Чарующая Венди

Почему она остановила его в саду? Венди вдруг запаниковала. Там, в своем собственном саду, таком близком к Неверленду, но еще более близком к своему мужу и к дому, она почти испугалась. В конце концов, положение светской леди заставило ее задуматься. Но поцелуй с ним она забыть не могла. Покалывание в губах сохранялось всю ночь, так же как и тот ожог в теле, в самой сердцевине существа. Венди тихонько забралась в постель рядом с Джереми и стала ждать, когда же ее охватит чувство какой-то вины. Но она по-прежнему лежала в темноте со все еще спящим мужем, и ее собственные мысли и чувства были заняты только одним: танцем в лунном свете с королем пиратов, прикосновением его губ, той странной грубостью, которой она жаждала тогда, твердостью его желания, да и силой своего, ведь в тот момент она желала Хука, тем, как он опустил ее на землю, и, наконец, ощущением его пальцев у себя под юбкой... Она стиснула ноги сильнее, страстно желая его прикосновения там, прикосновения прямо сейчас и прямо там. Джереми что-то фыркнул и повернулся к ней. Но Венди быстро зажмурилась, притворяясь спящей. _____________________________________________________________________________ На следующий день они сидели за завтраком, почти не разговаривая. Взгляд Джереми был прикован к "Таймс". — Своим визитом в банк ты удивила меня вчера, — его слова были отрывисты, раздражение все еще ощущалось в них. — Я думала, что делаю доброе дело. В ответ раздалась только тишина. — У тебя есть какие-нибудь планы на сегодня? — коротко спросил ее муж, листая финансовые страницы газеты. — В "Бехштейн-холле" днем состоится концерт. Я могла бы пойти. — Хм... Агрх... — Джереми закашлялся. Что-то внутри, казалось, не соглашается с ним. Венди внутренне содрогнулась от какого-то жуткого отвращения. — А вы пришли с капитаном Хуком к какому-то удовлетворительному соглашению относительно счета? Джереми поднял голову. — Мне, кажется, да, пришли. — Я думаю, он купит в Лондоне дом, если собирается остаться. — Не знаю его долгосрочных намерений. Он говорит о них очень мало... — Ну, ему же нужно где-то жить, пока он здесь. Где он остановился сейчас? — она опустила голову, но снова почувствовала на себе взгляд мужа. Венди даже испугалась, что он не ответит. — Кажется, в "Клэридже". — Как мило... Они закончили завтрак в молчании, если не считать единственного случая, когда Джереми попросил соли. ____________________________________________________________________________ Начался дождь. Когда Джереми ушел на работу, Венди была наверху и не слышала, как он вышел из дома. Дети только что приступили к урокам и должны были сидеть в детской с мисс Стоктон и учителем до пяти часов. Венди спустилась вниз в пальто и взяла зонтик. — Уходите, миссис Монтгомери? — спросила Пирсон, обладавшая удивительной способностью появляться в самые подходящие (и неподходящие) моменты. — Там идет ужасный дождь. Вы уверены? — Да... я решила пойти на концерт в "Бехштейн-Холле" и, возможно, еще нанести несколько визитов. Я могу задержаться на некоторое время и не вернуться к ленчу. Пожалуйста, сообщите об этом миссис Парджетер. Она коротко улыбнулась экономке и, открыв дверь, решительно вышла из дома. ______________________________________________________________________________ В это хмурое понедельничное утро люди спешили по серым улицам Лондона, пытаясь спастись от сильного моросящего дождя, столь типичного для английской весны. Элегантная дама с зонтиком, несущаяся по хорошо освещенным улицам Мейфэйра, тоже старалась быстрее добраться до места назначения, но отнюдь не дождь заставлял Венди почти бежать по Брук-Стрит. Швейцар "Клэриджа" с сомнением оглядел ее промокший подол, когда она подошла к двери отеля, но все же открыл ее, быстро приняв в руки зонтик. Венди украдкой оглядела солидную приемную с вычурной позолотой и величественными колоннами и, заметив капли, падающие с подола юбки на шахматный пол, неловко поежилась. Но шуршание одежды не шло ни в какое сравнение с громким, практически барабанным стуком сердца и скручивающимся животом. И с каждой секундой этот стук становился все сильней и сильней. Высоко подняв голову, она направилась к стойке администратора. — Доброе утро. У меня назначена встреча с капитаном Джеймсом Хуком. Но в замешательстве от этого дождя я позабыла номер комнаты. Не могли бы вы напомнить мне его? Консьерж взглянул на нее с нескрываемым подозрением, но не ему было спрашивать о намерениях этой приличной и красивой леди относительно экстравагантно богатого морского капитана с изувеченной левой рукой. — Конечно, мэм. Капитан Хук находится в королевском люксе на третьем этаже. — Благодарю вас, — сияющая улыбка Венди противоречила биению ее сердца. Она повернулась к лестнице и поспешила наверх. Ноги были промокшими от дождя, но она даже не замечала этого, совсем не обращая внимания. С неприличной поспешностью Венди поднялась на третий этаж и уже скоро оказалась перед королевским люксом. И только быстро пригладив взъерошенные непогодой волосы, она осторожно постучала. "Дома ли он? Ответит ли?" — сначала наступила давящая тишина, секунды которой тянулись просто бесконечно. Венди рассеянно прикусила губу — привычка, от которой она избавилась, казалось бы, еще в детстве. Но затем она снова услышала их, эти ровные и тяжелые приближающиеся шаги. Их приближение всегда заставляло пульс учащаться, дыхание прерываться, но сейчас Венди охватило возбуждение и предвкушение, а вовсе не страх. Ручка оказалась нажатой, и дверь открылась. На лице Джеймса Хука не отразилось никакого удивления. В нем вообще не было ничего, кроме спокойной и глубокой уверенности. Его рука покоилась высоко на косяке двери, одет он был в свободную белую рубашку, которая, казалось, напоминала чем-то его гардероб в Неверленде. Подтяжки брюк свисали с ног, оканчивающихся кожаными сапогами до колен. Венди взглянула на конец его искалеченной руки, где снова увидела блеск изогнутого металла. В целом, по ее мнению, он казался почти совершенством. Ей даже пришлось переставить правую ногу, чтобы как-то сохранить равновесие. Хук положил ладонь на наружную сторону двери и толкнул ее, широко распахивая. Затем, сделав несколько медленных шагов назад, он вернулся в комнату и стал ждать... Венди не была уверена, что ноги будут слушаться ее. Но оказалась убеждена решимостью и ясностью, порожденной желанием. Она медленно вошла в комнату и прикрыла за собой дверь. Хук присел на стол и откинулся на него, скрестив руки на груди и устремив на нее изучающий, чуть оценивающий взгляд. Венди остановилась посреди комнаты и с опаской посмотрела на него. И вот снова она, та скачущая, неудержимая жажда, которая охватила ее, с такой готовностью воспламененная сейчас яркой голубизной его взгляда, того взгляда, что впервые околдовал ее много лет назад. Наконец Хук разжал руки и заставил себя выпрямиться. И Венди снова обратила внимание на его сапоги. Черные, блестящие и гладкие. А потом направился прямо к Венди. И как она ни старалась казаться сдержанной, знала, что в этом-то потерпит неудачу. Ее дыхание участилось, а стеснение в груди только усилилось от какого-то странного давления в животе, распространяющегося еще ниже, горячо и настойчиво, к тому месту между ног. Джеймс Хук оказался уже почти рядом, но по-прежнему изучал ее, будто она была неким образцом, выставленным для его одобрения. Он остановился лишь в двух футах от нее. И его глаза впитывали каждый дюйм ее тела, а Венди все стояла и стояла рядом, позволяя ему рассматривать себя. Хук так и не произнес ни слова, и вся эта безмолвная атмосфера была настолько напряженной, что она даже не осмеливалась нарушить ее, опасаясь, что громкое дыхание только испортит все. Когда его взгляд вернулся к ее лицу, Венди заметила выражение его лица: оно было не изучающим, а глубоко восхищенным. Его рот слегка приоткрылся, а брови изогнулись будто в глубоком раздумье. Разглядывая, он словно впитывал ее в себя целиком и полностью. — Сними пальто. Она быстро сделала то, о чем ее просили, хотя возбужденные пальцы почти не слушались. Наконец пальто упало на пол в натекшую мокрую лужицу. Хук склонил голову набок, и уголки его рта чуть приподнялись. Он указал на нее длинным указательным пальцем и трижды согнул его, приглашая ее шагнуть вперед и заставляя внутренности подпрыгнуть, как необузданный жеребенок. Венди подошла к нему ближе, подальше от лужицы, натекшей с мокрого пальто. Джеймс поднял руку, как тогда на вечеринке, и поднес ее к щеке Венди. Но, если тогда он остановился, не позволяя себе прикоснуться к ней, на этот раз его пальцы коснулись щеки и погладили ее, нежно, почти щекотно, так, что Венди смогла только зажмуриться, чтобы сдержать подступающие слезы. А потом его рука опустилась, не отрываясь от кожи Венди, и скользнула ниже подбородка, вдоль гладкой линии ее шеи. В этот момент ладонь повернулась, и Хук провел кончиками теплых, уверенных пальцев по ее ключицам, а затем вниз, оглаживая подъем ее левой груди и пробегая поверх него. Венди резко втянула воздух. Но он не остановился. А продолжил спускаться, позволяя руке скользнуть по изгибу талии и дальше... по бедру. Но потом, вместо того, чтобы спуститься вниз по ноге, он скользнул к тому месту, такому живому, горячему и словно бы зовущему его. И слегка надавил на него сквозь все слои одежды, но даже это слабенькое надавливание заставило Венди издать странный звук, похожий на мяуканье котенка. Именно в этот момент Хук поднял другую руку, ту, что с крюком на конце, и, используя ее как палец, поднес острый край к губам, сжав их и издав в знак предупреждения мягкое, но решительное: — Чщ-щ-щ... Теперь его пальцы потянулись, поднимая ее юбку, пока он двигался все ближе, ближе и еще ближе к самой сердцевине ее существования. Венди прижала его к себе, желая, чтобы эта рука скользнула дальше, желая, чтобы та была прямо здесь, прямо в ее самом сокровенном месте, которое теперь было тем единственным, что волновало его, и теперь целиком принадлежало ему. Его пальцы заскользили по нагретой хлопчатобумажной ткани ее панталон. Венди громко ахнула, удивляясь сама себе. Но на этот раз они не остановились, двигаясь вверх к верхней части ее панталон только для того, чтобы спустить их вниз, щекоча волосы, которых касался только один мужчина. Ее глаза расширились, ведь сейчас это казалось правильным и желанным. А потом Хук прикоснулся к ней. И снова их взгляды пересеклись, его — сосредоточенный, и ее — открытый и умоляющий о чем-то. Еще, и еще, и еще... Глаза Джеймса стали прищуренными и напряженными, когда он скользнул ниже, находя ее влажной и готовой. О, это прикосновение. — Ну-же, моя дорогая, — один его длинный палец, средний, скользнул вниз по ее телу, в середину его, скользнул в то место, то сладкое место, которое она никогда не могла точно определить. "Ну вот, ну вот опять, пожалуйста, пожалуйста," — и он снова оказался там. Внезапно Венди вцепилась ему в плечи, в твердую плоть и мускулы, кажущиеся такими привычными. И его пальцы (эти грешные, но и такие чудесные пальцы) все еще находились в ней, ах, раздался еще один вскрик, и Венди поняла, что начала улетать, а он все касается и касается, ни на мгновение не останавливаясь. Как же ей хотелось всего этого. Толкаясь вниз, окутывая их изнутри, она чувствовала, как пальцы наполняют и словно бы чувствуют ее. А потом пальцы Хука переместились наружу, к тому месту, которое и делало Венди такой счастливой, а потом снова внутрь — глубоко, в непереставающее трепетать влагалище. Глядя в его глаза — о, глаза ангела, а не мужчины — Венди чувствовала, как он, по-прежнему без остановки, продолжает потирать ее, все еще не отрывая глаз, нахмурив брови и приоткрыв рот. — Давая же, Венди, моя Венди... давай. — Что давай? Я дам тебе все, что угодно, мой дорогой, моя любовь. А ловкие пальцы все кружили, все потирали, гладили, уверенно пощипывали... И она таяла, словно тает лава, стекая вниз. А потом... "О, наконец! О совершенная и какая-то словно парящая жизнь..." А потом она чуть не упала, но он успел подхватить ее. Приподнимая Венди на руке, он словно бы поймал ее, продолжая вжиматься в ее ликующую и влажную женскую суть. У кого-то эти необычные чувства и могли вызвать страх, настолько они были новыми и странными, но Венди знала. Она знала, что все происходит именно так, как и должно, так давно должно было быть. Сквозь слезы она поцеловала Хука, поцеловала его с такой благодарностью, что настал его черед удивляться. Так они и стояли еще много долгих минут, их губы по-прежнему были слитыми, а тела все еще прижались друг к другу. Пальцы Хука так и оставались внутри нее, не желая покидать тело, как будто его рука навсегда застряла под юбками, видимая только выше от локтя, и соединенная с ним. Венди с трудом улыбнулась. Она положила голову ему на плечо и пробормотала, почти пристыженная и пораженная собственным невежеством: — Я никогда раньше не чувствовала ничего такого... — Знаю. — Но это было так... так... Я... очень благодарна тебе... Прервав ее поцелуем и наконец убрав руку от лона, он начал раздевать Венди. Хук был удивительно искусен, и ее одежда быстро падала на пол слой за слоем, пока на ней не осталось лишь нижнее белье, чем он и не переставал любоваться. Слегка ухмыльнувшись корсету, стягивающему ее тонкую талию, Джеймс двинулся к ней. Она ожидала, что его расшнуровка займет много времени, и повернула руки, чтобы помочь Хуку, но внезапно ощутила, как тот спадает с нее. Венди даже задохнулась, когда ее омыл поток прохладного воздуха, и посмотрела вниз, чтобы найти свой корсет, лежащий на полу. Его шнурки были разрезаны насквозь. Теперь на ней остались только нижняя сорочка и панталоны, стянув которые, он поднял ее руки вверх и стащил все оставшееся. Венди стояла абсолютно обнаженная. Она даже Джереми не позволяла видеть себя такой. Ее тело всегда было чем-то, что она сохраняла как свое личное святилище. Да, муж входил в нее, но она чаще всего оставалась в ночной рубашке. Она всегда понимала, что это как-то неправильно, что должна полностью открыться ему, но он, казалось, никогда и не нуждался в этом, да и Венди никогда не хотела этого. Нет, конечно, иногда она стояла и смотрела на себя в одиночестве своей комнаты, проводя руками по груди и наблюдая, как затвердевают соски, когда она ласкает их. Она знала, что у нее стройные ноги и треугольник темных волос V-образно спускается между них. Кто-то был однозначно достоин всего этого. И она стала ждать... Теперь ей больше не нужно было ждать. Джеймс Хук вытаращил глаза. Сейчас его глаза были яркими и влажными, и Венди видела это, его лицо словно затуманилось от удивления. Венди замерла. Но не было ни стыда, ни отвращения. Теперь она принадлежала этому человеку. И была всем, чего ему и хотелось. И Джеймс снова оказался на ней, сжимая голову Венди в руке, он с силой, жадно целовал ее. Губы Хука раздвинули ее рот, и она поприветствовала то, как его язык накинулся на нее. Его пальцы запутались в волосах Венди и сжались сильнее. Это было больно, да, больно, но заставило ее только еще шире раскрыться для него и вцепиться в его рубашку, притягивая к себе ближе и ближе, так что тепло его тела смешалось с ее собственным. Зубы заскрежетали, и среди сладкого влажного жара поцелуя она даже почувствовала привкус крови, возможно и своей, но ей было все равно. Его дыхание стало глухим и прерывистым, казалось, он был так поглощен ее ртом и тем, чтобы овладеть им, что едва успел перевести дыхание. А вздохнув, ощутил дрожь в своем влажном от вожделения теле, и снова набросился на приоткрытый рот Венди, словно бы жаждая выпить его. Казалось, Хук был самим желанием. Он был словно бы самой страстью и жизнью. А глубоко внутри Венди, сильнее, чем когда-либо, пульсировала агонизирующая пустота, яростная и требовательная, как будто она должна умереть, если он тотчас же не наполнит ее. И Хук и был настроен сделать именно это. Его рука легла ей на талию, и Джеймс оттолкнул ее назад, пока Венди не оперлась о кровать и не упала на нее. Существовал только один способ справиться с той невыносимой пустотой вроде бы ожидаемого удовлетворения. С отчаянной скоростью Хук принялся избавляться от одежды. Через голову он быстро стянул рубашку и отбросил ее в сторону. Его брюки тоже расстегнулись и оказались спущены вниз, уже скоро Хук оказался совсем голым. Никакого нижнего белья на нем не было, и Венди разинула рот. Сказать, что она испытала благоговейный трепет, было бы вполне допустимо, по правде говоря, желание даже на мгновение сбилось из-за того, что она увидела. Ее сомнения относительно мужского достоинства Джереми только подтвердились. Не все мужчины были так невелики в объеме, как ее муж. То, что предстало перед ней сейчас, было — как бы это выразиться — весьма значительным. — Вот, оказывается, какой он должен быть... — заключила Венди, прежде чем ее тело снова забилось от желания, усиленного предметом, о котором шла речь. — Пожалуйста, пожалуйста, войди в меня сейчас же. Войди в меня, — ее невысказанные слова стучали в голове, но рвались вслух только в виде слабого бормотания. — Джеймс... Джеймс... Склонившись, Хук быстро оказался над ней, его глаза горели, а на губах снова играла улыбка. — Венди, милая, наконец-то ты моя... Он внезапно наклонился и снова крепко поцеловал ее, заставив рот приоткрыться под настойчивыми губами и удивляя ее своими ласками. Никогда еще Венди так сильно не хотела этого момента. Какая-то ее часть чувствовала себя словно бы наэлектризованной, жаждущей сильного и мощного члена этого мужчины. Она брыкалась и извивалась, осознавая свои действия, но не в силах остановить их, не желая останавливаться. — Пожалуйста, пожалуйста... В последний раз ухмыльнувшись, Джеймс отодвинул ее левую ногу в сторону и встал поудобнее. Он начал постепенно вдавливаться внутрь. К величайшему удивлению Венди, теперь все было по-другому, по-новому, именно так, как и должно быть, и теперь она об этом знала. Еще глубже, такой крупный и длинный, она просто чувствовала это, она чувствовала всю его плоть, растягивающую ее, наполняющую ее, так хорошо, так чудесно. Наконец-то ее ожидания сменились реальностью. Это был он, это был именно он, и теперь он был в ней. Венди вскрикнула и ничуть не устыдилась этого. Это казалось правильно, кричать сейчас, правильно было дать ему понять, как это прекрасно, как прекрасно он ощущается внутри. Она выгнулась ему навстречу, словно какое-то животное, возможно, но это и сработало, он еще глубже вошел в нее, заполнив почти до упора. Теперь и сам Хук застонал: резкий стон слетел с его губ, отдавая дань внезапному удовольствию. О, это был чудесный звук. Венди снова дернулась, и он снова двинулся вперед, но войти глубже уже не смог. И снова раздался его стон, на этот раз еще более долгий, теперь полный самого настоящего счастья. Наконец-то она была наполнена им, наполнена до упора этим твердым, крупным мужчиной, наполнена Джеймсом Хуком. Джеймс на мгновение остановился и посмотрел на нее сверху вниз, его лицо исказилось от восхищения и удивления. — Я так долго ждал, моя Венди, а теперь ты — это все. Ты — для меня все. — Пожалуйста... Дай мне почувствовать тебя, Джеймс. Прошу тебя, не останавливайся... Совсем чуть-чуть он отодвинулся, а потом снова толкнулся вперед, угрожающе и почти жестоко ворча. А потом еще раз. И еще... И еще. И каждый раз Венди тихонько вскрикивала, и каждый раз снова чувствовала себя удовлетворенной. Но потом он подтянулся и быстро схватил несколько подушек. И прежде чем Венди успела возразить, он уже толкал их под нее. — Приподними бедра, — Венди так и сделала, и он подложил под нее подушки так, что бедра слегка приподнялись. Затем с быстротой, порожденной уверенностью и мастерством, Джеймс поднял ей ноги и положил каждую из них на плечо, прежде чем снова погрузиться в нее. Глаза Венди расширились, и у нее перехватило дыхание. Под этим углом его мощный, сильный член давил на нее так, что глаза Венди просто заискрились, и какие-то восхитительно невообразимые образы, казалось, проносились и извивались в ее сознании. Теперь наступил ее черед стонать. А ухмылка же Джеймса действовала на нее так же, как и размер его члена. — О да... Я научу тебя жить, моя любимая девочка. Я научу тебя тому, чего ты так и не смогла постичь. А теперь позволь мне сделать это глубоко и жестко, — и поднявшись на колени, он начал двигаться так, чтобы ее бедра тоже приподнялись и уперлись ему в грудь. Крепко держа ее правой рукой, он погружался в нее снова и снова, каждым толчком находя то сладкое место, никогда никем не обнаруженное. Его левая рука была вытянута в сторону, на безопасное расстояние, но периодически двигалась, как будто он дирижировал ею, а крюк был его палочкой. В конце концов, именно он определял большую часть жизни Хука, а теперь еще и его страсти. Венди едва заметила, как его большой палец переместился к тому месту, которое раньше он зачаровывал своими прикосновениями, к тому маленькому сгустку плоти, который и будил ее. С каждым толчком в нее, он продолжал потирать и ласкать этот сгусток плоти, заставляя его восхитительно сжиматься, реагируя на его движения все быстрее и быстрее. И Венди снова взлетала, на этот раз с ним внутри, она снова будто цеплялась за его мощь и твердость, будто питаясь ею. А в самом Хуке словно бушевала какая-то неисчислимая ярость, дикая и великолепная. И она любовалась ею. Скоро уже спина Венди изогнулась, голова ее откинулась назад, и она громко вскрикнула от наслаждения, дрожа и ожидая, когда тело ее успокоится. Убедившись, что она затихла, Джеймс снял ее ноги со своих плеч и снова задвигался в ней, по-прежнему глубоко, словно пытаясь наконец завершить что-то. Сейчас он был совсем близко, и его голова находилась всего в нескольких дюймах. — Смотри. Смотри же на меня, — прошипел он, опасный, и как никогда совершенный. Венди открыла затуманенные глаза и встретилась с ним взглядом. Они были голубее, чем обычно, но прямо посередине, там, где незабудка казалось бы кровоточила в черноте его зрачков, она увидела яркое, красное пятно. И поняла, что теперь любит его и за это. Хук начал двигаться все более настойчиво, а его правая рука запуталась в ее волосах, сильно дергая их. Венди снова стало больно, но ей хотелось почувствовать его так же сильно, как и внутри себя. Краем глаза она заметила блеск металла, так близко, хотя и никогда не дотрагивающийся до нее. — Венди... Венди... — слова Джеймса превратились в тяжелый стон, а его лицо исказилось, словно в агонии. Жестко и долго он входил и входил в нее; теперь Венди казалось, что она даже чувствует каждый выплеск его семени, которое, пульсируя, изливается в нее, густое и горячее. А потом Джеймс обмяк и всем телом тяжело опустился на нее. Венди подняла руку и удержала его на себе, проводя пальцами по спине, украшенной шрамами. Дыхание Хука было тяжелым, с каждым вдохом его сильное тело все сильнее и сильнее прижималось к ней, кожа к коже. Постепенно веки Венди прикрылись, и она уснула.