Чарующая Венди

На следующий день Венди была обязана подумать о своем визите в полицейский участок. Ей следовало бы помнить о том, что муж по-прежнему презирает ее, как ярую фрондершу. Однако на самом деле она думала лишь об уходе Джеймса Хука... Опустошенная Венди стояла и с легкой грустью смотрела, как дождь отчаянно бьет в окна гостиной. "Где он сейчас?" — она представила Джеймса в номере "Клэриджа" — их номере, их святилище. Неужели он по-прежнему ждет ее? Сердце Венди сжалось, словно не в силах биться полно и свободно. Она страшно тосковала по нему. Все ее существо просто болело от тоски по Хуку. Но эта боль словно бы усиливала ее решимость. Она должна была сделать то, что собиралась сделать. И все же Венди было так больно, что она едва могла дышать. — Миссис Монтгомери? Венди вздрогнула, услышав, что ее зовет Пирсон. — Простите, мэм, но сейчас уже почти половина одиннадцатого. Пора идти. А на улице такая унылая погода. Боюсь, что вам понадобится зонтик. Венди выдавила из себя легкую улыбку и подошла к экономке. — Не думаю, что небольшой дождь принесет много вреда. — Нет, мэм, я уверена, вам понадобится зонт... — Пирсон улыбнулась в ответ еще шире. Венди взяла зонтик и вышла в холл. Она надела пальто и тщательно застегнула его, словно каждую пуговицу нужно было изучить и оценить по достоинству. А затем, внезапно и тревожно вздохнув, повернулась к двери. — Удачи вам, мэм. Я уверена, что все будет хорошо, — напоследок сказала ей Пирсон. — Спасибо, — Венди открыла дверь и поняла, что дождь только усилился. А он уж точно не поднимал ей настроения и не увеличивал оптимизма. Венди оглянулась. — Пирсон? Я не думаю, что вы согласитесь сопровождать меня? Экономка улыбнулась: — Конечно, мэм, с удовольствием. Я только возьму пальто. Некоторое время спустя обе женщины, прижавшись друг к другу под одним зонтом, неторопливо пробирались по улицам Кенсингтона к полицейскому участку. Наконец, обретя хоть какое-то чувство цели, Венди стряхнула воду с зонтика и вошла. Она подошла к сержанту, сидевшему за столом. — Венди Монтгомери. Я здесь, чтобы узнать об условиях моего освобождения под залог, а также... — Благодарю вас, мадам. Подождите немного... — прервал ее тот, даже не поднимая глаз. Сердце Венди, конечно же, забилось быстрее. Сержант медленно просеял бумаги и зачем-то заглянул под документы. Он нахмурил брови и начал читать бесконечные списки и послания, прежде чем заговорить снова. Ожидая его, Пирсон громко фыркнула. — Еще раз, как вас зовут? — пробормотал полицейский. — Монтгомери... Венди... Миссис Монтгомери... — Модсон, Молси, Молтон, Монтгомери... Миссис... — он наконец соизволил взглянуть на нее, холодным взглядом оценивая, как такая леди, как Венди, может быть освобождена под залог после обвинения от подозрений в поджоге. Лицо сержанта вдруг уродливо скривилось в насмешке. — У вас есть документы? Венди сунула руку в сумку и достала необходимый пакет. Сержант быстро взял их, как будто любой затянувшийся контакт между ним и Венди мог чем-то повредить ему, прежде чем оглядеть обеих женщин с ехидным и безразличным выражением. — Хм, условия залога выполнены. Значит, все окончено, — он отложил бумаги в сторону и снова опустил голову. — М-м-м... Он тяжело поднял голову. — Что? — Мне сказали, что сегодня будут новости о возможном суде, — сказала Венди. Неужели это должно было тянуться бесконечно? Полицейский уставился на нее, но ничего не сказал. Она попробовала еще раз. — Мне должны были сказать, предстану ли я перед судом или буду свободна. Он тяжело вздохнул, словно его попросили выполнить тяжелую работу, и снова принялся рыться в бумагах. Венди все больше встревожилась. У нее пересохли губы, и она рассеянно облизывала их, отчего стало еще хуже. — Монтгомери... Сады Кью... незаконное проникновение... поджог... — он просмотрел документ, явно правильный, выбирая эти непристойные слова и произнося их с довольным скандальным оттенком. Венди вздрогнула. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем сержант отбросил газету и сделал глоток из кружки. — Ну что? — резко и нетерпеливо задала ему вопрос Пирсон. И получила в ответ весьма свирепый взгляд. — Все. Вам больше не нужно приходить сюда... — Вы хотите сказать... что никакого суда вообще не будет? — Очевидно, нет. Помимо штрафа за незаконное проникновение — который останется в наших документах, миссис Монтгомери, имейте в виду, — вы окончательно освобождены от любых обвинений, связанных с поджогом, преступным ущербом или намерением причинить то же самое. Все снято. Это была такая потрясающая новость, что Венди никак не могла ее переварить. — Значит... никакого суда? Сержант закатил глаза и громко выдохнул, как будто она серьезно испытывала его. — Никакого суда. Вы можете идти домой. — И мне больше не нужно отчитываться? — Думаю, я достаточно ясно выразился. Идите, — его тон сказал ей, чтобы больше она ничего не спрашивала. Сержант быстро переложил с места на место какие-то бумаги и указал на дверь. Венди повернулась к Пирсон, и ее домоправительница расплылась в сияющей улыбке радостного облегчения, которое миссис Монтгомери нашла отражением нахлынувшей на нее эйфории. Не колеблясь, она крепко прижала Пирсон к себе, и обе женщины даже заплакали от облегчения. Сержант громко кашлянул. — Будьте добры, продолжайте праздновать на улице. Улыбаясь друг другу, они не стали медлить, а поспешили из участка домой, даже не замечая продолжающегося дождя. ______________________________________________________________________________ Она снова прервала занятия своих детей. На этот раз Питер и Джеймс были немного озадачены, почему их мать в таком приподнятом настроении и почему мисс Стоктон, казалось, была так же счастлива, что ее урок о битве при Сиракузах оказался прерван. Ей хотелось рассказать об этом Джеймсу Хуку. Она хотела, чтобы он знал больше, чем кто-либо другой. Желание броситься в "Клэридж" было непреодолимым, но Венди сумела удержаться. Ее восторг также придал ей удивительное чувство решимости. Вместо этого, возможно, в качестве самонаказания, она решила пообщаться с Лиззи Форбс. Тем более что та была только рада поболтать о столкновении Венди с законом. — О, Венди, да ты — настоящая суфражистка! И тебя арестовали! Ох, ну это уж слишком, слишком грешно! Венди вовсе не считала это грехом. Единственным грехом была, пожалуй, нелепая самонадеянность и высокомерие людей. — И как там, в камере? Ужасно, да? — Это было не очень приятно. — Ты была одна? — Нет. Там были и другие женщины. В основном проститутки... Лиззи резко выдохнула. — Прости... что, правда? — она даже не могла заставить себя произнести это слово целиком. — И какими же они были?.. Мерзкими, да? В ответ Венди бросила на нее злобный взгляд. — Нет. Нисколько. Это были женщины, пытающиеся поддержать свои семьи и близких. Они мне даже нравились. — Ох... — Лиззи сдвинула брови и раздраженно нахмурилась. Между ними воцарилась тишина. И Венди поняла, что в последнее время ей почти нечего сказать Лиззи. — Теперь я редко вижусь с Джеймсом, — объявила Лиззи через некоторое время и повысила, в надежде на ответ, голос. — С каким Джеймсом? — осмелилась уточнить Венди, хотя и прекрасно знала, с каким... — С морским капитаном... с Хуком. Он оказался несколько сумасбродным. Что ж... если он не желает оказывать мне знаки внимания, не стану их ждать, — голос у Лиззи слышался удивительно уравновешенным, в конце концов, у нее всегда было много и других ухажеров, мечтавших о том, чтобы их поджарили на сковородке. Венди предпочла воздержаться от комментариев, но Лиззи намеренно затронула эту тему. Она пристально посмотрела на Венди, которая вдруг сильно невзлюбила подругу и очень сосредоточилась на чашке чая, стоявшей перед ней. Лиззи же тем временем продолжила: — А ведь говорят, что он занят тем... что раздает свои милости... в другом месте, — в ее голосе прозвучала едва уловимая нотка настойчивости. Венди ничего не ответила. — Капитан Хук часто бывает в вашем доме, Венди? — Бывает... Он же — деловой партнер Джереми. — Но ведь у него нет особых причин посещать ваш дом. — Да он и не посещает... — Но он же делал это несколько раз. Мне часто говорили, что днем Джереми в банке. Венди сделала глоток чая, стараясь сосредоточиться. — А? А кто тебе говорил? — Друзья. Да и соседи... — Капитан навещал нас время от времени. У него мало друзей в Лондоне. И мы с Джереми были очень рады его хоть как-то развлечь. — Я слышала, что это больше относится к тебе, Венди, чем к Джереми. — Что? — Что ты особенно рада — развлекать капитана Хука. Венди заставила себя изобразить на лице полное безразличие. — Он ведь сейчас живет в "Клэридже", не так ли? — продолжала Лиззи с раздражающей настойчивостью. — Думаю, да. — Тебя тоже несколько раз видели в "Клэридже", Венди. — Есть много причин посещать "Клэридж", у них же замечательный магазинчик чая Лапсанг Сушонг*, ты не находишь? Брови Лиззи поползли к линии роста волос, а губы поджались в утиную гузку. — Кое-кто говорит, что у тебя есть еще одна причина, а не только твоя любовь к Лапсанг Сушонгу. Особая причина... Но Венди так много пережила за последние несколько дней, что жужжание одной сердитой пчелки по имени Лиззи теперь вызывало у нее просто раздражение. — А что говоришь ты, Лиззи? Лиззи посмотрела на нее такими холодными и старыми глазами, каких Венди еще никогда не видела. Но тут полная нижняя губа девушки скривилась, задрожала, потом опустилась, и она всхлипнула. — Любой дурак может увидеть, что этот мужчина просто обожает тебя! Он проявил ко мне этот мельчайший интерес только для того, чтобы добраться до тебя! Я надеялась на него, но было так очевидно, что мои надежды напрасны с самого начала. Венди закрыла глаза с едва заметным вздохом, не в силах переварить все это. — О, Венди! Неужели, ты вела себя так ужасно? Та пожала плечами, сама не зная почему. Так ли это? Разве плохо искать счастья? Венди предположила, что так и должно быть. Она печалила своего мужа и теперь раскаивалась в содеянном. Но разве он когда-нибудь действительно старался сделать ее счастливой? Или хотя бы сделать счастливым себя? Лиззи подошла ближе и взяла Венди за руку. Ее рука была удивительно холодной, совсем не такой, как теплая, успокаивающая рука Пирсон накануне. Венди захотелось отстраниться. — О, скажи мне, Венди. Ты?.. Она посмотрела Лиззи прямо в глаза, безмолвно спрашивая, чего же она хочет. — Что? Я — что, Лиззи? — Ну... ты знаешь... ты?.. — Хочешь спросить, была ли я с ним, да? — прямо спросила она. Лиззи явно почувствовала себя неловко, но не могла этого допустить. — Ты была неверна мужу? С... Джеймсом Хуком? "Неверна?" Конечно, человек может быть неверным только в том случае, если он верит во что-то с самого начала. А Венди совсем не была уверена, что верит в собственный брак. "Так значит, я изменяла Джереми?" Она сделала короткую паузу, но что-то в широко раскрытых глазах Лиззи взбесило ее. Ей хотелось встряхнуть подругу. Поэтому она просто сказала ей: — Ты спрашиваешь, был ли у меня секс с капитаном Хуком? Венди хотела, чтобы у нее было сейчас одно из тех устройств, фотокамера. Ей почему-то ужасно хотелось запечатлеть выражение лица Лиззи, чтобы время от времени вынимать фотокарточку и смеяться до боли. Лиззи была так удивлена, так ошарашена вопросом Венди, что застыла с открытым, как у рыбы, ртом, пустыми и вытаращенными глазами, с постоянно краснеющими щеками. Венди бесстрастно ждала ответа. — Ну... я... не могу выразить это так прямо… — Но я полагаю, что именно это ты и имеешь в виду? Ты хочешь знать, целовал ли он меня, прикасался ли ко мне и доставлял ли мне огромное удовольствие? И делала ли я то же самое с ним? Проникал ли капитан Крюк в меня? Помещал ли в мое влагалище свой эрегированный фаллос? Лиззи была так искренне потрясена внезапной прямотой Венди, что на какое-то время между ними повисло напряженное молчание. И Венди искренне наслаждалась этим моментом. Но тут Лиззи вздрогнула, словно вспомнив, что ей снова придется играть трепещущую инженю. — Венди! Что ты такое говоришь? Это слишком, слишком грубо! — Нет. Именно это и происходит, когда женщина вступает в отношения с мужчиной. Когда-нибудь, Лиззи, — и надеюсь, что скоро, чтобы ты могла обсудить эти вопросы со мной, хотя бы с некоторой осознанностью и здравым смыслом, так вот, когда-нибудь ты испытаешь это на себе. Я знаю, что ты хочешь этого, и, должна признать, если ты найдешь подходящего мужчину, это может стать самым замечательным опытом. По правде говоря, просто великолепным. Однако один совет: найди себе подходящего мужчину. На самом деле, попробуй их несколько. Ты ведь не купишь платье без нескольких примерок, правда? Тем более, если тебе суждено прожить с этим мужчиной до конца своих дней, ты должна сначала испытать его. И если перед любым обменом клятвами поймешь, что он тебе не подходит, отвергни его! С этими словами она встала и пошла к выходу. Она быстро шла домой, а мысли все еще были заняты разговором с Лиззи. Теперь она поняла, что имела в виду каждым своим словом. Дело в том, что она уже дала свои клятвы. И это еще больше заставило почувствовать себя одураченной. "Ну и дура же я". К тому времени, как Венди добралась до дома, по щекам ее катились невольные, но горькие слезы. Джеймс Хук ушел... Потому что она уже обменялась своими клятвами с другим. ______________________________________________________________________________ Джереми коротко кивнул в ответ на известие о свободе жены, и Венди почувствовала его облегчение. Его настроение слегка улучшилось, хотя он и не высказал этого в своем общении с Венди, которое по-прежнему было холодным, сдержанным и резким, но впервые за несколько недель он улыбнулся слугам и явно почувствовал облегчение оттого, что жена не подвергает позорному публичному суду его самого. Дети все еще мало видели отца, так как работа, казалось, занимала его все больше и больше. Дни шли за днями. И решимость Венди быть хорошей женой, казалось, так и не покидала ее. Они с Джереми не спали вместе, но и он и она все же могли хоть как-то сосуществовать рядом друг с другом в этой хрупкой клетке терпимости. В дом теперь не приходило ни одного джентльмена — вообще-то Венди заметила, что посетителей стало меньше — и она уже больше никогда не замечала ни проблесков бордового бархата, ни мерцания стали в саду. Венди говорила себе, что так и должно быть, и ее сила и решимость на данный момент побеждает подкрадывающееся ощущение одиночества, играющее у нее на нервах. Иногда она слабела и тогда спрашивала себя, где же он. Скучает ли по ней? Неужели он все еще в Лондоне? Неужели он до сих пор ждет ее?.. Но потом случалось так, что Джейн требовала объятий или Питер подбегал к ней с книжкой или альбомом для рисования, и туман сожаления в ее голове потихоньку рассеивался яркостью сознания детей. Нет, она по-прежнему боялась ночей: это были времена, когда сожаления снова и снова смыкали свои пальцы на ее глотке. Но теперь Венди заботилась о том, чтобы ящик, в котором хранились ее старые сны, был плотно закрыт. И думалось, что навсегда... Теперь время ужина стало каким-то торжественным, но именно в таких случаях, если и должен был состояться какой-то супружеский разговор, то именно он и состоялся. Через несколько недель после инцидента в садах Кью Венди и ее муж сидели вместе за столом. Разговор был очень сдержанным, но вежливым. — Скоро мне придется уехать на месяц в Нью-Йорк, — сказал Джереми, когда принесли блюдо с мясом. Венди подняла голову. — Зачем? — Я уже говорил тебе, что наши Нью-Йоркские клиенты уже некоторое время создают нам проблемы. Управляющие хотят, чтобы я направился туда и разобрался с этим. — Это же очень надолго... по-видимому, недели на две... Почему именно ты? — на самом деле Венди была рада услышать о поездке Джереми, но, учитывая, что теперь она должна была совершить над собой усилие, то решила хотя бы изобразить интерес. — Моя рабочая нагрузка в последнее время уменьшилась, особенно с тех пор, как мой самый важный клиент закрыл свой счет. — А? И кто же это был? — А разве ты не знаешь? — что-то в его тоне, резком и в равной степени удовлетворенном, заставило ее встревожиться. На лице Джереми появилась расчетливая полуулыбка. Прежде чем ответить, он сделал глоток вина, убедившись, что она смотрит на него первой. — Хук. У Венди скрутило живот. Она почувствовала, что краснеет, и так крепко сжала бокал, что даже побелели костяшки пальцев. — Неужели? Закрыл свой счет? — Все до последнего пенни. — О-о-о... Она сделала большой глоток, стараясь унять нарастающее беспокойство. И тут же почувствовала, как Джереми буквально прожигает ее взглядом. Она не смогла остановить слетающий с губ вопрос. — Надо же... А он назвал причину, по которой это произошло? — Нет. Да я и не спрашивал. Не мог дождаться, когда избавлюсь от него. Чертов ублюдок. Полагаю, сейчас он возвращается в море. Что ж... скатертью ему дорога... — Джереми! — Что? — внезапно грубо выплюнул он, с яростным грохотом швыряя столовые приборы и наклоняясь к ней. На шее у Джереми тут же напряглись жилы. — Что, Венди? — Я не хочу, чтобы ты так о нем говорил. — А почему бы и нет? Какое тебе до него дело? Почему тебя это так волнует? — Он был очень добр ко мн... к нам. В конце концов, это он внес за меня залог. — А как еще, Венди, он был добр к тебе, а? Она стояла, не в силах больше вынести его присутствие и эти резкие слова. А когда уже проносилась мимо него, он крикнул: — Должно быть, Венди, ты чувствовала себя в тюрьме, как дома. Ты была же там с себе подобными — со шлюхами вместе. Она повернулась, взяла его бокал с вином и выплеснула содержимое ему в лицо. Джереми лишь на мгновение ощутил шок, прежде чем выражение его лица исказилось в откровенной ярости. Венди вышла из столовой прежде, чем сделала что-то, что заставило бы ее вернуться в тюрьму. Она помчалась вверх по лестнице, и только длинная юбка мешала ее страшному желанию убежать от Джереми. Венди захлопнула дверь спальни, бросилась на кровать и заплакала громкими всхлипывающими слезами отчаяния и обиды. Она должна была бы оплакивать огорчение мужа, она должна была бы оплакивать свой собственный характер, но все, о чем она плакала, — это вероятность того, что Хук действительно сделал то, что она ему велела. Неужели он и впрямь ушел? Неужели он и впрямь ушел? Но она же так нуждалась в нем, она так хотела его, хотя на самом деле убеждала себя в нежелании. И теперь, когда она уже несколько недель подавляла свои желания и отчаяние, одиночество без него заставляло ее отчаянно дрожать. Венди захлестнула тошнота, и, бросившись в ванную, она вырвала весь свой ужин прямо в унитаз. После этого она еще долго не могла пошевелиться. Венди так и оставалась лежать на мраморном полу, по-прежнему дрожа от волнения и болей в животе. От чего еще она избавилась? Что еще ей оставалось?.. В конце концов Венди удалось привести себя в порядок и забраться в постель. Она провела беспокойную ночь, сон смежал ее веки всего на несколько минут, да и они, эти мгновения, все равно были тревожными из-за беспокойных снов о волнующихся морях, качающихся кораблях и о поисках, вечных-вечных поисках. Ей нужно было знать, уехал ли все-таки он. Если бы она знала, по крайней мере, ее разум успокоился бы, не так ли? Она должна была направиться туда на следующий день. Венди совсем забыла, что Лиззи говорила о том, что ее присутствие в "Клэридже" было замечено. В любом случае, это теперь не имело значения. Джереми знал, казалось, все знали. Она подбежала к его номеру и быстро постучала в дверь. Потребовалось всего мгновение, чтобы та открылась. Венди ликующе просияла. Но увидела седовласого мужчину, одетого только в ночной халат, чьи бакенбарды были шире, чем лицо. Его глаза радостно блеснули при виде прекрасной женщины, стоявшей перед ним. — Я... — Венди запнулась. — Привет, моя дорогая, — сказал он, оскалив зубы в дикой улыбке. — Ты немного рановато, но я не жалуюсь. — Где капитан Хук? — выпалила она. — Здесь нет никого с таким именем. Кажется, произошла небольшая путаница. Я действительно попросил рыжую, но не могу сказать, что разочарован, — он оглядел Венди с ног до головы, при этом похотливо ухмыльнувшись. Она смотрела сквозь него на комнату — их комнату — и их кровать. — Значит, его здесь нет... Взгляд мужчины обжигал ее тело, задерживаясь на груди. — Капитан, ты сказала? Я полковник, моя красавица... это подойдет? — он взял Венди за руку, пытаясь затащить в комнату. Она посмотрела вниз, где он держал ее, и нахмурилась в замешательстве. — Что вы делаете? — Наслаждаюсь своей покупкой, — усмехнулся он. — Входи же. Кровать очень удобная, уверяю тебя. И теперь, как ты знаешь, что я могу позволить себе самое лучшее, надеюсь, и сама докажешь, что у тебя тоже прекрасные навыки. Замечу — и впрямь прекрасные, у меня довольно жесткие требования. — Нет. Я не… — О, да пойдем же, — он потянул ее сильнее. — Я намерен получить то, что мне причитается. Она вырвалась из его руки. — Нет! Я искала другого человека. Я не... из таких. Мужчина ухмыльнулся и посмотрел на руку, которую держал. — Неужели? Явиться в гостиничный номер мужчины в поисках какого-то "капитана"? И все же я вижу у вас обручальное кольцо. Значит, вы не из этих? Вы уверены в этом, моя дорогая? Его маслянистые губы злобно скривились, и он снова шагнул к ней. Вскрикнув, Венди повернулась и убежала. Она побежала, сама не зная куда. Когда торопливо шла по улицам, головы всех прохожих поворачивались к ней, но Венди ничего не замечала и не обращала на это внимания. Ее лицо снова было мокрым от слез. Она помчалась дальше, пересекая Парк-Лейн, пока не оказалась в Гайд-парке. Наконец она замедлила шаг и остановилась. Снова пошел дождь, и Венди подняла голову, позволяя теперь уже безжалостному ливню обрушиться прямо на нее. Остальные поспешили укрыться под деревьями, а она все стояла и стояла на открытом месте, так, что ее волосы и одежда промокли насквозь. "Он исчез. Вот и все... Ушел навсегда. Я же велела ему уйти, и он ушел". Ее охватила пустота, от которой хотелось громко стонать, и ощущение, что чего-то не хватает, какая-то часть ее тела отрезана, словно ампутирована. Теперь, в бездне утраты, она особо остро ощущала это. Дождь лил как из ведра, промокая насквозь и пронизывая до костей. Но ей было все равно. Она хотела, чтобы он наказал ее, наказал за то, что она выбрала его, за то, что не выбрала его, за то, что взяла его и отпустила. И что теперь? И вот она здесь, абсолютно одинокая и несчастная женщина. За что же она боролась? Неужели это все, что остается каждой из них? Связать себя узами брака или заклеймить шлюхой? Но в Неверленде все было по-другому. Там она была матерью, сестрой, бойцом, другом, врагом, сказочницей, феей, искательницей приключений... и даже пираткой. Там она была свободна. Она была той, кем была на самом деле... Но она осталась здесь, а ее единственный способ вернуть себе свободу ушел по ее собственному желанию. Она застелила постель, и теперь ей, Венди Монтгомери, ничего не оставалось, как лечь в нее. * — Лапсанг Сушонг. Чай с горных вершин Чжэн Шань считается лучшим из двух напитков, так как копчение этого сырья происходит на ветках сосны, что придает ему смолистый аромат, поэтому чай иногда называют «Старая сосна».