Чарующая Венди

— И где же вы были все это время, маленькие Монтгомери? Если Венди и была потрясена встречей в парке, то сейчас ее внимание было сосредоточено на откровенно враждебном тоне няни ее детей, которая набросилась на них, как только открылась входная дверь. — Прошу прощения, мисс Стоктон. Мы так развлекались, что было слишком трудно оторваться от такого времяпровождения. Когда Питер и Джеймс пробежали мимо матери в коридор, оставляя за собой грязные следы, негодование няни выросло еще больше. — А... вы только посмотрите, в каком они состоянии! Я же говорила вам, что глупо брать их, отправляясь в парк одной. Всегда используйте профессиональных нянек, миссис Монтгомери. Они бы никогда не испачкались так, если бы я была там. Потрясенное замешательство Венди по поводу этой встречи теперь сочеталось с тревогой из-за того, что мисс Стоктон не доверяет ей. — Мы же просто развлекались, мисс Стоктон. А я — их мать. Вам нечего бояться, я более чем способна вывести своих собственных детей на прогулку. — Венди говорила не так уверенно, как хотелось бы. — Хм. Есть время и место для того, чтобы развлекаться, а воскресный вечер перед завтрашними уроками никак не входит в их число, — мисс Стоктон, чьи сильные, крепкие руки были напряжены, протянула ладони и взяла извивающуюся Джейн с рук Венди. — А как поживает моя красавица Джейн? Ты ведь не стала такой же грязной, как твои братья, правда? Ну, ты же девочка, и не настолько глупа, чтобы делать это, правда? Пойдем же, давай приготовимся к ужину, хотя тот уже и испорчен. Окружив детей, мисс Стоктон, вся ощетинившаяся решимостью, торопливо повела их вверх по лестнице. Венди смотрела им вслед с удрученным чувством собственной неполноценности. Может быть, Венди и не очень хорошо разбиралась в воспитании детей, но она не могла игнорировать тот факт, что ее дети просто обожали свою няню. Фраза "суровая, но справедливая", казалось, была придумана специально для нее, и этот подход действительно срабатывал с выводком Монтгомери. Нет, дети, конечно, были счастливы и рядом с Венди, но как-то хаотично. С мисс Стоктон они тоже были счастливы, но более спокойно и сдержанно. Конечно, они искренне любили свою мать, но иногда ей хотелось иметь всех их только в своем распоряжении, чтобы баловать их так, как хочется самой. Она уже подумывала о том, чтобы уволить эту дородную, прямолинейную йоркширку и воспитывать их совершенно самостоятельно. Ведь и сама Венди, в конце концов, была воспитана в основном собакой, и все сложилось для нее достаточно удачно... правда? Но муж с ходу же отвергал эту идею. У детей обязаны были иметься няни. А жены по вечерам обязаны были играть в бридж и ухаживать за своими мужьями, присутствуя на деловых мероприятиях и светских обедах. Особенно такие блистательные жены, как Венди Монтгомери, урожденная Дарлинг. Джереми Монтгомери очень любил хвастаться своей женой, в этом не было никаких сомнений. Когда дети исчезли на лестнице, аккуратная и сдержанная фигура Пирсон, экономки, подошла к Венди. — Мы все гадали, когда вы вернетесь, миссис Монтгомери. Ваш муж прислал сообщение, что задерживается. Американские клиенты, как всегда, доставляют неприятности. Он вернется самое раннее около десяти часов. В Венди начало расти какое-то разочарование в муже. Сейчас, больше чем обычно, она жаждала его спокойной предсказуемости. — Но ведь сегодня воскресенье. Я вышла в надежде, что уже скоро он вернется. Правда, Пирсон, тебе не кажется, что это чересчур? — Очень жаль, мэм, но мистер Монтгомери усердно трудится ради вас и вашей семьи, чтобы вы жили ни в чем себе не отказывая в этом прекрасном доме. — Иногда я согласилась бы на гораздо менее величественный дом, если б могла чаще видеть мужа. — Мне очень жаль, мэм. Я уверена, что когда он придет, то загладит свою вину перед вами, — в голосе экономки послышались насмешливые нотки, но когда Венди подняла глаза, чтобы прочесть выражение ее лица, Пирсон решительно опустила голову и плотно поджала губы. — А миссис Парджетер очень рассердилась из-за ужина? — О, вы же знаете, ЧТО ТАКОЕ кухарка — она не может и минуты прожить без того, чтобы не поскулить по какому-нибудь поводу. И все равно: из-за холодной ветчины или чего-нибудь подобного. Ничего не произошло. Надеюсь, вас ничего не задержало, мэм? Венди почувствовала, что краснеет. — Нет, вовсе нет. Мальчики просто в приподнятом настроении, вот и все. Я должна пойти и посмотреть, как там у них дела. И она поспешила мимо, оставив свою глядящую вслед экономку. Как бы то ни было, ужин оказался прекрасен. Венди поела вместе с детьми в столовой, что всегда делала по воскресеньям, и после того, как они вымылись, поднялась в детскую, чтобы уложить их спать и угостить на ночь сказкой. — Расскажи нам еще о Питере, мама! — Ну вот, сидит он как-то на своей постели... — и она засмеялась, показывая на старшего сына. — Не об этом Питере — о мальчике, которого ты когда-то знала. Мальчике из Неверлэнда. — О Боже, неужели сегодня мы не можем поговорить о ком-нибудь другом? Я уже рассказала вам все истории о нашем дорогом Питере Пэне. — Тогда расскажи нам о капитане Хуке! — воскликнул Джеймс. — О Хуке, чьи глаза горят красным, когда он сердится, а волосы похожи на оплывшие черные свечи. Венди инстинктивно прикрыла глаза, снова представив себе мужчину в парке — черные волосы, голубые глаза, четко очерченные губы, приподнятые в уголках... она покачнулась и даже потянулась ухватиться за изголовье кровати, чтобы не упасть. — Нет, сегодня вечером я почитаю вам стихи. Я слишком устала для долгих историй. Ее мальчики с криками бросились на свои кровати. — А теперь послушайте, вы двое, Джейн уже спит, и вам тоже пора бы задремать. Завтра начнутся рано уроки. После одного или двух коротких стихотворений она тепло поцеловала обоих, укутала одеялами и пожелала спокойной ночи, убедившись, что окно в детскую плотно закрыто. А при упоминании о Хуке у нее похолодела кровь. "Что это? Озноб?" — на самом деле Венди казалась себе ужасно разгоряченной и, взглянув в зеркало спальни, заметила, что щеки ее пылают, а глаза просто блестят. Даже она не могла отрицать того, что встреча с ним вызвала такое эмоциональное потрясение. Домашняя рутина оказалась разрушена чрезмерной озабоченностью о случившемся в парке, но теперь, когда она снова осталась одна, разум просто бушевал. "Неужели это и в самом деле он? — она понимала, что это действительно так, хотя Хук и выглядел немного постаревшим с тех пор, как она видела его в последний раз. — Почему он здесь оказался? — она считала его мертвым, но даже если б он выжил, полагала, что он не сможет сбежать из Неверлэнда никогда. С годами Вэнди привыкла видеть Питера и едва ли могла отрицать свои необыкновенные детские приключения, но внезапное появление этого человека повергло ее в такое смятение. — И почему он так легко нашел меня? Как будто следил за мной, нет, даже искал". Может быть, время и уменьшило ее тоску, но не притупило ее воспоминаний ни о Неверленде, ни о Питере, ни о Хуке. По правде говоря, по мере взросления Венди Монтгомери, урожденная Дарлинг, все чаще и чаще задумывалась о капитане пиратов. Когда пришло время называть своего второго сына, имя "Джеймс" было чуть ли не основным выбором. Ей всегда нравилось это имя: у нее был дальний дядюшка по имени Джеймс, как и у ее мужа. Это было хорошим именем, разумным именем, говорила она себе. Но в темноте ночи, когда частенько лежала одна, сердце говорило совсем о другой причине, о причине, которая и заставляла вспоминать темные кудри и сияющие глаза, те самые глаза, которые удерживали ее взгляд сегодня в Гайд-парке. Но теперь, для собственного спокойствия, она убедила себя, что сегодняшняя встреча больше не повторится. Может быть, он и вернулся в Англию, но она больше никогда не увидит Джеймса Хука. Далеко позже десяти часов, когда она уже готовилась ко сну, Венди услышала, как с глухим стуком захлопнулась входная дверь. Наконец-то ее муж вернулся домой, и она успокоилась. Никогда еще она так не нуждалась в его успокаивающем присутствии. Он вошел в спальню, его высокая фигура выглядела уставшей, но все же он осторожно снял пальто, аккуратно повесив его в шкаф. Только тогда он присел на кровать рядом с Венди, оставаясь все еще полностью одетым. Венди поднялась и взяла его за руку. — Уже половина одиннадцатого, Джереми. Это так поздно... — Мне очень жаль, дорогая. У нас случилась чертовски неприятная история с нью-йоркскими счетами. Клиенты угрожают "спрыгнуть с корабля". Я просто не мог уйти. — Мы скучали по тебе. Он наклонился и поцеловал ее в щеку. — Я тоже скучал по вам. Чем вы тут занимались? — Ничем особенным. — Ничем? Пирсон говорила, что вы пошли в парк с детьми. И совершенно без слуг. Венди вдруг почувствовала себя такой виноватой. — Ну, да, пошла, просто, чтобы скоротать время, ты же знаешь. — Все в порядке, любовь моя, ты имеешь полное право пойти в парк. Я и не жду, что ты будешь все время дожидаться меня, — усмехнулся он. — А я надеялась, что ты вернешься пораньше. А теперь так устала... — И теперь не буду задерживаться ни минуты. Дай мне время умыться, и потом я весь твой, — улыбнулся он, убирая волосы с ее лица. Но Венди не хотела его целиком, она просто хотела его общества, какого-то напоминания, что замужем. Джереми отправился умываться и приготовиться ко сну. Как обычно, он долго возился со своим туалетом и ночной одеждой. К тому времени, когда он улегся рядом, Венди уже почти спала. Она зевнула, стараясь подавить зевоту. — О боже... я должна была заснуть еще целую вечность назад. Он с улыбкой повернулся к ней. — Даже зевающая, ты все равно прекрасна, — рука Джереми поглаживала Венди, кружась и перемещаясь к животу, затем выше, обхватывая мягкие холмики ее груди, скрытые ночной рубашкой. — Ты очень устала? — он притянул ее к себе ближе. — Хм... — промурлыкала она, стараясь казаться как можно более сонной. Она знала, чего от нее ждут. И как бы сильно ни хотела, чтобы муж оказался дома, вряд ли именно по этой причине. Ни ее тело, ни разум сейчас были совсем не в подобном настроении. Но муж, несмотря на усталость, явно нервничал. Он придвинулся к ней и начал свою обычную процедуру обольщения — во всяком случае, то, что он считал обольщением. Он уткнулся носом ей в шею, погладил более страстно, чем это было необходимо, грудь, а затем направил ее руку на свою твердеющую мужскую плоть, чтобы произвести впечатление и усилить ее собственный пыл, как полагала Венди. Не так уж часто, но иногда это производило именно такой эффект. Не имея опыта общения с другими мужчинами, Венди не была уверена, впечатляет ли вообще его мужское достоинство. Все это казалось довольно утомительным и грязным, как она считала, — вообще-то, совсем неудивительно, что мисс Стоктон оставалась извечной старой девой. Но сегодня вечером Джереми уже был за гранью невозврата. Венди со вздохом откинулась на спину и позволила мужу осуществить брачные права. Правда, ей несильно это нравилось. По крайней мере, больше ей всегда нравилось ожидание, бывали моменты, когда волны восхитительного предвкушения словно бы прокатывались сквозь нее, обещая так много, но никогда не достигая цели. Ей даже нравилось, когда вдруг он становился каким-то напористым и сильным, мощно двигаясь внутри нее, издавая звуки, вызывавшие что-то дикое, что-то головокружащее, чего Венди и не чувствовала еще со времен Неверленда, с тех самых пор... Сегодня вечером эти чувства пробудились снова, полные надежды и всегда что-то обещавшие. Но Венди обычно оказывалась разочарована: по какой причине, она точно не знала, но обычно все заканчивалось внезапно, оставляя лишь ощущение, что ей что-то помешало. Вот и теперь Джереми скользнул вниз по ее телу, ключицам. И это нравилось Венди. Она выгнулась ему навстречу, тело внезапно проснулось. Он стянул с нее ночную рубашку, обнажив грудь. Ее глаза закрылись, а разум затуманился, Венди бессмысленно обнажилась, на этот раз не испытывая абсолютно никакого стыда. И оказалась вознаграждена. Губы мужа сомкнулись вокруг соска, и он жадно всосал его. Венди услышала какое-то мяуканье и с удивлением поняла, что оно исходит от нее. Разве это плохо — чувствовать себя вот так? Разве это неправильно? Но чувство внезапного стыда лишь усилило ее восторг. О, ей действительно это нравилось. Джереми делал это и раньше, хотя и очень редко. Теперь она хотела все большего и большего. Подталкивая к нему свою грудь, она заставила мужа еще более страстно вцепиться в нее. Какое-то время она даже думала, что это сработает, что он останется там еще на какое-то время, обнюхивая и посасывая, посылая эти сладкие взрывы удовольствия, пронзающие ее, чтобы кончить все это в горячем, отяжелевшем месте между ее ног. Но нет... Уже слишком скоро Джереми оторвался от ее груди, чтобы приподняться и нащупать свои пижамные брюки. Знакомое разочарование пронзило Венди, когда она поняла, что скоро муж окажется внутри, слишком быстро финишируя. Снова. Джереми раздвинул ей ноги и быстро втиснулся внутрь своим длинным и тонким членом (Венди он всегда казалось каким-то тонким, но, возможно, все мужчины такие). Она любила чувствовать его внутри себя, или, по крайней мере, ей нравилось думать о нем внутри себя. Но она никогда не чувствовала себя так, как представляла себе, никогда не чувствовала себя так, как в своих снах. Может быть, если б они изменили позицию — если, конечно, это разрешалось? Джереми никогда не пробовал, но, вероятно, так все же было не разрешено... Ее муж всем телом опустился на Венди, принимаясь за свои предсказуемые, ритмичные толчки вдоль ее тела, каждое движение вперед сопровождалось неизменным низким стоном, который и интриговал, но в равной степени и утомлял ее. Неужели все мужчины так регулярно стонут? Может быть, ей тоже стоит стонать? Или кричать? Но она никогда этого не делала. Венди все время лежала абсолютно тихо, и это всегда казалось ей правильным. Но сегодня вечером она неожиданно обнаружила себя более пылкой, чем обычно. Сегодня вечером ей даже нравились звуки, издаваемые мужчиной внутри нее. Она осмелилась обхватить его ногами за талию и провести руками по спине, втягивая его еще глубже. Джереми поднял голову, удивленный, но явно ободренный. С резким вдохом он набросился на нее еще более пылко. Венди тоже была довольна. Подняв ее ноги, он изменил угол своих толчков на посылающий мерцание неясного удовольствия, проносящегося сквозь нее. Прижав его голову к себе, Венди закрыла глаза, сосредоточившись на этой новой волне, растущей в ее теле. Возможно, сегодня вечером... Ее пальцы путались в его светлых волосах, ощущая их гладкими и влажными от пота. Неужели у всех мужчин волосы такие же? Неужели черные волосы чувствуются так же? Она крепко зажмурилась, когда член мужа снова толкнулся в нее, наслаждаясь этим толчком, наслаждаясь всем этим. Черные волосы, голубые глаза, черные волосы, голубые глаза, черные… А потом ее муж вздрогнул, застонал и обмяк. Все было кончено. Так же быстро, как и вошел в нее, он вырвался, оставляя дорожку семени, капающего с нее, как и всегда. — Спасибо, дорогая. Черт возьми, ты была прекрасна. Такая красивая... И Венди снова осталась одна, липкая и все еще желающая. Джереми поднялся, чтобы привести себя в порядок. — А персонал доволен приготовлениями к нашему выходу в среду? Она растерянно оглянулась. — А что насчет среды? Он успокоил жену. — Наши партнеры... Будет большой вечер, дорогая. Когда боссы устраивают вечеринку, мы должны будем танцевать на ней. Это еще более важно в этом году, так как появились потенциальные клиенты со всего мира. Ты нужна мне там. Мне всегда очень нравится, когда ты присутствуешь, — он ухмыльнулся жене. Венди в отчаянии закрыла глаза. Она совсем забыла об этом. Если бы от нее зависело, она каждый вечер проводила бы дома с детьми, читая сказки, играя в игры или просто сидя у огня. Мысль о том, что ей придется нарядиться в пышное платье и быть очаровательной, наполняла ее ужасом. Ее родители всегда ненавидели выходить из дома, особенно отец. Она унаследовала их нелюбовь к общению. — Я совсем забыла. А мы должны идти? — Да, должны. Ты же знаешь, как это важно. Она была организована несколько месяцев назад. Я думал, ты уже сообщила Пирсон и мисс Стоктон, что дети останутся на их попечении. — Да. Нет, не волнуйся, и правда, очень давно. Я просто забыла об этом. Уверена, что у Пирсон все под контролем. — А ты сможешь надеть то темно-синее шелковое платье. Выглядишь в нем завораживающе. — О, Джереми, я жалею, что вообще купила его. Чувствую себя парижской танцовщицей, когда надеваю его — оно едва ли респектабельно. Там очень низкий вырез и отделка из французского кружева — весьма экзотического — на рукавах. Он улыбнулся. — Надень его. Мне оно нравится. И понравится каждому мужчине, что увидит тебя в нем. — Но не каждой женщине. — Ни одна женщина не обращается к нам в банк... — Но почему? Он подполз к ней и постучал пальцем по кончику ее носа. — Так-так-так, жена. Разве я еще не обуздал твои глупые идеи? — Нет, и не обуздаешь... — Но ты же больше не переписываешься с миссис Панкхерст? — Это касается только меня и моей записной книжки, — ответила Венди с кокетливой, но яростной уверенностью. — Ты же знаешь, как я люблю тебя за твой независимый дух, не так ли, дорогая? — Во всяком случае, ты так утверждаешь. — Я так горжусь тобой. В среду ты будешь выглядеть просто великолепно. — Я способна на нечто большее, чем просто выглядеть великолепно, Джереми. — Я знаю, дорогая, знаю... — муж зевнул во весь рот. — А теперь мне нужно немного поспать. Еще раз спасибо тебе за все... — он устроился поудобнее, снова зевнул и тихонько захрапел. Венди, чье тело покалывало гораздо сильнее, чем обычно, попыталась сделать то же самое. Но сон ускользал от нее, и ночь преследовала воспоминаниями о далеком прошлом и чувствами, которые так долго дремали. Когда наконец она заснула, сны снова оказались во власти бурных морей и предводителей пиратов. Среда наступила слишком быстро. Венди подготовила синее шелковое платье, почти стыдясь смотреть на него. Вырез был слишком низким, как для приличия, так и для моды этого времени, а темные чувственные кружева напоминали пьянящий будуар дамы сомнительной добродетели. И несмотря на более пышные формы того времени, это платье было стянуто на талии и довольно облегающе цеплялось за те места, за которые не имело права цепляться. Она знала, что оно привлекает одобрительные взгляды джентльменов, но, конечно же, ей следовало бы надеть что-нибудь более изысканное на этот вечер. Тем не менее, когда пришло время, она влилась в него сама и отправилась под руку с мужем. Когда они ехали в карете по широким улицам Кенгсингтона, Джереми едва мог оторвать от нее взгляд. Венди уже чувствовала, что краснеет — что же скажут все остальные? И действительно, по прибытии она заметила одобрительные взгляды джентльменов и возмущенные дам, но, к счастью, большой особняк на Парк-Лейн был переполнен, и Венди смогла затеряться среди мириадов собравшихся гостей. В конце концов она расслабилась и с удовольствием выпила бокал шампанского. Ее непринужденная беседа с окружающими довольно скоро стала легкой, а теплый и заразительный смех вырывался, невольно очаровывая всех, кто его слышал. Несмотря на свою склонность к спокойной домашней жизни, Венди знала, что она хорошо держит аудиторию, как и обычно. Она умела обращаться со словами, да и теперь пользовалась ими с большим успехом, не только очаровывая потенциальных клиентов мужа, но и чтобы развеять собственную скуку. Джереми неторопливо подошел к ней ближе к вечеру, протягивая Венди еще один бокал шампанского. — Так много людей хвалили твою внешность, любовь моя. Должен сказать, что ты — мое самое большое достояние. Она вздохнула. И это все, что он думает о ней? Потягивая вино, она искоса взглянула на мужа. Тот по-прежнему был красив и утонченен, но его некогда густые светлые волосы уже начали редеть, а под глазами стали нередко появляться какие-то тени и складки усталости. Его естественно информированный и интеллектуальный словарный запас в эти дни оказался в основном ограничен деловыми и бытовыми потребностями. Когда-то Венди влюбилась в гораздо более интересного и энергичного мужчину, неужели время так быстро лишило его какого-то привычного сияния? Джереми взял ее за локоть и повел в маленькую комнату. — Идем сюда, я хочу тебя кое с кем познакомить, это потенциальный клиент из-за границы. Зарабатывал деньги на торговле, много времени проводил в море. Интересный парень, хотя и не уверен насчет его волос. Он хочет найти безопасное место, чтобы сохранить свое значительное состояние. Он тебе понравится, и я уверен, что и ты ему понравишься. Он не знает, куда идти — к нам или к Ллойду. Думаю, ты можешь легко склонить его на нашу чашу весов. — Право же, Джереми, ты не можешь использовать меня в качестве приманки для своих клиентов. — Пожалуйста, дорогая. Ты просто-напросто первая красавица бала, — ухмыльнулся он. — А вот и он. Джереми подвел ее к группе мужчин, стоявших в углу и разговаривавших, казалось, их фраки создают элегантную черную бахрому для всего круга общения. У одного, стоявшего к ней спиной, были длинные черные волосы, перевязанные сзади бархатной рубиновой лентой. Щекотание внутри Венди началось снова. — Джентльмены, большинство из вас знает мою жену Венди. Капитан, вы пока были лишены этого удовольствия. Мужчина обернулся, и Венди во второй раз за четыре дня встретилась с его глазами цвета незабудок. — Венди, позволь представить тебе капитана Джеймса Хука.