Старые псы, новые трюки

      — Так, а можно поподробнее о том, что вы там обсуждали? — Киойа молчал почти всю дорогу от больницы до ресторанчика быстрого питания, где было решено взять ужин, и Тсуна даже понадеялась, что в такой тишине пройдёт и остаток поездки. Ну, видимо, не судьба. — Про утопление и вот это вот всё?       — Ты же вроде большой босс, а не психотерапевт, — Отори криво усмехнулась. Это была сугубо констатация факта, а не попытка сострить или задеть.       — Ни то, ни другое, — он поморщился. — Но твоя скрытность в отношении твоих же чувств чаще даже пугает, чем напрягает. Ты и так к терапевту раз в пару месяцев наведываешься.       — Ты беспокоишься или бесишься из-за того, что я обсуждала это с ребёнком, а не с тобой? — уточнила Тсуна и натянуто улыбнулась: такой бы исход, на самом деле, вот ни разу бы не удивил. — Или что?       — Или что. Ну и да, из-за этого тоже, — ответ был настолько обтекаемым и неконкретным, что её аж дёрнуло. Киойа, внимательный до деталей, криво усмехнулся: — Я бы попробовал начать трясти из тебя ответы на многие вопросы, но что-то мне подсказывает, что номер мягко говоря дохлый. Твоему таланту увиливания от ответов можно только позавидовать.       — Кстати об этом, — ассоциация прошла молниеносно. Хотя ничего смешного в этом не было, Тсуна всё равно про себя только сдавленно хмыкнула. — Поездка.       — Ага, что с ней? — Татегами, казалось, только этого и ждал. Или ей просто так показалось. Хотела расслабиться — да, молодец, но явно же что-то уже пошло не так. Только вот что именно — да чёрт знает. Девушка прищурилась и пожала плечами. — Что?       — Я не против, на самом деле.       Они остановились на светофоре. Полминуты хватило, чтобы Киойа очень театрально посмотрел на неё так, словно у неё прямо при нём выросла третья рука или новый глаз. Или как призрака увидел — мертвеца, но про Рьюгу пока лучше не заикаться вовсе. Сравнений много, суть — одна.       Тсуну от такой его реакции невольно пробило на нервный смех.       — Отори, — наконец-таки выдавил он севшим голосом и очень недоверчиво скривился. — Где в твоих словах подвох?       — Подвох? — не поняла Тсуна и жестом указала обратить внимание на дорогу. — С чего бы?       — Я тебе не верю, — Киойа цыкнул. Это звучало достаточно обидно, хотя и не безосновательно. — Конкретно в этом случае. Когда ты говоришь, что всё хорошо и пройдёт гладко — значит, будет какая-то херня.       — Я не говорила, что всё хорошо и пройдёт гладко, — она раздражённо повела бровью. — Но не могу сказать, что ты не прав, — Киойа посмотрел на неё с таким видом, будто должна была прозвучать фраза «я же говорил». Буквально на лице написано. — Если всё пройдёт хорошо и гладко, вот тогда можно ехать без проблем. Если нет — придётся немного повременить. Заранее отвечая на вопрос: ты поймёшь, о чём я.       Татегами, видимо, хотел было что-то спросить, но прикусил язык после мрачного и нервного смешка Тсуны. Запугивать или заранее тревожить ни его, ни кого-либо в принципе она не то чтобы хотела. Просто само вырвалось, от нервов. При всякой попытке представить, как оно вообще должно выглядеть, накрывала холодная паника.       Как это объяснять… Тсуна выдохнула и который раз напомнила себе, что будет разбираться с этим тогда, когда придёт момент.       — Допустим, я понимаю, к чему ты клонишь — теоретически. Но на практике — очень и очень слабо, — он пожал плечами. — Однако сведи это всё к одну слову.       — Потом, — тут же выдала Отори, и Киойа удовлетворённо кивнул. Или только сделал вид, что доволен ответом. — Всё потом.       — А сейчас мы ко мне едем чтобы?.. — он дёрнул бровью. — Хорошо провести время?       — А есть иные варианты? — Тсуна пожала плечами: да. Именно за этим. Киойа качнул головой, а девушка прикусила внутреннюю часть щеки в ожидании: ну явно же хотел спросить что-то ещё, слишком явно. Но ждёт. Чего-то. Почему-то. Поэтому после очередного косого взгляда в свою сторону-таки не выдержала: — Да что?       — Ты о чём? — не понял он. Или ей показалось, или действительно даже слабо вздрогнул от неожиданности. Тсуна цыкнула: не в его характере сильно дёргаться в случае чего, но в дороге такой манёвр — достаточно сомнительная затея.       — Тебе есть, что сказать, и ты постоянно косишься. Что за повод?       — Я просто пытаюсь понять, была ли твоя рука поводом похода к врачу или нет, — Киойа криво усмехнулся. — Не обращай внимание.       — А есть иные варианты? — повторила вопрос Тсуна, прищурившись. — Могу ещё бедро показать.       — Бедро? — он тяжело выдохнул. — Ты с лестницы упала? А вообще, со стороны ситуация выглядела так, словно ты залетела.       — Залетела? — у неё дёрнулся глаз. — И откуда про лестницу знаешь?..       Свою ошибку она поняла не сразу. Только когда на очередном светофоре Татегами хитро усмехнулся, бросив лукавый прищур. В любой другой ситуации Тсуна бы даже благодарно улыбнулась: он не только обвёл её вокруг пальца её же собственной уловкой, так и ещё очень ловко и плавно сменил неудобную для них обоих тему: его особенно сильно раздражала эта неопределённость — это было слишком очевидно, они достаточно давно водились.       — Я не знал. Но ты подтвердила, — Киойа победно ухмыльнулся. Ну, да, теперь квиты — с очками же пару дней назад Тсуна провернула то же самое. — А по поводу возможной беременности — ну, сама посуди: ты паршиво себя чувствуешь, слишком легко соглашаешься на любого рода встречи и потом просишь забрать из больницы. Может, это я параноик: предпосылок же к такому, если правильно помню, не было? Но всё же, взрослые люди, мало ли.       Тсуна пожевала губу, обдумывая сказанное: как всё могло выглядеть с его стороны, она, кстати, и не думала. Хотя он прав — предпосылок не было, возможности — тоже. Не от пальцев же.       — А про плохое самочувствие ты откуда знаешь?       Киойа сдавленно прыснул и рассмеялся в голос. Два-один в его пользу, на что Отори только натянуто улыбнулась: как-то уж быстро она расслабилась. Быстро — и очень сильно, раз попалась на подобное дважды. Причём подряд.       — Ну, если без шуток, то по тебе видно, — протянул Татегами, чуть успокоившись. — Не могу точно описать, но, кхм, видно. Особенно в глазах.       — А что с ними? — Тсуна опустила козырёк и глянула в маленькое зеркальце. И ведь действительно: ничего не изменилось. Возник закономерный вопрос: Дайну, значит, это не удивило? Или он просто не заметил? — Ясно.       — Ты сколько не спала? Мне для науки.       — Да спала, вроде. Давление, может, прыгнуло, мне не привыкать.       Эта версия казалось наиболее реалистичной даже со вмешательством Йами. Оно не могло — Тсуна очень на это надеялась — воздействовать на неё напрямую, иначе бы давно провернуло нечто подобное. Наверное. Но опыт показывал, что кроме ощущений ничего больше не происходило — в противном же случае её бы тут не было: перерезанное горло и морг — и конец истории.       Она прикусила губу: Кошмар на улице Вязов? Или как там называлась та серия фильмов? Ю как-то уговорил посмотреть с ним одну из частей. И, в принципе, думая об этом сейчас — отзывается, сходства определённо были.       Тсуна мрачно усмехнулась собственным же мыслями: стоило бы закругляться с подобными. Йами послушало достаточно. Точно аукнется, к гадалке можно не ходить.       — Про лестницу… — начала Киойа, медленно проезжая вдоль парковочных мест в поиске наиболее подходящего. — Ты сама сказала. Кода мы по телефону говорили, ты упомянула, что твой мобильник погиб смертью храбрых на лестнице. Несложно догадаться, что в твоём состоянии ты вполне могла упасть за ним следом.       — Ну… да… В принципе, именно так всё и было, — Тсуна пожала плечами. — Ты вчера не заходил?       — Хотел, но не получилось, — он покачал головой. — А что?       Девушка повторила за ним, качнув головой, мол, ничего. Главное, что про Рьюгу не узнал раньше положенного, а остальное не так уж и важно.       Она не сразу обратила внимание на то, что машина остановилась. Условный коридор, ведущий к дорожному терминалу и окну выдачи, они проехали, припарковавшись возле ресторана.       — Так, в смысле? — Тсуна растеряно оглянулась. — А разве не на вывоз?       — На вывоз, — согласился Киойа. — Просто зайти надо. Ты пойдёшь?       — Нет, — она поджала губы. — Мне как обычно.       Татегами захлопнул дверь как-то уж чересчур нервно и раздражённо. Или Тсуне просто так показалось — может, просто воспринимала всё в штыки. От напряжения или усталости — или вообще из-за чего-то третьего: будто бы вариантов было мало.       Руки чесались достать волчки и который уже раз покрутить Турул, пристально его изучая, но она снова себя одёрнула — потом. Потом, потом, потом — и не здесь, потому что объясняться и по этому поводу ей решительно не хотелось.       Главное, напомнила себе Тсуна, не растекаться мыслями по древу и не зацикливаться на неприятных вещах… Она криво хмыкнула с выбранной формулировки: в таком случае, кажется, лучше вообще не думать.

***

      Наиру — золотистая египетская мау с зелёными глазами и очень буйным нравом. Единственная короткошёрстая во всём кошачьем квартете и появившаяся у Киойи очень внезапно: отдали на пару недель на передержку, а в итоге «подарили», заявив, что обстоятельства «так уж сложились». Тсуна это хорошо запомнила, что потому что Наиру, будучи котёнком, очаровала её своими глазёнками и игривым нравом, и она очень даже обрадовалась тому, что кошка останется у Татегами. А потом, кажется, произошла наглядная демонстрация выражения «как корабль назовёшь»: учитывая название породы, окрас и цвет глаз, несложно было догадаться, в честь кого назвали Наиру. И, будучи некрупной, но очень-очень активной — даже чересчур — она то и дело норовила подрать кисти рук и щиколотки в мясо, кусаясь и царапаясь. Что бы Киойа с этим не делал, редкие визиты Тсуны всё равно заканчивались подобным.       Из всей четвёрки больше всего импонировала Тори. И причина крылась вовсе не в том, что они были тёзками — Отори долго не понимала всей соли ситуации, но потом Киойа случайно — они тогда вроде бы немного выпили — проговорился. И всё встало на свои места — и тогда же она заметила возможные внешние сходства.       Белоснежная и желтоглазая ориентальная длинношёрстая явно втайне практиковала технику шаматха, потому как во всей кошачьей компании выделялась удивительным спокойствием. Не апатичная, но умиротворённая — и успокаивала одним своим видом. Тсуну до ужаса умиляла привычка Тори кататься на плечах и поражало то равнодушие, с каким она наблюдала за остальными кошками.       Появления Кей Татегами так внятно и не объяснил, просто появилась в какой-то момент, причём самой первой из всей четвёрки. Извечно лохматая, серовато-пятнистая американская бобтейл с постоянно удивлённым выражением морды хоть и казалась забавной, однако кусалась достаточно сильно, поэтому конкретно её Тсуна даже побаивалась. Не так сильно, как Наиру, но где-то рядом.       Ханеги Киойа подобрал где-то на улице. Где, когда — он не говорил, а «зачем» звучало очень глупо и в какой-то мере цинично. На языке крутилось, но Отори вслух этого так и не сказала, да и вряд ли бы на его месте поступила как-то иначе.       Будучи котёнком, Ханеги больше походила на свалявшийся комок шерсти с глазками. Спустя же несколько лет едва-едва верилось, что это рыжее и местами неуправляемое нечто когда-то было таким маленьким и немощным.       Тсуна опасалась любых кошек — слишком уж часто те на неё шипели, — однако для конкретно этого квартета делала огромное исключение. Отчасти потому что выбора у неё особо не было: либо терпеть кошачью компанию и бояться за сохранность собственных щиколоток и кистей рук, либо терпеть жилую комнату, в которой она проводила почти всё время, и быть не в состоянии сфокусироваться хоть на чём-то чаще, чем полагается.       Меньшее из двух зол.       С кошками, к удивлению Отори, было связано достаточно много «светлых» моментов, которые то и дело могли всплыть в разговоре, если вдруг компания собиралась больше, чем пара человек. Тсуна иногда припоминала, как просиял Бенкей, услышав, в честь кого назвали Кей, и хмыкала с попыток Киойи отнекиваться от факта, что Ханеги — анаграмма от «Хагане».       Было, что вспомнить и с чего улыбнуться.       Ещё бы занималась подобным почаще.       Тсуна терпеливо ждала у двери. Киойа прокрутил ключ в замке и шустро заглянул внутрь, попросив её подождать пару минут. Ну надо значит надо — она спорить не стала, только криво усмехнулась: быстро наведёт мнимый порядок или растащит кошек… Не то чтобы вариантов было много, но Отори честно подзабыла, по какому ещё поводу Татегами мог так себя вести.       Хотя, честно признаться, её это и не особо волновало — у каждого свои тараканы.       Два сапога — пара, не иначе. Но с их возможных схожестей и — особенно — различий Тсуна от случая к случаю мрачно хмыкала: Киойа, в отличие от неё, заморочился и подыскал-таки достаточно просторную жилплощадь, где чувствовал себя более чем комфортно. Если верить его словам. Потому что иногда действия разительно отличались от сказанного. Отори не спешила спрашивать или уточнять — а смысл?       — Проходи, — он приоткрыл дверь и театральным жестом пригласил её войти. — Чувствуй себя как дома или что там принято говорить в таких ситуациях.       Тсуна уже по привычке опустила взгляд и огляделась: кошек не было. Атаку из-за угла или из любой другой неочевидной или и вовсе невидимой точки, однако, она отметать не стала — вполне возможно, что даже секундная потеря бдительности станет роковой ошибкой.       Оставалось надеяться, что покусают хотя бы здоровую ногу. Ноющего бедра хватало за глаза.       — Слишком много места, чтобы чувствовать себя «как дома», — отшутилась девушка, разуваясь у порожка. В её комнате такого добра не было — да и незачем оно там. Поэтому заново привыкать к традиционному устройству помещений временами оказывалось очень даже весело: Тсуна считать устала, сколько раз спотыкалась или едва не падала, забывая про существование этого самого порожка в принципе.       — Опять острить начнёшь? — Киойа шуршал пакетами на кухне. Помимо ресторана быстрого питания, они-таки заехали и за выпивкой. Не самой крепкой — легче, чем обычно — но как факт. Не ожидаемое пять к одному, но так, наверное, даже лучше: в планах было расслабиться, а не напиться.       Однако вопрос о том, а что именно «расслабиться» из себя представляет, оставался открытым.       — Нет, — Тсуна пожала плечами. — А надо?       — Не думаю, — с иронией в голосе ответил Татегами. — Пока что не стоит.       — Пока что? — повторив его интонацию, уточнила Тсуна и выпрямилась в полной рост, осматривая прихожую: ничего нового, ничего примечательного.       Киойа не стремился заполнить пустое пространство хоть чем-то, в его квартире приятно было находиться — полная противоположность комнате Отори. Тсуну напрягали голые стены, поэтому она и понавешивала всякого разного: открытки, фотографии, фотокарточки. Её не волновало, что изображено на них или когда и где они были сделаны — они заполняли пустое пространство серых, давящих стен.       Разве что эффект обратным получился: она надеялась спрятать стены, а в итоге просто нагромоздила их бессмысленными — как ей иногда казалось — изображениями. Память, возможно, но Тсуна не то чтобы слишком уж часто вглядывалась в происходящее на снимках, а оттого они постоянно казались всего лишь пёстрыми и раздражающими пустышками.       Снять бы их. Если руку дойдут.       — Тсуна! — прикрикнул Киойа, пару раз щёлкнув пальцами возле её лица. — Не зависай.       — Я не… — она растеряно поморгала и тряхнула головой, задав самый простой и очевидный в этой ситуации вопрос: — Ну так… чем займёмся?       И отвела взгляд, потому как выражение лица Татегами было настолько красноречивым, что даже испугало. Лишь на пару мгновений, но всё-таки.       — Ну, у нас много вариантов? — он откровенно издевался. Тсуна тяжело вздохнула, пытаясь подобрать достаточно остроумный ответ, однако Киойа продолжил: — Можем перейти к делу прямо сейчас.       — Валяй, — она равнодушно повела бровью и закрыла глаза. Ну, посмотреть его моську после такого очень даже хотелось, но одна только мысль о том, что в теории последует после этого её ответа, высосала все силы. — В гостиной или спальне? Ну, и дай в душ сходить в таком случае.       Зал и кухня у Киойи объедены в одну комнату, поэтому насчёт «гостиной» Тсуна явно оговорилась — и сразу же вспомнила ужасно похабный каламбур на тему того, что гостиная, по сути, та же кухня. И поморщилось: вот как раз-таки это забыть стоило, но словно назло он всплывал в памяти снова и снова. Даже вслух его произносить не хотелось.       Условной перегородкой между главным залом и кухонным уголком служил небольшой деревянный стеллаж, который притащил Какеру. Для чего-то своего, но новую вещицу быстро оккупировали кошки, поэтому пришлось уступить — он сам так рассказывал. Тсуна поверила на слово, потому что ничего другого от здешнего пушистого квартета и не ожидала.       — Ты это сейчас серьёзно?       — Ну… да? — Отори пожала плечами и присела на край дивана, тут же прикрыв глаза и откинувшись на спинку. Удивительно мягкую, поэтому пришлось вовремя сориентироваться, чтобы не утонуть в ней и не стукнуться затылком о твёрдую часть. — Если хочешь. Я не против.       Киойа издал звук, похожий на сдавленный вздох, снова зашуршал пакетами — раздался звон бутылок — и полез в ящик, дверца которого тихо скрипнула. Опять негромкий звон — на этот раз, видимо, посуда, — изучение других ящиков, снова звон, снова скрип. Тсуна внимательно слушала, что происходит за спиной, и открыла глаза только когда звуки раздались непосредственно перед ней.       Татегами поставил на кофейный столик стаканы с выпивкой и присел рядом, снимая пиджак. Жест получился размашистым — если бы не полулежачее положение, Отори была уверена, он бы попробовал её приобнять. Потому что не в первый раз такое проворачивалось и срабатывало, на самом деле, почти всегда.       — У тебя настолько скорбное выражение лица и мёртвый взгляд, что мне даже страшно, — криво посмеялся он, также откидываясь на спинку дивана. — Всё вот настолько серьёзно?       — Всё? — не поняла Тсуна и осторожно повернула голову в его сторону. Шея всё ещё ныла.       — Ну, о том, что ты в машине говорила. Про то, что скоро пойму и вот это вот всё, — Киойа потянулся. — Или ты сама по себе усталая такая.       — Что-то среднее, — она задумчиво прикусила губу. — Но уставшая в большей мере. А остальное уже из этого факта вытекает.       И сильно вздрогнула от неожиданности, когда ей на колени запрыгнула Тори. Её Тсуна научилась отличать сразу же: по вытянутой морде с большими ушами. А ещё Тори была самой тяжёлой среди кошек. Тонкими, но сильными — кошка вообще оказалась на удивление тяжёлой, несмотря на стройную комплекцию — лапами она подмяла юбку и растянулась во всю длину, свесив хвост.       — Так, а остальные тогда где?.. — озадаченный вопрос в пустоту. Татегами подорвался и быстрым шагом направился в одну из комнат. Потом в другую. А затем Тсуна услышала сдавленное шипение. — Вашу ж мать…       — Что там? — громко спросила она. Тори дёрнула ухом и ткнулась мордой в ладонь, заставляя себя погладить. Любопытство съедало изнутри — что уже успело произойти? — однако Отори слишком хорошо устроилась, да и кошку сгонять с коленей не хотелось.       Откуда-то — видимо, из той же комнаты — раздалось негромкое топанье мелких лап. Тсуна про себя хмыкнула: а вот и остальные подтянулись. Ноги убрать она не успела, но надеялась, что Наиру не сразу направится к ней.       Кей с грохотом пронеслась возле стола и запрыгнула на диван, прополз по спинке. Ткнув Отори лапой, она спрыгнула на пол и унеслась в непонятном направлении, цокая когтями по полу. Ханеги повторила её маневр, но убегать не стала, пристроившись возле плеча Тсуны.       Египтянки видно не было. К счастью.       — Засранки, — фыркнул Киойа, прикрывая дверь.       — Что такое? — повторила вопрос Тсуна, выпрямляясь. Пришлось сесть прямо — рыжая не-Хагане слишком настойчиво пыталась укусить её за ухо. По какой-то причине. Видимо, за волосами охотилась. Тори на смену положения не отреагировала. — А, вот и ты.       Наиру, довольно прищурившись и громок мурча, устроилась на руках у Киойи. Тот до сих пор был в тёмно-серой рубашке и рабочих брюках, поэтому светлые волоски слишком выделялись. У Тсуны от такого защемило под сердцем, но какая разница, собственно — ему же потом одёжку чистить.       — Сныкались в комнате и опрокинули всё, что только можно. И нельзя тоже, — проворчал он, свободной рукой потрепав Наиру за ухом. Та ткнулась мордой ему в руку, прикусила мизинец и тут же облизнула. — Все четверо.       Это словно было адресовано Тори. Но та лишь лениво зевнула и снова легла, сворачиваясь калачиком.       — Тебя проигнорировали, — констатировала Тсуна и всё-таки сделала глоток того пойла, что они купили. На пустой желудок — идея крайне сомнительная, но холодным оно самое то. Киойа предусмотрительно закинул кубики льда и дольку лайма, но это не особо помогло. — Неплохо.       Наиру сидела подозрительно спокойно, даже не стараясь поцарапать или укусить. Тсуна поджала губы, тряхнула головой, чтобы отогнать подобные мысли, и снова глотнула, на этот раз выпивая за раз почти половину.       Сладкое, но с небольшим градусом.       — Опять напиться собралась? — поинтересовался Татегами, тоже отпивая из стакана. Однако ему, видимо, не сильно понравилось: поморщившись, он поставил стакан на место и отодвинул его подальше от края — и от себя тоже.       — Давно уже собиралась, так что не опять, — призналась она, указывая на второй стакан. — Позволишь?       — Конечно, — Киойа криво усмехнулся, продолжая медленно поглаживать Наиру. — Только не переусердствуй.       — Постараюсь, — Тсуна натянуто улыбнулась.

***

      — Никогда не сдавайся и позорься до конца, — проворчал Татегами, помогая ей стянуть платье. — Или как?       — Интересная фразу, приму на вооружение, — Тсуна пятернёй пригладила лохматую чёлку и поёжилась: без верхней одежды оказалось довольно-таки прохладно. Она и забыла, что в спальне был кондиционер.       На широкой спинке кровати устроились Кей и Тори, Ханеги поглядывала в приоткрытую двери, а Наиру уселась на краю. И все четверо наблюдали настолько пристально, что Отори стало некомфортно.       И от этого, и от выпитого. С едой она попросила повременить.       — А… — Киойа дёрнул бровью. — Это ты так на лестнице упала?       Тсуна не сразу поняла, о чём он говорил. Она не сильно опьянела — это было физически невозможно, не так уж и много выпила, да и градус действительно маленький, — но её сильно разморило, поэтому и тормозила слегка.       По крайней мере, она сама себя в этом убедила. Как уж там на самом деле дела обстояли — да чёрт знает. Об этом Тсуна не думала и не хотела думать в принципе. К такому результату она, собственно, и стремилась — ну так и чего париться?       Киойа, кажется, понял, что она зависла, поэтому указал на внутреннюю часть бедра.       — А, это? — она посмотрела на образовавшийся кровоподтёк и хмыкнула: выглядело всё также плохо. И болело, если надавить. Пока не вспомнила про него, особо даже не беспокоило. А сейчас как будто вспыхнуло с новой силой. — Да. Потянула, видимо. Или порвала. Не знаю. Не спрашивала.       — У тебя голова не болит? — осторожно поинтересовался Татегами, смахнув чёлку с её лица. Тсуна рефлекторно отшатнулась и чуть не потеряла равновесие, но он придержал за талию. — После всего выпитого?       — С этого даже не напиться, в смысле голова должна болеть? — Отори нервно посмеялась и отвела взгляд.       Пробивало на истерический смех, поэтому пришлось прикусить губу, чтобы не сорваться. Ну, да, подобные моменты между ними были уже сколько раз, но сейчас это чувствовалось слишком уж неловко. По очень конкретной причине.       Спрашивать в лоб Тсуна не решалась. Ну, как это должно звучать? И что за этим последует?       Меньше знаешь, крепче спишь — или как там говорят? Вот оно сейчас было бы очень в тему, потому что она с большим облегчением бы забыла о сказанном Хикару и просто наслаждалась ситуацией, не думая о высоких чувствах.       Киойа снова пощёлкал у неё перед лицом и вздохнул.       — Это больше пугает, чем напрягает, — он положил руку ей на макушку и потрепал и без того растрёпанные волосы. Тсуна только качнула головой. — Может просто отоспишься, без этого всего?       — Боишься, в некрофилы запишут? — сострила она и прикусила язык. — Извини.       — Да было бы за что извиняться, — Татегами широко улыбнулся. Натянуто, и это видно. — Зная тебя, скорее всего, болит всё, кроме головы, верно?       — Верно… — Тсуна медленно кивнула и со вздохом потянулась расстегивать бюстгальтер. — Я не против — если подобное надо проговорить. На лицо не смотри, и всё будет хорошо.       Киойа тяжело вздохнул и потёр переносицу.       — Твоя куртка, к слову, у меня висит. Мы поменялись незаметно: я у тебя очки оставил, а ты у меня — куртку, — протянул он, меняя тему настолько резко и бессвязно, что у неё глаз задёргался. — Забери, когда уходить будешь.       — Прогоняешь? — Отори дёрнула бровью.       — Нет, на будущее говорю, — Киойа повторил её жест и косо глянул на кошек. — Их выгнать, или?..       — Да зачем? — она пожала плечами. — Не помешают же… наверное?       Тсуна из-за плеча посмотрела на Наиру, которая словно по команде подскочила и один ловким прыжком преодолела разделяющее их расстояние, попыталась укусить её за запястье. Татегами явно привык к такому, потому что ему даже разворачиваться не пришлось, чтобы поймать кошку и посадить ту себе на колени.       — Ревнует, — он простодушно пожал плечами и усмехнулся. — И лучше дверь закрыть.       Отори с трудом выдавила из себя нечто похожее на улыбку. Просто забавная в какой-то мере сцена, не более. Но на душе после такого самую малость отлегло. Что не могло не радовать.       — Был бы повод, — протянула она и сдавленно хмыкнула. Ничто не должно указывать на её неведение в этом вопросе. — Я её боюсь.       Киойа прыснул и рассмеялся, отчего Тсуну тоже невольно пробило на смешок. Она прикусила внутреннюю часть щеки: до истерики в таком случае дойдёт слишком быстро. А нагружать Татегами ещё и ментальными болячками в план не входило. Это и так происходило неосознанно почти постоянно, поэтому тем более надо держать себя в руках. Наиру недовольно дёрнула ухом, но повторять попытку не стала: спрыгнув с колен, она спокойно направилась к двери, только перед выходом бросив на Отори настолько яростный взгляд, что страшно стало вполне по-настоящему.       — Она тебя не съест, — попытался отшутиться Киойа, но это не особо помогло. В какой момент милый котёнок пропитался желанием откусить ей лицо, Тсуна решительно не понимала. Ну или не помнила. — По крайней мере, прям сразу.       — Я до душа смогу нормально, без последствий пройти? — она прищурилась, натянуто улыбаясь. — Или лучше проведёшь?       Татегами растерянно оглянулся и пожал плечами:       — Проведу. На всякий случай.       В душ надо было по двум конкретным причинам: постоять под холодной водой, чтобы немного привести голову в порядок, и просто помыться, внезапно. Ну и посидеть тет-а-тет со своими мыслями, но насчёт этого она немного сомневалась: опять же зависнет на чёрт знает сколько, поэтому лучше продолжать попытки держать всё под мнимым контролем.       Резкий приступ тревоги накатил слишком быстро: а, где, собственно, Йами?       С одной стороны, Тсуна была даже не против отсутствия Этого, но с другой — лучше, чтобы Оно было на виду. Это хоть и напрягало, но одновременно с этим успокаивало — неведение пугало куда больше.       И ведь даже не позвать.       Что Йами выкинет, когда они пересекутся, можно было только догадываться. Хотелось верить в то, что хуже уже не станет — напороться на острый осколок руки ей более, чем хватило.       Тсуна тряхнула головой и попыталась переключиться на что-то стороннее. Например, окружение. Ей нравилась квартира Киойи — он не стремился заполнить всё пустое пространство, однако у него всё равно было достаточно много сувениров. Аккуратно расставленных, но приоритетно не у края и не очень высоко. Или там, докуда кошки физически не могли добраться.       Маски, фигурки, маленькие гобелены и картины на папирусе, красивые камни, когти, своеобразные украшения — Киойа вряд ли сам притащил большую часть из этого. Не настолько он сентиментальный, чтобы сувенирами закупаться, как в последний раз. Что-то подарили, что-то случайно к нему попало — вот и скопилось.       А вот фотографии Тсуна видела только один раз: небольшой семейный снимок с тех времен, когда шрамов у Татегами на щеках ещё не было, стоял в аккуратной рамке на рабочем столе и никак в глаза не бросался — просто был.       В какой конкретный момент Тсуна оставила у него куртку, она честно не помнила и даже не пыталась вспомнить — всё равно бесполезно. Видимо, случайно забыла когда-то. И даже не искала, хотя сейчас, думая об этом, она понимала, что куртка по праву считалась «любимой». Потому что самая удобная и практичная.       Жаль было бы потерять безвозвратно.       — Ты чего? — спросила Тсуна быстрее, чем подумала. Киойа внезапно замер, уставившись в одну точку.       — Нет, просто… — протянул он и потёр шею, отмирая. — Ты точно не голодная?       — Голодный ты, верно? — Отори дёрнула бровью. — Ну, предлагаешь перекус?       — Тебя не вывернет? — Киойа косо на неё посмотрел.       — Не должно, — она равнодушно пожала плечами. — Но тем не менее, сначала ванна. А ты хоть переоденься.       Её не смущало стоять перед ним в одном нижнем белье. Не смущало, а даже веселило — она-то почти голая, а он всё также в рубашке и брюках. Вид больше стильно-уличный, нежели деловой, но сам факт. Неправильно оно всё выглядело, очень неправильно, а оттого посмеиваться с ситуации хотелось ещё больше. Особенно если Какеру внезапно вернётся.       — Тебе накинуть что-то дать?.. — до него, судя по всему, всё-таки дошло, как они выглядят со стороны. И Тсуна криво хмыкнула: неужели засмущался? — Вид, конечно, красивый, но всё же.       — Если я предложу душ вместе принять, ты согласишься? — она вскинула брови и усмехнулась, заранее зная ответ.       — Звучит заманчиво, но нет, — Киойа натянуто улыбнулся и указал на дверь ванной. — Жду тебя тут.       Отори прикусила губу и кивнула, стараясь не смеяться. Всё по той же причине — истерика. И вообще, зачем высмеивать попытки быть вежливым. Он не так уж и часто пытается. Очаровательная картинка, очень очаровательная.       Тсуна щёлкнула замком и, тяжело вздохнув, медленно осела на тёплый пол. Прямо напротив двери висело большое зеркало, в которое она сейчас не взглянет даже под страхом смерти — страх неизвестности в её-не-её лице был куда сильнее мнимых угроз об умерщвлении.       Главное долго тут не просидеть — чтобы не создавать впечатление, словно она прячется. Не прячется. Просто ждёт.       Чего-то непонятного, но ждёт.       Включая воду, Тсуна скептически допустила мысль посидеть в горячей ванне. У неё-то на месте жительства была только душевая кабина, поэтому подобное — удовольствие нечастое, доступное только у друзей. Но не приходить же с запросом, мол, а можно у вас в ванне посидеть? Хочется, но колется. Она напомнила себе, что скорее всего заснёт, если вот так просто посидит в горячей воде.       Вообще, на холодном и отрезвляющем душе стоило закончить мысль.       Раздевшись, она залезла под душ, к собственному раздражению намочив волосы, поэтому пришлось быстро помыть голову — лишним не будет, а сравнительно короткие — по плечи — скоро высохнут. Так что не очень-то и проблематично.       Её передёрнуло от того, насколько холодной оказалась вода. Зато как по щелчку в голове всё прояснилось. Быстро тут. Потом поесть. Потом, возможно, секс, а том как пойдёт: или ещё что-нибудь поделают — вариантов не очень-то и много, но вдруг? — или сон. Тсуна зачесала назад мокрую чёлку и прищурилась: поводов особо не было, но если вдруг Киойа захочет чего-то большего, чем взаимная мастурбация — то пожалуйста, на что только фантазии хватит.       Она отвесила себе несильную пощёчину. Её вот настолько не интересовало само действо, что велик шанс того, что всё то время проведёт в непонятном состоянии, близком к фрустрации. Потому что не в первый раз такое уже. Татегами хоть и одёргивал, но это не очень-то и помогало — в долгосрочной перспективе.       Тсуна тряхнула головой: как пойдёт.       Дрожащей рукой она дёрнула на себя полотенце и шустро замоталась, растирая плечи. Пол-то тёплый, да, но вот вентиляция работала более чем хорошо, поэтому замёрзла девушка на раз-два. И только сдавленно хмыкнула, понимая, что даже одеждой делу не поможет: одно нижнее бельё. В итоге полотенце легло на влажные волосы.       Вода стекала по плечам и вдоль позвоночника даже несмотря на попытки промокнуть влагу. Тснуа цыкнула и замотала-таки волосы в полотенце нормально, чтобы уж наверняка. Ну, вдруг поможет?       Руку свело судорогой в тот момент, когда она пыталась застегнуть бюстгальтер. Это отозвалось новой вспышкой боли — правая рука и без того травмированная, а от лишнего дёрганного движения только сильнее заболела.       Хотела быстро принять душ, значит. Ну, холод буквально выгнал её в зал и заставил в три широких шага добраться до дивана. Хотя ничего тёплого рядом не наблюдалось, поэтому Тсуна просто забилась в угол, поджав колени к груди. И даже игриво-недоброжелательный взгляд Наиру нисколько не пугал. Только сейчас, но всё-таки.       Рядом с ней приземлилась Кей и несколько раз провела по её ноге шершавым языком. Ханеги прошлась по спинке дивана и попыталась лапой сбить полотенце, но только зацепилась и громко мяукнула, когда освободиться с первого раза не получилось. Тсуна потянулась ей помочь, но только отхватила по пальцам: кусалась рыжая сильно.       — Да пожалуйста, — она цыкнула и обхватила себя руками, продолжая растирать плечи и предплечья.       — Ты чего? — Киойа выглянул из спальни с какой-то тряпкой в руках. Успевший переодеться и собрать волосы в хвост.       — Холодно, — сдавленно хмыкнула Тсуна, забиваясь в угол ещё сильнее, когда он присел рядом. Чтобы место освободить, хотя диван маленьким определённо не был. — И твои кошки, да.       — Даже не удивляюсь, — Татегами криво усмехнулся, хлопая по подушке возле себя. — Расслабься.       Отори, поджав губы, немного выпрямилась, усаживаясь свободнее. Она догадывалась, что он собирался сделать, и не прогадала — Киойа действительно дёрнул её под локоть и почти что сгрёб в охапку, крепко прижав к себе. Попытка согреть, видимо — ну, а чем оно ещё могло быть? Однако нельзя сказать, что это не сработало — теплее действительно стало. Хотя бы на душе, потому что это определённо был запрещённый приём, который заставлял расслабиться чуть ли не сразу.       — Что за порыв нежности… — вполголоса протянула Тсуна и убрала чёлку с его лица.       — Поешь и ложись, — также вполголоса ответил Киойа, махнув головой так, что пряди снова упали на глаза. Девушка хмыкнула. — Что бы в планах ни было, из-за твоего состояния вот как-то вообще не хочется лишний раз тебя дёргать.       Усилий стоило не закатить глаза, пускай она и напомнила себе, что да — сама-то Тсуна к этому давно привыкла: и к тому, что у неё вечно дохлый взгляд, если верить чужим словам, и к тому, что она вечно уставшая. Не физически, а морально — физически просто истощённая, потому что ест, когда придётся, и спит абы как. Но её сбивало с толку каждый раз, когда тыкали в тот факт, что это не нормально и не здорово.       Напоминание от Йами тогда показалось просто издевательством, но вот волнение Киойи на подобное уже не списать.       — Всё вот настолько плохо?.. Со стороны, — осторожно поинтересовалась она, косо глянув на остатки пойла в бутылке и не тронутые пакеты. Наверняка уже остыло, но это и не такая уж и большая проблема. — Или ты до сих пор волнуешься по поводу того, что «так нельзя»?       Киойа задумчиво пожевал губу и пожал плечами:       — Возможно, и то, и то сразу, но первое всё-таки в большей мере.       У Тсуны нервно дёрнулся глаз: в душе ещё трепыхалась надежда на то, что они всё-таки обойдутся без выяснения отношений в любом проявлении. Друзья, коллеги, любовники… Да хоть знакомые — ей особо без разницы. Главное, чтобы всё было стабильно.       — Обоснуй, почему так нельзя, — она мысленно чертыхнулась, но одёрнула себя: никто же не умрёт от этого, верно? Так что пусть. Лучшая защита — это нападение.       — Мы даже не встречаемся, — протянул Киойа и цыкнул. — Или как?       Тсуна прикусила губу и тяжело выдохнула, сглатывая. Даже так. Даже вот так — он сам не знает. А её всё-таки сломало: совладать с собой на этот раз не получилось, но вместо смеха отчего-то потекли слёзы. Много слёз — глаза неприятно защипало. Она закрыла лицо руками и сдавленно рассмеялась: когда вообще в последний раз плакала? И по поводу? А сейчас нервы расшатались настолько, что простой вопрос сразу же открыл кран. Не было никакой эмоциональной отдачи, у неё просто текли слёзы. Что только раздражало.       — Всё в порядке, — заверила Отори, опомнившись: со стороны, наверное, выглядело очень неправильно. — Это от нервов.       Киойа медленно кивнул, но вряд ли поверил. Или поверил — Тсуна понятия не имела, что у него в голове; по лицу не считывалось. Поэтому позволила снова себя обнять, на этот раз даже подаваясь на встречу — всё равно же действенный метод.       — Мне на самом деле уже страшно, что там такого произошло, раз тебя настолько разносит, — он сипло посмеялся. — Кто-то умер? Воскрес? Что?       Тсуна нервно прыснула и покивала: ну, он почти прав. Почти: нет тела — нет дела, а тела не было, так что, возможно, они все просто поторопились с выводами. Однако, она всё равно хотела сперва обсудить всё с Ю…       Её словно прошибло. Телефон так и лежал в сумке, вместе с ноутбуком, его никто не забирал. А стоило бы.       — Не могу сказать, что ты не прав, — Тсуна шмыгнула носом, вытирая слёзы. Чёрта с два что-то получилось, в итоге она просто размазала всё по лицу. Покалывание в глазах начинало даже бесить. Пришлось прищуриться и на ощупь искать хоть какую-нибудь тряпку. — Одолжи край футболки.       Киойа позволил уткнуться в плечо и стянул с волос полотенце. А вот и платок нашёлся, да, хотя Отори стало интересно, насколько сильно ему хотелось сидеть во влажной футболке. Но возражений он не высказывал, так что, наверное, вопрос можно было и опустить.       — Еда и сон, — Татегами криво усмехнулся. — И без алкоголя. А либидо потерпит.       «Без алкоголя» немного разочаровало, но спорить Тсуна не стала. По той причине, что Киойа, в принципе, был прав: воодушевления и стойкости после душа хватило ненадолго — до момента слёз. Поэтому лучше бы этот день поскорее закончился, и утром хотелось проснуться без последствий. Не похмелье, но боль в голове — не самый приятный спутник.       Тори запрыгнула на диван рядом с ними и, громко мурча, ткнулась головой. А по квартире разносился дикий звон: троица, видимо, гоняла какую-то свою игрушку. По крайней мере, хотелось надеяться, что это их игрушка, а не какая-то очень важная вещь.       Тсуна тяжело вздохнула и про себя усмехнулась: ну, да, именно этого она, собственно, и ожидала.

***

      Холодок по спине пробежал ещё до того, как она успела открыть глаза или хоть чуть-чуть сориентироваться. Что, кто, где — со сна думать тяжело, но пришлось выкручиваться: не до конца проснувшись, Тсуна рефлекторно отпрянула от ледяной руки и только тогда протёрла глаза.       Сначала ей показалось, что просто в комнате настолько темно, что мерещится уже всякое. Однако окружение вот вообще ни разу не было похоже на тёплую и мягкую кровать, в которой она буквально утонула, стоило прилечь. А сейчас — холодный гладкий пол.       Отори вскочила на ноги и огляделась: что бы то ни было, оно ей определённо не нравилось. Буквальное и всепоглощающее ничего вокруг. Тсуна с опаской вытянула руку: чернота захлестнула почти по локоть. Но лучше уж идти так, наощупь: рядом не оказалось ни фонарика, ни любого другого источника света.       Она не совсем понимала, что это было: простой сон? Или всё-таки выходки Йами?       Во второе верилось куда больше. С непривычки, потому что обычных снов Тсуна не видела очень давно. Сны и слёзы где-то в одной категории: настолько редко, что даже забывалось, когда в последний раз такое бывало. И всё в один день, почти подряд — ну не могло оно так совпасть.       Тсуна на это надеялась. Уж лучше игры разума, чем выходки Этого. Сколько занял весь путь, она не считала — и не смогла бы при всём желании. Но продолжала решительно шагать вперёд, вытянув перед собой руку. Не возникало чувство усталости, мышцы не стягивало, что только лишний раз заставляло усомниться в мнимой реальности происходящего.       Пол — ледяной и гладкий. Сначала показалось, что это действительно кусок льда, но со временем — когда подпривыкла ступать по нему босыми ногами — Тсуна поняла, что нет, не лёд: мрамор или даже стекло. Просто больше схожестей было — по ощущениям. Оно не таяло, не морозило — просто сплошная гладь, к прохладе которой она достаточно быстро привыкла. А ещё почему-то казалось, что пол находится в подвешенном состоянии и под ним ничего нет. Отчего так — очень интересно; в условиях полной темноты — тем более.       Тсуна сильно вздрогнула, когда коснулась пальцами холодной гладкой стены. Такой же, как и пол. И нервно поджала губы: то есть, хоть какие-то ограничения тут всё-таки были. Осталось только понять, насколько всё серьёзно — надо ли вообще пытаться найти выход или просто сесть и ждать, пока это всё закончится?.. Она махнула головой: чем быстрее начнёт, тем быстрее оно закончится.       Поэтому Отори сначала тихо отчеканила считалочку, выбирая направление, а затем направилась туда, куда же сама указала пальцем. Удача — а может, и неудача — подсказала идти влево. И ни на что, кроме мнимой ориентации в пространстве, это не повлияло.       Вокруг же ничего не изменилось. Вторую руку Тсуна приложила к стене и продолжила идти, надеясь хотя бы на то, что в итоге уткнётся в такую же преграду. Это помогло бы хоть немного сориентироваться в пространстве; по крайней мере, стало бы понятнее: вокруг — подобие коридора или сплошное ничего с очень редкими вкраплениями чего-то вроде стен.       Она удосужилась-таки опустить взгляд вниз и криво усмехнулась: ног ниже колен видно не было. Это даже не туман — просто чернота, плавно обволакивающая тело. Девушка нервно поджала губы и оглянулась: начинало мерещиться всякое, и спину жгло чужим пристальным взглядом.       Не самая приятная ситуация, поэтому Тсуна ускорила шаг, особо не надеясь на то, что подобная мера повлияет хоть на что-то, однако лучше уж так, чем просто стоять на месте. Вспомнилась фраза про «движение — жизнь», но она поспешила отмахнуться от такого: подобный настрой больше нервировал, чем мотивировал к действию.       Невозможность ни за что зацепиться отзывалось странной тревогой: не было у этого состояния точного названия, да и чётко сформулировать его описание Отори не могла. Просто чувствовала это. И только кусало губу: больно сильно это всё напоминало один конкретный период в её жизни, длящийся чересчур долго. Лишь недавние события кое-как разбавили общую царившую вокруг серость, но из крайности в крайности: то ничего нет и в помине, то явная перенасыщенность.       Серость — и пустота.       Сплошное ничего.       Тсуна замерла и тяжело вздохнула, напрягая руки: появилось очень яркое желание ударить по стене. С такой силой, чтобы снова травмировать локтевой сустав и вообще остаться без руки… формально. Но бить сильно — и чтобы наверняка, чтобы до искр из глаз.       Вдох-выдох. Снова.       Не стоит никого и ничего бить — вреда много, толку мало. Да и не поможет оно; даже гнев не спустить, потому как от боли станет только хуже.       — А ведь иногда ты думать головой умеешь, — голос раздался откуда-то сверху. Тсуна раздражённо повела бровью: ну да, конечно. К чему вообще хоть какие-то заморочки, когда Йами даже просить ни о чём не надо — само всё сделает.       И лучше бы не делало.       — Да ну что ты говоришь, — ехидно процедила Отори и посмотрела по сторонам: значит, в спину ей смотрело Это? Ну, а кто ещё мог? В принципе, никто. Именно. — Что на этот раз?       — Ничего? Ты постоянно ждёшь от меня подлянки? — Йами очень умело изобразило обиду. — То есть такого ты обо мне мнения?       — Да, — сухо отрезала Тсуна. — Ближе к делу.       Голос раздавался со всех сторон: то сверху, то совсем рядом, то где-то вдалеке, поэтому точно определить расположение Йами она не могла. Да и особо не спешила: смысла в этом ни на грош. Оно перемещалось в пространстве как только вздумается.       — К какому делу? Могу для приличия испугать, чтобы план-программу выполнить. Если бы не обстоятельства, Тсуна, возможно, даже криво усмехнулась бы. Забавно, да, но между «испугом» и «нервотрёпкой» была конкретная разница, которую Йами не улавливало.       — Испугать? — как-то слабо верилось, что сейчас произойдёт что-то действительно страшное.       — Ну, хотя бы попытаться, — Оно словно уловила мысль. Хотя — Отори оглянулась — это не было чем-то новыми. Йами знала, о чём она думает. Слышала или видела — это другой вопрос, да и Тсуна не очень-то этим и интересовалась. Просто заметила, что всегда так и происходит. — Я просто знаю, что у тебя в голове. И ты знаешь, что я знаю. И знаешь, почему. Просто принимать не особо хочешь.       — К делу, — процедила Тсуна. То есть, они сейчас у неё в голове? Вот настолько всё паршиво?       — Настолько, — подтвердило Йами, отчего Отори, цыкнув, всё-таки стукнула по стене кулаком. Не так сильно, как хотела изначально, но неслабо — от удара по телу прошла лёгкая дрожь. — Не психуй. Так ты только подтверждаешь мою правоту, а по уху тут себя не хлопнешь, — Оно глухо посмеялось. И только сейчас Тсуна обратила внимание ещё на один звук: едва слышимый звон стекла. Услышала — и нервно оглянулась: откуда? — Что такое?       — Ты знаешь, что, — процедила она и сложила руки на груди: на случай, если снова не сдержится и захочет что-то — или кого-то — стукнуть.       Йами хмыкнуло и щёлкнуло — и чем именно, Тсуна так и не поняла: настолько мультяшным и карикатурным вышел звук. Однако это послужило сигналом: чернота сразу же развеялась; вернулась привычная обстановка полумрака с редкими проблесками приглушённого фиолетового свечения и тумана. Девушка едва ли не выдохнула с облегчением, но вовремя себя одёрнула: лучше уж так, чем никак в принципе, но и радоваться она по определению не должна.       Мимолётно скользнувшая мысль сильно обеспокоила — радость? Радость из-за того, что очутилась здесь?       Ничего и никого не бить. Себя тоже. Тсуна шёпотом напомнила себе одну простую вещь: от рукоприкладства ни ей, ни уж тем более Йами не горячо и не холодно. Хотя, нет: Это наоборот повеселится, если что-то вдруг пойдёт не так, как хотелось бы изначально.       Словно никогда такого не было.       Йами стояло, прижавшись лицом к незримой стене, буквально в паре сантиметров от Тсуны, отчего глаз снова нервно дёрнулся: ехидная ухмылка и чертовщина во взгляде не предвещали ничего хорошего. Абсолютно ничего.       — Это… Что это с тобой? — она сперва не обратила внимание на… необычный, возможно, внешний вид Этого. — То есть теперь на одежду силы есть? На голове — потёртая широкополая шляпа, а обгоревший красный свитер в тёмно-зелёную полоску вызывал странные, размытые ассоциации с чем-то смутно знакомым; на языке крутилось, но сформулировать Отори не могла.       Образ подкреплялся потёртыми брюками и тяжёлыми ботинками, а также — и это, видимо, самое главное — извращённой перчаткой. Ей, видимо, Йами и стучало по стеклу. Ей — или обломком, который вкупе с длинными ножами на пальцах целой руки уже не казался каким-то уж слишком странным или чересчур сильно бросающимся в глаза.       Шляпа. Обожжённый полосатый свитер. Перчатка с ножами. Тсуна прикусила язык и сдавленно посмеялась: вот надо же было вспомнить именно это.       — Нравится? — голос Йами звучал пугающе низко и хрипло. — Напомни, как там его звали?       — Напомнить? — Отори дёрнула бровью. — Фредди Крюгер.       — Демон из снов… — протянуло Оно, размахивая руками. Девушка даже обрадовалась тому факту, что их разделяла стена: свежо придание про проткнутую шею. — О, к слову об этом. Я же ещё кое-что хочу сделать!       Тсуна попятилась: радостный тон Йами ей вот ни разу не нравился. Слишком уж счастливым казалось существо, в чьей власти извести её морально за пару-тройку минут. Девушка одёрнула себя: не надо подавать идеи, просто не надо.       Думать о чём-то приземлённом и обычном. Например о том, что любимая куртка из красной замши всё-таки нашлась. Не то чтобы её потеря была совсем уж трагедией, но неприятно, если не сказать обидно. Хотя Тсуна про неё почти не вспоминала. Если бы Киойа не напомнил, то спохватилась бы, наверное, ой, как не скоро. Если вообще — такой сценарий тоже имел место быть.       — Что на этот раз?.. — протянула она без особого энтузиазма и проследила за взглядом Йами. — Что?       — Мы местами поменялись, — оно криво усмехнулось. — Одёжка-то теперь на мне.       Отори и забыла, что легла спать в одном нижнем белье — вот настолько это было неважно. Но, всё-таки, стоило отдать Йами должное: повод для того, чтобы блеснуть остроумием и злопамятством, Оно выбрало неплохой.       — И что дальше? — Тсуна раздражённо повела бровью и переступила с ноги на ногу: пол словно зашёлся рябью и начал провисать. Даже с лёгкой подсветкой в виде далёкого лилового свечения «земля» всё равно оставалась непроглядно чёрной.       Тсуну передёрнуло, когда она по щиколотки ушла во что-то, что отдалённо напоминало рыхлую, сырую землю. Для полноты картины не хватало только травы и, возможно, какой-нибудь ползучей дряни — чтобы уж наверняка.       — А я считаюсь? — стоило моргнуть, и Йами тут же очутилось за спиной. — За ползучую дрянь?       Отори только поджала губы, отводя взгляд в сторону. И сипло выдохнула, почувствовав, как Оно провело самым кончиком лезвия вдоль позвоночника. Или не лезвием — или осколком руки. По ощущениям, буквально одно и то же: холодное и острое нечто.       — Более чем, — процедила она и дёрнулась от неожиданности: по шее потекло что-то холодное, липкое и тягучее. И первая мысль — из раны, оставленной не так давно, когда волей Йами напоролась на осколок. Тсуна до сего не спешила трогать шею, чтобы убедиться, что то было лишь иллюзией, но сейчас слишком резко дёрнула рукой, коря себя за то, что пошла на поводу у Этого. Но убедиться в том, что всё более или менее в порядке, ей было немного важнее.       И правда — шея целая. Ни ран, ни царапин — лишь пульсирующая боль, если надавить. Тсуна сипло выдохнула, медленно проводя вдоль растекающейся субстанции: если не из раны — то откуда? Мрачное хихиканье Йами слишком напрягало, чтобы оставить всё, как есть.       Нечто проминалось под пальцами и очень тягуче, крупными каплями, стекало вниз. Ю когда-то с примерами объяснял про неньютоновскую жидкость — готовился к чему-то по учёбе — и Отори хорошо запомнила всё то, что он рассказывал. Тогда это было интересно слушать, сейчас же возникло чувство дежавю.       Своё начало оно брало из руки Йами. Уткнувшись в этот факт, Тсуну едва ли не передёрнуло от отвращения: предплечье Этого напоминало тёплый и очень мягкий пластилин. С одним отличием — на том, что можно было назвать «кожей» выступила испарина, отчего прикасаться к ней было вдвойне неприятным, если не сказать «мерзким», занятием.       — Всё так плохо? — Йами приторно растягивало слова, и даже без глаз на затылке было очевидно, что делало Оно это с ехидной кривоватой ухмылкой. Как всегда. — Можешь не отвечать, я по лицу вижу.       — Для чего это всё вообще? — Тсуна прикусила внутреннюю часть щеки и тяжело вздохнула, пытаясь унять дрожь: рыхлая чернота, в которую она медленно проваливалась, внезапно затвердела, и десяток маленьких острых камешков впилось в кожу. Эффект неожиданности — только и всего.       — Или самообман, — Оно хмыкнуло и потрепало Отори по макушке, оставляя в волосах всё те же густые капли. Девушка тяжело выдохнула, сжимая и разжимая кулаки: мерзко. Её окутывало слизью, а она что? Будет просто стоять и ждать, пока не случится непоправимое? Ага, как же. — Ну попробуй.       — Ответ на вопрос, — напомнила Тсуна и тряхнула головой. Но тут же пожалела о своём решении, потому как жижа стекла на лицо и попала на губы. Словно посоленное сырое мясо — отвратительный вкус.       — А, ну, — Йами снова приобняло её за плечи и сложила подбородок на макушку, продолжая медленно растекаться. — Подарок хочу сделать, вину загладить, так сказать. За тот конфуз с шеей. Ну подумаешь, шею повредила… Ты ведь понимаешь — как никто другой, — вспышки гнева, все дела. Да и помочь могу в грядущем событии…       Тсуна нервно прищурилась: предложение заманчивое — глупо это отрицать. Но подвох. Или двойное дно — как лучше это обозвать? Оно тоже было, что тоже глупо отрицать — слишком уж ушлым существом Йами являлось.       — А если нет? — она зажмурилась: жижа стекала слишком быстро, заливая глаза и рот. Пришлось сплюнуть, чтобы ответить, но помогло ненадолго. — Мне к чёрту твоя помощь не сдалась.       В ответ прилетели лишь невнятные квакающие звуки. Сложить их в цельное слово не получилось; Тсуна, в прочем, особо и не пыталась это сделать, целиком сконцентрировавшись на том, с какой стороны последует удар. И последует ли?.. Отори прищурила один глаз: в глубине души надеялась, что да. Потому что так намного проще, как ни посмотри. Но обстоятельства складывались определённо не в пользу этой теории — многовато лишних телодвижений для простого удара.       — Правда? — Йами прошипело это прям над ухом, коснувшись мочки каким-то влажным жгутиком. Тсуна сильно вздрогнула, почувствовав, что это тонкое слизкое что-то скользнуло внутрь; вскрикнуть от неожиданности не дала стекающая по губам жижа, капли которой всё равно оказывались на языке. — Ты не дашь соврать: вежливым диалогом мы с тобой не сговорились. Никакой помощи в этом доме, опять делать всё в одно лицо.       Тсуна перестала слушать ещё на середине фразы: после упоминания диалога слизь зашевелилась и очень упорно сжала лицо, надавливая в углы челюсти и оттягивая подбородок вниз, заставляя открыть рот. Засосало под ложечкой, а от количества солёной влажной массы язык начало жечь. Девушка попыталась руками отодрать это всё, однако пальцы намертво прилипли, погрязнув в мягкой коже.       «Просто расслабься и получай удовольствие» прозвучало не откуда-то извне, а прямо в голове. Собственным же голосом и настолько будничным тоном, словно и вовсе ничего не происходило. Тсуна поняла, что задыхается, но больше не пыталась даже трепыхаться — тело сковало слишком быстро и неуловимо. Оставалось только смириться с таким положением.

***

      Потребовалось несколько долгих минут, чтобы хоть немного обуздать приступ удушающей паники и более или менее трезво взглянуть на ситуацию вокруг: рука, приобнявшая за плечи, принадлежала не Йами, а тёплое бесформенное нечто, накрывавшее чуть ли не до подбородка — всего лишь одеяло; во рту — собственные волосы, а колючки, так усердно вонзающиеся в кисть руки — попытки Наиру откусить пальцы. Ну, или что-то к этому очень близкое, Тсуна только спрятала руку под одеяло и осторожно привстала на локтях, опасливо оглядываясь: темнота такая, что хоть глаз выколи.       Однако это всё-таки комната, в которой она заснула, а не пустота с фиолетовым туманом. Она поспешила забыть тот факт, что в какой-то конкретный момент даже обрадовалась более привычной обстановке: нет, просто нет. Никакой радости по отношению к Йами — особенно после подобной выходки. Тсуна приложила ладонь ко рту и нервно сглотнуло: в горле продолжал стоять ком, а по ощущениям всё ещё был риск того, что вывернет. Если не волей Этого, то просто от нервов.       Наиру запрыгнула на кровать и устроилась рядом с Киойей, пару раз попытавшись ткнуть Отори лапой. Девушка раздражённо повела бровью, но второй рукой всё равно провела по кошачьей башке, вовремя успевая извернуться кисть так, чтобы избежать укуса. Наиру от такого только мяукнула. Очень недовольно и обижено, но Тсуна отмахнулась от такого: показалось не оказалось.       Аккуратно убрать руку Татегами и вылезти из-под одеяла звучало очень даже просто, а на деле выяснилось, что всё куда сложнее. И причина была даже не в том, что вылезать из тёплой кровати чисто по-человечески не хотелось, нет: Тсуна просто себе не доверяла, понимая, что её, скорее всего, занесёт на первом же угле, а поиск стены чреват опрокидыванием буквального всего вокруг.       Отори цыкнула, просчитывая траекторию. Кровать стояла у стены, противоположной двери; сама девушка предусмотрительно — ну или по счастливой случайности, какая сейчас разница — легла на ближний край, пускай и пришлось терпеть тот факт, что зеркало на дверцах шкафа-купе располагалось слишком близко к лицу. Тсуна легла к нему спиной, а сейчас побаивалась коситься в ту сторону, чтобы заранее не видеть возможных последствий тесного контакта с Йами.       От свежих воспоминаний о солёной жиже рот наполнился слюной. Тсуна качнула головой, решив, что чёрт там плавал, ладно — плевать, если врежется во что-то. И всё равно даже на возможную ночную активность трёх других хвостатых. Конечно радовало, что Наиру расположилась тут и больше не пыталась как-то укусить или поцарапать, но игривые Ханеги и Кей в темноте могли предстать достаточно внушительной проблемой.       Она снова раздражённо поморщилась: придумывает себе проблемы на ровном месте. Скорее всего, тошнит её вовсе и не от действий Йами, а от алкоголя и вредной еды. Тсуна шёпотом повторила эту мысль, чтобы звучало убедительнее: да, самовнушение, но хотя бы на благое дело.       Пытаясь на что-то отвлечься, заодно собираясь с мыслями и готовясь к рывку до ванной, Отори обратила внимание, что в соседней комнате горел свет: тусклое свечение проглядывалось в щели под дверью. На собственную память особо полагаться не приходилось, но почему-то Тсуна была уверена, что Киойа гасил свет.       В любом случае, что бы то ни было, она решила разобраться с этим позже. Ковралин в спальне только сначала казался достаточно странной затеей — при наличии нескольких кошек, Отори очень не завидовала тому, кому предстояла это всё чистить. Однако сейчас прикусила язык: пол-то тёплый. Зато спину и шею надувал работающий кондиционер, поэтому Тсуна недолго думая потянулась к банкетке у кровати. Стула с одеждой не было — была банкетка для тех же целей.       Своё платье Отори узнала сразу: пускай оно и сливалось с чернотой из-за тёмно-серого цвета, именно по ткани — на ощупь — стало понятно, что к чему. Но его она решила пока оставить тут — не как с курткой, а до утра. Вместо него Тсуна утащила другой кусок ткани, напоминающий футболку. Без каких-либо опознавательных знаков или бирок, так что было принято решение не заморачиваться: как-то всё равно, если вдруг наденет шиворот-навыворот или задом наперёд. Кому какая разница, ну правда.       Ситуацию это не спасло, но немного сгладило углы: Тсуна всё ещё зябла, однако надеялась, что вне комнаты станет немного полегче. И эта мысль заставила-таки встать на ноги и тихо направиться к двери, почти что на свет. Вряд ли включённый светильник — что-то мистическое; в конце-то концов, это вполне могла сделать кошка, надавив лапой на кнопку включения торшер во время ночной беготни. Не то чтобы это часто происходило — вообще ни разу — но мало ли? Всё бывает впервые.       Тсуна ощупывала всё вокруг себя, молясь всем известным богам, что ничего не уронит. Пройти надо было всего лишь пару метров, ей этого при свете как полтора-два шага, однако в темноте она не рисковала: под ногами вполне могли оказаться кошачьи игрушки, и чёрт знает, насколько шумными они были. И не только игрушки — сами кошки тоже, и вот в отличии от звенящего пластика, наступить на них — ни разу не радужная перспектива.       Девушка сжала зубы и выдохнула, через плечо глянув на кровать. Видно было только смутные очертания Киойи, и тот, вроде, от чересчур громкого дыхания не проснулся. Или очень умело притворялся, что тоже имело место быть. С этого Тсуна невольно усмехнулся и, тряхнув головой, продолжила попытки игры в тень.       Приоткрыв дверь, она осторожно выглянула в комнату и прищурилась: никого. Даже кошек не видно, что, в общем-то, странновато, но в данной ситуации даже неплохо. Отори скользнула вдоль стены, смотря под ноги всё с той же единственной целью: ни на кого и ни на что не наступить.       Однако негромкое оповещение — а в полной тишине такое казалось оглушительно громким — привлекло внимание. Тсуна дёрнулась от неожиданности и не сразу сообразила, что маякнул-то как раз её телефон. Видимо, Киойа поставил. В какой-то момент. Любопытный длинный нос, но ей стало интересно, кому она там понадобилась… сейчас. Поэтому Тсуна осторожно двинулась к розетке. Как раз возле горящего торшера, поэтому в темноте сидеть не придётся. Отчего-то этот факт заставил облегчённо вздохнуть.       СМС от Ю. Девушка глянула на время и криво усмехнулась: три часа ночи. В принципе, обычное для неё время — может, поэтому и проснулась.       — Привет, — раздалось так неожиданно, что Тсуна едва не вскрикнула. Подпрыгнув на месте, она замерла на одной ноге, медленно опуская вторую — по мере того, как отступала снова накатившая паника. Только сейчас оно больше напомнило вспышку: вот есть, вот нет — и на этом всё. — Извини, хах.       — Привет… — протянула Отори и выдохнула, снимая телефон с зарядки. — Ты… — она прикусила язык. Собиралась спросить «какими судьбами», но вовремя прикусила язык: ну, он тут живёт. — Твой брат сказал, что ты уехал.       — Ага, но также он должен был запомнить, что я не на выходные, а по делам. Дела сделал, со всем закончил. Теперь дома. А ты тут?..       — Как раз потому что он сказал, что тебя в выходные не будет, — Тсуна посмеялась: неловко, наверное.       Какеру сидела за столом, в полумраке — света от включённого торшера ему, видимо, вполне хватало. Ну сидел и сидел — чем он занимается, Отори не видела. Да и не вглядывалась; только поддёрнула вниз край футболки — особо безрезультатно, оно всё равно доставало ей ровно до бёдер — и сжала телефон, направившись в ванную.       — Он спит? — усмехнулся младший Татегами.       — Ещё или уже? — уточнила Тсуна и тихо, себе под нос, выругалась: Ханеги стремительно и достаточно сильно вцепилась в её ногу, царапая задними лапами и явно пытаясь откусить кусок мяса. Прыгать и пытаться её отцепить было бесполезно: попытка отодрать прицепившийся ком шерсти, безжалостно дравший кожу, оказалась той ещё задачей.       — Ханеги, — позвал Какеру. Глухо открылся ящик, что-то зашуршало. Но это «что-то» явно привлекло внимание кошки, потому как та сразу отпустила ногу и заинтересованно направилась в темноту. — Не за что.       — А… — Тсуна потопталась с ноги на ногу, пытаясь оценить, насколько всё плохо. Не стреляло при ходьбе — уже отлично, хотя ступня словно горела адским пламенем. — Спасибо. Остальных не замечала?       — Наиру там, — она указал на дверь, ведущую в спальню, — остальных не видела. Надеюсь, такой подлянки не произойдёт.       — Не должно, на еду сейчас сбегутся сейчас. Советую спрятаться, потому что если Ханеги так безжалостно с тобой поступила, Наиру скорее всего тебя загрызёт.       Тсуна натянуто улыбнулась и щёлкнула выключателем, закрываясь в ванной. Какеру был абсолютно прав, и она даже понимала, в чём причина. Вернее, догадывалась, но оттягивала момент истины как могла, стараясь даже в периферии игнорировать зеркало над раковиной.       Включая воду, она второй рукой наконец-таки открывая сообщение. Заранее не загадывая, что может увидеть, Тсуна криво усмехнулась, увидев всего лишь один символ: вибрирующую трубку. Условное обозначение созвона, но даже интересно стало, по какому поводу. Точнее, у неё-то повод звонить был, но она думала сделать это утром.       Но получилось как получилось. Привычный ночной образ жизни уже воспринимался как должное.       Недолго думая, Отори открыла список контактов и в «избранном» сразу нашла нужный номер. Сомнения возникли, когда она уже хотела нажать на зелёную кнопку, однако рискнуть-таки решила: ну вдруг.       И ведь не вдруг.       — Ты почему не спишь? — ни «привет», ни «как дела», а сразу к сути. Но ей правда было любопытно, почему. Тсуна как-то подзабыла о том, что сама просила звонить только после определённого часа. Ю эту условность соблюдать старался.       — Ну вообще-то это ты мне позвонила, — Тендо хмыкнул. — Так что там с боем, я до сих пор жду твоего ответа.       — Пару дней всего прошло, — Тсуна зависла с телефоном в руках: в одной стороны, положить на край раковины и включить громкую связь, но это лишний шум; с другой — зажать плечом, но тогда футболку не снимет. — Я сейчас.       Лучший из худших вариантов был всё-таки второй, да и быстрее как-то получилось.       — А ты где вообще? — Ю задал вполне актуальный в данный момент вопрос. А свою ошибку Тсуна поняла слишком поздно: одного мимолётного взгляда в зеркало с головой хватило, чтобы глаз нервно задёргался. — Э-э-эй.       — Завтра я сплю у тебя, — констатировала она, ощупывая область вокруг глаз: боли не было. Или как вообще должен чувствоваться лопнувший капилляр. — Или ты у меня, но не в одиночку, прошу.       — Э… ладно? — Ю, судя по голосу, такой просьбе-предложению очень удивился. В какой-то степени такой финт был даже ностальгичным, но определённо внезапным и даже подзабытым. Но когда-то же помогало. — С тобой всё хорошо?       — Нет, — честно призналась Тсуна. Алые пятна растянулись в половину склер; из внутренних уголков глаз тянулась всё та же красная паутина тонких сосудиков, а нижние веки налились кровью. Глаза в буквальном смысле покраснели и очень напоминали взгляд Йами, только у Этого алое свечение шло изнутри и занимала всю склеру. Ну, с другой стороны, кровь тоже внутри, да. Отори тряхнула головой: — Всё дерьмово. Всё. И кстати про бой: Хикару сказала, что выделит арену, но оторвёт нам головы, если мы её разнесём. Вот.       Ю почти с минуту ничего не говорил, но Тсуна слышала, что он смеётся. Нервно, почти истерично — два сапога пара.       — Нет, ну так я не могу. У меня экзамен скоро, мне без головы нельзя, — простонал юноша в трубку, почти задыхаясь. — Давай тогда не бой, а к врачу. Тебе полезно будет.       — Не-не-не, — Тсуна готова была себе язык откусить, чтобы уж наверняка. Словно и неё мысли, словно и не она говорит. — Договорились — надо выполнять.       — Ты уверена, что в состоянии? — а вот это прозвучало вполне серьёзно. Даже слишком для обычного, безобидного разговора. — Я очень в этом сомневаюсь.       — Всё нормально, — сухо заверила она, прикусывая внутреннюю часть щеки.       Полежать в ванной — удовольствие немыслимое. Тсуне категорически не нравились эти маленькие ванны, в которых можно было только сидеть: для подобного имелись душевые. Ноги не вытянуть, удобно не устроиться — достаточно минусов, но тёплая вода — это тёплая вода, поэтому чего жалуется вообще? Вот именно.       Тсуна потёрла щёку: тошнота отступила, но вместо неё пришло чувство нереальности происходящего. В глазах не двоилось — пока что, — но всё равно казалось, что что-то не так — неправильно. Руки вроде её, да и прикосновения она ощущала. Но что-то всё равно не так.       — Так… во сколько? — не очень-то и уверено спросил Ю.       — Я уточню у Хикару и как только, так сразу отпишусь, — она пожала плечами и провела пальцем по экрану, сбрасывая звонок.       Чтобы не забыть, сразу написала всем, кому надо было: Хикару по поводу арены и, почему-то, Шу — по поводу возможного боя, который произойдёт, в идеале, через несколько часов. Его номер Тсуна не сохраняла, но ей не так уж и часто звонили, чтобы он затерялся где-то в недрах.       Дверь распахнулась как раз в тот момент, когда она отложила телефон и сложила подбородок на колени, пытаясь хоть чуть-чуть расслабиться. Но — увы, конкретно сейчас мимо.       — Я конечно знаю, что ты ночное существо, но не настолько же, — проворчал Киойа, сонно щурясь.       Тсуна только сипло хмыкнула, косо на него взглянуть: она нарочно старалась прятать глаза, чтобы немного оттянуть момент объяснений.       — Ты так редко носишь очки, что я честно уже забыла о том факте, что ты в линзах постоянно, — она попробовала сменить тему. Её режим — та ещё заноза, если так подумать, и особо сильно это ощущалось в сравнении с другими — более адекватными и нормальными в этом плане — людьми. Может, так влияло отсутствие постоянной занятости, а может, реально что-то пошло не так. Хотелось верить, что первое, но объективно, Отори понимала, что неправа. Очень неправа. — Ты чего подорвался?       — Какеру, Кей, ты, — недовольно перечислил он, складывая на груди руки и опираясь о дверной косяк. — Спать пойдёшь?       — Пойду, — Тсуна решила, что к чёрту: подремать ещё немного определённо стоит. Ради чего — вопрос другой, не очень-то и важный. Что так, что так — состояние на утро будет паршивым. Киойа медленно кивнул и широко зевнул, роняя подбородок на грудь. — Иди ложись, ты на ходу спишь.       — Я просто хочу убедиться, что ты ляжешь, а не пойдёшь читать на балкон, как то было в прошлый раз, — протянул он, не поднимая на неё взгляд и продолжая клевать носом. — Ну или чтобы ты в ванной не уснула.       — Единственный, кто тут в ванной засыпает — ты, — Тсуна потянулась и разочарованно хмыкнула: хотела, значит, в ванной посидеть. Ну, да, посидела — но не так, как представляла. Вот вообще не так. Так что терять особо нечего. — Две минуты ещё подожди, не засыпай.       — Очень постараюсь, — фыркнул Киойа. — Ускорься, Птичья башка.       Отори криво усмехнулась: такая кличка на порядок хуже того же сокращения до «Тсуны», но всё-таки достаточно красноречиво передавала степень раздражения. Тсуна, затем Тсубаса, затем Птичь башка — три стадии недовольства у Татегами.       Её это каждый раз веселило.

***

      Архитектору, проектировавшему это здание, всякий раз хотелось крепко пожать руку: очень оригинальная задумка, спору нет. Тсуне нравилось не сколько находиться внутри, сколько просто глазеть на постройку со стороны: ну правда, главный корпус, где проводилось большинство турниров, сделать в форме перевёрнутого волчка — звучало очень странно, а на деле оказалось очень хорошо.       Вернее будет сказать, всё очарование виделось или с вертолёта, или из окон соседних высоток. Потому что смотря на него снизу-вверх, весь шарм постройки терялся. Не сразу считывался остроумный замысел. А жаль. Но даже если так, место само по себе было приличным: вокруг — парк, недалеко — море, да и от центра — от его духоты и загруженности — на достаточном расстоянии. В общем-то, одно удовольствие было тут гулять.       Гулять — но не заходить внутрь. В последний раз Тсуна проходила дальше холла очень давно и сугубо по работе: разобраться с какими-то бумагами в компании Райо и Кенты. Она особо не вникала в то, что надо было сделать — просто глазела по сторонам и изучала попадающиеся на глаза помещения: тут и арены, и спортзал, и ещё арены, но уже для новых волчков, и комната отдыха. Краем уха Отори всё-таки зацепила то, чем отличаются арены; на языке крутилось, но сформулировать не могла.       Прохаживаясь вдоль пыльной дороги у главного входа, Тсуна просто вспоминала всё увиденное и услышанное ранее. Готовилась, может, к тому, что посыплются вопросы, на которые она, если быть честной, вряд ли ответит. Или соображать будет так долго, что уже все забудут о том, что вообще что-то спрашивали.       Как и предсказывала, ей действительно стало невероятно паршиво утром. Ложиться однозначно стояло, но и спать в таком случае надо было дольше. Но получилось как получилось — если не потеряет сознание в течение дня, то к вечеру вырубится как убитая. Киойа конечно помогал как мог — и даже подвёз до указанного места, не задавая вопрос, — но конкретно ситуацию с самочувствием это не спасло: дерьмо. Просто дерьмо.       С самого пробуждения тяготила одна очень конкретная мысль: что с Йами. Где оно, почему притихло и как теперь быть — после той выходки с проникновением. Буквально внутрь залезло, но Тсуна старалась не думать о том, как это выглядело со стороны: настолько вульгарные и даже пошлые телодвижения только усугубляли и без того плачевное положение.       Поэтому всякий раз, когда её заносило в эту степь, она начинала думать о крутке. Красно-коричневая, потёртая, замшевая куртка с большим тёмными воротником и трикотажными, слегка обтрепавшимися манжетами. Рукава Тсуна всегда закатывала до локтей — ну нравилась ей эта несчастная длина в три четверти. На симметричные карманы на груди Отори в каком-то странном воодушевлении пришила полоски лилово-голубоватой ткани — просто чтобы были.       Действия Йами определённо имели последствия. Осталось только понять, насколько всё плохо и как скоро заимеет ростки. Ну и ожидать ли визита в больницу? Или даже не визита, а госпитализации — никогда ведь такого не было, никогда оно и не повторится, ага, именно.       Куртка была тёплой и невероятно удобной. Но, что удивительно, не жаркая — в ней просто приятно ходить. Не в любую погоду, конечно, но если не печёт так, что хочется утопиться в ближайшем прохладном водоёме, будь то хоть лужа, хоть подобие озера в городском парке — в самый раз. Вот Тсуна и носит.       Насколько опасным вообще было сражаться сейчас? Об этом надо было задумываться позже, конечно, Отори не спорит — Ю ведь предложил, а она, дура, отказалась. Надо ли сейчас буксовать и съезжать? Ну, в идеале — да. Но получится ли? Вряд ли. Шу ведь отписался и даже поблагодарил за внезапное приглашение посмотреть на обещанный им же — этим детям — бой. Кто должен был забыть об этом первее: сама Тсуна или малявки? Теперь-то какая разница, ну правда, она сама себе могилу выкопала.       Откровенно пугало то, как сильно слова могу на что-либо повлиять. Даже без действий — просто произнесённые звуки. Как же много от них зависело.       Тсуна помассировала виски: ничего ещё не произошло, а она уже загналась на ровном месте. Почти буквально: стоять на месте, втыкать в никуда, изображать фонарный столб — неплохое времяпрепровождение. Ну, а что? Вполне ведь похоже: высокая, со светлой головой — издалека видно. Солнцезащитные очки она всё также подрезала у Киойи. Те же самые, в каких расхаживала до этого: он особо и не настаивал на их возвращении, поэтому никаких проблем.       Стоять и ждать. Словно на казнь сейчас поведут. Да и ступени, ведущие к стеклянными дверям, отдалённо напоминали эшафот. Как, собственно, и любая другая лестница, но снова начало заносить на пустом месте, и Тсуна поспешила переключить внимание на что-то менее пессимистичное.       Например, можно разглядывать прохожих и в принципе людей вокруг. Но то ли ей так везло из раза в раз, то ли действительно какая-то странная закономерность появилась: никого вокруг. Пустые улицы, минимум машин. Или все такие занятые, или Тсуна слепнуть начала — и это, кстати, не казалось чем-то удивительным. Состояние глаз тоже напрягало; ещё сильнее, чем до этого. И ведь неочевидно, что делать: дальше терпеть выходки Йами или-таки начать решать вопрос со скачками давления.       Капилляры ведь от этого лопнули. А остальное — потому что спит мало и когда придётся, да.       Тсуна задумчиво пожевала губу: как долго ещё будет отрицать очевидное и надеяться на то, что это просто её организм по швам трещит. Нет, не выходки Этого, а просто здоровье под откос идёт, именно.       Что то херня, что это, но первое хотя бы можно оправдать. Йами же оставалось не совсем понятным феноменом. Не необъяснимым — Рьюга когда-то вполне чётко разжевала всю суть этого существа… если вообще можно так сказать. Сущность, а не существо — или ни то, ни другое.       — Отори-сан! — прокричали так громко, что Тсуне показалось, что совсем близко. Но — нет, просто Вальт — а по голосу это был именно он, потому что у кого ещё настолько мощные голосовые связки — бежал впереди планеты всей, в буквальном смысле светясь от радости. В чём причина такого его настроя, Отори не улавливала, но глаза выдавали: ребёнок счастлив. Очень счастлив чему-то непонятному.       — Привет… — негромко протянула она, понимая, что не услышит он её. Зато была фора в полминуты, чтобы натянуть нейтральную лыбу и сделать вид, что всё более или менее в порядке.       Вперёд убежал только Вальт. Тсуна заприметила Ю в компании остальных: неторопливо шли, о чём-то увлечённо беседуя. Ю умел находить общий язык со всеми — проверено много раз. Приятный в общении и очень умный юноша — что ещё надо?       Однако стоило им встретиться взглядами, улыбка Тендо сразу стала чуть сдержаннее; он чуть прищурился и ускорился, почти переходя на бег. Тсуна едва не попятился назад, но всё-таки позволила крепко себя обнять, примерно понимая, что Ю вообще делает.       — Ты выглядишь так, словно сейчас в обморок упадёшь, — шепнул он ей на ухо, но при этом продолжил улыбаться. Для виду, видимо. — Ты точно уверена, что всё будет хорошо?       Тсуну не раздражало его волнение. Во-первых, ему уже доставалось в тот — первый и, как она надеялась, единственный раз, — поэтому у него были все основания беспокоиться; а во-вторых, потому что понимала, что если бы с ним случилась какая-то непредвиденная ересь, она бы тоже зациклилась на этой теме. Вот это — дружеское волнение? Или что?       Но всё-таки, она попыталась выдавить из себя хоть что-то.       — Да всё со мной нормально, привет, — Отори похлопала его по спине и улыбнулась — куда более искренней с виду улыбкой — медленно подтягивающейся шайки. И снова в полном комплекте — вместе с двойняшками, — но особенно сильно её почему-то зацепил полу-скептический, полу-недовольный взгляд блондина в фиолетовом костюме. Вакия же? И ведь неловко переспрашивать. — Можешь меня отпускать.       — У тебя лицо серое, — констатировал Ю и послушно отступил. — Я ведь не шучу про обморок.       — Обморок? — Дайна прошёл вперёд и спрятал руки в карманы. — Вы тоже обладаете этой чертой?       — Какой? — не поняла Тсуна, проигнорировав обращение на «вы»: ну если нравится ребёнку так говорить, то какая вообще проблема. Да, дёргает, но не смертельно.       — Какой? — повторил её вопрос Вальт.       — Ну знаете, — продолжил мысль Курогами Рантаро, взмахнув веером, — вот эта твердолобость в отношение боёв. Когда кровь из носу, хоть зубами запускать буду.       — И только не говорите, что у вас такого нет, — протянул Ю, лукаво прищурившись. По реакции детей Тсуна поняла, что вопросом он попал в яблочко.       — Не в большей мере, чем у вас, — заметил блондин, складывая руки на груди. Тсуна удивлённо повела бровью: только сейчас услышала. Он не говорил как-то иначе, не говорил с акцентом — но диалект. Диалект немного резанул по ушам, хотя до этого не обращала на это внимание. — Естественно ты не обращала внимание, ты дальше носа вряд ли вообще видишь.       — Что?.. — у неё снова нервно дёрнулся глаз. И потому что не совсем поняла, что произошло, и потому что нос. Не то чтобы её это обижало, но всё равно странная претензия.       — Ты это вслух сказала, — шепнул Ю. — Про то, что не замечала диалект. Кансайский?       — Именно, — цыкнул Вакия.       У Тсуны возник резонный вопрос: раз он так всем недоволен, то что тогда вообще тут делает? Силком притащили за компанию или просто образ у него такой?       В любом случае, неважно.       — Извини за бестактность, — она не особо надеялась на то, что это как-то сгладит углы, но лучше попытаться. И тронула Ю за плечо. — Хикару дала добро. Условия, надеюсь, помнишь.       — Голову с плеч, да, — Тендо криво усмехнулся. — Она как всегда.       — Хикару? — неожиданно спросил Шу. — Хасама?       — Она самая, — Ю схватил Тсуну за запястье и очень решительно повёл в сторону входа, жестом приглашая мелких за собой. Отори только пожала плечами: ну, собственно, в таком положении это самое правильное действие.       Её волновало другое.       — Это у вас привычка такая? — уточнила она, покосившись на Вальта: тот шёл рядом как-то непривычно смирно и тихо. Не то чтобы они много общались, но Тсуна всё-таки чётко уяснила, что он громкий, яркий и его много.       — О чём вы? — поинтересовался Рантаро. Блеск в глазах выдавал.       — О том, что говорите вы поочерёдно, — Тсуна прищурилась и поджала губы: показалось или нет? Может, просто совпадение. Удачное или нет — потом решит. Но сам факт. — Или мне так кажется?       — Ну… — Ника глянула на неё снизу-вверх. — Вы не то чтобы не правы.       — Просто попытка наладить контакт, — Вальт широко улыбнулся. — Ну и общение тоже.       Возникший вопрос о разнице между налаживанием контакта и налаживание общения Тсуна озвучивать не стала.       — Например? — она вскинула бровь. — Ну, то есть, зачем?       — Ты кажешься и ведёшь себя как женщина с очень тонкой — хрупкой — душевной организацией. А что может быть, если тебя довести, ты уже показала — в первую встречу.       — Напомни, как тебя зовут, — процедила Отори, натянуто улыбнувшись. — Вакия?       — Да, — он кивнул и прищурился.       — Благодарю за честность, Вакия, — процедила Тсуна и выдохнула: а в чём смысл ей вообще злиться? Разве они неправы? Нет, правы — так хотя бы легче воспринимать каждого из них отдельно. Да и внешне запоминать начинает, главное теперь по именам окончательно выучить — и вообще замечательно. — Но если серьёзно, простите за тот раз.       — Да как-то и злиться на вас не хочется после всего того, что успели прочитать и посмотреть, — присвистнул Ранатро, но всё-таки от Тсуны не укрылось то, как недовольно они с Вакией друг на друга глянули. Намечалось нечто интересное — если не сейчас, так в теоретическом будущем.       А потом до неё дошёл смысл сказанного.       — А вы хороши, — посмеялся Ю, проталкивая Отори через турникет. — Какая арена?       Тсуна продемонстрировала ему скинутую Хикару информацию и позволила и дальше тащить себя, как тряпичную куклу.       — В смысле после того, что успели прочитать и посмотреть? — она растерянно оглядела каждого из мальчишек и скосила взгляд на протянутый Никой планшет: несколько видеозаписей. Ни о чём особо это не говорило, но догадки проклёвывались. — Это записи боёв, верно?       — Твой бой с Рьюгой и срыв во время поединка с ребятами из «Диких клыков», — отчеканил Вакия. — Это было сложно отыскать, но, как видишь, всё возможно.       — Ой-й-й-й, — протянул Ю и наконец-таки остановился. — Нашли, что вспомнить.       Тсуна не стала как-то это комментировать: юноша озвучил ровно то, что она сама собиралась сказать. Зато поймала себя на том, что в компании — активной компании — ей намного легче. Потому что голова почти пустая, собственных мыслей нет. Разговоры, действия, наблюдения — это забивает сознание и помогает абстрагироваться от всего дрянного.       Но вот на долго ли? На этом она пыталась не зацикливаться.       — Хикару Хасама… это ведь под её руководством сейчас находится WBBA, верно? — протянул Шу. — И… вы знакомы?       — Ага, давние друзья-приятели, — Ю очень умело справлялся с ролью голоса Тсуны. Ей вообще ничего не оставалось, но она была ему за это очень благодарна. — А с ней мы, — и указал сначала на себя, а потом и на Отори, — давние лучшие друзья-приятели, верно?       — Верно, — Тсуна поправила очки и потянулась, разминая кисти рук. — Ну так, куда дальше?       — Понятия не имею, — Тендо сдавленно хмыкнул. — Может, кто-то из вас знает?       — Какая арена? — задал вопрос Шу.       Тсуна не сильно удивилась его готовности к чему бы то ни было: член большой четвёрки по идее должен знать о расположении арен в главном здании, где большинство турниров и происходит.       — Седьмая на втором этаже, я так понял, — Ю пожал плечами. — Лаконичное «арена семь тире два». А этажей тут точно не семь.       — Да… — протянул Куренай, задумчиво прикусив губу. — Да, правильно. Второй этаж, седьмая арена. Никаких букв?       — Нет, — Тсуна перепроверила сообщение, чтобы убедиться. — Никаких.       — Значит левое крыло, нам в другую сторону, — проинструктировал он и указал в нужном направлении. — Вас провести?       Его то ли ухмылка, то ли просто кривая улыбка даже в какой-то мере повеселила. Двое взрослых стратегически затупили, зато ребёнок решил проблему на раз-два.       — Вперёд! — Вальт взмахнул рукой и снова побежал вперёд.       — Да куда ты?! — Рантаро раздражённо фыркнул, проследовав за ним.       Токонатсу и Ника синхронно — и очень устало — вздохнули, а Дайна только усмехнулся. «Никогда такого не было и вот опять» словно в воздухе висело, это была настолько громкая и очевидная мысль, что даже вслух озвучивать её не стоило — все всё прекрасно понимали и без этого.       — Они не потеряются? — осторожно уточнил Ю, складывая рука в карманы кофты.       — Хотелось бы на это надеяться, — Дайна пожал плечами. — Идёмте?       — А, да, — Тсуна растерянно встрепенулась и тоже зашагала следом, намеренно идя медленно, неторопливо. Не потому что оттягивала момент — вовсе не поэтому. Просто смаковала приятное — тихое — времяпрепровождение в спокойной компании.       — К слову, Отори-сан, — Шу глянул на неё из-за плеча. — Можно взглянуть на Орла?       — Конечно? — она удивлённо вскинула бровь. — Зачем?       — Просто интересно сравнить.       Тсуна пожала плечами и потянулась за волчком в один из карманов на поясной сумке. Как-то не верилось в то, что бой действительно состоится. Она поняла, что не решила с самым главным: рука.       Сначала слишком расслабилась, потом Йами — но в какой-то непонятный момент факт травмированного локтя как-то отошёл на второй, а то и на третий план. А зря: ведь надо было определиться — и хотя бы попробовать подержать лаунчер спустя столько времени, — какой рукой дёргать за кольцо. Ведущей, как обычно? Но правая рука после выходки с лестницей была не в том состоянии. А левой Тсуна ни разу не пыталась.       — Время на разминку дам, — Ю словно прочитал её мысли. — Ты ведь когда в последний раз сражалась?       — Несколько лет назад, — размыто ответила Тсуна и протянула Орла Шу. — Держи.       Дайна и Вакия тоже косо глянули на металлический волчок. Ника начала что-то искать в планшете, а Токонатсу продолжал то и дело вставить на цыпочки и вытягивать шею настолько, насколько мог; Отори догадалась, что высматривает старшего.       — Такой тяжёлый, — протянул Шу.       — Иронично, что то же самое могу сказать и про ваше волчки, — Тсуна криво усмехнулась. — Они неожиданно оказались очень лёгкими.       — О, — Ю вскинул бровь. — Ты обзавелась новым волчком?       — Ага… — девушка пожевала губу. — На всякий случай… Если вы собрались предложить бой: подождите. Вы меня сначала научите с этой техникой обращаться, а потом уже что-то предлагайте. Оно буквально в руках разваливается и очень маленькое — как они не трескаются во время боёв?       — Замётано, — посмеялся Дайна, но как-то вымученно и словно для галочки. — А в целом, что вы надумали?       — Насчёт тебя или вообще? — не поняла Тсуна.       — Вообще.       — А, ну… Да? Мне просто нравится с вами общаться, на душе сразу легче становится. Поэтому почему бы и нет, у нас… есть, чему друг у друга поучится. Наверное. Надеюсь понятно.       — Нет, не понятно, — хмыкнул Ю. — Не забивай чужими мыслями свою пустоту, мы с тобой это уже обсуждали.       — Хикару предложила программу наставничества или как-то так оно называлось, — Тсуна пожала плечами. — Поэтому, возможно, наконец-таки смогу заняться хоть чем-то.       — Сначала врач, потом работа, — Тендо недовольно прищурился. — Тебя опять сломает, а восстанавливаться — ты помнишь — тебе ой, как долго. Оно того стоит? Возможно. Но порядок действий поменяй хоть немного.       Тсуна нервно поджала губы: не то чтобы ей хотелось это обсуждать. И вообще вспоминать. И Ю был целиком и полностью прав в этом вопросе: для начала стоило встать на ноги более уверенно, без риска скатится в то состояние беспросветной тоски и полной апатии ко всему от любой мизерно-триггерной темы.       И Тсуна бы послушалась, правда.       Если бы не Рьюга.       — Я… потом с тобой об этом поговорю, — она тяжело вздохнула. — Пройдись со мной потом, пожалуйста.       — Ты несколько часов назад говорила о ночёвке, так что могу не только пройтись, — напомнил Ю.       — Точно, — Отори щёлкнула пальцами.       — У нас два варианта: лифт и лестница. Что предпочтёте? — спросил Шу, когда впереди уже замаячил конец коридора.       В любой другой ситуации Тсуна скорее всего бы ответила «лестница», но конкретно в данный момент в памяти слишком свежи были события на кладбище — раз уж вообще вспомнила Рьюгу. Её беспокоила даже не нога, а сама перспектива снова упасть, потому что это действительно могло произойти — при таком-то состоянии.       Хотя, может быть, отрезвляющий удар по голове тоже лишним не будет…       — Давайте на лифте. У меня производственная травма, — отшутилась она и потянулась уже дёрнуть край платья, чтобы продемонстрировать огромный кровоподтёк во всей красе, однако вовремя сообразила, в каком месте оно находится. И ладно Ю — ему-то не то чтобы впервые видеть такое. Но вот дети… — Почти вся внутренняя сторона бедра. Мы в общественном месте, но поверьте на слово, пожалуйста.       — Вы поэтому прихрамываете? — тихо уточнил Дайна. Тсуна кивнула, отмечая, что всё-таки да, всё-таки хромает.       — Ну, да, — она растеряно пожала плечами.       — А чего так неуверенно? — Вакия нажал на кнопку и косо на неё посмотрел.       — Я старая, слепая женщина с тонкой душевной организацией. Я не вижу дальше собственного носа, поэтому и не замечала, что прихрамываю, — процедила Тсуна и тряхнула головой. — А без шуток: я правда не заметила. Мне вот настолько не до этого было, что даже не знаю — вряд ли бы вообще обратила на это внимание, если бы сейчас не сказали.       — Это хорошо видно, вы высокая, — Ника пожала плечами.       Тсуна не совсем поняла суть её слов: девочка с восторгом в голосе констатировал факт. На росте тоже особо никогда не зацикливались, поэтому такие комментарии взаправду были чем-то новым.       — Ну может… — Отори прикусила губу и прошла в лифт, прижимаясь спиной к стене. Ю жестом показал ей, мол, спокойнее, не нервничай. — Стараюсь.       — У тебя отлично получается, — Тендо беззлобно фыркнул. — Продолжай в том же духе.       — Вы ведь раньше дуэтом сражались? — Токонатсу вбил что-то в планшете и протянул им, чтобы посмотрели. И снова архивные изображения. У Тсуна глаз дёрнулся: где находят-то вообще. — И кстати, почему Тсуна?       — Что почему? — не поняла она.       — Тсубаса, — протянул Вакия.       — Ну… Тсуна — просто прозвище. Или кличка, как хотите называйте, — Отори пожала плечами. — Коротко и ёмко. Удобно, наверное.       — До сих пор не понимаю, чем тебе Тсутори не понравилось, — припомнил Ю давнюю свою почти-обиду, когда Тсуна отмела первый предложенный вариант.       — Потому что это больше похоже на сценический псевдоним, чем на имя, — повторила она сказанное ещё тогда. — А с той частотой, с какой я появляюсь «на виду», оно мне не очень-то и надо, каждый раз как первый последние пару лет.       — Ну да, справедливо, — Ю хмыкнул и снова взял её за руку. — А эти двое где?       — Хороший вопрос, — вздохнул Шу.       Они очутились на развилке. Несмотря на то, что здание, по идее, было круговым, всё равно возник вопрос: а куда? Налево, направо — и где убежавшие вперёд Вальт и Рантаро.       — Тихо, — констатировал Дайна. — Слишком тихо.       — А это плохо? — Тсуна вскинула бровь.       — В случае, если мы говорим про брата — скорее всего, — Токонатсу потёр шею, а Ника громко позвала Вальта по имени.       — Кого-то мне это напоминает, — посмеялся Ю и потянулся. — А сами не найдутся?       — Могут, — кивнул Шу. — Рантаро с ним, но то, что так тихо, действительно как-то странно.       — Пойдём их искать? — Отори сложила на груди руки. — Или как?       — Подожди, у меня есть идея, — Ю сложил руки рупором и уже вдохнул, но Тсуна положила руку ему на плечо и покачала головой: не кричать. Пожалуйста. — У меня нет идеи.       — Пошлите уже, — проворчал Вакия. — Убежали — их проблемы. Пропустят всё — тоже не наша забота. Нечего было нестись сломя голову.       — Ну… в чём-то ты прав, — Тсуна криво усмехнулась. — Но даже если так, нельзя же оставлять всё… вот так. Хотя бы для приличия.       — А может они просто нас ждут, — Ю зашагал вперёд, потащив девушку за собой. — Такое ведь в теории может быть?       — Может, — кивнул Шу. — В теории.       — Какие вы добрые, — прыснула Отори и спрятала возращённого Орла в чехол. Ещё немного.       Светлый коридор, одинаковые двери на равноудалённом расстоянии друг от друга — если бы не таблички возле каждой, возможно, Тсуна бы удивилась тому, как они вообще не потерялись. Однако окна во всю стену интересовали куда больше — слишком ух красивый вид. Пускай они и не очень-то высоко, но стеклянная стена сама по себе даже звучала здорово. А выглядела ещё лучше.       Сердце неприятно кольнуло.       У неё снова нервно задёргался глаз. Глубокий вдох и долгий выдох — и так несколько раз. Нет, просто показалось.       — Который раз повторю вопрос, — Ю несильно её встряхнул. — Очки сними.       — Давай потом, — шёпотом ответила Тсуна и покачала головой. — Всё плохо, но один бой я потяну.       Она не хотела обсуждать это сейчас по двум причинам: дети вообще и Дайна конкретно. Что с ним было, ей до сих пор неясно, а лишний раз запугивать определённо не вариант. Да и если носить очки, хотя бы внешне кажется, что всё не так плохо. Да, бледность — но у неё проблемы с сердцем, естественно скачки давления имеют место быть.       Ю поджал губы и очень недоверчиво на неё посмотрел, однако медленно кивнул, мол, понял, принял, и остановился у нужной двери, немного растеряно переступив с ноги на ногу.       — Эта? — спросил он у Шу, и юноша кивнул, проходя вперёд.       Дверь была приоткрыта, изнутри доносились довольные голоса. Тсуна и Ю переглянулись: ну, собственно, как Тендо и сказал.       — Она такая большая! — восторженно воскликнул Вальт, когда они зашли внутрь. — Вы только гляньте!       — Ага… — протянула Тсуна, криво усмехнувшись. Арен для новых волчков она вблизи видела не так уж и много, но смутно помнила, что те, кажется, были раза в полтора меньше. И не такие крепкие, но вот это уже лишь домыслы. — Вы чего убежали-то?       Вальт развёл руками и продолжил наворачивать круги вокруг арены, останавливаясь в случайный момент, чтобы поближе рассмотреть нечто такое, чего до этого не видел. Такой оптимизм немного ободрил.       — Время на разминку? — уточнил Ю, скидывая рюкзак у двери. Вдоль стен стояли лавки без спинок, под ними — всякий спортивный инвентарь. Тсуна подозревала, что забытый кем-то, но почему это помещение использовали как бюро находок, ей было решительно непонятно.       — Нет, — она покачала головой. — Быстрее начнём, быстрее закончим.       — Предлагаешь мне играть в поддавки? — Ю повёл бровью, криво усмехаясь. — Или что?       — Нет, — повторила Тсуна, — но я уже сомневаюсь в том, что это хорошая затея, поэтому, опять же, быстрее начнём, быстрее закончим.       — Как скажешь, — юноша широко улыбнулся и продемонстрировал Весы, второй рукой доставая из футляра лаунчер. — Приступаем?       Отори кивнула и сжала рукоять лаунчера: рука-то дрогнула, когда она потянулась за ним. Но, чертыхнувшись под нос и на негнущихся ногах пройдя к своему краю арены, Тсуна провернула Орла и приготовилась к запуску. Глаза боятся, руки делают: она отлично помнила и стойку, и положение рук для правильно траектории.       В зелёных глазёнках Ю горел азартный огонёк. Что не могло не радовать, но в какой-то степени даже пугало: если что-то пойдёт не по плану — а Тсуна догадывалась, что именно это и произойдёт, — в первую очередь достанется ему. На себя-то ей по большей части всё равно, а вот вредить кому-то стороннему — особенно Ю и мелким — ей очень не хотелось.       Встретившись взглядом с Тендо, Тсуна натянуто ухмыльнулась, пытаясь хотя бы сделать вид, что всё более и менее… даже не хорошо — терпимо. Один бой. Только один бой. В её задачу входит нормально запустить волчок и держать себя в руках; исход особо не волновал.       «Держи себя в руках, — певуче протянуло Йами. — И не перекладывай на меня ответственность, это у тебя дурные мысли, а не у меня…»       Тсуна поджала губы: бери что хочешь — всё бери, — но не возникай хотя бы сейчас, пожалуйста. И без выкрутасов, посиди в сторонке.       «Что хочу? — уточнило Оно, криво посмеявшись. — А не слишком ли дорогая цена за простое бездействие в одном конкретном случае?»       «Свали», — шёпотом процедила Отори, напрягая руку. Область вокруг локтя снова заныла, однако, сжав зубы, девушка приготовилась дёрнуть за кольцо. Классический отсчёт и сигнальное «вперёд!» стало уже чем-то обычным, пускай и немного подзабытым.       Однако от рывка в глазах потемнело: слишком сильно и оглушающе стрельнуло; огромными усилиями удалось не просто устоять на ногах, а не взвывать и упасть на колени, но и сохранить спокойное выражение лица. Хотя слёзы-таки потекли, и очки снова оказались невероятно полезным аксессуаром.       В глазах с непривычки рябило. Тсуна и забыла, каково это — когда энергия откуда-то извне бьёт через край, придавая сил. Главное, напомнила она себе, не увлекаться. Приятное чувство, очень приятное — впервые за долгое время.       Отори подняла очки, заодно убирая с лица чёлку. Ю присвистнул, вскинув брови, и она прекрасно понимала такую его реакцию: выглядело жутко и очень неправильно.       — Давление, — попыталась оправдаться Тсуна, припомнив самую реалистичную из всех возможных версию. — Просто давление.       — Не верю, — отчеканил Ю и пальцем указал на арену: не отвлекаться. Ударившись, волчки выбили несколько искр. Отори опасливо глянула на потолок: сработает ли пожарная сигнализация? По идее, не должна, но мало ли… — Тсубаса!       — Да… — она неловко усмехнулась.       Покалывание в груди никуда не ушло; даже наоборот — стремительно усиливалось, отчего сохранять так или иначе оптимистичный настрой становилось тяжелее с каждой секундой. Оно отразилось и на Орле: Тсуна хотела надеяться, что возникшее вокруг него фиолетовое свечение просто ей кажется. У страха глаза велики, вот и мерещится всякое.       После ещё одного столкновения с Весами, Орёл отлетел к краю. Тсуна нахмурилась, прикусив внутреннюю часть щеки: ударить в грязь лицом — вполне ожидаемый исход, она впервые за пару лет вообще лаунчер в руки взяла. Но — нет, просто нет. Дышать глубже, сконцентрировать на том, что это всего лишь бой. Безобидный бой, от которого ничего не зависит.       Тсуна косо глянула на сидящих детей и цыкнула: звуки ударов металла о металл, выбиваемые каждый раз искры, сильные потоки воздуха — когда ещё вблизи на это посмотрят? Что за мысли, что за заскоки… Поймав на себе взгляд Ю, она удивлённо вскинула бровь: что не так? Всё ведь нормально идёт, Весы очевидно вытолкнут Орла с арены.       Юноша смотрел исподлобья, очень мрачно, нервно поджав губы.       — Весы, — протянул он, сжимая кулаки, — заканчиваем. Инферно-взрыв.       Отори поперхнулась воздухом и закрылась руками от сносящих потоков. Яркий зелёный свет осветил и — она сильно прикусила язык — начал раздражать. Слишком быстро всё заканчивается — не успев, по сути, начаться.       Нет. Просто нет.       — Сияющее торнадо, — одними губами проговорила она, прищурившись. Бесформенный лиловый свет, окруживший Орла, начал отдалённо напоминать летящую птицу, однако что-то в миг переменилось. Казалось бы, всё то же самое, а оттого разница ощущалась особенно сильно.       Это наверняка было видно со стороны. Наверное, поэтому Ю и решил закончить всё быстро.       Чтобы пресечь всё, что могло произойти в ином случае.       Возникло чувство дежавю.       Несколько долгих мгновений всё было спокойно: ветер стих, свечение померкло. Однако — удар, скрежет, и Тсуна очень позавидовала детям, которых максимум лишь пригвоздит к стене. Воздуха катастрофически не хватало, сердце снова бешено колотилось где-то в висках, отчего перед глазами всё плыло. Ещё немного расслабиться — тоже отлетит в стену.       — Извини, — прокричал Ю, но в поднявшемся шуме Отори едва-едва расслышала сказанное им. — И финал через три, две, одну…       Мимо щеки пролетело нечто маленькое, но до ужаса горячее; зацепив лишь мочку уха и прядь волос, оно с глухим стуком влетело в стену. И всё стихло.       Сразу стало понятно, почему из предметов мебели — расставленные по периметру тяжёлые предметы, а стены и вовсе голые. Да, помещение недостаточно большое для полноценного боя, однако обставленное так, чтобы свети повреждения к минимуму; даже техники никакой нет, не считая ламп на потолке.       Тсуна медленно осела на пол, понимая, что по лицу стекает нечто… Вариантов немного: только кровь. Пошла носом. А жжение в груди заглушило собой все другие ощущения: и больную руку, и зуд на том месте, где отлетевший волчок зацепил ухо. Ей начало казаться, что сердце действительно вот-вот остановится: слишком сильно сдавливало рёбра, слишком сильно участилось сердцебиение.       — Эй! — её потрясли за плечо. — Отори-сан, вы в порядке?       — Да, — сухо фыркнула она, даже не разбирая, от кого прилетел достаточно странный вопрос. — Кто там заикался про тонкую душевную организацию? Вот сдохну при вас от сердечного приступа, а это похуже нервного срыва будет.       Отори уткнулась лбом в прохладный пол и несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь выровнять дыхание: только приступа паники ей для полноты картины не хватало.       — Только не размахивай руками, — щелчок, и ей на затылок полилась вода. Холодная, но отрезвляющая. Эффект неожиданности сработал, потому как Тсуна резко выпрямилась и тряхнула головой; капли воды и крови полетели во все стороны. — Ты жива? Это была очень плохая идея, Тсубаса!       — Жива… — протянула девушка, забирая у Ю бутылку. Запрокинув голову, она плеснула струю и на лицо, игнорируя последствия такой выходки при носовом кровотечении. — Да. Отвратительная затея.       — Вы поэтому не сражаетесь? — Рантаро присел на корты рядом с ней и рукой заставил накрениться вперёд, наоборот опуская голову, и придержал за макушку. — Платка нет, к сожалению.       — Поэтому? — соображала она медленно. То всё происходит слишком быстро, то слишком медленно — золотой середины будто бы и не существовало вовсе, только крайности. — Что произошло вообще? Я не поняла.       — Дежавю, — Ю цыкнул. — Точнее, могло бы случиться. Но всё всхлопнулось.       Тсуна приложила к носу тыльную сторону ладони и обернулась на возню за спиной: Вальт всеми силами пытался выдрать из стены застрявшего там Орла. От небольшой трещины тянулись трещинки меньше, однако их число не предвещало ничего хорошего.       — Хикару нас убьёт, — констатировала Тсуна, понимая, что вместе с волчком придётся достать ещё и кусок стены. Не очень большой, но всё-таки.       — Формально, нет, — заметил Тендо. — Потому что она говорила про арену. А та целая.       — Так ей и передашь, — криво усмехнулась Отори и прищурилась: вот ощущение скорой смерти от возможной остановки сердце есть — а вот как рукой сняло, даже голова больше не кружилась. — Это было то самое, да?       — Ты сам это сказал, — напомнила Тсуна и протёрла очки краем платья. — Но да. Оно.       Ю помог ей встать на ноги и постарался выдавить из себя улыбку, но получилось ровным счётом никак.       — А вы в порядке? — спросил он у компании. — Вас не задело?       — Это было очень здорово! — Вальт оставил Орла торчать в стене и чуть ли не дрожал от восторга. Однако, глянув на Тсуну, немного сник, на что девушка только криво усмехнулась. — Не считая последней минуты, собственно… Мы можем как-нибудь сразиться?!       — Я подумаю, — Тсуна потёрла переносицу: даже тут не болело. Кроме руки, собственно, никаких больше проблем. И ей такой расклад решительно не нравился: версия с тем, что это всё всего лишь последствия небрежного к себе отношения, умирала на глазах.       А взгляд Ю только подливал масла в огонь: слишком пристальный, слишком мрачный и обеспокоенный. Как тогда. — Если вы вдруг захотите встретиться ещё раз, то можем… Волчок вашего типа у меня на руках теперь.       — Ваша рука, — заметил Шу. — Та самая травма?       — Да, — Отори сдержанно кивнула. — Не хотела никого пугать, прошу прощение.       — Бывает, — отмахнулся Ранатро.       Дайна отрешённо стоял в стороне. Тсуна прикусила внутреннюю часть щеки: ну, да, целиком её косяк. И об этом позже надо будет обязательно поговорить… Или попытаться. Потому что если остальным, скорее всего, на подобное фиолетово — ей захотелось себя стукнуть за такой внезапный каламбур, — то Курогами относился к этому напрямую.       Возможно.       Она вздохнула и подошла к стене, без особых усилий доставая Орла; как и думала, вместе с бетонной крошкой. А арена действительно осталась целой.

***

      Распрощались как-то быстро и очень скоро, словно все спешили разбежаться каждый в свою сторону. Тсуна никого за такой настрой не винила: сама виновата, сама это устроила. И сама чуть не скукожилась, хотя о смерти лучше не заикаться — вряд ли бы это произошло на самом деле. Вот что-то ей подсказывало, что при всём своём садизме и желании поиздеваться, Йами серьёзных физических травм, от которых действительно можно откинуться, не допустит.       Вот почему-то Тсуна была в этом уверена.       — Ты совсем дурная?! — вспылил Ю, когда они отошли на достаточное расстояние. — В смысле ещё бои? К тому же с детьми!       — Осади, — сухо попросила Отори, потирая шею. Мокрый ворот платья неприятно лип к телу, но умывалась она так, словно от этого зависела чья-то жизнь; ей просто необходимо было смыть кровь с лица, и чем вызван такой внезапный, почти истерический порыв, Тсуна понимала не до конца. — Я же не говорю, что прям сразу, прям тут. Не знаю, как это будет.       Ю засопел. Видимо, хотел было сказать что-то ещё, но от эмоций заплетался язык. Или что-то другое, но его выражение лица и действия девушка интерпретировала именно так.       — С глазами, я так понимаю, то же, что и тогда было, верно? — наконец-то произнёс он. Голос дрожал, юноша говорил шёпотом, чтобы, кажется, не срываться на крик. — Тсубаса! Руки в ноги и что-то с этим сделать! Что тебе в прошлый раз помогло?!       Тсуна задумчиво прикусила губу: актуальный вопрос. Помимо мини-лекции от Рьюги о природе этой штуки как таковой, её также усмирила… дружеская поддержка… и…       — Я сейчас заплачу, — она сняла очки и зацепила их за карман куртки. — Кстати об этом.       — О чём? — Ю дёрнул бровь и тяжело выдохнул, потирая переносицу. — Если я правильно помню, улучшения были после того, как тебя Рьюга привела. Уж не знаю, что там между вами произошло — ты не рассказывала, или я уже просто подзабыл, — но после этого ситуация стала немного лучше… Тебя хотя бы усмирить можно было, да и ты самостоятельно справилась. Да.       — Помнишь наш разговор про Рьюгу? — осторожно уточнила Тсуна. Раз уж он всё равно подхватил её мысль, так почему бы не отталкиваться конкретно от этого. — Пару дней назад?       — Ну? — Тенда прищурился и вскинул бровь, наклонив голову набок. — Кента была права?       — В чём? — не поняла Тсуна.       — Ну, в том, что Рьюга жива, — Ю пожал плечами. — В ином случае ты бы вряд ли это отослалась бы на это.       Отори нервно засмеялась: даже так?       — Мне иногда кажется, что ты людей как книги читаешь, — протянула она, отводя взгляд: слишком быстро он всё понял.       — В твоём случае я не могу сказать, что ты стараешься прятаться, — Тендо отмахнулся. — Тебя в последние пару лет можно назвать эксцентричной, но никак не «загадочной». А скрытной ты конкретно для меня не являешься, потому что мы с тобой знакомы уже невесть сколько. Так что там с Рьюгой?       — Ты так легко поверишь в это? — Тсуна решила-таки уточнить это сразу. Потому что ну мало ли: просто подыгрывает её проблемному восприятию реальности.       — Ну, я ещё тогда, в том разговоре, сказал тебе, что верю, — Ю остановился и пристально на неё посмотрел. — Ты можешь себе не верить, я сделаю это за нас двоих. А ещё ты можешь сколько угодно игнорировать проблему — со стороны всё прекрасно видно, и оставлять всё так, как ты хочешь, я не собираюсь. При всей любви к тебе, сейчас ты поступаешь неправильно, во вред себе. Опять. И можешь сколько угодно отнекиваться — я рядом, я всё вижу, я готов помочь. И я верю тебе. Снова повторяю, чтобы ты усвоила. Тсуна поджала губу и медленно кивнула.       — Спасибо… Хоть кто-то со здравым смыслом, — она выдохнула и попыталась улыбнуться. Криво, зато искреннее. — Переночуешь сегодня?       — Я для этого рюкзак и взял, — Ю поправил лямку и широко улыбнулся: — Только не плачь. Пошли, мне уже интересно, что там с Рьюгой… Не рассказывай раньше времени! Сам хочу увидеть!       — К-как скажешь, — девушка протёрла глаза ребром ладони. Тенда был прав: она действительно хотела было заплакать. Но не на улице и желательно не при нём. Хотя от его слов на душе стало тепло: вот это светлое чувства в непроглядном мраке, в который Тсуна от случая к случаю скатывалась. Вот оно.       Ю снова взял её за руку. Остаток пути прошёл в тишине.