Ей хотелось умереть от страха, лишь бы закончить это всё, а у него были большие грустные глаза.
***
Рьюга пристально вглядывалась в открывшийся пейзаж. Медленно подняла голову, задержала взгляд на небе. Или после кромешной тьмы оно казалось недостаточно чёрным, или уже постепенно, но начало светлеть — небо было не сплошь чёрным, а скорее очень тёмно-синим. Но звёзды от этого горели только ярче. Звёзды — и мелкие огни-окна внизу. Эти две картины были так сильно похожи между собой, что на мгновение, но показалось, что это не деревня, а отражение неба в водной глади. Деревня. Клан. Она сипло выдохнула, снова посмотрела на ступени. Арки, упомянутой Рьюто, не наблюдалось. Может быть, и не они — и с таким настроем пройти вперёд оказалось ещё легче. Рьюга целиком скидывала на усталость это внезапное желание упасть поперёк дороги вкупе с нежеланием двигаться вовсе: она ощущала себя зажатой между двух каменных плит, стремительно приближавшихся друг к другу, и дышать от этого становилось невозможно. В груди всё ещё неприятно ныло. Причём, что самое отвратительное, она прекрасно осознавала причину этого нахлынувшего мандража. Но если она прямо сейчас развернётся и всё-таки направится наверх — или, что ещё хуже, к корням — не изменится ровным счётом ничего; это состояние не пройдёт или станет ещё сильнее — и именно это выводило на чистую злость. Что она будет делать в безвыходной ситуации? Действовать по ситуации. Мелькнувшая шальная мысль крайне некстати напомнила о таком прекрасном — а в её случае в каком-то смысле даже фатальном — свойство гнева, как адреналин. Точнее, этот запал энергии, когда ни черта уже не соображается, и видно только цель, но никак не препятствия. И пускай последствия были достаточно удручающие — материал, используемый для розжига такого сильного огневого залпа, если не рассыпался в труху и пепел окончательно, явно не годился для дальнейшего использования, — именно что этот короткий всплеск… Рьюга сипло вдохнула, втягивая ночной воздух. Пахло сухой травой и сыростью, ноги слегка проваливались в землю, если сойти с тропы. Потому что Рьюга сошла. Сошла — и таки направилась к ступеням, продолжая вдыхать и выдыхать. Потому что этот тихий-шумный звук не давал услышать того, что происходило… вне; рядом, но как-то уж совсем на фоне, и даже попытку потянуть за руку Рьюга проигнорировала, просто дёрнув плечом. — Просто проверить? Это прозвучало так, словно было и начало фразы, которую Рьюга, тем не менее, осознанно проигнорировала. Хотя услышанный кусок всё-таки немного прояснил: да, проверить. Да, убить время — что им в такое время делать внизу? Ломиться в чужой дом? Посреди ночи? Кому — им? Рьюга моргнула и глянула на Джингу из-за плеча. Тот с мрачно-обеспокоенным видом, но-таки шёл за ней, выдерживая небольшое расстояние. Или ей просто показалось, что он мрачно смотрит — в полутьме какие-то очертания едва ли угадывались, и это вполне могло быть обычное сморщенное от… чего бы то ни было, если уж на то пошло — выражение лица. — Можешь остаться тут, если что-то не устраивает, — сухо заметила она. — Я согласился тебе помочь. — В гробнице. — Сейчас ситуация лучше не будет. — Так уверен? Джинга издал свистящий вздох-стон и медленно кивнул, кажется, пожимая плечами. — Я совру, если скажу, что не ожидал от тебя такого финта, так что да: уверен… И кстати. Рьюга с такого заявления засмеялась быстрее, чем успела осознать. И очевидно сильнее, чем следовало бы в подобной ситуации, но одёрнула себя, когда он закончил фразу. Вскинула бровь, хотя и понимала, что ни черта Джинга не увидит. — Кстати что? — Можешь сжать кулак? — Могу. — Так-то да, — вскинулся он, и вверх поползла уже и вторая бровь. Рьюга моргнула. — Кулак сжать. То, о чём мы… говорили тогда… в ванной. — Могу, — повторила Рьюга и вытянула руку. Прижать большой палец к ладони, а не положить поверх остальных четырёх в каком-то смысле можно было считать игрой в поддавки — это очевидно облегчало задачу, — но при этом ногти ощутимо впились в кожу для своего рода «сцепления». — Прям сейчас? — Я очень хочу кое-что проверить, — протянул Джинга и положил ладони поверх её кулака. Пытаться раскрыть такое подобным замком Рьюге показалось странной затеей, но сейчас её задачей было просто не расслаблять руку раньше времени, а этот пусть возится как умеет. Что он, собственно, и делал, сперва попытавшись подцепить какой-то из пальцев под ногтем — никаких сдвигов, — а потом Рьюга раздражённо прищурилась от тянущей… да даже не боли, но неприятных тянущих ощущений в мизинце: Джинга принялся за попытки оттопырить хотя бы его, просовывая палец в складку между костяшками. И это, в целом, у него даже почти получилось. Рьюга, не до конца понимая, куда деть глаза, снова посмотрела в небо — и неожиданно отметила, что оно… изменилось. Несильно и едва ли уловимо, но оно словно стало совсем слегка светлее. Однако в этом-то и заключалось особое времяощущение предрассветного периода: время пролетало с космической скоростью, а затем — когда полноценно покажется солнце — снова замедлялось до привычного темпа. И кое-что осознала. Наклонилась к Джинге, пока тот до сих пор продолжал пытаться отогнуть хотя бы один палец, и процедила возникший вопрос ему чуть ли не в ухо: — Ты время тянешь? Хагане замер, и какая разница: от неожиданности ли или от чего ещё, что мог бы в такой ситуации испытывать. И сглотнул. — Нет. — Правда? — Рьюга прищурилась. — Дождаться рассвета, первых людей, и уже так направиться… туда. До рассвета не так долго осталось, а учитывая твой темп — как раз к тому моменту безымянный палец приподнимешь. — Я не… — Джинга запнулся на полуслове, отчего Рьюга прищурилась ещё сильнее, сжав в кулак и вторую руку тоже. — И в мыслях не было, если уж на то пошло… Она сипло выдохнула. Очень хотелось ясно увидеть даже не столько его лицо целиком, а именно что глаза. В полуночной тени, да и из-за волос тоже их особо видно не было. — Почему сейчас? — Потому что… — он нервно вздохнул. — Насколько сильно у тебя дрожат руки. Или как хорошо ты можешь контролировать собственные пальцы… Тремор. Вот. Хотел проверить это. — Проверил? — Да. Рьюга одёрнула руку и, молча развернувшись, быстрым шагом направилась к ступеням, даже не вслушиваясь, идёт ли Джинга за ней или нет. Ноги перестали проваливаться в землю, и Рьюга носком ботинка несильно стукнула небольшое твёрдое препятствие. Посыпались мелкие камушки и какая-то труха, но вес, вроде, выдерживал, так что первый шаг на эту мелкую возвышенность она-таки сделала. Повторила процедуру со следующим, абсолютно идентичным, как ей показалось, куском земли, руками ощупывая пространство вокруг — снова накатила темень. Не потому что луну заволокли тучи, а по вполне объяснимой и до боли простой причине: тень. Контрастная, густая тень высокой травы и самого холма, отчего свет луны вместо проблесков ясности наоборот поспособствовал появлению непроглядной темени, очень похожей на ту, что была на мосту и железной дороге. Одной рукой Рьюга нащупала деревянные колья, соединённые между собой толстой и жёсткой плетённой верёвкой, отчего прикасаться к ней было банально больно — из неё торчали отдельные сухие колоски; второй же вела вдоль осыпающейся стены из сухой земли, которая, как ей казалось, являлась чем-то вроде крутого склона, разве что голого, где единственным напоминанием о растительности остались мелкие сухие корни, иногда попадавшиеся под пальцы. Ни тумана, ни шёпота. Собственная тень отделилась в тусклом белом свете, и Рьюга нехотя, но всё-таки обернулась: Джинга вертелся со включённым на телефоне фонариком, иногда подсвечивая себе под ноги. Рьюга воспользовалась коротким моментом видимости, посмотрела под ноги: ступени представляли из себя отёсанные тонкие плиты из камня, лежащие поверх вырезанного, судя по всему, прямо в земле места именно под них. Несмотря на то, что свет как таковой был полупрозрачный и особо не помогал, обрывался он как-то совсем резко и неестественно. — Наверх подсвети. Тусклый белый свет послушно переместился выше. Арка. Тории. А путь преграждала протянутая шименава. Однако Рьюга с каким-то холодом внутри зацепилась взглядом лишь за то, что шидэ были направленны в другую сторону. Не в ту, в какую их обычно развешивали при храмах, не как замок со внешней стороны, закрывая проход извне. А так, словно кого-то надо было запереть внутри. И тут свет снова пропал, отчего она вздрогнула от неожиданности, но в полной темноте Джинга это вряд ли бы заметил. Но её поразило его полное молчание до сего. И абсолютно отсутствующая реакция на такое, хотя какой-то час назад вопил от жаб. Может, просто не заметил. Кто ж знает. Рьюга приподняла верёвку, чтобы пройти. Свистнула Джинге, наконец-таки за всё время пути на него посмотрев — ничего, кроме шарфа и мутного силуэта, в целом, и не увидела, — и кивком указала дорогу, как-то наивно понадеявшись, что тот на интуитивном уровне догадается. Он прошёл всё также молча, но всё-таки протянул руку. Нащупал шидэ. И замер. — Рьюга, умоляю, пошли обратно, — это было сказано так серьёзно и искренне-умоляюще, что мысль взаправду развернуться, спуститься к тропе и пойти уже в злосчастную деревню, промелькнула и задержалась дольше, чем на пару мгновений. — Ты можешь идти, — сухо отрезала Рьюга, потирая переносицу. — Повторяю, если не понял в первый раз. — Когда я говорю «пошли», — на выдохе начал Джинга, — я подразумеваю нас обоих. Я не хочу. Не хочу. Оставлять тебя тут в одиночку. — Почему? — она прошла вперёд, откидывая верёвку. Судя по звукам, Джинга или получил по лицу, или сухой соломой прошлось по одежде. — Если уйдёшь сейчас, останешься целее. Твоё присутствие ещё понадобится. — Вот в том-то и дело! — прикрикнул он, отчего Рьюга остановилась и глянула на него из-за плеча. От неожиданности такой реакции. — И смысл мне идти в гробницу в одиночку?! — Не кричи. — Я не кричу! Я нервничаю! — Не нервничай. — Рьюга! — Джинга вскинулся и схватил её за предплечье. — Я не струсил, я беспокоюсь за то, что с тобой будет там, наверху! Над тем, что он струсил, Рьюга даже не задумывалась, сразу склоняясь именно к нежеланию подниматься из-за неизвестности и… в целом, того, что здесь могло сдерживаться. — Не проверим — не узнаем… узнаю, — она одёрнула руку и продолжила подниматься. — Со мной идти не заставляю. И если к утру вдруг не вернусь — ты знаешь, где искать. — То есть, ты готова рискнуть… — он запнулся на полуслове, но Рьюга всё-таки остановилась послушать, что будет дальше. — Ты готова рискнуть всем этим временем, что мы потратили в дороге… И в целом, когда до итоговой твоей цели осталось не так уж и много… Подняться вот туда, тем более ночью, лишь бы… лишь бы что? Что ты там найти хочешь? Рьюга повела бровью, но ответить сразу не смогла. Да. Зачем ей подниматься туда… не сейчас — а вообще? Тем более, что висит печать. За пределы которой она уже зашла, и теперь — перейдя хоть какое-то подобие рубежа — наверх тянуть начало ещё сильнее. Просто убить время. Просто проверить. Рьюга прислушалась, но шёпота или чего-то такого не услышала. Тумана тоже не было. До сих пор. Зато были ступени, уходящие в непроглядно-густую черноту, и желание продолжить путь. А ответа на поставленный вопрос не было. Она медленно перевела взгляд на Джингу, пытаясь разглядеть его лицо. Однако — нет, ни черта видно не было. — Останься здесь, — Рьюга выдохнула и направилась дальше, пытаясь понять, стало ли вокруг так прохладно, что её начало слегка потряхивать, или холод шёл изнутри. Склонялась она, очевидно, к первому. Ни шорохов, ни шёпота, ни шелеста — ничего. Тьма и оглушительная тишина. Рьюга хотела было остановиться, но по какой-то непонятной для себя причине продолжила подниматься, напоминая себе одну важную вещь: если сейчас остановится, нужный путь больше не найдёт. И почему-то эта мысль прозвучала так правильно и ясно, что ей начало казаться, словно это далеко не в первый раз. В конце-то концов, если продолжит путь, рано или поздно, но во что-нибудь упрётся. Даже условные перила с одной стороны и естественная стена с другой перестали ощущаться. Рьюга попробовала прощупать пространство по сторонам, но очень скоро одёрнула руку: найти что-то в этой темноте казалось не менее напрягающим, чем иметь вокруг целое ничего. По этой же причине она сильной вздрогнула от неожиданности — и совсем немного от мелькнувшего на одно единственное мгновение ужаса, — когда со спины её некрепко, но уверенно взяли за предплечье. И, вроде как, попробовали потянуть в обратную сторону, но менять маршрут Рьюга не особо-то и хотела: сейчас имелись только самые простые указатели направления, и если всё спутается, изначальный путь просто исчезнет. И тогда уже без разницы, в какую сторону вышагивать — всё станет этим самым «прямо», только бесцельным и пустым, долгим до бесконечности. Слабые попытки дёрнуть в обратном направлении повторились ещё пару-тройку раз и прекратились, но изменения всё равно последовали: теперь ощущение тотального «ничего» дало слабую трещину. Рьюга равнодушно потёрла шею: хотелось содрать с кожи чужой пристальный и крайне колючий взгляд, однако нащупать хоть что-либо под пальцами не вышло. Вторую руку она в итоге тоже положила на шею, пресекая попытки заново ухватиться. Хотелось для некоторого толка самоуспокоения закрыть ещё и уши, чтобы услышать в этой тишине хоть что-то, но эту мысль Рьюга быстро отогнала как ненужную. Ступени продолжали ползти вверх. С каждым шагом начала осторожно, очень тускло вспыхивать и тут же гаснуть слабая надежда на то, что очередная ступень станет последней. В ногах постепенно, но всё-таки появлялось это ощущение тянущей боли, натягивающейся при любом неосторожном движении. А неосторожными были они все. Рьюга попробовала сделать глубокий вдох, чтобы хотя бы на запах определить обстановку вокруг, но ничего не изменилось — пахло сухой травой и дымом. Ничего не изменилось, но появился ориентир. Очень конкретный и чёткий, и даже идти стало во много раз легче, хотя ступени всё не заканчивались и не заканчивались. Однако, вместе с появлением хоть какой-то нити, начались и небольшие изменения вокруг: ступени продолжали возникать под ногами, но сами по себе — по форме, по высоте — они переменились, стали плоскими и не такими высокими, как до этого. И ветер ударил в шею, словно пропала невидимая стена, защищавшая от него. Рьюга остановилась после неловкой оступи, когда приготовилась встать на очередную каменную плиту, но ничего такого под ногами не оказалось. Шаг спиной назад — ступени есть. Шаг корпусом вперёд — нет. Она прищурилась, носком ботинка ощупывая пространство вокруг, и поняла, что всё — под ногами ровная тропа. Твёрдая и неотёсанная, словно из мелких обломков всё той же плитки, однако без возвышенностей. Её так резко потащило вниз, что Рьюга не успела даже осознать момент: просто опустилась на колени и упёрлась ладонями в землю. И медленно перевела взгляд на причину. Джинга, на удивление крепко вцепившись в край её футболки, распластался на земле, лицом вниз, и что-то неразборчиво бормотал. — Я готов на коленях тебя умолять… — Рьюге пришлось чуть ли не к земле наклониться, чтобы расслышать, что Хагане там разжёвывал. — Только… Давай отдохнём… Немного… Она прищурилась, пытаясь понять, что в окружении переменилось. Мимолётно и совсем незаметно, но, тем не менее, очень ощутимо. — Чтобы умолять на коленях, надо сначала на колени встать, — заметила Рьюга. — И тебе, кажется, было велено остаться внизу. Джинга тяжело приподнял голову и посмотрел на неё так, словно впервые видит. Издал свистящий вздох-стон и снова уткнулся лицом в пыльный камень, пытаясь подтянуться всем корпусом вперёд, затягивая ноги со ступеней на ровную землю. Рьюга безучастно наблюдала за этим телодвижениями брюхоногого моллюска, но в итоге — когда смотреть стало ну совсем противно — поднялась на ноги и рывком, за ворот кофты, подтянула Хагане на себя. Сначала — чтобы залез, а потом уже — чтобы полноценно сел, хотя всё равно корпусом его заносило во все стороны, и как-либо зафиксировать прямо это едва ли получалось. Пришлось смириться с тем, что лбом Джинга уткнулся ей в плечо и так и обмяк. И сравнение с моллюском действительно имело место, потому что липкий, солёный и обтекающий семью потами. И до невозможного жалкий в данный конкретный момент. Появилось желание солью посыпать и посмотреть, что случится. — На коленях… — на выдохе просипел он. Рьюга, не понимая, куда деть руки, похлопала его по спине, игнорируя опасение, что от прикосновений на нём останутся вмятины. Он размяк, конечно, но не настолько же, чтобы действительно в моллюска превратиться. — Немного… — Да сиди, сиди, — проворчала она, запрокидывая голову. Обычное небо. Слегка посеревшее разве что, словно за время подъёма прошло от силы с десяток-второй минут. А не… Рьюга вытянула шею и попыталась разглядеть, что происходит на ступенях ниже, но кроме неразличимого в предрассветном полумраке однотонного ковра соседних холмов особо ничего видно не было; ступени уходили из поля зрения, а сухие кусты и какая-то ещё невнятная растительность мешала посмотреть под иным углом. Рьюга фыркнула и отвернулась. И ничего не увидела. Перед глазами раскинулось самое обыкновенное поле. Камни, сухие деревья, кусты и трава, продолжавшаяся куда-то тропа — но ничего, за что можно было бы уцепиться ради ответа на вопрос «зачем» или «ради чего». Джинга вскинулся так резко, что Рьюга вздрогнула от неожиданности. Вскинулся — и отполз, уже чуть бодрее, чем до этого. И прежде, чем Рьюга успела что-то спросить, он с громким кашлем сплюнул на ближайший камень. При этом сжимая её плечо так, что больно стало вполне неиллюзорно, а очень даже ощутимо и неприятно. Рьюга снова похлопала его по спине. — Знаешь… — просипел Хагане, вытирая рот, — это пока первый раз, когда я о чём-то, предложенном тебе, так пожалел… — Тебе было велено остаться внизу, — повторила Рьюга, вскидывая бровь. Джинга только усмехнулся. — Тебя так размазало от… обычной лестницы? — Обычной?! — оценивая общее его состояние, она успела подумать, что кричать у него сил не останется. Нет. Силы на это осталось. — Рьюга, ради всего святого, ты же по ней шла! — И что?.. Джинга сглотнул, поджал губы и сипло выдохнул, словно готовился к какой-то невероятно длинной тираде. — И ничего! — сказал и словно бы сдулся, хотя казалось, что за этим должно было последовать продолжение. — Это было больно. Рьюга скосила взгляд на его ногу, ушибленную чёрт знает когда; по ощущениям, с того момента пролетела целая жизнь. И где-то под ребрами возникло неприятное чувство, точно определить которое Рьюга слёту не смогла. Как и отмахнуться от него, и с каждым мгновением оно становилось всё гуще и гуще, разрастаясь сначала под рёбрами, а потом стекая в живот ощущением болезненной тяжести. Причём само по себе оно, так-то, совсем уж нестерпимым не было. Просто очень внезапным и непонятным. Рьюга только медленно кивнула. — Тебе следовало остаться внизу. — И оставить тебя в одиночестве? — Джинга, прищурившись, вскинул бровь. — Когда ситуация из леса повторилась? А это только лестница? И ты явно не остановишься? И чёрт знает, насколько далеко зайдёшь? Рьюга наклонила голову набок. — Да. Или ей показалось, или у Джинги действительно дёрнулся глаз. Он сипло вдохнул и, к её удивлению, улыбнулся. И резко подался назад, утаскивая её за собой. Рьюга приложилась щекой к мелким острм камушкам, а Джинга, судя по звуку, стукнулся затылком о что-то сухое и полое. — Это того не стоило, — тут же заключил он. — Оставь меня здесь, я вас покидаю и отхожу в мир иной… — У тебя был шанс остаться внизу, — который раз напомнила Рьюга, быстро вскакивая. Подниматься на ноги сразу она не стала, продолжая сидеть на кортах. Как ей помнилось, Джинга не был совсем уж тяжёлым… Если вообще был. — Поэтому сейчас ты идёшь со мной, всё. — Думаешь, хорошая затея?.. — У тебя есть варианты получше? — Рьюга фыркнула. — Валяться здесь в одиночку ты не будешь. — А не в одиночку? -А не в одиночку только в путь. Бегом, блять. И отвернулась, потому что смотреть за тем, как Джинга в консистенции трижды пережёванного слизня пытался хотя бы перевернуться на живот, ей не особо-то и хотелось. Но его сиплое дыхание, прерываемое редкими и внезапными ругательствами — что крайне удивило, на самом деле, — затянулось на несколько долгих минут, и в этот момент Рьюга готова была признать его победу: на измор он её-таки взял, заставив встать прямо и протянуть ему руку, чтобы хотя бы посадить. Джинга сдавленно посмеялся, крепко в неё вцепившись обеими руками. — Извини… Рьюга снова опустилась на корты и резко выпрямилась, перехватывая Хагане под коленями, когда тот неуверенно на неё опёрся, однако очень крепко обнимая за плечи. Он оказался немного тяжелее, чем Рьюге запомнилось, но это легко списывалось на очевидную усталость, о которой она в итоге предпочла не думать вовсе, потому что перспектива складывалась достаточно унылая: пройтись здесь и спуститься обратно, причём ещё и не ясно было, повторится ли увиденное. — Если увидишь кострище — дёрни, — сухо протянула Рьюга и зашагала вперёд, игнорируя тянущее ощущение в икрах. Джинга издал звук, зависший в её понимании между «ага» и «хм», и опустил подбородок ей на плечо. — Кострище?.. — Да. — А как оно… Должно выглядеть вообще?.. Рьюга задумчиво прищурилась, пытаясь вспомнить, видела ли она этот костёр настолько вблизи, чтобы точно ответить. — Пьедестал в копоти, наверное. — Наверное? — Я не знаю, — через силу выдавила она и вздохнула. — Меня тянет сюда из-за этого костра. — А ты даже не знаешь, как именно он выглядит. Рьюга остановилась и сипло выдохнула, борясь с появившимся желанием уронить Джингу. За частичную правоту его слов и тон, с каким он это сказал, но всё-таки получилось сдержаться — чисто из упрямства, лишь бы не подтверждать правдивость сказанного. — Я не помню, — процедила она. — Запах дыма запомнить намного легче, чем… его источник. Джинга вздохнул. Повертел головой, поёрзал и указал рукой… куда-то. Не вперёд, а в сторону, но вдоль направления, по которому они шли. — Что там?.. — Где? — Рьюга прищурилась, пытаясь куда он указывает. И внезапно кое-что поняла. — Вещи куда дел? — А… — Джинга запнулся. И нервно посмеялся. — Внизу оставил. Она кивнула. — Так куда показывал? — По направлению моей руки иди. — Ты прямо показываешь. — Не… не совсем, — он вдохнул и заёрзал. Рьюга расслабила руки, позволяя ему встать на землю, и перехватила поперек спины, чтобы совсем уж на ней не вис. — Давай вернёмся сюда, когда посветлеет?.. Хотя бы хоть что-нибудь увидим… И найдём это кострище. Сейчас всё выглядит одинаково. Рьюга сжала зубы, сипло выдыхая, и очень медленно, с огромным усилием, кивнула. Только из-за отсутствия хоть какой-то чёткой видимости. При солнечном свете и подъём судя, в теории, должен стать не таким мучительным, и отличить камень от обломков стены получится… Рьюга снова выдохнула, с трудом отводя взгляд от этой самой стены. В итоге, с тропы они сошли. Что парадоксально, по земле идти оказалось намного легче, чем по каменной выкладке, указывающей направление. И чем дальше они продвигались, тем меньше растительности становилось вокруг. Руку Джинга в итоге опустил. И шёл молча, что в любой другой ситуации Рьюгу бы даже порадовало бы, наверное, но сейчас его молчание только распаляло это до сих пор не исчезнувшее чувство под рёбрами, но и просить его сказать хоть что-то ей не особо-то и прельщало. В большей мере — из-за усталости, а потом уже из-за гордости и… чего-то там ещё. Усталость… ага. Накатывала волнами и отходила, но каждая последующая ощущалась на порядок сильнее предыдущей, что в конце-то концов могло закончиться полным бессилием — всего-то лишь вопрос времени. Рьюга старалась это игнорировать и волочить ноги уже сугубо на чистого вида тупом упрямстве, напоминая себе одну простую вещь: весь этот путь был проделан не для того, чтобы в конце-то концов сдаться на полпути. Им ещё надо спуститься и как-нибудь, но доползти-таки до деревни. А там… Настолько далеко мысль развить не получилось, потому что выросшая тень сбила весь поток. Рьюга прищурилась и приподняла голову, осознавая, что она не заметила огромный каменный навес, сдерживаемый чем-то невидимым, лишь по той причине, что он показался ей обрывком неба — так хорошо сливался с общей серостью. И если не течение времени — всё ещё существовавшее, по какой-то причин, — он бы так и продолжил оставаться частью окружения. — Это… — Рьюга прищурилась, вглядываясь в то, что до сих пор было сокрыто в тени. По какой-то необъяснимой причине закралось очень чёткое ощущение безысходности. Рьюга сама от себя не ожидала, но это парализующее чувство, протёкшее вдоль спины холодной слизью, было чистейшим страхом. Сковавшим настолько сильно, что Джинга, до сего по большей мере висевший на ней, встал на ноги и осторожно потряс её за плечи. Рьюга видела. И чувствовала. Так что, наверное, не настолько плохо всё было. Но даже головой пошевелить ей удалось с огромным усилием. Джинга потянулся к брюкам. Достал телефон, включил фонарик и посветил. Первое, что выхватил тусклый свет — матовый отблеск чего-то, что походило на трубу. Присыпанную землёй и пылью, но не спрятанную до основания, так что направление можно было отследить. И чем выше поднимался этот матовый блик, тем холоднее становилось. Не было ни ветра, ни уж тем более дождя, но всё равно Рьюга не могла отмахнуться от ощущения ледяной жижи, которая сперва поглотила ноги и очень стремительно поднималась вверх, абсолютно парализуя всё, даже способность дышать. С трубы свет переместился на такой же матовый ребристый корпус, крутым срезом уходящий куда-то вглубь. — Это похоже на капсулу, — заметил Джинга, когда свет фонаря метнулся с корпуса куда-то ввысь, выхватив из темноты грязное стекло и ещё пару труб, а затем опустился обратно и пробежался вдоль, отчего форма, отдалённо напоминающая искажённую драконью морду, больше не являлась тайной недра каменного навеса; всё те же трубы проходили и через него и даже походили на корни дерева. — Или гробницу.Держали крепко, по рукам и ногам; кто-то пытался вцепиться ещё и в шею, но на него прикрикнули, напомнив, что эта мелкая дрянь слишком сильно брыкается, а сворачивать ей шею нет ни малейшего смысла: всё для церемонии уже готово, и это «всё» потеряет малейший смысл, если они положат на алтарь мёртвую тушу. Попытка надеть на шею массивное ритуальное украшение закончилось привкусом крови на языке: как это произошло слишком быстро и на рефлексе; за этим тут же последовала пощёчина — сильная до черноты перед глазами. Всего на мгновение, но его хватило, чтобы опустить массивную крышку. Со стеклянным куполом, по которому тут же пришёлся удар. И ещё один. И ещё. И ещё. И ещё — и до тех, пока не полетели капли крови. На лицо, на белые одежды — но купол не поддался, а потом руки и вовсе перестали слушаться; всё немногочисленное невероятно узкое пространство вокруг медленно начала заполнять мутная вода. Настолько ледяная, что пошевелиться было просто невозможно. Ноги, руки, корпус — она продолжала подниматься выше. Больно затекла в уши. Подобралась к лицу: сначала к вискам, потом лишила зрения и коснулась губ. Вместе с водой неумолимо наползала и чернота.
Рьюга, почувствовав прикосновение к предплечью, отмахнулась так резко, что невольно попятилась. А может, и не настолько уж невольно — убраться отсюда хотелось так же сильно, как и выскрести из черепушки эту чёртову картину прошлого, которую она прочувствовала так явно и по-настоящему, словно это произошло только что. И продолжала происходить, потому что за прикосновением к предплечью последовало прикосновение только к ладони. Рука была одна. Не несколько. Рьюга выдохнула и попыталась сморгнуть наваждение, однако каждый раз, закрывая глаза, она снова и снова чувствовала только крепкую хватку и тупую боль в спине, когда её с силой приложили о постамент. В горле встал ком. А потом в лицо резко ударил свет. Это произошло так внезапно, что мысли просто… сгорели. Рьюга ребром ладони вытерла выступившие слёзы и с пляшущими мушками попыталась разглядеть источник света, где-то на подкорке понимая, что это Джинга тыкает своим чёртовым телефоном ей в лицо. Она снова сделала несколько шагов назад, закрывая лицо руками, потому что глаза ужасно саднило. — Не делай так, — сказать удалось только это. — Рьюга! — крик оказался таким же внезапным, как и свет в глаза. Рьюга растопырила пальцы: пятна перед глазами никуда не делись, но начали медленно рассеиваться. — Не ори, — отрезала она и выпрямилась, убирая руки от лица. Джинга сипло вздохнул и снова взял её за предплечье. На этот раз явно очень осторожно, и Рьюга прикинула, как сильно ему в теории могло прилететь при первой попытке. Хотелось вырвать руку, но если она сейчас это сделает, сил на обратную дорогу просто не останется. Вообще. А ещё, кажется, Джинга нарочно встал так, чтобы заслонить собой эту изуродованную драконью морду, отчего при попытке хоть немного рассмотреть её в нынешнем виде Рьюга столкнулись с ним взглядом. И наконец-то поняла, что за изменения она никак не могла заметить. Взгляд Хагане. Прямо как в тот раз, когда речь зашла о дохлой псине. — Я хочу проверить, что там, — Джинга сказал это так неожиданно спокойно, словно говорил о чём-то просто и понятном. Рьюга хотела прищуриться, вскинуть бровь или выразить хоть какой-то жест, но единственное, что ей удалось — медленно наклонить голову. Джинга, продолжая прожигать её взглядом, сделал шаг назад и развернулся, до последнего не отводя глаза. А потом его силуэт начал медленно удаляться, растворяясь в темноте пляшущих перед глазами пятен и черноте каменного навеса, которые очень удачно спелись друг с другом. Единственное, что до сих пор оставалось различимым — светлый шарф, стремительно мутнеющий, но так и не исчезнувший в недрах чёрной пасти. Однако, когда он резко взметнулся вверх, а Рьюга поняла, что именно это движение значит, ноги перестали ощущаться; колени резко согнулись, и её пригвоздило к земле очередной волной липкой холодной дряни, не позволявшей ни сделать вдох, ни хотя бы моргнуть. Сил цепляться хоть за что-то просто не осталось, и единственное, что можно было сделать — позволить сгущавшейся черноте сомкнуться в узкий коридор, наполняющийся ледяной водой. И исчезнуть в нём на сотни лет, потому что крышка опустилась, смыкая челюсти. Хотелось умереть. Только лишь по той причине, что это казалось куда менее мучительным вариантом, нежели очередное, бесконечно долгое блуждание в темноте. — Там ничего нет. Ни волчка, ни следов копоти, — голос раздался откуда-то сверху. — Так что… — Этого там и не должно было быть, — одними губами произнесла Рьюга, но её, на удивление, услышали: — А… что это тогда? Она подняла голову и посмотрела на говорившего. Его лица видно не было. — Гробница. — Да… чья?.. — Моя.***
Сколько в итоге прошло времени, Рьюга так и не поняла, придя в себя уже когда небо стало серо-голубым, с желтоватыми облаками стремительно приближавшегося рассвета. Тело снова слушалось, пускай и ощущение было такое, словно её закидали камнями, и мушек перед глазами больше не было. Как и целого куска воспоминаний, потому что она не помнила, чтобы теряла сознание или хотя бы закрывала глаза. Но как-то же это произошло. Она осторожно привстала на локтях. Хрустнула шеей и огляделась: всё то же каменное поле, все те же кусты, не дающие взглянуть на ступени. Шарф, сложенный в несколько раз и постеленный ей под голову. Холодный ветер, залезающий под футболку. Рьюга приподняла голову и оказалась права в своей догадке: край тёмно-серого полотна медленно ползущей тучи. Если выдвинутся сейчас, вполне успеют дойти до деревни до начала ливня. Снова. — Джинга, — говорить, на удивление, оказалось очень сложно. — Да? Его голос раздался за ней. Вместо того, чтобы просто развернуться, Рьюга запрокинула голову настолько, насколько вообще это было возможно, и посмотрела на сидящего вверх ногами Хагане. Тот перевёрнуто скривил губы и встал на ноги, нависая над Рьюгой уже без необходимости ломать шею. Хотелось спросить, что произошло. Хотелось спросить, сколько времени прошло. Хотелось спросить, что он там увидел. — Как нога? — Сам дойду, — Джинга оттопырил большой палец и ухмыльнулся. — Славно. Рьюга рывком встала на ноги. Подняла и отряхнула от налипшей грязи и мелких травинок его шарф, протянула ему. И направилась вниз, стоило Джинге его забрать, стараясь смотреть только под ноги, на одинаковые каменные плиты, бесконечной рекой уходящие вниз. — Рьюга, подожди, — он снова схватил её за предплечье и постарался идти нога в ногу, хотя и отставал на одну ступень. — Мне больно говорить. Она сказала это не столько ради того, чтобы пресечь попытку разодрать всё в кровь окончательно, а скорее просто так — перед фактом поставить. — А… — Джинга выдохнул. И опустил голову. При свете выяснилось, что ступеней, на самом деле, не так уж и много. Они просто высокие и крутые, и подниматься явно было очень тяжело и, скорее всего, болезненно. Хотя Джинга не хромал. Или очень старательно делал вид, что не хромает. До арки они дошли достаточно быстро. Снова прошли через шименаву. И спустились именно тогда, когда небо приобрело розовато-лиловый оттенок, а солнце уже на треть показалось из-за горизонта. Рьюга сделала глубокий вздох, протёрла глаза, заодно отмечая наличие засохшей крови на лице, и размеренным шагом направилась в том направлении, в каком они изначально и шли. Холод бил не только в спину. Он в равной степени обволакивал со всех сторон, как-то издевательски напоминая о том дне, когда из черноты её вытянул очкарик в длинном пальто. Звук уходящей воды и ощущение бьющего в загривок ледяного ветра — первое самое чёткое воспоминание после пробуждения. Потом этот очкарик грубо оттолкнул стоящего рядом с ним мелкого пацанёнка с лохматыми бело-красными волосами и спрятал руки в карманы, странно улыбаясь. — Простите! — неожиданно прокричал Джинга. Рьюга остановилась, из-за плеча глянула сначала на него, потом — в ту сторону, куда он кричал, сложив руки у рта. — Вы не знаете, как нам найти Дорагон?! В том же направлении, спиной к ним, шла женщина. После крика Хагане она обернулась — оказалась тёткой в возрасте — и помахала им рукой, видимо, призывая подойти поближе. Что, собственно, они и сделали: Джинга резво зашагал вперёд, Рьюга, чтобы не волочиться сзади, ускорила шаг, отмечая, что или Хагане на таком сильном духовном подъёме, что уже просто игнорирует больную ногу, или небольшая передышка пошла на мнимую пользу им обоим. — До-ра-гон… — по слогам протянула женщина, задумчиво складывая пальцы на подбородке. — Знаем таких… но… Вы кто? Рьюга равнодушно потёрла переносицу. — У Дорагон же есть дети, да? — уточнил Джинга. Женщина прищурилась, прикусила губу, побегала глазами сначала по нему, потом по Рьюге и как-то резко просияла. — Так ты её дочь!.. — и вскинула руки. Рьюга косо посмотрела на Джингу, который поперхнулся то ли от неожиданности, то ли от смеха. — Да, она говорила, что у неё есть ребёнок… Но я не думала, что воочию его увижу! Совсем доконала жизни с непутёвым папкой, да? Последняя фраза прозвучала издевательски-жалеющей. Тётка внешне походила на Хиотсукеру, если бы та была моложе на полвека минимум. Разве что волосы рыжие, почти коричневые, и золота и в теле, и виде украшений было гораздо-гораздо меньше: только крупные серьги и очень дорогой блестящий перстень. — Нам бы… — на выдохе протянул Хагане, — нам бы… к ней… — Вы проделали такой путь, чтобы просить благословения?! — Рьюга прищурилась, дёрнув бровью: пытаться уловить причинно-следственную связь у этой женщины оказалось задачей неуловимой, потому что даже без их чёткого ответа она тут же пустилась в какой-то сумбурный монолог о том, как сама же познакомилась со своим «непутёвым мужем» и как тот очень нелепо сделал ей предложение. Рьюга снова посмотрела на Джингу, который от такого заявления явно растерялся. Потом смутился, покраснел — не под цвет волос краской залился, но реакция была более чем показательной. Для женщины, резко замолчавшей от его вида, уж точно. Вот ведь повезло. — Вас… вас провести к её дому?.. — Да, но… — Джинга ещё что-то промямлил с заплетающимся языком, но смолк, как только Рьюга освободила руку и перехватила его за запястье, медленно кивая. — Да! Только пожалуйста, можно это останется секретом, пока она сама не объявит, что её… ребёнок… Пришлось наступить ему на ногу, чтобы он не переходил на нервное хихиканье. — Конечно-конечно, — женщина активно закивала и махнула рукой. — Пойдёмте… Вы такая не разговорчивая… Скромница, да? Нехорошо-нехорошо, такого хлюпика надо держать несгибаемым гвоздём, ты погляди на него! Он же в ширину с твоё плечо! — В дороге простыла, — Джинга кашлянул в кулак, Рьюга кивнула. — И очень больно говорить… — Прошу простить, — женщина, прикрыв кривую усмешку ладонью, условно поклонилась, но бодрый темп не сбавила, семеня чуть впереди, но при этом всё время крутя головой. Рьюге в какой-то момент начало казаться, что ещё один-два поворота — и голова просто отвалится, не выдержав постоянного дёрганья из стороны в сторону. — А как долго вы в дороге?.. — Пару недель… Наверное… — растерянно протянул Хагане. Его расчёты Рьюга пропустила мимо ушей, засмотревшись на засаженные поля, разделённые скромным невысоким заборчиком, к которому то и дело оказывались привязаны палки в тряпках. Несколько секунд размышлений — и стало понятно, что это просто чучела очень жалкого, своеобразного вида. Внимание привлёк только тот, на котором висела табличка с нарисованной стрелочкой: «овощи за сто йен!» Дома все походили друг на друга: невысокие — в пару этажей, — с застеленной скошенной крышей и прикрытыми светлым пергаментом окнами. Единственное, что пока разительно отличалось от дома к дому — висящий на двери веник из разных трав, на перевязке которого крепили табличку с мелкой письменностью и непонятного вида оберег, который как раз-таки разнился на каждом следующем букете. — Это маленькая традиционная осторожность, — заметила женщина. Рьюга медленно кивнула. — Такие сами делают. От злых духов помогает. Мало кто в это верит, но лучше поосторожничать, верно? Никто из них ей не ответил. Рьюга только сипло выдохнула. Им определённо повезло, что нужный дом находился едва ли не на самом краю деревни, потому что белый шум этого пустого разговора, очень быстро перетёкшего в очередной монолог, начал порядком раздражать. Он не отвлекал, как это было с разговорами Джинги, но при этом заполнял всё пространство, не давая уединиться даже в собственных мыслях, и единственное, за что Рьюга могла чуть благодарно дёрнуть головой — за этим бесконечным потоком слов заметно сократилось время в дороге. — Спасибо вам огромное за помощь, — Джинга поклонился, и из-за рюкзака на спине его едва ли не унесло всем корпусом вперёд; Рьюга придержала его за локоть и дёрнула обратно, из-за чего он встал так кособоко, что казалось, что вот-вот снова свалится. — Можно попросить вас сохранить это в секрете, чтобы мы могли обсудить всё в кругу семьи?.. Такое событие, понимаете же… — Ах… конечно-конечно! — вскинулась тётка. Рьюга всё-таки кивнула и, проигнорировав начавшийся между этими двумя обмен любезностями, направилась к нужному дому. Что говорить, как, зачем — она не то чтобы сильно много над этим думала, потому что в план входило только приволочь Джингу за шиворот и показать его матери. А дальше пусть сами разбираются. За стуком по деревянному каркасу двери ничего не последовало. Рьюга повторила жест ещё пару раз, пока, наконец, на той стороне не начались проявления признаков жизни: включилось радио. Щёлкнул замок со внутренней стороны, и дверь немного приоткрылась. — Вас в такую рань занесло… Ох, — Дорагон, судя по виду, явно не особо горела желанием кого-либо впускать, однако тут же переменилась в лице, стоило им с Рьюгой встретиться взглядами. За эти пару лет, в целом, ничего не изменилось. Абсолютно. — Ты?.. Рьюга кивнула и дёрнула головой в сторону Джинги, который так и замер на том месте, где распрощался с говорливой тёткой, не особо спеша подойти ближе. Дорагон пришлось отодвинуть дверь сильнее и выглянуть на улицу. — Сами разберётесь? — сухо уточнила Рьюга. Дорагона вскинула бровь, оглядывая сначала Джингу, потом Рьюгу. — Вы… выглядите так, словно… я не знаю, вас с обрыва скинули. — В целом… Ты-то что встал?! — гаркнуть на Джингу Рьюге явно стоило последних остатков голоса, потому что даже зайдясь на кашель, она в итоге просто полусвистела, а пояснять Дорагон, что всё хорошо, пришлось уже жестами. В целом, да — аналогия с обрывом была достаточно точной. Насколько момент испорчен, сил думать уже не было. — Я догадываюсь, зачем вы здесь… — протянула женщина и махнула рукой. — Пройдите в дом. Сначала приведём вас в порядок, потом всё… абсолютно всё… — она покосилась на Джингу, который тут же неловко отвёл взгляд. Рьюга на это только закатила глаза, — обсудим. Да и вы с дороги… Что с вами произошло вообще? — Долгий путь, — Джинга потёр шею. Рьюга прищурилась, пытаясь сообразить, будет ли он говорить о случившемся или нет. — А ещё женщина приняла Рьюгу за твою дочь, так что по легенде мы пришли просить твоего благословения, м… — и запнулся. — Мам. Дорагон заколола волосы длинной острой шпилькой, выуженной из длинного рукава простой пижамы, и удивлённо вскинула бровь. — Интересно, — и задумчиво хлопнула в ладоши и повторила сказанное: — Сначала приведём вас в порядок, потом всё обсудим. Идёт, с… сын? — Рьюга сипло вздохнула: повисшую неловкость физически было невозможно выносить, поэтому она жестом уточнила, можно ли прилечь. Хоть где-нибудь — даже если на полу. Потом себя в порядок приведёт, через пару дней — после сна. — В гостевой комнате… Подожди. Прохожей не было, дверь сразу выходила на просторную комнату, которая, судя по всему, служила и кухней, и столовой, и гостиной, и Дорагон из угла в угол перескакивала очень шустро, двигаясь при этом очень размеренно и спокойно. От этого получался странный диссонанс, смотреть на который дольше пары минут оказалось очень сложной задачей. В какой-то момент у Рьюги в руках оказалась пиала с горячим содержимым. Недолго думая, она выпила содержимое, даже не поморщившись от того, как сильно засаднило горло. Не то чтобы это сильно помогло, но хотя бы так смочить уже неплохо. — Мам… — Джинга кашлянул в кулак. — А… Мы можем… обсудить всё-всё… после того, как… — Отдохнёте? — подсказала Дорагон, и он кивнул. — Конечно. Режим собьёте. — Это да или нет? — не поняла Рьюга. Немного распробовав послевкусие, стало ясно, что содержимое пиалы было обычным зелёным чаем. — Это «да, но», — пояснила женщина и выдохнула, глянув на часы. — Хотя… Лишние пару часов, думаю, погоды не сделают. Лишние пару дней. Но Рьюга промолчала. — Отлично, — вскинулся Джинга и снова замер, нервно поджав губы. В этом выражении лица они с Дорагон оказались очень похожи. Рьюга для себя отметила, что если это молчание затянется на неприлично долгий срок, она просто ляжет на пол: от горячего питья её разморило, и стоять на ногах становилось всё сложнее. В итоге, Дорагон первая нарушила повисшую тишину: заломила руки за спину и кивком указала на двери: — Там… Матрасы и бельё я сейчас принесу, ванная — соседняя комната… Или вам в разные комнаты постелить? Рьюга косо посмотрела на Джингу. Тот начал медленно заливаться краской. — В одну, — отрезала она. Дорагон, смерив их странным взглядом, медленно кивнула: — За эти два года много произошло, да? — Более чем, — сухо согласилась Рьюга и наконец-таки сняла обувь, проходя поперёк комнаты сразу к ванной. — Если никто не против, оставлю вас наедине. И задвинула за собой двери быстрее, чем кто-то из них успел ей ответить. Да и в целом, даже если бы Джинга начал что-то мелить, всё равно бы пропустила мимо ушей, потому что желание засунуть голову во что-то холодное и отрезвляющее по своей воле было куда сильнее банального чувства такта. Рьюга фыркнула, мимолётом цепляя в зеркале над раковиной своё отражение, и потянулась снять футболку, когда в ванную заглянула Дорагон. — Всё грязное кидай сразу в корзину, — и указала на пластиковую сетку в углу помещения. — Если нужно что-то обработать… — Рьюга поняла, что она смотрит на не сошедший до конца синяк на спине, и встала полубоком. — Ничего не нужно. — Как скажешь, — женщина пожала плечами и тихо задвинула двери. А потом они резко распахнулись, и Рьюга раздражённо обернулась, заранее понимания, кого увидит и почему. И оказалась более чем права, хотя энтузиазма Джинги хватило только на один порыв; закрывал несчастные двери он осторожно и тихо, хотя вряд ли от Дорагон это скрылось. Рьюгу в каком-то смысле радовало, что Джинга снова стал привычным раздражающим фактором, но это было палкой о двух концах, потому что также, как и посмотреть на его обычное щенячье поведение, ей хотелось немного прийти в себе и очень не немного отоспаться, пускай сна не было ни в одном глазу. К понимаю этого Рьюга пришла после чая: ей хотелось лечь, хотелось закрыть глаза, но именно что спать — нет. Это казалось какой-то невыполнимо-опасной ситуацией, и в итоге ничего лучше, как взять себя же на измор, Рьюга не придумала. — Нам надо поговорить! — бодро заверил Джинга. Рьюга скептически повела голым плечом, прикидывая, на какой минуте он поймёт и снова начнёт вопить, и расстегнула молнию на брюках. — Говори. — Ты была чертовски неправа! — он заявил это так уверенно и радостно, что Рьюга невольно свела брови на переносице. — И сейчас у меня есть все шансы раскрыть кулак. Рьюга медленно обернулась на него из-за плеча: — Я знаю, что это была отвратительная идея. — Ужасная. — Да, — фыркнула она. — И я благодарна тебе за помощь. Джинга выдохнул, и тупая довольная лыба сразу исчезла. Без неё стал похож на вполне серьёзного человека. Удивительно. — Это было очень страшно. — Что именно? — Твоё поведение. Рьюга только пожала плечами. — Ничего такого вроде не делала. — Это правда была твоя гробница?! Она сипло выдохнула. Покрутила вентиль, пропустив этап регулировки температуры, и вздрогнула, когда первые крупные капли упали на шею. — Да. — То есть… — Да, — Рьюга раздражённо поморщилась. — Там Очкарик и нашёл. Подозреваю, что из-за этого так туда и тянуло, — и, помолчав, добавила: — Извини за ногу. — Я и не злюсь, но… принято, — он неловко усмехнулся, складывая руки на шею. Рьюга повела бровью. — Так и будешь стоять над душой? — Рьюга? Джинга стёк по стене, вытянул ноги во всю длину и похлопал возле себя. Рьюга, прищурившись, опустилась на колени рядом — и резко дёрнулась, когда он сгрёб её в охапку так неожиданно и внезапно, что она не успела вообще осознать этот жест. Первым же ответным действием на рефлексе стал укус, хотя Рьюга расслабила челюсть быстрее, чем прокусила Хагане кожу. — Что? — проворчала она, когда наконец поняла, что это был не захват, а простые объятия. Просто кособокие. — Во… во-первых… не надо кусаться, пожалуйста, — на выдохе засмеялся Джинга, и Рьюга прикусила внутреннюю часть щеки, примериваясь, куда легче всего будет его укусить, желательно до крови. — А во-вторых, теперь идти в гробницу Императора не так уж и страшно. — С чего вдруг? — Рьюга вскинула бровь. — Ну, если тебя сковало… — протянул он, пожимая плечами. Рьюга прищурилась, — то, в целом, терять уже нечего, можно идти напролом. Бежать. Со всей дури. — Хороший план. — А главное — рабочий. Рьюга лбом уткнулась ему в шею и выдохнула. Всё ещё по текстуре походил на слизня. Особенно когда глотал. — Идиотская затея, на самом деле, но других вариантов у нас нет, а это хотя бы звучит относительно забавно. — Правда? — Наверное, — она пожала плечами и выпрямилась. У Джинги на щеке появилась отчётливая красная точка, которой до этого не было. — Это что? — Где? — На лице. — Рога твои, — Хагане добродушно усмехнулся и потёр уколотое место. Потом покачал головой и вздохнул. — Если мы сейчас не помоемся, мы оба уснём в ванной, — Рьюга молча кивнула. — А это значит что? Рьюга нутром чуяла, что сейчас он скажет какую-то нелепую чушь, но в целом-то была готова вполне искренне его поблагодарить за эту небольшую дурость. Каким-то неведомым образом, но ему всё ещё прекрасно удавалось успокоить и расслабить одними только разговорами о всяком. Связном и нет. — Что? — Командная работа. — Пошёл вон.