Leverage

Чонгук сидит в залитой солнцем библиотеке, подперев голову правой рукой. Перед ним лежит раскрытая старинная книга, он недовольно морщит нос, бросив на неё очередной взгляд. — Нет, ну серьёзно, что не так с профессором? — юноша нарушает тишину, возмущённо поглядывая на своих товарищей. Тэхён и Чимин в это время усердно переписывают абзацы из своих книг. — Конспекты по заклинаниям! — продолжает парень, — Может, мне ещё описывать каждое движение при применении магии огня? — Ну, молись, чтобы нас не заставили зарисовывать пассы рукой! — Чимин ерошит рыжие прядки пядью и с тоской смотрит в книгу. У него рука сейчас отвалится столько писать. А это даже не середина. Середина недели нагнала их лавиной домашних заданий и практик, а вечером ещё маячила отработка. — Кто вообще придумал классификацию домашних заклинаний? — Я даже не знаю, какая вожжа попала под хвост профессору Мину. Возможно, они используют наш труд, чтобы потом какие-нибудь безмозглые перваки пользовались нашими конспектами, а не старинными фолиантами, которые ещё надо научиться читать. Бесплатный труд! — ядовито выплевывает огненный мальчик. Тэхён косится на мелкого и вздыхает — все эти дни Чон ходит угрюмый и постоянно ворчит из-за чего-то. Нервная обстановка в академии не прибавляет ему настроения. — Слушайте, неужели вы занимались этим столько лет? — Пак перелистывает страницу и высовывает кончик языка от усердия, бегая глазами по тексту. — О боги, я и так это всё знаю. Серьезно, потеря времени. Чимин отодвигает книгу и разминает затёкшую шею. Чем больше он здесь находится, тем дальше отодвигается внешний мир. Порой Чимину хочется раствориться в стенах, голосах студентов, корешках фолиантах. Ну, во всем кроме бестолковых домашних заданий. — Представь себе, — огрызается Чонгук, — Раз ты такой умный, может, стоит сдать выпускной экзамен? Гук очень злится. Его и так заставили заниматься занятием, которое он ненавидит, вечером его ждут «общественные работы», а этот рыжий опять зазнается. Он успевает перехватить неодобрительный взгляд Тэхёна, но уже слишком поздно — если в чонгуковской крови вскипает огонь, остановить его почти невозможно. — Не думаю, что у меня будут проблемы с экзаменами, Чонгук, — легко отвечает парень, вертя в руках перьевую ручку. Про себя он думает, что жизнь и не к такому готовила. — А что ты можешь сказать о себе? — Так сдавай! Действуй! — Чон слегка ударяет по столу и смотрит на Чимина с вызовом, — Не спрашивай обо мне, ты видел, на что я способен. — Не видел чего-то сверх, — Пак слегка улыбается, находя забавным внезапно вспыхнувшего парня. Тэхен знает Чонгука слишком хорошо, а ещё он знает, что когда-то давно этот парень фактически сжёг человека, что хотел напасть на его родную мать, которая старалась помешать пройти группе предателей в замок. Тот мужчина смеялся над маленьким Чоном, так же не ожидая от него «чего-то сверх». Ким, конечно, понимает, что сжигать Пака Чонгук не станет, но взгляд у тонсэна очень недобрый. Однако прежде чем он успевает что-то сказать, Чон внезапно принимает надменно-холодный вид и, усмехаясь, произносит: — Тебе обязательно представится возможность увидеть, как я сражаюсь в полную мощь, обещаю, — юноша одним движением захлопывает книгу, поднимается с места и, проходя мимо Чимина, наклоняется к самому его уху: — Не стоит меня недооценивать. Под всеобщее молчание Чонгук твёрдым шагом удаляется из библиотеки. — Он всегда такой драматичный? — усмехается Чимин и старается легко рассмеяться под строгим взглядом друга. А внутри что-то ёкает и сильно сжимает, отчего так и хочется исчезнуть и позорно расплакаться, прямо как в детстве. — Это его больное место, друг, — Тэхён вздыхает, — Конечно, ты не знаешь об этом, но эти слова для него как пощёчина. Вовсе не потому, что он привык быть звездой. Он стал ей, чтобы защищать свою семью и королей. Однажды его мать подверглась опасности, но до того дня он не использовал магию чтобы победить кого-то. А в тот день слова, подобные твоим, спровоцировали сильный выброс огненной мощи внутри него. Чонгук смогзащитить маму в одиночку, но воспоминания о горящем человеке не оставляют его до сих пор. Тэхён смотрит на дверь, где только что скрылся его тонсэн, но, опомнившись, быстро добавляет: — Только прошу, сделай вид, что не знаешь этой истории. Боюсь, он не обрадуется когда поймёт, что тебе это известно. Чимин долго молчит и кивает головой, прокручивая в голове весь их разговор. Кто же знал, что его вполне безобидные подтрунивания могут обернуться уходящим парнем и саднящей болью в районе груди. Ему бы сейчас в лиса обернуться и увидеть самую сладкую улыбку от огненного мальчика. Иногда Пак не понимал, как один и тот же человек может быть таким разным? Нежным и крохотным, как маленький фитиль, или как огонь поражающий, сметающий всё на своём пути. В отличие от Чона, сам он не может себе позволить дать волю эмоциям. Никогда не мог. — Знаешь… — Пак многозначительно смотрит на Кима. — Я пойду, хорошо? Увидимся за ужином. Пак собирает вещи, пока его друг сдержанно угукает в ответ и провожает странным взглядом очень спешащего Пака. *** Чимин идёт по коридору в сторону фонтана, где, возможно, спрятался Чон. Он никак не может понять, как так получается, что стоит ему начать с ним говорить, происходит взрыв. И почему это распространяется исключительно на него. Едва заслышав лёгкие знакомые шаги, Гук резко разворачивается, в два шага преодолевает расстояние от фонтана до поворота к нему и прижимает шокированного Пака к стене. Он крепко сжимает плечи рыжего парня, который как будто сделался ещё меньше, и смотрит на огненного мальчика испуганно. Что-то ёкает внутри Чонгука от этого вида, но он не позволяет этому чувству взять над собой контроль. — Какого черта ты пошёл за мной?! — юноша произносит слова, словно рычит. Сердце Чимина так быстро бьётся, сначала от того, как Чон навис над ним, смотря своими большими глазами будто в самую душу, где горит жар пламени, а потом от воспоминаний, он весь сжимается, ожидая удара. — Я… — пытается выдохнуть Пак, цепляясь пальцами за большие и горячие ладони Гука. — Пусти. Чонгук делает глубокий вдох и выпускает Чимина из плена. Он отходит назад на шаг, боясь снова дотронуться до рыжеволосого, думает о том, что, должно быть, сделал тому больно. Но его взгляд не становится менее мрачным, он всё ещё ждёт ответа на свой вопрос. — Ты мог задушить меня — резко выдыхает Пак, поправляя галстук на рубашке. Из головы вылетели все слова извинения, когда он смотрит на обозлённое лицо парня и всё, что он может — это: — Почему ты меня ненавидишь? Пака немного потряхивает, пока он всматривается в ставшие резкими черты лица. Чон слегка мотает головой, скидывая с себя злость как наваждение, он всё ещё хмурится, но глаза больше не горят красным огнём. Вопрос Чимина застает его врасплох, он и сам не знает ответ. За эти дни парень задавал его себе, по меньшей мере, раз пятьдесят и всё так же не мог понять причину. Он складывает руки на груди и произносит: — Ненависть — слишком сильное чувство, я не испытываю его ко всем подряд. Проходимцам вроде тебя нет места в моей голове. — Именно поэтому ты ведешь себя со мной как последняя… — Пак глубокомысленно замолкает. Последняя фраза как пощечина, и теперь уже его трясёт от злости. — Помни о вежливости хоть немного, ты еще не дорос до меня. — Вежливость и уважение я выказываю тем, кто этого заслуживает, — словно отрезает Гук, — Ты как снег на голову, знаешь? Весь из себя таинственный, слишком, видимо, крутой, чтобы учиться со всеми как положено. Приходишь и строишь из себя всезнайку, у меня только один вопрос — что ты здесь забыл, Пак Чимин? Про тебя слухи ходят, в курсе? Ты же на каких-то там особенных условиях, не как мы все, простые смертные, — парень чеканит слова ледяным тоном. Он делает глубокий вздох, прежде чем добить Чимина словами окончательно: — Я реагирую на тебя так, потому что чувствую что-то недоброе. Потому что ты здесь, если честно, никому не сдался. Ни мне, ни Тэхёну, ни академии. Наверное, срабатывают инстинкты, или сердце уже давно покрылось тонким слоем льда и в мнимую доброту он уже не верит. Поэтому на его лице появляется легкая улыбка, такая же прохладная и холодная как талая вода. — Если ты думаешь, что меня это задевает, — Пак легко пожимает плечами, убирая невидимые пылинки с плеча собеседника, и подходит очень близко. На мгновение он ловит себя на мысли, что эти глаза притягивают. — Ты ошибаешься. Слишком мал, чтобы играться словами. Пак отходит на шаг, добродушно улыбается и чуть склоняет голову. — Я пришел извиниться, но как ты говоришь, мои слова не имеют значения. Не буду тебя ими утруждать. Чимин резко поворачивается и старается медленно и спокойно уйти из коридора, пока не останется один. Внутри воет один маленький и глупый лисенок. *** Ким Намджун сидит в широком кресле напротив своего друга и директора академии Ким Сокджина, напряжённо всматривается в одну точку. Его голова занята самыми тревожными мыслями. — Что ты думаешь об этом, Джун? Профессор тяжко вздыхает и поднимает глаза на Джина: — Нехорошо это всё. Напоминает мне… — Ситуацию, произошедшую десять лет назад. Да, ты прав. Оба мужчины снова ненадолго замолкают. — Напомни мне, что уже успело случиться? — Намджун откидывается на спинку кресла. — Верные люди донесли о волнениях среди народа, а в поселении недалеко от нас была обнаружена группа людей, которая тайно собиралась в подвале одной из лавок. — Труп…? — Да, в том же поселении нашли убитого стражника, — Сокджин хмурит брови. Намджун складывает руки на груди, размышляя о сложившейся ситуации. События десятилетней давности до сих пор стоят у него перед глазами. Он и его друзья только что закончили академию: Мин Юнги — ворчливый, словно старый дед, но с беззаботной улыбкой на губах, Ким Сокджин — красавчик, разбивший немало сердец, и Намджун, над которым не раз потешались все однокурсники, ведь он не расставался с книгами даже на выпускном. Они все, юные и полные надежд сделать этот мир лучше, преданные королевской семье, не могли даже представить, через что им придётся пройти спустя всего пару дней после выпуска. Ким никогда не сможет забыть стены любимой альма-матер, залитые кровью и обожженные пламенем. А ещё он всегда будет помнить десятилетнего мальчика, что познал всю мощь своей силы в таком юном возрасте и уничтожил предателя. Профессор трясёт головой, отгоняя страшные воспоминания. — Необходимо усилить охрану, хён, — он серьёзно смотрит на Кима, — Мы должны быть готовы в этот раз, и даже если ничего не случится, лучше перестраховаться. — Да, ты прав. Я поговорю с главой королевской стражи, было бы неплохо иметь гвардейцев рядом, — отвечает Джин и чуть позже добавляет: — Особенно сейчас, когда этот ребёнок находится здесь. Намджун кивает и поднимается с кресла. — Сообщи Юнги, ему стоит удвоить лекции по боевой магии, не хотелось бы мне… — запинается директор. Профессор кивает и выходит из кабинета, оставив Джина наедине с тяжёлыми мыслями и воспоминаниями о том, как в один день, много лет назад, его жизненный путь дал нехилый крен, а он, молодой двадцатилетний парень, был вынужден принять пост главы этой академии взамен погибшего. Ким сжимает кулаки и по комнате проносится вихрь, разбрасывающий листы бумаги на пол. Мужчина делает глубокий вздох и произносит: — В этот раз всё будет по-другому. *** Тэхён тормозит в полупустом коридоре у приоткрытого кабинета, когда слышит, как два старшекурсника чуть ли не ругаются. — А я тебе говорю, что назревает война. И мы не доучимся, — первый голос чуть ли не кричит, но понижается на последнем слове. — Ты преувеличиваешь. Ещё и диплом защищать, — второй слишком спокойный, и Тэ заглядывает в щель. По галстукам он определяет, что это выпускники башни огня. — Ну конечно, именно поэтому в соседней деревне у нас труп, а границы академии усилили и гвардию перевели к нам поближе. — Слушай, война войной, а вот сдавать зачет у профессора Мина страшнее, чем всё это. Уж лучше реально на войну. Тэ усмехается и вздрагивает одновременно, потому что тут он согласен на все сто процентов. Что ответили очень спокойному студенту, он не слышит, отходит от двери и продолжает путь к назначенной цели. Но его так же грызет беспокойство, потому что сейчас, как никогда, он понимает, что назревает что-то действительно страшное. Война… Если честно, он всегда боялся этого слова и надеялся, что его она минует. Ему не хотелось вставать за честь короля или ещё чью-либо и рисковать своей жизнью. Не хотелось применять магию во зло, не хотелось терять друзей и родных. В раздумьях о назревающих восстаниях и недавнем убийстве, юноша доходит до кабинета того самого Мин Юнги и робко замирает перед дверью, заносит кулак, чтобы постучать, а потом опускает. — Демоны… — шепчет юноша, щипая себя за бедро. — Соберись. Ким продолжает прожигать дверь взглядом, буквально заставляя себя в неё ударить. Дверь из красного дерева, с гладкой поверхностью и гравировкой, будто насмехается над ним и всем своим видом бросает вызов. — Если ты продолжишь смотреть на дверь, она не откроется, — раздаётся за спиной слегка шепелявый и хрипло-бархатный голос. Ким подскакивает и отлетает к стене, вжимаясь в неё всем телом, во все глаза смотря на любимого-нелюбимого преподавателя. — Конечно, — усмехается тот, подходя ближе, — Ты можешь попробовать взломать её заклинанием, но это маловероятно, если ты не я. — Профессор… — лепечет Ким, глядя в хитро прищуренные глаза, которые так по-лисьи смотрят на студента. — Очевидно, ты что-то хотел от меня? Или ты всё же надеялся взломать мой кабинет? — Нет, я… Юнги достаёт ключ из кармана и отпирает дверь, бросает взгляд на Тэхёна. — Ты чего? Заходи. Ким от стены медленно отлипает, замечая, что из его рук начали расти маленькие вьюны. — Ну, отлично. Парню очень сильно хочется провалиться под землю, но, переборов себя, он ступает в кабинет, где профессор уже сидит и разбирает бумаги. — Так что ты хотел? — Попросить позаниматься со мной, сэр? Мин поднимает голову и вскидывает брови. — Ты меня спрашиваешь? Ким молчит, на этом моменте храбрость его покинула, и теперь он просто чего-то ждет. Близящиеся промежуточные зачёты наводят на него панику, и он понимает, что вне группы он никогда не сдаст их. Не идёт у него боевая магия, и тут у него как раз возникла идея, как попытаться их сдать и приблизиться к своему крашу хоть на миллиметр. Проблема скрывается в другом — в его присутствии продуктивно он может только молчать. — Хорошо, — выдыхает Юнги и складывает руки на груди, смотря на мнущегося парня. — С чем тебе помочь? — Со всем? Мужчина трёт переносицу и чуть ли не нервно хихикает. — Хорошо, тогда завтра после ужина жду вас здесь и надеюсь, — последнее Мин Юнги выделяет голосом, — вы будете проявлять больше усердия, чем на моих парах. Ким Тэхён раскланивается и вылетает из кабинета, скрывая краснеющие щеки, а Юнги думает, что это его погибель, на которую он подписался сам. *** Чимин честно не хочет идти на наказание, он не идёт на ужин и гуляет в саду, пока сумерки не сгущаются и уличные фонари не зажигаются приятным мягким оранжевым светом. Чимин думает, вертит в голове информацию и всё, что ему хочется, так это исчезнуть или сбежать далеко, чтобы никто не мог его найти. Но идти и выполнять свои обязанности надо или иначе он подведёт всех. Когда он спускается в каморку, угрюмый Чон уже возится в углу. Огненный мальчик копается в бесконечных коробках и пару раз даже чихает от поднявшейся пыли, чертыхаясь вслух. Разбирая вещи, он раз за разом возвращается к мыслям о разговоре днём. Обо всех тех словах, что он так запросто сказал Чимину. Не сказал даже, выплюнул. Он осознает что не испытывает всего того, о чём говорил рыжеволосому. Чон просто ненавидит загадки, с которыми он не справляется, особенно когда их нужно разгадывать по поручению отца. Водоворот размышлений и вопросов затягивает его так глубоко, что он не сразу замечает приход Пака. А заметив, по привычке хочет сказать «Привет», но выражение лица однокурсника не располагает даже к приветствию, поэтому Гук отводит взгляд и возвращается к опостылевшим коробкам. Пак раскладывает книги и протирает полки мокрой тряпкой. — Ух, ты! — впервые завечер подает голос юноша, вертя старую книгу в руках, открывает пожелтевшие, где-то порванные страницы с ещё позолоченными вензелями. Гук слегка вздрагивает от неожиданности, услышав голос Чимина. Ему тут же хочется подойти и посмотреть, что там такое обнаружил однокурсник, но он вовремя вспоминает о своей нарочитой холодности и почти равнодушно произносит: — Что там такое? Чимин мельком смотрит на широкую спину парня и вздыхает. Как так получается? — Старая книга по истории. Ну, знаешь, эти сказки про демиургов и первые дома. Никогда их не видел раньше, только слышал. Пак откладывает её и раскладывает дальше, думая, чем можно замять тишину. Чон оборачивается и быстро подходит к столу Пака, взяв книгу в руки. — Демиурги… — он раскрывает старинный фолиант, всматриваясь в текст и водя длинным худым пальцем по строчкам. — Отец говорил, что нашей семье было даровано… — он запинается, заметив скептический взгляд Чимина, и быстро захлопывает книгу, возвращая её на предыдущее место, — Впрочем, это и вправду, скорее всего только выдумки. Гук нервно откашливается, стоя так близко к Мину, ощущая смущение вперемешку с сожалением. Он отводит взгляд, думая, стоит ли ему продолжать разговор, и по привычке начинает вертеть кулон под тканью свитера, ощущая, как тот нагревается. — Ну, мне сказки в детстве не рассказывали, — грустно хмыкает Пак, поднимая стопку книг. Он закусывает губу, будто что-то хочет спросить. — А это… подарок родителей, да? — Вроде того, — Чонгук тут же опускает руку, вспоминая наказ отца не допускать лишнего внимания к кулону. Он без понятия, что за семейная реликвия на нём висит день и ночь, но слова отца для него важнее всего. Единственное, что тревожит Чона, температура этого странного предмета, что начинает расти всё больше, стоит юноше оказаться вблизи Пака. Мин кивает головой, у него таких подарков не было. Он отворачивается от парня, что бы собрать книги и отнести их в другую сторону. Поглощенный своими мыслями, он не замечает Чона, всё так же стоящего на своем месте и витающего в облаках. Книги летят вверх, а Пак Чимин на Гука. От неожиданности Чон не успевает подхватить рыжеволосого и удержать их обоих на ногах. Он падает на спину, а Чимин крепко схватившись за широкий ворот свитера огненного мальчика скатывается с однокурсника вбок, увлекая того за собой. Гук едва не сталкивается губами с водным мальчиком, вовремя выставив руки вперёд. Он нависает над Чимином, впервые разглядывая лицо парня так близко. Юноша подмечает аккуратный маленький нос и пухлые, чуть раскрытые губы. Пульс отплясывает под бешеный ритм сердца, а в голове проносится ураган мыслей о красоте и привлекательности Пак Чимина. Пак дышит глубоко и быстро, медленно моргает, разглядывая в глазах напротив вселенную. Чёрные длинные прядки волос щекочут лоб, а пальцы все еще цепляются за кашемировый свитер. Недавно упомянутый кулон вываливается из-за ворота, чуть не щёлкая по носу юношу, когда Чон наклоняется ниже. Это рушит напряжение, что образовалось в комнате и Пак отпускает пальцы, позволяя ткани выскользнуть. Кулон маячит перед глазами, раскачиваясь, подобно маятнику. Чон отползает и садится на пол, позволяя Чимину подняться, а сам судорожно прячет кулон обратно. Чимин наблюдает за этим словно в трансе, сердце бьется гулко и быстро, руки холодеют и всё внутри обрывается. Это всё меняет. Всё изменилось. Сейчас.