Бытовые мелочи

Эрвин был непритязателен в отношении жилья, мог сорить, не испытывал ежедневной тяги к уборке и в случае аврала на работе (случавшегося довольно часто) тащил переработки в дом, предпочитая минутам хобби бдение над Очень Важными Бумагами. Разумеется, в такие моменты он бывал сконцентрирован и не любил, когда его внимание переключают. Это была как раз та черта, с которой оставалось только смириться. Другими словами, жить вместе с Эрвином было сложно. Иногда выдержки не хватало. — Эрвин, у тебя всегда все шиворот-навыворот! — возмутился Ливай, увидев, как тот сидит в футболке с ярлычком наружу. — То чистую посуду в посудомойку ставишь, то в ботинках заваливаешься на кровать! — Меня устраивает, — недовольно пробурчал Эрвин, с трудом отрывая взгляд от монитора. — Я занят, можем поговорить потом? — Потом, потом, — посетовал Ливай, меняя ему кружку с чаем. Прошлый остыл так и не выпитым, зачем новый готовил? — Переодень хоть одежду, битым будешь... — Позже. Спасибо, — напряженно поблагодарил Эрвин, приникая к ноуту. Мысленно призывая себя к пониманию, Ливай смолчал и вышел из комнаты. Какая же мерзкая ситуация...

***

Ливай в бытовом отношении был очень мудреным. Говоря откровенно, в бытовом отношении он привык «трахаться» — вот как думал про него Эрвин и иногда даже подозревал, что Ливай утаивает какой-нибудь диагноз вроде ОКР. Но тут же прятал эту мысль куда подальше, потому что практически кожей ощущал, каких усилий тому стоит терпеть все выходки ленивого до уборки Эрвина. И, разумеется, не мог этого не ценить. Всякий раз, когда Ливай мирился с бардаком, Эрвин старался хоть чуть-чуть, но быть почистоплотнее. Мыть за собой кружку, не раскидывать носки, готовить еду. Получалось с переменным успехом. Как раз совсем недавно Эрвин весь вечер просидел за документами, а не с Ливаем, и повел себя довольно холодно. Маясь виной, он на следующий день сбежал с работы пораньше и начал готовить извинительный ужин, пользуясь тем, что Ливай еще не вернулся. Однако тот к своему обычному времени так и не появился. Видимо, на этот раз уже он домой не спешил. Когда стемнело, занятый отмыванием уделанной мойки Эрвин услышал звук поворачивающегося в замке ключа. Он спешно вытер руки о мокрое полотенце и выскочил в темный коридор, наблюдая на пороге Ливая, тянущего за шнурки на ботинках. — Где ты был? Я приготовил еду, все уже давно остыло. Шатался с друзьями? — Работепо завал, не. — Чего? — не расслышал Эрвин, потирая руки о фартук. — Того. Работе. На. Завал, говорю. Личто раз первый в, удивляешься чего? Что за... Почему он так странно изъясняется? Пьяный, что ли? Эрвин остановил его за руку на пути в кухню и заставил посмотреть на себя. От манжеты слабо пахло одеколоном. Выглядел Ливай невозмутимо, но, судя по голодному взгляду, ему очень сильно хотелось увидеть ужин. — Ты издеваешься? Тебя там кто-то телефонной трубкой все-таки ударил? — Остроумный ты какой. Еда моя где, а? — На кухне, где же еще, — ответил Эрвин, освобождая проход. Ливай оглядел все чистые поверхности и сел перед духовкой, включил там свет. Внутри лежали две пиццы «Три сыра», или как их там правильно называть?.. — Ты говоришь задом наперед, да? — Навыворот-шиворот дня сегодняшнего совсе будет меня у, решил я, — проговорил Ливай с чувством и царственно повернул к Эрвину голову. Небось двадцать минут репетировал в машине... Эрвин уловил первую пару слов и вспомнил, как Ливай пытался заставить его переодеться и вывернуть футболку. «У тебя всегда все шиворот-навыворот!» — бухтел он тогда и решил таким вот странным образом надавить сейчас. Это было странно, непонятно и немного пугало. — Готовил ты? — Я. Ливай скосил взгляд на неубранные коробки пиццы возле ведра с мусором, где нашли свой последний приют подгоревшие эксперименты горе-кулинара. Долго думал, прежде чем выдать свою абракадабру: — Приготовить то что захотел вдруг ты чего-с, интересует больше меня но, ли вряд сильно? — Можешь прекратить? Я тебя не понимаю! От громкой просьбы оба замялись. Ливай повернулся и обратил к Эрвину свое посветлевшее и довольное лицо. — Нравится же тебе, — он расплылся в улыбке. — Конца с когда. — Нет, — посерьезнел Эрвин, резко закидывая на плечо брошенное у мойки влажное полотенце. — Мне не нравится, ты меня пугаешь, блин. — Же надо! Нравится не совсем? — Совсем не нравится. — Устраивает меня зато, — снисходительно сказал Ливай и плавно встал. Крадучись, он подплыл к Эрвину и хватанул за бока. Прижался подбородком к груди и начал медленно сползать вниз, продолжая играться. Оказавшись на коленях, резко вздернул подол фартука и пальцами забрался под пояс домашних штанов. Эрвин смотрел на этого остолопа во все глаза — да что с ним? — Ливай, ты чего? — Конца сначать хочу я, — глухо пояснил ему Ливай под тканью. Эрвин засмеялся. Он это планировал, или сменил гнев на милость, увидев, что его тут ждали? — Ты меня простил за вчерашнее? — спросил он, но внятного ответа не дождался. Ливай угукнул, и штаны медленно поползли вниз. — Ну, тогда я не против. Когда трусы оказались на полу, Эрвину подумалось, что с такими «наказаниями» исправится он совсем не скоро.