Гортензии

АВТОМОБИЛЬ CROWNECARS 19:26:53 ➤ЭЛАЙДЖА КАМСКИ               Вокруг них падал снег, только уже в виде небольшого снегопада, а не вихря, как было до этого. Отопление в автономной машине было включено на полную мощность, согревая своих пассажиров и полностью охраняя их от ледяного пробирающего ветра за окном. В автомобиль была установлена новая функция: она сама измеряет температуру тела и автоматически регулирует температуру в салоне для оптимального комфорта. Но если пассажир желает настроить ее под себя, то такая возможность тоже имеется. Каждому свое. Обычно Элайджа наслаждался этими небольшими удобствами новых технологий (и поражался, насколько они иногда бесполезны), но сегодня его мысли блуждали где-то далеко.        Это должен был быть момент торжества. Но вместо этого была и продолжается до сих пор лишь вдумчивая мрачная тишина. Президент Уоррен приняла решение, но его значение сводило его с ума. Он ожидал одного, а получил другое. Он ошибся... а это бывает настолько редко, что сложившаяся ситуация вызывала еще больше опасений.        Элайджа думал, что самодовольная ухмылочка Граффа после того заседания в Капитолии значила, что пока Киберлайф сохраняла свое лицо перед общественностью с помощью поддержки девиантов, компания потянула бы за ниточки и заставила президента наложить вето. В конце концов, у них есть знакомые политики и бюрократы. Кристина Уоррен не исключение. Получился бы хороший расклад, и Маркус был бы вынужден снова начать бой или отступить. Это казалось наиболее вероятным объяснением.        Если вы слышите топот копыт, сначала думайте о лошади, а только потом – о зебре.        И тем не менее, все-таки это оказались зебры.        Президент Уоррен подписала законопроект. Закон об андроидах должен быть реализован сразу же после его включения в публичный закон, а Иерихон должен получить свое собственное ответвление в правительстве для любых последующих предложений.        Все складывается в пользу андроидов. Они должны биться в конвульсиях от восторга. Но результаты тревожили не только Элайджу. Сомнительное решение отразилось беспокойством и на лицах Маркуса, Саймона и Коннора. Они, может, и не знают Джейсона Граффа так, как знает его он, но этим андроидам не понаслышке известно, как все может измениться в один момент.        В игре, в которую они сейчас играют, проигравшего съедают живьем.        Сейчас было ощущение затишья перед штормом. Трудно представить, что совет директоров так быстро сдался. Элайджа отлично знает членов своей первой команды. Он не прилагал особых усилий для того, чтобы узнать, какие они люди, но он знает во всех подробностях об их целях и амбициях. Это и еще их интеллект – вот что заставило его работать с ними в первую очередь. Они точно не из тех, кто легко сдается. Вот почему публичные заявления и поддержка были настолько подозрительны. Не может быть все так просто. Им определенно стоит ждать подвоха с их стороны.        Он уставился в окно: мимо проносились пейзажи, расплывающиеся от белого покрова, которое накрыло практически все вокруг. Автономные снегоочистители уже выезжали на улицы, но дороги снова быстро оказались под снегом. Уже почти весна, но такое чувство, что зима настаивала на последнем испытании, прежде чем сдаться и уступить место другому времени года.        Элайджа испытывал смешанные чувства к снегу. Он не любил его, будучи ребенком, но, когда он стал постарше, совершенство свежевыпавшего снега пробудило в нем что-то. Осадки в виде ледяных кристалликов. Он никогда не был тем, кто ценил "прелесть любой погоды", его никогда к этому не тянуло, но снег эстетичен и, казалось, взывает к нему своей безупречностью. Чистый, понятный, нетронутый... скоро он растает, настолько быстро, что и не заметишь. В эти мимолетные мгновения чувствуешь какое-то странное спокойствие.        Но даже хлопья-льдинки не могли сейчас отвлечь его от тревожных мыслей. Все-таки пиком визита к Карлу стал не результат по закону об андроидах. У него в голове продолжал твориться хаос из собственных чувств.        — Скоро приедем, — зазвучал рядом с ним знакомый мягкий и хрипловатый голос. Вспомнишь...        Элайджа не идиот, далеко нет. Он понимал, что пока они проводили время вместе, его чувства по отношению к RK800 пересекли черту, которую он сам же начертил у себя в голове. Маркус, прямолинейный и не склонный подбирать слова, напомнил ему Карла. Яблоко от яблони. Они оба проявили особо раздражающий интерес к его поведению. У него свои на то причины. Почему это волнует других?        Состояние Коннора, конечно же. Об этом он тоже знает. В этом корень беспокойства Маркуса, корень его подозрительности и настороженности. Однако RK200 так, похоже, и не понял, что Элайджа отдалился от Коннора по той же причине.        Ему нужно перечертить ту линию на песке, пока она окончательно не исчезла под его собственными следами. Потому что Коннор хороший, невинный и до ужаса преданный. Потому что из романтических отношений с Элайджей ничего хорошего не выйдет. Это точно. Он знает себя лучше, чем кто-либо. Он плохой человек, и он был абсолютно доволен тем, что все это время избегал последствий своих действий... кроме того, что он почему-то, в итоге, совершенно запутался. Он не способен дать Коннору такие отношения, как, например, царили между Маркусом и PL600, и он видел эти тоскливые взгляды, время от времени появлявшиеся на лице RK800, когда тот смотрел на них и которых сам не замечал.        Элайджа не идиот, нет, но это не значит, что он спешил признать род своих чувств. Если он это признает, то все станет реальным. И на этот раз... он опасался, сможет ли он отступить от края пропасти, если позволит себе погрузиться в это. Даже сами эти переживания говорили о многом насчет его сомнений.        Но оказалось, что отступить от края для него уже тяжелее, чем он рассчитывал. Раненый взгляд Коннора в поместье причинял боль. Он заставил его физически почувствовать стеснение в груди и сжимание сердца. Внезапная вспышка боли была неожиданной, потому что для него это несвойственно. Даже сейчас, когда он визуализировал этот взгляд в голове (чертова фотографическая память), в нем отозвались отголоски тупой ноющей боли.        И андроид, стоявший утром посреди снежной бури в одной тонкой рубашке и черных брюках, беспокоился за него, хотя Элайджа нормально чувствовал себя в своем пальто и жаловался на погоду просто из вредности. Его руки, застывшие в воздухе после того, как изобретатель отшатнулся от него, заставили сжаться что-то в груди. Он нахмурился, поднял ладонь к груди и сжал длинными пальцами ткань одежды.        — Элайджа? Что-то не так? — Коннор склонился к нему, смотря на него своими теплыми карими глазами, полными беспокойства, несмотря на смену поведения бывшего главы за последние пару дней.        Это и бесило, и разбивало ему сердце.        — Ничего, — Элайджа заслужил награду, серьезно, за то, что смог сказать это ровным тоном, снова отвернувшись к окну и сосредоточенно смотря на пролетающую мимо дорогу.        — Оу, — тихо сказал Коннор, поерзав на сидении и отрешенно перекидывая вечную монетку между пальцев. Он выглядел так, будто не был уверен, стоит ли продолжить.        Между ними, похоже, появилась дистанция. Это то, к чему и стремился Элайджа и до сих пор стремится, но все равно больно. Чувство, старое, как мир, почему-то до сих пор может прийти неожиданно.        Черт. Он весь состоял из оттенков серого, аккуратно прочерченных по холсту, а Коннор будто взял и расплескал на него банку с синей краской, состоящей из теплых взглядов и нежных улыбок, и любопытства, и безусловного беспокойства. Сначала Элайджа позволил ему это, даже ответил взаимностью, потому что хотел увидеть, какой получится цвет. Он был наблюдателем, катализатором. Но сейчас это стало на него по-настоящему влиять. Это сбивает его с толку, и его бесит, что он совсем не испытывает чувства ненависти.        Элайджа, может, и не идиот, но это новообретенное замешательство определенно делает его таковым. Почему он продолжает цепляться за то, из чего, объективно, ничего хорошего не выйдет?        Ему необходимо заглушить эти мысли.        Изобретатель резко сел прямо и потянулся к сенсорной панели перед собой, проведя по ней пальцем, чтобы включить небольшой экран телевизора. Белый шум всегда помогал. По крайней мере тогда, когда он не мог поплавать в бассейне.        — ...и народ продолжает выкрикивать вопросы как в негодовании, так и в поддержку деталей нового закона об андроидах. Киберлайф, которых многие подозревают в том, что они внесли свою лепту в убеждении Конгресса о необходимости нового закона, выпустили официальное заявление, в котором говорится, что они поддерживают новый союз между людьми и машинами.        Так, ясно, кажется, это не лучший способ заглушить навязчивые мысли. Элайджа потянулся, чтобы выключить экран, когда Коннор внезапно подал тихий голос: — ...Это ведь не конец?        Прозвучало не как вопрос.        Элайджа криво улыбнулся, но без привычной веселости. — Нет, конечно.        — Но что, если мы просто надумали лишнего? — опять этот оптимизм. В последние дни глаза Коннора были постоянно полны мрачной решимости, но та наивность, которую лицезрел Элайджа в их первую встречу несколько месяцев назад, все еще никуда не делась. Все та же непоколебимая невинность, которая и привлекла его в первую очередь. — Может же быть такое, что они и правда поддерживают наше дело? Оно не должно вредить компании. Все же это возможность расширить свою клиентскую базу.        — Может, ты и прав, — ложь далась ему так же легко, как и всегда. Элайджа знает, что эти люди такие же упертые и горделивые, как и он сам. Его собственная заносчивость уравновешивается только за счет бесконечного поиска новых знаний, новых ответов. Их гордыня другая... она опасней. Они не действуют импульсивно, каждый шаг делается с учетом последующего. Вероятно, весь результат слушания в Конгрессе, как бы неприятно это не было признавать, был продуман с самого начала.        Вопрос в том, для чего? Что происходило у них в голове после того, как девианты захватили город?        Прежний Элайджа был бы просто доволен наблюдением за тем, как рушится город, пока обе стороны грызли друг другу глотки, испытывая на деле его теории мира, который он привел в движение. Даже сейчас он не мог отрицать наличия своего нездорового любопытства тем, как обернется сложившееся ситуация. Но сейчас ему было не все равно... и это нервирует. Ему не все равно, когда он думает о последствиях в том случае, если девианты проиграют. Ему не все равно, когда он думает о невинных теплых карих глазах, которые затухают, затухают и в конце гаснут, если RK800 деактивируют или перезапустят. Ему не все равно, и такого еще никогда не было. Он больше не просто наблюдатель.        Без преувеличений. Элайджа почему-то не мог избавиться от чувства, что его последний разговор с Граффом остался незавершенным. Если тот действительно хотел затащить его обратно в компанию силой, то у него для этого были двое боевиков. Возможно, он этого не сделал только из-за присутствия Коннора, который был более чем способен одолеть двух людей, даже будучи без оружия. Новая модель RK900, которая появилась в новостях вместе с членами совета директоров, конечно, очень впечатлила Элайджу (жаль, что ему вряд ли удастся когда-либо изучить этого андроида), но Коннор тоже может постоять за себя. Директор по совершенствованию, наверное, пытался избежать проблем, даже будучи в таком захолустье, в котором находится вилла Элайджи. Он всегда был осторожен, как никто другой.        Но все же, Графф ушел слишком легко. Так же легко, как Киберлайф согласилась поддержать новый законопроект. Он умен и расчетлив. Он знает, как обернуть ситуацию в свою пользу. Он знает, когда нужно ждать и когда напасть в нужный момент. И он видел, как Элайджа неосознанно сделал шаг вперед, чтобы защитить RK800. А это значит, что если все действительно зашло далеко, то использовать их против друг друга было бы очень выгодно. Он провел рукой по волосам, пригладив у виска пару выбившихся из пучка локонов и мысленно перебирая всевозможные исходы. Коннор любит пожертвовать собой, а это делает его наиболее склонным к опасностям.        Но если до этого дойдет, то у Элайджи есть способ взять над ним контроль, о котором он так до сих пор ему и не рассказал. Он не думал, что ему это когда-нибудь пригодится. Тогда это был всего лишь вопрос удобства и интереса. Он даже раздумывал над тем, чтобы избавиться от этой программы. Но сейчас...        — Ты лжешь, — тихий голос Коннора вырвал его из задумчивости. — Думаю, мы можем позволить себе быть немного позитивней, учитывая обстоятельства.        Нет, вообще-то не могут, но Элайджа просто слегка улыбнулся ему настолько искренне, насколько смог. И несмотря на свое отвращение ко лжи во спасение, в этом случае она показалась необходимой. Только в этом случае...        — Да, ты прав. Возможно, мы и правда надумали себе многого, и нам просто нужна передышка от всех этих волнений.        Коннор немного расслабился. Тянущая боль в груди Элайджи запульсировала, когда андроид довольно улыбнулся ему в ответ. — Да, звучит неплохо.        Черт, черт.        Он обречен.        Но Коннору не обязательно об этом знать. Элайджа уверенно умеет скрывать вещи, собирая и выбирая те части пазла, которые хочет показать. В этот раз он тоже должен справиться, неважно, что говорит ему резкое сжатие в груди. Неважно, что говорит стоящий ком в горле. Ничего не важно.        Свет фар едва просачивается сквозь растущий тонкий слой снега на подъездной дорожке, ведущей к вилле, пока автомобиль медленно подъезжал. Хлоя и ST200, должно быть, почистили ее.        Элайджа открыл дверь, когда машина плавно остановилась, и ступил на снежную гладь. Коннор тоже вышел, и автомобиль сам заехал в спрятанный гараж сбоку. Изобретатель был благодарен за прилив теплого воздуха, исходящего из дома, когда он прислонил ладонь к невидимой панели сбоку от входной двери, и та плавно открылась, впуская в знакомую прихожую.        Коннор подозрительно молчаливо зашел следом за ним, осматриваясь вокруг. Диод загорелся желтым, пока он сортировал все в базе данных. Элайджа заметил, что он делает это каждый раз, когда заходит в какое-либо помещение огромной виллы, будто каждый раз пытаясь узнать что-то новое. Его настойчивый и при этом искренний интерес к изобретателю совсем не помогал ему уничтожить возникшие чувства.        Ему слишком понравилось проведенное время с Коннором. Если бы это было просто восхищение, просто ради развлечения, как раньше, то все было бы в порядке. Но вместо этого, время от времени его обволакивали волны нежности и даже привязанности. Шаги стихли, и Элайджа повернулся, чтобы посмотреть на андроида. Коннор встал напротив их общей старой фотографии с Амандой. На мгновение Элайджа почувствовал укол острого иррационального беспокойства о том, тревожит ли Коннора изображение его наставницы. В конце концов, ИИ, созданный быть его куратором в Саду Дзен, был спроектирован по ее образу и подобию. Беспокойство было иррациональным не из-за того, что RK800 не должен испытывать страх. Оно было иррациональным в том смысле, что Элайджу это вообще беспокоит.        Но он предполагает, что своеобразное желание защищать пришло вместе с новыми чувствами. Просто еще одна вещь, которую придется скрывать.        Он почувствовал, как приближается головная боль. Эта ситуация раздражает больше, чем тогда, когда первые два года он безуспешно пытался построить рабочую систему для размещения своих творений со сложным ИИ. Оказывается, эмоции все еще напрягали его.        — Что-то не так, Коннор?        Андроид не отвел взгляда от фотографии в рамке, смотрел отрешенно. — Какой она была?        Элайджа нахмурил брови. Странный вопрос. — Аманда? Ты последний, от кого я ожидал услышать этот вопрос.        У андроида вырвался короткий смешок, не горький, но и не веселый. На его лице читалась некая тоска. — Я долго думал об этом. Нельзя сказать, что я ее ненавижу, — взгляд еще немного задержался на фотографии, прежде чем он повернулся к бывшему директору. — Я спросил у тебя, винишь ли ты все еще своих коллег за то, что они отстранили тебя от должности, помнишь?        — Да, — кажется, Коннор начал брать у него плохую привычку ходить кругами. Было весело, когда это делал Элайджа, но не так весело, когда поступали так с ним, — я сказал, что винил их когда-то.        — Думаю, у меня с Амандой то же самое, — теплые карие глаза Коннора были сосредоточены на изобретателе, но при этом все еще смотрели сквозь него, будто он вспоминал события, произошедшие несколько месяцев назад. — Может, она и была моим куратором и всего лишь программой, созданной контролировать мои действия, но однажды она стала для меня что-то значить. Да, она была расчетлива и, по большому счету, являлась всего лишь ИИ, который был частью интерфейса Сада Дзен для сбора данных и получения отчетов от меня, но она была, своего рода, доверенным лицом. Я чувствовал себя... в безопасности, прогуливаясь с ней и разговаривая о деталях своих миссий до того, как все пошло наперекосяк. Она вела себя строго, но успокаивающе, — выражение его лица омрачилось, и он почему-то стал выглядеть запутавшимся. — Я хочу знать, была ли она такой в жизни до того, как Киберлайф решили превратить ее в программу для того, чтобы следить за мной, или она была точно такой же, какой я запомнил ее в самом конце?        Элайджа не знал то ли ему следует просто улыбнуться, то ли следует задуматься. RK800 в самом деле слишком добр, даже в том, что пытается найти утешение и успокоение в возможности того, что Аманда, с которой он познакомился в начале своего пути, и была настоящей личностью профессора, а хладнокровная, расчетливая личность, с которой он столкнулся позже, всего лишь деталь, которую внедрили Киберлайф в ИИ. К сожалению, она всегда была сочетанием обеих сторон. Киберлайф усилили один аспект ее личности, но правда в том, что аналитическая и добрая, почти материнская, стороны были частью ее самой при жизни.        Пазл, состоящий из острых краев и который трудно уместить в одной коробке. Не удивительно, что она взяла Элайджу под свое крыло. В каком-то смысле, он понимал, что чувствует Коннор. Аманда будто защищала его, когда он был под ее опекой. Он все еще ощущал небольшую боль при мысли о ее смерти.        Он увидел, как андроид снова повернулся к изучению фотографии, будто бы там были скрыты какие-то ответы. Они стояли в тишине. RT600 и ST200, должно быть, завершили свои запрограммированные ночные задания, потому что в доме не было слышно их плавных шагов. Элайджа вздохнул, привлекая внимание Коннора. — Она была очень умной. Жаль, что умерла столь рано. До того, как она... легла в больницу, мы просканировали ее мозг и сделали наметки по важным деталям ее личности, пока брали подробное интервью. Искусственный интеллект был смоделирован как на основе ее внешности, так и настоящего внутреннего мира. Киберлайф могли слегка подкорректировать ее личность для того, чтобы она более строго отслеживала твои действия, но Аманда, которую ты знал в Саду Дзен все еще была очень похожа на свою человеческую версию.        Коннор замер, переваривая его слова, прежде чем медленно кивнуть. — Понятно. Я... не уверен, что это что-то меняет, — признал он. — На самом деле я даже не уверен, какие у меня чувства на этот счет. Я думал, что если услышу о том, какой она была на самом деле, то это... заставит меня каким-то образом увидеть ее по-другому.        — Извини, что разочаровал, — сказал Элайджа, криво улыбнувшись. Он очень уважал свою руководительницу. Она была строгой, но справедливой, и всегда поощряла его продолжать изобретать. Для него это был новый опыт. За прожитую им жизнь тогда, он потихоньку привыкал быть тем самым шибко умным ребенком, с которым никто не хотел общаться. Встретить на своем пути кого-то, кто так легко принял его, было приятно. Но в то же время, он не был дураком. Он знал, что с таким сильным характером, как у нее, и с таким жестким чувством юмора, как у него, они многих отталкивали от себя. — Если бы она не была достаточно прагматичной, то никогда бы не заняла такую высокую позицию в обществе.        Коннор перевел на него взгляд. — Вообще-то, я не разочарован. Это... принесло некое облегчение.        RK800 определенно полон сюрпризов. Элайджа заинтригованно выгнул бровь. — Правда?        Андроид кивнул, смотря на него открыто. — Трудно объяснить, но... по крайней мере, личность, с которой я общался все это время, не была просто инструментом для контроля и выполнения прихотей Киберлайф. Она была настоящей, — он кашлянул немного неловко, потерев заднюю часть шеи и смущенно опустив глаза в пол. — Наверное, тебе это не понятно. Прости.        Абсолютная честность и принятие в голосе Коннора почти заставила Элайджу захотеть встряхнуть его. Непоколебимая преданность и вера в лучшее, несмотря на то, что RK800 все еще пытался найти себя... это невозможно понять. И что более важно, это вызвало в груди изобретателя бесящий всплеск непонятной привязанности.        Элайджа вспомнил один вопрос из своего очень старого интервью десятилетней давности о том, какие чувства он испытывает к собственным изобретениям. Журналист спросил, не считает ли он их своими детьми? Это был, если честно, очень некомфортный для него вопрос. Но будучи самим собой, бывший генеральный директор смог извлечь из него удовольствие и просто отшутился. Нет, его мнение не изменилось. Он не любит свои изобретения так, как любят семью или детей. Но это не значит, что он плохо обращался с ними. Одно не исключает другого. Он считал их интересными, областью исследования с многочисленными возможностями для развития. Он не желает им зла и даже имеет сентиментальную привязанность к своему первому творению, Хлое, за ее значимость, но он не чувствовал к ним типичной человеческой любви. Он всегда с веселым любопытством наблюдал за ними со стороны. Честно сказать, он относился к ним так же, как и к людям и,в целом, к событиям в своей жизни.        А потом появился Коннор со своими растерянными карими глазами, внутренними терзаниями и бесконечным любопытством в поисках девиантов, при этом сам являясь девиантом. Все началось с обычного восхищения и каким-то образом переросло во что-то большее. Но это был еще спорный вопрос. В конце концов, Элайджа еще не принял решения.        "Тебе не идет обманывать самого себя, Элайджа" — ворчливый голос, подозрительно похожий на голос Карла, выплыл из глубины его сознания. Изобретатель безжалостно похоронил эту предательскую мысль, как только она появилась, но смысл донести она уже успела. Если бы он правда принял решение, он бы уже успешно оборвал все связи с Коннором.        Он совсем не отпустил его. С каждым шагом назад он погружался обратно в пучину.        — Элайджа? — Коннор смотрел на него с беспокойством. Должно быть, бывший глава молчал слишком долго. — Ты часто уходишь в себя. Все нормально? — его брови соединились вместе. — Это от холода? Я говорил тебе утром, что ты должен приподнять воротник...        Безграничное волнение за него. Снова. Это совсем не помогает. Коннор слишком великодушен, слишком невинен, и Элайджа до ужаса хочет его и не просто физически. Но он не может взять его без риска разрушить. Потому что Коннор хороший и добрый, а Элайджа...        ...нет. Ему, очевидно, не хватает порядочности отвергнуть андроида должным образом.        Складка на лбу Коннора углубилась. — Ты... уверен, что всё...        RK800 замолчал, когда изобретатель крепко схватил его за тонкую ткань белой рубашки прямо над регулятором тириумного насоса. Он толкал андроида назад до тех пор, пока не послышался глухой удар его тела о стену.        — Волнуешься за меня, Коннор? — Элайджа почувствовал, как у Коннора перехватило дыхание, когда он прошипел слова в его ухо и едва сдержался, чтобы не сглотнуть.        — А это... ненормально? — голос андроида прозвучал неуверенно и ниже, чем обычно. Он никак не пытался оттолкнуть Элайджу.        — В зависимости, — длинные пальцы проворно и с легкостью расправлялись с пуговицами на рубашке.        — От чего? — теплые карие глаза стали слегка замутненными, дыхание легонько касалось кожи изобретателя.        — Почему ты так настойчиво продолжаешь верить человеку, которому нельзя доверять? — Элайджа замолчал, проводя рукой вдоль туловища Коннора, пока не достиг бледно голубого кольца, под которым был регулятор. Он легонько надавил пальцами, достаточно для того, чтобы Коннор резко втянул в себя воздух. Бледная синтетическая кожа, покрытая веснушками, сошла у точки соприкосновения и обнажила белое пластиковое покрытие экзоскелета андроида. Голубые холодные льдинки встретились с прикрытым веками шоколадом. — Я могу вытащить его и убить тебя прямо сейчас. На это уйдет максимум две минуты.        Любой другой вменяемый девиант тут же взволновался бы и, возможно, начал бы отталкивать его, услышав открытую угрозу. Но, конечно же, Коннор, будучи раздражающе стойким, просто положил свою руку на руку Элайджи и покорно посмотрел ему в глаза.   — Можешь, — спокойно сказал он.        Он нисколько не сопротивлялся. Если бы бывший генеральный директор захотел, он мог бы буквально убить Коннора на месте. Он четко выразил свой настрой – деактивировать его, словно просто машину – и Коннор все равно настаивал на своем доверии ему.        Можешь. Вызов брошен. Сделаешь?        Элайджа был потрясен тем, насколько его беспокоил этот вопрос. С логической точки зрения, он знал, что все равно все будет хорошо. Удаление регулятора тириумного насоса не означает, что вся система отключится навсегда. Это не то же самое, что вырвать кардиостимулятор у человека и позволить ему умереть. В самом худшем случае, из-за прерванной циркуляции тириума в системе возникнут повреждения данных или памяти, но Элайджа вполне способен восстановить Коннора.        Он не переживал тогда из-за вероятности того, что Коннор выстрелит в Хлою, потому что всегда может починить ее. Он никогда не переживал, разбирая андроидов и собирая их обратно. Он никогда не переживал из-за того, что хладнокровно деактивировал их и удалял нужные ему части. Он никогда не переживал из-за того, что осматривал их, как подопытных крыс, сфокусированный на том, как ему дальше продолжить исследование. Он не переживал даже, когда делал Коннору первый апгрейд, по локоть погрузившись в его внутренности.        И тем не менее, сейчас, не в силах отвести взгляд от чужих искренних глаз, он понял, что мешкает. Мысль о том, что теплый взгляд Коннора тускнеет и становится совершенно пустым, тревожила так, как никогда раньше. Изобретатель медленно ослабил давление пальцев на регулятор до тех пор, пока синтетическая кожа не вернулась на место, оставив только бледно голубой круг. Он вяло фыркнул, стараясь найти что-то забавное в ситуации, в которой не было ничего смешного.        — Кажется, не могу. И опять тишина. Элайджа вздохнул и собирался сделать шаг назад, но Коннор схватил его за руку и прижал к груди. Он почувствовал едва заметный гул системы и тихие удары тириумного насоса под корпусом. Он поднял взгляд на андроида, выгнув бровь. — ...Коннор?        — Почему? — взгляд Коннора, обычно нежный и понимающий, был необычайно пронзителен.        Элайджа хотел отшатнуться, но в итоге остался на месте. Он отказывался говорить правду, он принял решение. Разговор с Коннором о том, что он чувствует, снова запутает их обоих. — Должна быть причина?        — В этом случае, думаю, да, — хватка Коннора усилилась. — Я хочу знать, почему ты не смог.        — Коннор...        — Пожалуйста, Элайджа, — отчаяние в голосе RK800 поразило обоих, в результате чего хватка на руке бывшего директора слегка ослабла. Тириумный насос гудел, стуча быстрее под ладонью Элайджи. Голос Коннора смягчился, почти сорвавшись к концу, — просто скажи.        Элайджа впервые в жизни понятия не имел, что делать. Все же, с его стороны будет нечестно оставить андроида в подвешенном состоянии со столь хрупкой надеждой. Он мог бы рассмеяться сейчас над иронией. Он наконец-то признался себе, что влюбился в Коннора, и поэтому должен отпустить его, пока не увяз слишком глубоко. Ему уже казалось, что слишком поздно.        Возможно, это будет его самый бескорыстный эгоистичный поступок в его жизни, так же, как и следующее действие.        Элайджа поднес ладонь и положил ее на щеку Коннора, нежно погладил его скулу большим пальцем, наклонил челюсть андроида и медленно прильнул ближе. Их губы соприкоснулись в невинном поцелуе, даря лишь слабое ощущение давления. Он почувствовал, как андроид мягко вздохнул и расслабился под прикосновением, и мужчине не хотелось ничего более, кроме как остаться в этом моменте, связанный нежным контактом между ними.        Все хорошее когда-нибудь заканчивается. И это было тем, что ему не хотелось отпускать. Медленно Элайджа отстранился, их носы потерлись друг об друга. Он проглотил свое замешательство, прежде чем, наконец, отпустить и отстраниться.        Ему внезапно стало очень холодно без тепла, исходящего от RK800. Коннор со все еще прикрытыми глазами после поцелуя смотрел на него с непониманием.        Разве не больно вам обоим от ваших действий?        Громко всплыл в голове вопрос Маркуса, но Элайджа с силой оттолкнул его. Закопать собственные чувства раньше было для него естественно, но сейчас почему-то стало сложно. Но это нужно было сделать, потому что Коннор добрый, чистый и благородный, а он совсем наоборот. Потому что он все еще понятия не имел, собирается ли Киберлайф навредить Коннору, чтобы добраться до него.        — Элайджа?.. — глаза Коннора немного прояснились, на лице читалось растущее волнение.        "Просто скажи" — попросил его андроид, через голос прорезалось отчаяние. Такое чувство, будто что-то разбилось. Острые осколки глубоко впились в крепкие стены. Что-то сломалось внутри бывшего генерального директора, что-то, что он тщательно отстраивал вокруг себя, с тех пор как понял, что отличается от других.        — Я не могу, — сказал Элайджа настолько тихо, что сам еле услышал. Он отвел взгляд от RK800, холодные голубые глаза теперь глядели в пол.        Он услышал, как Коннор сглотнул. — Оу, — его голос звучал так тихо, что Элайджа почти не слышал его, и от этого почему-то стало еще хуже, — ладно.        Андроид шевельнулся, и изобретатель поднял голову, чтобы увидеть его в момент несвойственной ему слабости.        Он тут же пожалел об этом, как только увидел выражение лица Коннора. Возможно, шок или гнев были бы лучше. Но вместо этого была только боль и такое принятие отказа, будто андроид ожидал этого, ожидал, что, в конце концов, его оттолкнут. Мог ли он винить за это Коннора? Тем не менее, это заставило его почти пожалеть о своем решении.        — Если ты не чувствуешь того же, Элайджа... — тихо сказал RK800, синтетические мышцы на челюсти дернулись, пока он пытался держать голос ровным, — ...тогда просто скажи.        И как ему, черт возьми, ответить на это?        Но молчание затянулось настолько, что любой ответ, лживый или правдивый, уже будет казаться неискренним.        Коннор улыбнулся надломлено и со светлой грустью, и Элайджа ненавидел себя за то, что он является причиной этой улыбки. Наверное, было бы легче, если бы андроид просто разозлился на него. Его голос задрожал, когда он заговорил: — Думаю, сегодня... мне лучше вернуться в Иерихон. Спокойной ночи.        Ему хотелось догнать Коннора, когда тот направился к двери. Ему хотелось остановить его, когда андроид открыл ее, потому что что-то внутри подсказывало ему, что это конец. Почему его это так сильно волнует? Но вместо этого, может, потому что он и правда был слишком упрям, он ничего не сказал.        Элайджа наблюдал за тем, как Коннор исчезает в белом вихре и как закрывается за ним дверь. Прозвучал мягкий щелчок.        Тянущая боль распространилась по всей грудной клетке, и бывший генеральный директор потянулся к ней рукой, сжав ткань одежды длинными пальцами и чувствуя себя так, будто ему немного трудно дышать. Он прислонился к стене, глубоко вдыхая воздух и желая, чтобы оцепенение, которое внезапно накрыло его, прошло.        Он шагнул за пропасть, и все, что он мог сделать напоследок – это оттолкнуть Коннора от края. Даже если они оба оказались ранены, это было рационально.        Его не должно это волновать. Совсем. С ним все будет нормально. Ему просто нужно немного времени, чтобы вернуть себе образ бессердечного эгоиста.        Хлоя обнаружила его спустя полчаса, все еще прислоняющегося к стене и закрывающего тыльной стороной ладони покрасневшие глаза.                       ЦЕРКОВЬ ИЕРИХОНА 11:05:17 ➤МАРКУС               — Вот оно, — Саймон поправил лацкан на пиджаке RK200, пригладив его рукой. — Ты готов?        — Думаю, я еще не осознал до конца, — признался Маркус, перенеся вес с одной ноги на другую. В нем трепетала нервная, но взволнованная энергия, из-за чего лидер девиантов все никак не мог расслабиться. — Такое чувство, что это было слишком легко.        Саймон лишь фыркнул от смеха, нежно огладив плечи Маркуса, прежде чем переплестись с ним пальцами. — Ты работал без устали. Легко не всегда значит плохо.        Маркус покачал головой. — Да, ты прав. Мне нужно успокоиться.        Пока он отвечает честно и вежливо, не должно возникнуть никаких проблем. Кроме того, с ним рядом целый Иерихон и его друзья. Он не будет проходить через это один.        — Хорошо. А теперь иди, — Саймон кивнул в сторону огромных дверей церкви, за которыми Маркус уже четко слышал, все время слышал, громкий гул голосов репортеров и вспышки камер.        Вскоре после объявления о вступлении в действие нового закона об андроидах, представители от людей, с которыми они вели переговоры, сделали им еще одно мирное предложение. Отныне Иерихон будет представлять свою ветвь власти, а его лидеры будут работать непосредственно с Соединенными Штатами для того, чтобы создать государство, в котором они все смогут жить в мире и согласии. Маркус понимал, что ожидать результата без дальнейших усилий, просто потому что законопроект стал официальным законом, было бы глупо. Общественность, может, и поддерживает их сейчас, но еще важней удержать эту поддержку. Их положение, хоть и более стабильное, чем раньше, все равно оставалось шатким.        Вдобавок ко всему, Киберлайф после того, как выразили свою поддержку, снова затихли. Это было, по меньшей мере, подозрительно, хотя все действия, связанные с экспериментами по перезагрузке андроидов, кажется, исчезли без следа. Такое чувство, что это все был один долгий кошмарный сон. В итоге, Маркус сказал Джону и остальным прекратить расследование и сфокусироваться больше на том, как помочь большему количеству андроидов снова выйти в свет при новых условиях.        Это сделало их уязвимыми, но их приоритеты тоже изменились. Из-за этих новых изменений они стали более занятыми, чем предполагал Маркус. Огромная часть его времени в ближайшем будущем теперь будет заполнена пресс-конференциями, чтобы удовлетворить любопытство общественности. Он внезапно понял нелюбовь Карла ко встречам с прессой и официальным мероприятиям. Учитывая все те более важные дела, на которых ему необходимо было сосредоточиться, это казалось просто ненужной помехой.        — Готов? — тихий голос Саймона вырвал его из оцепенения.        Маркус криво улыбнулся ему. — Как никогда, — он не удержался и наклонился вперед, прижавшись легким поцелуем к уголку губ Саймона, отчего тот удивленно вспыхнул. — На удачу, — объяснил он.        Саймон добродушно закатил глаза, а потом мягко подтолкнул его к дверям. — Конечно.        Маркус собрался с духом, стерев ухмылку с лица, пока шагал к выходу. У него было такое чувство, что он идет навстречу своей судьбе. Совсем немного. В конце концов, для него это был еще один новый опыт, и он знал, что люди-журналисты бывают не очень вежливы.        Интересно, о чем они будут его спрашивать? Что ж, RK200 скоро узнает.        Вспышки камер почти ослепили его, когда он вышел за дверь. Единственное, что сдерживало журналистов – это кордоны, которые они установили вокруг импровизированной сцены, построенной перед церковью. Поднимаясь по лестнице, Маркус проморгался, стараясь привыкнуть к сумасшедше мелькающим вспышкам. Он прочистил горло, пока приближался к микрофону. Саймон последовал за ним, присоединяясь к Норт, Джошу и Коннору, которые стояли на сцене позади лидера девиантов.        — Меня зовут Маркус, но большинство из вас знают меня как лидера девиантов Иерихона. В первую очередь, я хочу сказать, что я очень ценю всю ту поддержку, которую мы получили от общественности, и я ценю недавно состоявшееся мирное соглашение, к которому мы пришли вместе с правительством Соединенных Штатов. Я желаю, чтобы однажды мы могли жить вместе, если не как друзья и семья, то хотя бы как добрые соседи.        Как только он закончил, репортеры тут же начали выкрикивать вопросы. В здании Конгресса были еще цветочки по сравнению с тем, что творилось сейчас.        — Маркус! KNC. Как вы относитесь к внезапной поддержке со стороны ваших создателей из Киберлайф и поправкам, которые они предложили в вашу пользу?        Маркус внимательно обдумал вопрос. Он не хотел выражать ярую признательность, но и выражать откровенное непринятие только из-за собственного недоверия тоже не было смысла. Возможно, нейтрально благосклонный ответ подойдет лучше всего. — Для нас это было сюрпризом, но мы ценим любую помощь. Если Киберлайф желает работать с нами, то это будет иметь большое значение для создания лучшего будущего. Что насчет поправки... я отказываюсь заставлять какого-либо андроида делать то, чего ему не хочется. Если он выберет остаться со своим владельцем и жить с ним как семья, то я не буду этому препятствовать и разъединять их.        Это крайне болезненная тема, но она знакома ему по собственному опыту. Не ко всем андроидам относились, как к мусору. Не из каждого человека следует делать монстра. Некоторые из них добрые, некоторые сострадательные, некоторые удивительно заботливы по отношению к своим андроидам. И если какой-то андроид после обретения свободы воли пожелает остаться... то кто такой Маркус, чтобы отказывать им в этом выборе? Он оглядел толпу и указал на одну из вытянутых рук.        Светловолосая женщина выглядела крайне довольной. — Канал 16. Маркус, как вы относитесь к недавно возросшему количеству проявления романтических отношений между андроидами и людьми теперь, когда закон признал андроидов живыми существами?        — Миру не помешает еще немного любви, — сразу же ответил Маркус. На этот раз он ответил честно и прямо. Здесь не о чем рассуждать. — И какую бы форму она не принимала, если это никому не вредит, то думаю, каждый заслуживает быть с тем, кто делает его счастливым. Будь то человек или андроид.        — Маркус! — выкрикнул еще один репортер, размахивая ручкой. Маркус кивнул на темноволосого мужчину. — CTN. Теперь, когда у андроидов есть те же права, что и у людей, какой ваш следующий шаг?        Что ж, а вот здесь проблема. Следующий шаг. Что они могут планировать дальше, если даже сейчас их положение все еще под вопросом?        — Поймите, мы еще не выбрались из леса, — Маркус наклонился ближе к микрофону, желая, чтобы его слова звучали четко и ясно. — Несмотря на то, что был сделан первый шаг, и мы добились прогресса, реальность такова, что изменения не происходят так быстро, — по толпе пошли шепотки, и он продолжал, не колеблясь. — Так что наш следующий шаг как официально признанной ветви власти убедиться, что и наш, и ваш народ получат жизнь, которую они заслуживают, в какой бы форме это не произошло и какие бы не были сделаны выборы. Один вид больше никогда не будет ценится выше другого.        Люди не враги. Как бы банально это не звучало.        Повисла короткая тишина, прежде чем репортер ответил более смягчившимся тоном. — Понятно. Спасибо.        После этого еще прозвучало много вопросов. Некоторые из них были содержательны и полезны, а некоторые совсем не в тему. В какой-то момент ему задали вопрос (из желтой газеты, видимо) о своей позиции в отношении спектра сексуальности, которая стала очень широко принятой в обществе.        Честно говоря, этот вопрос заставил его задуматься. В конце концов, он андроид, а не человек, который может быть под влиянием предрассудков прошлых лет. Если бы Камски, человек, который его создал был гомофобом (а это явно не так), то тогда, конечно, у Маркуса не было бы такого четкого мнения по этим вопросам. Пока ты счастлив с тем, кто рядом с тобой, то какая разница? Он озвучил, как можно более вежливо, свое мнение репортеру, который задал этот вопрос.        Пресс-конференция была очень утомительной. К концу он был полностью истощен. Не то чтобы это физически возможно, но он чувствовал себя эмоционально истощенным, что проявлялось странной болью в системе. Не совсем болью, правда, но тоже неприятно.        Он совсем не радовался предстоящим дням.        Маркус нашел Коннора позже, в обед, когда тот тихонько потягивал кофе, смешанный с тириумом. Он приземлился на диван рядом с ним в одной из временных жилых комнат, которые были сделаны из помещений церкви. Мягкий дневной свет, немного желтоватый, отраженный от снега, просачивался сквозь окна, выделив небольшие пылинки в остальной, пустой части комнаты. Шторы были раздвинуты и отбрасывали длинные тени на потертую древесину стола. Кружка со смесью, которую пил Коннор, стояла посередине, пар из нее лениво парил в воздухе.        — Это же не вкусно, — прокомментировал Маркус, махнув на кружку.        Коннор поднял немного испуганный и потерянный взгляд. С прошлой ночи, когда по какой-то причине он вернулся в Иерихон, весь взволнованный и сбитый с толку, он вел себя очень рассеянно. — ...Оу. Я выключил функцию вкуса, так что я не чувствую кровь.        — А кофе зачем?        RK800 немного помолчал, будто думая, говорить или нет. — Мне нравится аромат. Он напоминает мне... — он прервал себя, покачав головой. Растрепанные локоны каштановых волос упали на лоб от этого движения. — Неважно.        Не нужно быть гением, чтобы догадаться, кого имел ввиду Коннор. И что этот человек как-то связан с тем, почему он приехал в Иерихон вчера ночью и попросил Маркуса дать ему одну из временных комнат.        Повисло молчание. Коннор потянулся к чайнику с кофе и тириумом на столе, налил напиток в кружку и предложил его Маркусу. Лидер девиантов принял кружку, наслаждаясь приятным необычным ароматом, который исходил от напитка.        Он надеялся, что, когда все закончится, Камски выполнит свое обещание. Он хотел испытать все эти новые вещи с Саймоном и остальными. Вкус, настоящие прикосновения... Но сначала надо решить проблемы. Маркус поставил кружку на стол, повернувшись к бывшему охотнику на девиантов. — Итак?        Коннор снова вскинул на него взгляд, ожидая, что он продолжит. Когда лидер девиантов не стал этого делать, он недоуменно нахмурился. — Итак... что?        — Ты собираешься рассказать мне, что заставило тебя поспешно приехать сюда вчера?        Напряженное молчание. Атмосфера в комнате накалилась.        — Извини, что потревожил, — наконец, мягко сказал Коннор. — Я просто не хотел говорить об этом, а Хэнк начал бы задавать слишком много вопросов. Я знаю, он хочет, как лучше, но он уже и так плохо относится к ситуации с Элайджей.        — Я совсем не против, что ты приехал, но я думал, у вас двоих все хорошо, — Маркус недоуменно свел брови. Он даже поговорил об этом с изобретателем, и не было похоже, что чувства Коннора остались совсем безответными. По меньшей мере, Камски чувствует к RK800 что-то большее, чем платоническое влечение или, по крайней мере, так думал Маркус. — Это как-то связано с тем, что он вел себя холодно в последнее время?        Коннор коротко невесело усмехнулся. Темная жидкость, окрашенная в синий цвет, покачивалась в чашке, на которую был направлен его взгляд, искажая его отражение. — Я не знаю. Я постоянно пытаюсь понять его, но... такое чувство, что, возможно, мне никогда его не понять. Возможно, он не хочет, чтобы я его понимал, и мне просто нужно перестать пытаться, — он резко провел рукой по волосам. — Я думал... — андроид растерянно замолчал, будто пытаясь подобрать правильные слова, чтобы озвучить свои мысли. — Я думал... не знаю. Может, меня недостаточно.        В голове Маркуса эхом отразилась похожая реплика: Я не подхожу Коннору.        Ему всерьез захотелось ударить обоих. Как так получилось, что они оба думают, что недостаточно хороши друг для друга? Но это не его дело. К сожалению, даже если Маркус мог попробовать дать совет и помочь им обоим, с этими проблемами они должны разобраться сами.        Он подумал об ощущении счастья и защищенности, которые он испытывает рядом с Саймоном, об уверенности, что что бы ни случилось, хотя бы один человек останется с ним. Он желал того же для своего друга.        Вопрос в том, разберутся ли они с этим, прежде чем кто-либо из них или оба... совсем потеряют надежду? Говорите, что хотите о гении Камски, но Маркус не может не думать о том, насколько неразумно он поступает в этой ситуации. Если их чувства друг к другу взаимны, почему бы не работать над этим?        Однако же...        Разве у него самого не похожая неразбериха с Саймоном? Они подтвердили свои чувства только для того, чтобы осознать, что они никогда не смогут по-настоящему посвятить себя друг другу, пока не будут решены другие приоритеты? Разве это немного не лицемерно с его стороны говорить о том, что чувства – это самое главное, когда даже для него все явно сложнее?        Проблема в том, что он не знал, планирует ли Камски вообще позволить будущим отношениям хоть как-то развиться, вне зависимости от того, насколько он влюблен в RK800. Между ними затянулось неловкое молчание, и Маркус затруднялся, не зная, что сказать. Он любит своего друга, конечно, любит, но и в то же время было такое чувство, что он предаст уверенность Камски, если раскроет свои домыслы насчет чувств изобретателя. И, похоже, в таком состоянии, как сейчас, RK800 может не поверить ему.        Коннор слегка улыбнулся ему, правда, глаза его были потухшие, и читалось в них самоуничижение. — Все нормально. Спасибо, что позволил мне остаться, пока я разбираюсь с этим.        Маркус покачал головой, ощутив вину от того, что не может сделать больше для него. — Конечно. Тебе всегда здесь рады, Коннор. Помни об этом.        В ответ лишь молчаливый кивок, теплые карие глаза снова стали отстраненными, и Коннор опять ушел в свои мысли.        Они оба подняли головы, когда раздался резкий короткий стук в дверь. — Норт, — Маркус нахмурился. Она выглядела обеспокоенной, что не есть хорошо, учитывая, что рыжеволосая WR400 обычно жестко следила, чтобы на ее лице не было и признака слабости. — Что-то случилось?        Она подняла тисненый конверт и бросила его на стол. — Это тебе.        Лидер девиантов поднял конверт, изучая его. В нынешние времена редко увидишь что-то бумажное. — Что это?        Даже Коннор заинтересовался, глядя на чистые белые и золотые узоры, запечатленные на конверте. Норт лишь скрестила руки на груди, поджав губы. — Я не знаю. Никто не знает. Его подбросили к дверям церкви, пока репортеры расходились.        Диод Коннора сверкнул, когда он проанализировал белоснежную бумагу в руках Маркуса. Эта его способность определенно очень полезна. — Не похоже, что там лежит что-то подозрительное. Я не обнаружил ничего, кроме обычных компонентов древесины и верхнего отделочного слоя на бумаге, и за исключением золота, которым она украшена, — он нахмурился и провел пальцем по материалу. — Это очень дорогая бумага. Кто мог ее подбросить? На ней не осталось никаких следов ДНК или отпечатков пальцев.        Маркус положил конверт обратно на стол. — Не знаю, почему, но это кажется подозрительным. Зачем подбрасывать его, если можно было доставить лично?        Он обводил пальцами вокруг сургуча, соблазняясь открыть конверт. Норт положила свою руку сверху. Он посмотрел на нее, удивленный ее строгим взглядом. — Будь осторожен. Может, и ничего страшного, но... пока мы не добудем больше информации о том, кто прислал это письмо, давай не будем открывать его.        Они всю жизнь будут жить в страхе, даже после того, сколько они сделали? Маркус надеялся, что однажды им не придется бояться всего на свете, но сейчас... — Ладно, согласен с тобой, — Норт слегка расслабилась, убрав руку с конверта. — Можешь бросить его в кучу другой бумажной корреспонденции, которая у нас есть. Разберемся с ним позже.        Она кивнула, забрав конверт. — Звучит неплохо, — прежде чем уйти она заколебалась и посмотрела на Коннора. — Надеюсь, ты в порядке. Оставайся здесь столько, сколько нужно.        Андроид постарался улыбнуться ей ободряюще. — Все будет хорошо. Спасибо, Норт.        Норт немного смутилась от такой искренней благодарности, заправив локон за ухо. Маркус понимал ее. Есть что-то в невероятной искренности RK800, когда он благодарит тебя, что заставляет смутиться и чувствовать себя так, будто ты этого не достоин. — Не за что. Я, эм... пойду.        Дверь закрылась с тихим щелчком, и Маркус с Коннором вновь остались наедине. Пар из их кружек поднимался до потолка, медленно растворяясь в воздухе, пока напиток остывал.        — Я долго думал кое о чем, — наконец, произнес Коннор, сделав еще один глоток кофе с тириумом. — Не только касаемо Элайджи, то есть. О том, есть ли у меня какая-либо роль во всем этом или нет.        — Коннор, — прервал его Маркус, желая переубедить, но RK800 продолжил.        — Я знаю, не все девианты здесь доверяют мне. В конце концов, я печально известный охотник на девиантов, — его длинные пальцы дрогнули. Интересно, это оставшийся инстинкт от игр с монеткой? Происхождение этой привычки до сих пор загадка для него, но, насколько он знал, Коннор просто использовал ее для калибровки системы. Возможно, со временем это просто стало успокаивающей привычкой. — Неважно, сколько я делаю, меня все равно будут считать лишним. Интересно, почему у меня такое чувство, что я никогда не буду на месте? — в его голосе звучало искреннее любопытство, если не грусть. Маркус ощутил укол сочувствия к тому, что чувствует Коннор.        — Ты на месте, Коннор. У тебя есть дом здесь, среди нас.        — Не все так считают, — простая констатация факта, без какой-либо обиды или злобы в голосе. Коннор правда верит в то, что говорит. — И они правильно делают, что не доверяют мне, я их понимаю... но иногда мне хотелось бы, чтобы было по-другому, — он сжал пальцы в кулаки, пластины под синтетической кожей заскрипели от давления. — Я чувствую себя так, будто я даже не знаю иногда, кто или что я... Я понял, что почти скучаю по цели, которую мне дала Киберлайф, — с его губ сорвался горький смешок. — Просто иногда такое чувство, что меня никогда не будет достаточно. Даже когда я был охотником на девиантов, я провалил свою миссию. Так что у меня в голове проскользнула мысль... что, если меня никогда не будет достаточно? Для Элайджи, для Хэнка, для этого места...        — Так, хватит.        Коннор вскинул голову на твердый голос Маркуса и удивился, когда почувствовал, как RK200 обхватил его лицо с двух сторон, прижав пальцы к челюсти и щекам. Лидер девиантов поднялся со своего места, чтобы смотреть прямо на него, его длинная фигура нависла тенью над ним.        — ...Маркус?        — Я не могу говорить за Хэнка с Камски, но я знаю, что думаю я. Я знаю, что думает Саймон, знаю, что думает Джош, знаю, что думает Норт. Я знаю, что для нас ты – целый мир, — разноцветные глаза впились в шоколадные, умоляя поверить в себя. Коннор один из самых добрых и целеустремленных людей, которых он знал, и ему жаль, что сам андроид этого не видит... не видит, что думают о нем остальные, помимо недоверия из-за его прошлого. — Ты не то, для чего тебя сделали, Коннор. И не должен быть.        Глаза Коннора слегка расширились в ответ, и мелкая дрожь пробила его тело.        — Делай то, что приносит тебе счастье, — Маркус перевел дыхание, отпустив его и присев обратно на свое место. Он почувствовал, что ему нужно было сказать это... или, по крайней мере, намекнуть, дать знать об этом своему другу. — И, раз такое дело, я могу, по крайней мере, сказать тебе, что причина, по которой Камски так отдалился, не зависит от тебя.        RK800 посмотрел на него недоуменно, меленькая надежда проскользнула на его лице. — Что ты... Он сказал что-то, когда вы оставались наедине?        Маркус нахмурился, думая сказать или нет. Вообще-то он не связан обязательством хранить это в секрете... это даже и не было секретом. Но почему-то тот разговор и тот странный момент уязвимости и открытости, которые продемонстрировал Камски тогда, казались чем-то личным.        Прежде чем он успел прийти к какому-либо решению, внезапно распахнулась дверь в комнату. На этот раз к ним ворвался Джош.        Маркус с Коннором одновременно подорвались со своих сидений, скрип ножек по полу пронзил их слуховые процессоры и отразился на дернувшемся лице Джоша.        — Вам надо это видеть.        В центре церкви, где был установлен большой голографический проектор, у скамей толпились андроиды.        — Что за хрень? — провозгласил Маркус, пока они с Коннором быстрым шагом следовали за Джошем, и прищурил глаза на бегущую строку внизу мерцающего экрана. — Пресс-конференция Киберлайф?        — Да, — утвердительно кивнул Джош, ведя их туда, где стояли Норт с Саймоном, которые выглядели крайне напряженными. — Они говорят, что у них есть объявление. Я пошел сразу за вами.        Маркус понятия не имел, о чем может быть это объявление. Даже Киберлайф не могли поменять своего мнения настолько быстро. Тогда какого черта?        Но, похоже, понравится ему это или нет, скоро он узнает ответы на свои вопросы. Даниэлла Карнеги, представительница КСО компании, вышла на сцену, цокая длинными сногсшибательными каблуками под аккомпанемент тихих и ослепляющих вспышек камер.        — Спасибо, что уделили нам время, — начала она, смотря пронзительными зелеными глазами. Они блестели так, будто кто-то поднес пламя к сверкающему изумруду. На секунду от ее голоса отдало немного статикой из-за микрофона. — Я хочу сделать объявление от имени Киберлайф. Коннор нахмурился и беспокойно дернулся. Маркус наклонился вперед, чтобы не пропустить ни одного слова. Это было очень неожиданно. — Мы планировали в этом году выставку наших новых технологий. Каждые два года Киберлайф демонстрирует миру свои потрясающие инновации. В этом году все немного по-другому, — ее идеально накрашенные губы скривились в улыбке. Выглядит как-то тревожно... искренне, но это было все равно что заглянуть в челюсть змеи перед съедением. — Как вы все знаете, Киберлайф выразила прямую поддержку в пользу нового закона об андроидах. В качестве нашего первого предложения о продолжении совместного сотрудничества в этом году выставка будет совмещена с торжественным приемом в честь сбора средств для новых компонентов, улучшенных деталей и качества ремонта для андроидов. Помимо наших основных гостей и спонсоров, мы также приглашаем несколько особых гостей, в том числе новую ветвь власти в лице лидеров Иерихона, а также Элайджу Камски, того самого основателя и бывшего генерального директора Киберлайф. Мы надеемся, что это продемонстрирует нашу добрую волю и поддержку в дальнейшем...        У Маркуса кровь стыла в жилах, пока она все продолжала говорить.        — Они загнали нас в ловушку, — угрюмо пробормотал Коннор.        Он прав. Если они не примут приглашение, то получится так, что "оливковая ветвь", о которой публично объявила Киберлайф, будет разорвана... их отказ будет выглядеть так, будто это они отказались работать сообща. И сделать это сразу же после сегодняшней речи Маркуса о шагах в сторону сотрудничества... их репутация сильно упадет в глазах общественности. Они бы не смогли продвинуться так далеко без поддержки людей, и если они начнут терять ее...        — Так, подождите, — внезапно сказал Джош, выглядя растерянным. — Приглашение? С каких пор...        — Норт! — окрикнул ее Маркус, его голос прозвучал немного более нервно, чем он рассчитывал. Так вот что это был за конверт. Черт, нужно было открыть раньше.        — Бегу, — Норт уже развернулась и побежала, вернувшись через пару секунд с тем самым конвертом в руках. Маркус провел пальцем под сургучом и открыл его.        Остальные сгрудились вокруг него, суетясь и изучая приглашение, которое он извлек. Маркус развернул бумагу, читая письмо. Время и дата, а также конкретная тема приема были перечислены в подробностях на аккуратном золотом отпечатке фольги, отражающем тусклый свет комнаты.        Коннор нахмурился, всматриваясь в открыточную бумагу, будто о чем-то вспоминая. — Подожди... подожди. Она сказала, что они пригласили Элайджу тоже? — его взгляд наполнился волнением, когда он посмотрел на Маркуса. — Что они задумали?        Это совсем не похоже на реальное предложение о мире. Казалось, что кусочки головоломки – от этой выставки до постановления Конгресса, до внезапной поддержки их дела со стороны компании, до резкого прекращения попыток перезагрузить андроидов – начали разваливаться на части, но полная картина даже близко не стала понятной. Что именно Киберлайф пытается сделать, пригласив их всех на выставку?        И что более важно...        Маркус крутил в руках пригласительное, глубоко погрузившись в свои мысли. Оба варианта – идти и не идти – подразумевают под собой высокий риск. Вопрос в том, какой из них принесет им большую выгоду?        И какой приведет их к тому, что они просто сыграют на руку компании?                      ДОМ ЭЛАЙДЖИ КАМСКИ 17:33:10 ➤ЭЛАЙДЖА КАМСКИ               Элайджа уставился на пригласительное перед собой, Хлоя послушно стояла за его спиной. — Говоришь, его оставили под дверью?        — Да, Элайджа.        — Камеры что-нибудь записали?        — Ничего, — блондинка отрицательно покачала головой. — Было обнаружено вмешательство в записи.        Это само по себе немного тревожило, но не то чтобы его систему безопасности невозможно обойти. Вся эта затея с переездом куда подальше была для того, чтобы избегать общения с людьми, а не из-за того, что он страдает паранойей. Бывший генеральный директор взял пригласительное в руки и раскрыл его.        — Полагаю, это неважно, так как мы уже знаем, что это и от кого.        Черт. Они наконец-то сделали шаг.        Элайджа перевернул пригласительное лицом вниз и посмотрел на экран, на открытый на нем проект. Белые лепестки, изображенные на интерфейсе, теперь, когда он добавил изменение погоды, были покрыты белым снегом. Дорожка, также покрытая белым покрывалом снежинок, была абсолютно нетронута и лишена каких-либо отпечатков следов. Целый день его разум был заполнен полусформированными сожалениями. Тонкий слой льда, заморозивший его внутренности, посылал тупую пульсирующую боль по всей груди и, кажется, заменил потрескавшиеся стены. А теперь еще и это.        Киберлайф не могли так просто упустить возможность добраться до него. И несмотря на боль, которую он причинил Коннору, Элайджа нисколько не сомневался, что андроид, верный до невозможности, в нужный момент попытается защитить его. Он не может допустить этого... не тогда, когда RK800 может лишиться жизни, переступив за грань храбрости, и поступить безрассудно.        Он добровольно вернется в Киберлайф, чтобы помочь им в их планах, если до этого дойдет.        С этой мыслью в голове Элайджа позабыл об изменениях, которые он вносил в Сад Аннабель. Лепестки гортензий замерцали на экране... одна сторона медали, бессердечность, холодность, безразличие.        Последний секрет, который нужно сохранить, последняя ложь, которой нужно придерживаться.        — Хлоя, ответь за меня на приглашение. Свяжись с Даниэллой по оставленной электронной почте. Мне нужно еще кое-что сделать.        — Что мне ответить, Элайджа?        Мягкие карие глаза и синий диод мелькнули перед глазами. "Кажется, я люблю тебя". Тихое признание без каких-либо ожиданий и доверие, которого Элайджа не заслуживал.        Просто скажи мне, что ты чувствуешь.        Бывший глава крепко сжал челюсть, выдавив из себя ответ: — ...Прими его.        Кажется, я тоже тебя люблю.               Приглашение: https://i.gyazo.com/38ce18bf8f889c99da7b6031d8d1fc4e.png        Оливковая ветвь - символ мира