя, мужчина вздохнул, после чего пришел в себя и с уже привычным строгим лицом вышел в зал.

***

      Было далеко за полночь, когда праздник, наконец, закончился. Гости стали расходиться, кого-то ждали машины, кто-то отправлялся к себе в комнаты. Прислуга начинала прибирать со столов, некоторые покинули зал вместе с господами, чтобы помочь, кому нужно — одеться, кому нужно — раздеться и так далее. Бен был из тех, кто остался в зале.       Аккуратно собирая посуду на поднос, он то и дело смотрел на Адриана, который прощался с уходящими гостями, стоя в дверях зала. Сегодня он выглядел таким вежливым и любезным, что каждый из членов клана мог чувствовать себя с ним на равных. Вообще по праздникам Сандерс старался забывать о том, что он глава своего клана, чтобы не портить веселье себе и другим. Все остальное время он занимался управлением, поэтому хотя бы несколько дней в году он мог позволить себе расслабиться. Наблюдая за величественным альфой, Бенджамин то и дело тяжко вздыхал. Он восхищался своим господином, он боготворил его, старался как можно четче запомнить моменты этого вечера, которые провел близко к прекрасному блондину. Каждый раз, когда Адриан любезничал с каким-нибудь другим омегой — а на празднике их присутствовало немало, — что-то щелкало в голове брюнета, и он невольно начинал ненавидеть этого счастливчика. Но потом грусть вновь охватывала сердце парня: он не мог тягаться с этими прекрасными юношами в дорогих костюмах, с красиво уложенными волосами, от которых пахло омегами. И все же под самый конец праздника Бен решился и аккуратно подложил свою валентинку под бокал Сандерса, искренне надеясь, что этого никто не заметил. Краска приливала к щекам юнца каждый раз, когда он вспоминал об этом моменте, а сердце, казалось, готово было выпрыгнуть из груди. Что и говорить, парню стало дурно, когда он увидел, что Адриан заметил открытку и взял ее в пальцы, чтобы прочесть. Брюнету даже пришлось скрыться на кухне, чтобы не сгореть со стыда. И вот, когда людей в зале становилось все меньше, он все же решился подойти к столу, за которым сидели первые лица клана. Если альфа посчитал открытку шуткой или если просто не придал ей никакого значения, то валентинка должна быть еще там. А это означало, что ее мог найти и подобрать кто угодно, а потом использовать для шантажа несчастного омеги. Напугав себя этой мыслью, Бен стал активно прибирать со стола, ища под тарелками и бокалами красное сердечко. Но его там не было. Одновременно парень обрадовался и испугался: возможно, подарок забрал тот, кому он предназначался, тогда это было очень волнительно и радостно, но вдруг его подобрал уже кто-то из прислуги? Оглядевшись по сторонам, Бенджамин полез под стол: быть может, валентинка упала со стола?       — Не это, случайно, ищешь? — раздавшийся сверху голос заставил омегу дернуться и удариться головой о столешницу.       Поднимаясь, брюнет не чувствовал ни рук, ни ног. Он узнал голос Уильяма, и если тот заметил какую-то оплошность, допущенную Беном, то парню предстояла трепка. Однако, что могли означать его слова? Выпрямившись, омега опустил глаза, начав извиняться заранее, еще не зная, за что именно:       — Простите, Уильям, я не… — тут, посмев все же взглянуть на своего наставника, парень замер, почувствовав, как екнуло сердце. В пальцах беты он увидел свою валентинку.       — Кажется, нам с тобой нужно поговорить, недоросль.       Значит, Уильям все видел. Или просто знал. Или понял. Особого значения это не имело. Главное, что бета, судя по всему, разобрался, кем и для кого была сделана открытка. Бен не мог однозначно сказать, что именно разозлило мужчину, но сам осознал, что его действия были неправильны. Юноша почувствовал, что поступил плохо. Почему? Омега рад был бы выяснить это, найти причину, по которой более, чем уважительное отношение к господину было запрещено. Но ответа парень не знал. Уильям раздал последние поручения прислуге, остававшейся в зале, после чего едва не взашей вытолкал мальчишку через потайную дверь на кухню, а оттуда уже повел в их комнату. Судя по той суровости и ожесточенности, которыми было переполнено каждое движение беты, Бенджамина ожидало наказание, да явно не самое безобидное.       Оказавшись в комнате, омега подумал, что ослеп: помещение было настолько темным по отношению к залу, в котором брюнет провел большую часть вечера и ночи, что не видно было даже собственной вытянутой руки. Зато Уильям, судя по всему, видел все прекрасно. Закрыв дверь и повернув ключ в замке, мужчина в полной темноте швырнул своего подопечного на стул, только после чего включил настольную лампу, которая стала излучать тусклый желтый свет.       — Что это? Я спрашиваю, что это такое? — с каждой секундой ярость беты росла, искажая его лицо, меняя его голос. — Что, захотел почувствовать себя полноценным омегой? Увидел, наконец, идеального альфу?       — Я… Простите, Уильям… Это не то, что Вы… — кусая губы, Бен старался оправдаться, искал слова, но не находил. Обида душила его слезами, он просто не понимал, за что заслужил наказание.       — Конечно! Это не то, что я думаю, да! И вообще, мне все это показалось, померещилось! — откинув открытку на стол, бета ходил вперед-назад по двум метрам свободного пространства комнаты, активно жестикулируя, чем еще больше подчеркивал свое раздражение. — Я думал, что ты стремился быть рядом с Адрианом, чтобы он заметил тебя, чтобы ты мог подняться в его глазах… А вместо этого ты…       — Так и есть! — парень не выдержал и вскочил со стула, пытаясь привлечь внимание мужчины, чтобы тот внял его словам. — Я сегодня все делал только ради этого! А это… Это просто…       — Что? Что просто? Просто ты влюблен в него, да? — глядя в глаза брюнету, Уильям подошел к нему вплотную, заставив мальчика упереться спиной в стол. — Глупый ребенок… Знаешь, сколько омег его обожают? Мечтают о нем, жаждут его? Он презирает их всех, ты хочешь быть одним из них? Хочешь лишить себя будущего, лишь бы только он заметил, как ты сохнешь по нему?       — Уильям, я… Такое ощущение, что Вы ревнуете, — парень недоверчиво посмотрел на своего наставника, на всякий случай приготовившись уже прикрывать голову от удара.       — Да. Да, я ревную, — бета неожиданно выпрямился, освобождая омегу от своего давления, а тот просто опешил, хлопая глазами, пытаясь понять, шутят ли над ним снова. — Думаешь, ты единственный, у кого есть какие-то чувства? Глупый. Ты бы давно вылетел отсюда, если бы не я. Тебя растоптали бы другие работники, если бы не я. Думаешь, случай с Эдом — единственный, когда тебе грозило изуродованное лицо? Ошибаешься, мальчик. Просто я всегда был рядом.       — Уильям… — брюнет ошарашено глядел на мужчину, качая головой. Он отказывался верить в подобное, но не понимал, какую цель преследует его учитель, говоря все это. — Я не понимаю… Как… Почему?..       — У тебя много вопросов, я знаю. Но у меня на них единственный ответ, уж извини, — внезапно ловким рывком, которого от беты Бенджамин никак не ожидал, Уильям прижал к себе парня, глядя ему в глаза, медленно склоняя голову все ближе и ближе к его лицу. — Ты мой. Только мой, больше ничей. И я никому тебя не отдам. Даже Сандерсу, если тот попробует тебя отобрать. Ты мой.       На секунду у Бена перехватило дыхание, и именно в этот момент сухие губы беты коснулись его губ, сливаясь с ними в нежном поцелуе. Омеге показалось, что по его телу пробежался электрический ток. Сердце замерло на доли секунды, после чего тревожно затрепетало в груди. Одной рукой мужчина продолжал прижимать к себе хрупкое тельце юноши, тогда как ладонь другой руки мягко легла на его лицо.       — Мой маленький омега… — голос Уильяма сошел на тихий шепот, слова произносились прямо в губы Бена.       — Уильям… Я не… Я не понимаю… — парень был растерян, если не сказать, что напуган: он впервые находился в такой близости с мужчиной, тем более, что не ожидал подобного поворота событий.       Бета, казалось, был задет словами омеги. Взяв лицо мальчика обеими руками, мужчина стал всматриваться в его глаза. Мимика дворецкого при этом выражала то крайнюю степень подавленности, то злость:       — Конечно… Я ведь не альфа… — хриплый голос Уильяма казался столь расстроенным, что невольно Бенджамин почувствовал себя виноватым перед ним. — Я не Адриан. Я не молодой красавец Натаниэль. Я не богатый и влиятельный Карл. Я всего лишь старый дворецкий, да еще и бета к тому же. Так ведь? Так?       Дыхание мужчины заметно участилось, подавленное настроение вновь сменилось злостью; он впился пальцами в плечи омеги, скрипя зубами так сильно, что, казалось, от них вот-вот начнут разлетаться искры.       — Уильям… Нет… Вы очень… Просто я… — Бен судорожно сглатывал, пытаясь подобрать слова, но в голове творилась жуткая неразбериха, из-за которой сказать что-то вразумительное оказалось весьма непросто.       — Я знаю. Ты хочешь Адриана. Но мне плевать. Я хочу тебя.       То, что происходило после, запомнилось омеге лишь отрывками, яркими вспышками, которые неизменно ассоциировались у него со стыдом. Он почти не понимал, что происходит. Не заметил, как легко бета подхватил его на руки, вновь страстно целуя в губы, чтобы потом повалить на спину на кровать. Как мужчина каждый раз обрывал его «не надо» поцелуями до тех пор, пока они не сменились на «прошу» и «еще». Бенджамин даже ни разу не открыл глаз, поэтому ощущения были особенно яркими, а жаркие хрипы Уильяма ему на ухо снились парню еще очень долго. Он не замечал боли, кусая свои губы в попытках заглушить вырывающиеся на волю стоны. Не замечал боли и бета, когда мальчишка до крови царапал его спину. На время, показавшееся им бесконечностью, окружающего мира не стало. Все было так далеко и так призрачно, что Бен засомневался в самом факте существования и прекрасного Натаниэля, и Карла, и Розы, и Моники, и Эдгара, и даже самого Адриана Сандерса. Как будто бы вся его прошлая жизнь растворилась, оставляя их с Уильямом наедине в порыве страсти и желания. И даже когда все закончилось, и бета, тяжело переводя дыхание, повалился на кровать рядом с парнем, прижимая его одной рукой к себе, тот долго еще не мог прийти в себя. Тело ежесекундно мелко вздрагивало словно от разрядов тока, в груди образовалась небывалая легкость, а внизу живота в самом деле «порхали бабочки», как писали в современной литературе. Бенджамин вообще сомневался, что все это ему не приснилось. Столько событий произошло с ним за одну ночь, что в их реальность он верил с трудом.       — Бен… — хриплый голос с придыханием донесся до его слуха словно издалека, медленно обретая оболочку реальности в виде окружающего мира, который парень постепенно начинал ощущать. — Я там… Пару пирожных тебе принес… Ты же любишь сладкое…       Губы омеги расплылись в самой настоящей счастливой улыбке. Наконец-то он ощутил, что его любят. Наконец-то почувствовал себя нужным. И вовсе не в пирожных было дело. Хотя где-то в глубине сознания Бен искренне удивился тому, что бета знал о его слабости, которую он старался не показывать.       Открыв глаза впервые за все это время, ощутив, что на ресницах застыла влага, брюнет постарался сфокусировать взгляд, уставившись в потолок. Сперва он подумал, что ему мерещится, что в глазах все еще расплываются цветные круги. Но прошло несколько секунд, Бенджамин проморгался и понял, что ему не кажется. На потолке, прямо над его кроватью, на которой лежал он с Уильямом, было прикреплено огромное красное сердце, украшенное ажурными узорами из гипюра и блестками. На сердце было написано лишь два слова: «Любимому омеге». Заулыбавшись еще сильнее, парень понял, что плачет, лишь тогда, когда его щеки коснулись губы беты, нежно собирающие слезинки с кожи.       — С Днем Святого Валентина, малыш… — тихо прошептал мужчина на ухо брюнету, а тот осторожно обвил тонкими руками шею дворецкого, прижимаясь к нему всем телом.       К радости или к горю, но этот Валентайн останется в сердце Бенджамина навсегда.