Loving The Stars.

Ботинки утопают в вязкой поверхности. Первое время морщишься, стараясь привыкнуть к этому чавкающему звуку. Идти трудно, подошвы немного проваливаются, порой тебе кажется, что достаточно одного следующего шага, чтобы окончательно застрять в не самом приятном месте. Влажная почва, больше напоминающая размокшее месиво, не желает выпускать, цепляясь за ноги при любом движении. Стены, если честно, ещё хуже. Тёмно-серые, обвитые длинными корнями, то сужаются, то расширяются, когда ты выходишь на развилку нескольких путей. Сочатся какой-то жидкостью, о которой у тебя нет никакого представления. И знать тоже не хочется. – Сейчас перед тобой должно быть три прохода, – наушник оживает, подсказывая. Голос Доктора доносится через помехи, и всё же его наличие приободряет. Ты сдавленно мычишь, выражая согласие. – Тебе нужен самый левый. Этот левый проход оплетён чем-то ужасающе прогнившим на вид, тебе точно не хочется туда лезть. Ты коротко вздыхаешь, чувствуя, как обеззараженный тёплый воздух скользит по дыхательным путям. Дышать тоже тяжело, костюм жизнеобеспечения работает паршиво, но это лучшее, что вам смогли выдать. По крайней мере, повелительница проверила его, хоть и осталась менее довольной, чем обычно. По заверениям – защитные функции всё ещё были способны на какой-то срок. Ты надеешься, что он не выйдет за время твоего путешествия в туннелях. Перчатка тут же оказывается в чём-то липком, разрывая тканевую мембрану. В воздух поднимаются ошмётки, ты как никогда рада, что шлем полностью закрывает твоё лицо. Вдохнуть эти парящие частицы неизвестной материи нет никакого желания. В конце концов, ты умудряешься протиснуться вперёд, стараясь не задевать висящие в проходе лоскуты. Едва делаешь несколько шагов вперёд, как они начинают двигаться, зарастая позади тебя. Не очень плохо, пусть и до отвращения пугающе. – Почти у центра, – шипение рации отвлекает. – Здесь всё такое… – на мгновение запинаешься, наблюдая, как корни пульсируют под твоим взглядом, – живое. Это не то слово, которое ты на самом деле хочешь озвучить. Естественно, всё вокруг живое, почти как на Земле. С той разницей, что у земных растений не наблюдалось самостоятельного передвижения. Возможно, задумываешь ты, они двигались, пока на них никто не смотрел, но чтобы вот так при взгляде – никогда. Доктор хрипло смеётся, это помогает тебе. Её голос вообще помогает во многих случаях, даже когда она не произносит слов. Изо всех сил стараешься схватиться за этот ускользающий момент, чтобы не впасть в паническое бегство или, ещё хуже, в панический ступор. – Так и должно быть, – соглашается она. Подземный коридор уводит тебя дальше, пока инопланетянка шуршит чем-то, вероятно, чертежами подземных коридоров. В отдалении до тебя доносится ещё что-то, напоминает больше шелест листьев, чем слова. Но ты знаешь, что это разговор. Они переговариваются, решают. Доктор старательно не замечает, не позволяя и тебе концентрироваться на этом. Сейчас она сосредоточена на другом. В тоне её голоса ты можешь услышать мимолётное напряжение, когда она объясняет, куда следует идти. Несмотря на то, как тебе не нравится ваше положение, доверие слишком сильно, чтобы протестовать. В любом случае, ты вызвалась в эту миссию сама, пусть с некоторым сомнением. Точнее, она хотела, чтобы это была ты. Поэтому ничего не оставалось сделать, кроме как согласиться с повелительницей. По неочевидным для тебя причинам Доктор выбрала тебя. Пока ты следуешь витиеватыми проходами, мысли о том, почему это не мог бы быть кто-то ещё, не покидают. Доктор не могла, поскольку лишь она разбирается в картах, это логично. Ясмин, предложившая свою кандидатуру, получила отказ. Ты считаешь, что Кан лучше бы справилась, но так и не высказала этого. Она спортивнее, лучше бегает, и всё же находилась здесь не она. Что было у тебя, чего не было у неё? Вероятно, этот вопрос должен был быть рассмотрен с другой точки зрения. Чего не было у тебя, чтобы остаться на базе? Доктор выбрала тебя, потому что нуждалась в навыках Яс? Неясная тень в туннеле заставляет замереть, ты одёргиваешь себя. Нужно переставать думать о неважных вещах, когда опасность быть обнаруженной зашкаливала. Не двигаясь, ты ожидаешь, пока существо исчезнет. Оно скользит неслышно, тебе приходится вглядываться, проклиная заляпанное стекло шлема, мешающее обзору. Наконец, кажется, проход чист. Ты продолжаешь неловко передвигаться, застывая при каждом шорохе. Треск рации не особо радует, заглушая любой шум извне. Конечно, её можно отключить, чего ты никогда не сделаешь. Остаться одной в темноте не так уж приятно. Они не видят, сказала тогда Доктор. И это не помогало. По опыту ты знаешь: вместо одного чувства обостряется другое. Если существа не видели, значит, у них был очень хороший слух. С другой стороны, ты уже столько прошла, чавкая грязью под ботинками, что сомневаешься и в этом. Возможно, развитое осязание и пространственное ощущение? Если и появятся те, кто захочет проверить это, ты не войдёшь в их число. Извилистый туннель выводит тебя в большое подземное помещение, с первого взгляда оно кажется пустым, однако затем наручный фонарь выхватывает нечто свисающее сверху. Десятки, а может и сотни лиан-корней, цепляющихся за потолок, почти сливаются в темнотой, появляясь лишь при свете. Ощутимо дёргаются, едва луч фонаря касается их, и ты спешишь отвести его в сторону. Сердце слово делает двойное сальто в груди, болезненно сжимаясь. Оно понимает ситуацию быстрее тебя самой. Левая нога самопроизвольно движется назад, тебе приходится удержать её остатками воли, не бросаясь бежать назад к выходу. Впрочем, тебе этого и не нужно. Ты знаешь, что в любой момент можешь покинуть туннели, используя сигнальный пульт на поясе костюма. Он активирует передачу твоих координат трансмату, который, по уверениям, сработает практически мгновенно. Достаточно одного нажатия, чтобы всё закончилось, а ты оказалась на базе в целости и безопасности. – Что-то случилось? Ты остановилась. По лианам скользят быстрые вспышки, то тут, то там вспыхивают участки света, переползающие вниз и вверх по корням. В какой-то мере зрелище завораживающее, хоть и не перестаёт быть до ужаса жутковатым. – Что это такое? – бездумно спрашиваешь, не надеясь на ответ. – Если я правильно читаю твоё местоположение, – Доктор вновь шуршит, отыскивая нужную карту, – ты в помещении нейритов, передающих стимулирующие импульсы по центростремительным нервным волокнам. – Хорошо, – немного тянешь, пытаясь понять, – а теперь для тех, кто не знает все тайны вселенной? – Вообще-то, это биология, – обижается повелительница. – Простыми словами: так выглядит нервная система изнутри. – Супер, – догадываешься ты, – я в чьём-то мозге, да? Молчание на другом конце рации не позволяет усомниться в выводе. Доктор коротко вздыхает, ты представляешь, как она запускает пальцы в волосы, когда обдумывает следующие слова, пытаясь не напугать тебя ими. – Можно и так выразиться, – наконец, признаёт она. Вот об этом вы не говорили. Изначально Доктор утверждала то, что туннели всего лишь туннели. Но с каких пор в подземных коридорах есть нервная система? – Я говорила, Плантис особая планета. – Она живая? – Практически каждая планета живая, – настаивает Доктор. Ты закрываешь глаза и снова спрашиваешь, выделяя необходимое слово голосом. – Доктор, она живая? – Да, – отзывается инопланетянка. – Эта планета живая. В самом живом смысле. – Ладно, – у тебя нет времени разбираться с этим сейчас, ты выключаешь фонарь, позволяя взгляду привыкнуть к темноте, изредка освещаемой импульсами. Лианы реагируют на свет, он волнует их, и тебе не хочется узнавать, что будет, когда они уверятся в твоём нахождении здесь. Призовут ли они слепых охранников или защитятся сами? Тебе не интересно. Это, похоже, самая чертовски глупая идея, которая только приходит в твою голову. Но тебе нужно быть на другой стороне помещения, даже если оно наполнено чем-то, что ты не способна понять полностью. За твоей спиной остаются сотни ветвистых коридоров, и явно они не ведут туда, где тебе необходимо оказаться в конечном итоге. Остаётся лишь идти вперёд, постаравшись не коснуться ни одного, как назвала их Доктор, нейрита. Ты видишь небольшие проходы между ними и решаешься. Однако сначала… Выкручивая громкость рации на максимум, ты просишь Доктора о самой простой вещи на свете. – Расскажи мне какой-нибудь интересный факт о мозге. Концентрироваться на корнях тебе не хочется, чтобы сосредоточиться на одной задаче, ты выбираешь путь отвлечения. Блондинка фыркает в микрофон, понимая это. Тембр её голоса успокаивает тебя, синхронизируешь своё дыхание под него. – Насколько интересный? От «можно было догадаться» до «сущность мира изменится»? – Удиви меня, – усмехаешься ты, зная, что через секунду она это сделает. Доктор негромко смеётся. – Ты живёшь в галлюцинации, созданной твоим собственным разумом. Как тебе такое? Не ожидая, запинаешься на ровном месте, ощущая, как почва под ногами разъезжается. Что ж, удивление есть. – Многие думают, что мозг реагирует на сигналы извне постоянно, и это неверно. Он изначально прогнозирует события, а затем корректирует результат, получая новые данные, – ты огибаешь скопление лиан, следя за тем, чтобы не наступать на выпуклые холмики под ногами, с которыми они соединены. Продвигаешься медленно, иногда замираешь, когда импульсы проносятся прямо перед тобой, словно они способны увидеть тебя. – Нужен пример? – Да, – хотя ты всё ещё осмысливаешь, от пояснений не отказываешься. – Эльдегийская эстафета? С помощью цепеобразных реакционных протоколёс… Нет, погоди. Ты не знаешь, о чём я, верно? Бейсбол, – исправляется инопланетянка до того, как ты успеваешь сказать что-то, – это должно быть понятнее. Мяч, брошенный профессиональным игроком на подаче, движется со скоростью свыше восьмидесяти миль в час, каким образом его можно отбить? – Тренировки? – Прогнозирование, – поправляет она. – Хотя именно тренировки помогают сделать это. Мозг отбивающего игрока сверяется с данными, которые у него есть, представляя, где мяч будет в определённый момент. Если всё проходит удачно, он будет отбит. – А если нет? – тебя окружает потрескивающий звук скользящих сигналов, даже рация не способна заглушить его. – Игрок промахнётся. – И как это связано с прогнозами? – Мозг обрабатывает сигналы гораздо быстрее, чем ты можешь себе представить. Когда мяч брошен, есть несколько миллисекунд до того, как он долетит. Никто не способен действительно увидеть мяч, понять траекторию и отбить. Кроме мозга, естественно. – Но игроки видят мяч, – протискиваться между корнями неприятно, в любой момент можно задеть их, стискивая пальцы, чтобы хоть как-то снять охватившее напряжение, ты задерживаешь даже дыхание, медленно двигаясь вперёд. – Правильно, и всё же этого недостаточно, чтобы отдать команду телу самостоятельно. – Ты ведь знаешь, что я запуталась? – Ещё как, – Доктор ещё раз фыркает, тебе нравится эта её реакция. – Чем больше узнаёшь о чём-либо, тем запутаннее всё кажется. Однако это позволяет учиться, увидеть что-то с другой стороны, не такой привычной. Я люблю учиться. Конечно же, она любит. Ты не сомневаешься в этом. Шелест листвы вновь передаётся через рацию, теперь он становится ближе, и ты хмуришься, понимая это. Доктор внимательно слушает. Без её голоса пробираться через нейриты становится труднее в разы. Едва не оступаешься, изо всех сил вытягивая руку в сторону, когда она почти касается лианы. К счастью, это последние на твоём пути. – Что они сказали? – интересуешься, едва отходишь на приличное расстояние. – Им не нравятся слова. Говорят, что их слишком много. Стоило бы быть вежливее с теми, кто пытается помочь. Помочь ли? Ты помнишь, что твой спуск в туннели был ультиматумом. Помогать в такой категоричной форме раздражает, но у тебя снова нет прав возражать. Следующий проход выводит в очередную большую комнату. На этот раз корни в ней лишь по стенам. Помещение не такое огромное как предыдущее, именно в нём заканчивается твой основной путь. Впереди находится нечто, сплетённое из выступающих частей, оно явно пульсирует, но ты никак не можешь разглядеть полностью. Передвигаешься ближе, чувствуя подступающую тошноту, пространство изгибается, качаясь. Ощущение не из приятных, голова начинает кружиться, отзываясь болью где-то в висках. Тебе хочется прижать руки к ним, и почти делаешь это, наталкиваясь на шлем. Точно, ты так долго путешествуешь, что забываешь о надетом костюме. Доктор предупреждала, что его нельзя снимать. Однако если на мгновение, ничего же не будет? – Это звук ремней? – спрашивает она, останавливаешься, так и не расстегнув полностью. – Н-нет? – боль усиливается, изображение моргает, ты с трудом фокусируешься. – Да. Тёплый воздух генератора обжигает лёгкие, он удушливый и тяжёлый. Стекло шлема запотевает изнутри, отлично, ты теряешь способность видеть. Теперь точно нужно снять и протереть. Руки вновь стараются нашарить потерянные застёжки. – Не делай этого, – советует Доктор. – Я ничего не вижу, – бормочешь, хотя это больше похоже на оправдания. – Это не поможет увидеть, проблема не в костюме, – голос повелительницы удивительно мягкий, пока она пытается убедить тебя в чём-то. Несмотря на то, насколько мешает запотевшее стекло обзору, головокружение только усиливается. – Сосредоточься на плане. Сейчас будет самая сложная часть, во-первых, тебе нужно ускорить сердцебиение. – Как это поможет? – звучит немного нелепо. – О, поверь, поможет, – смеётся она. – Ты можешь задержать дыхание или… Мне нравится этот способ больше. Да, он подойдёт. Помнишь, как Грэм устроил незапланированную поезду в спа-отель? Имя пожилого мужчины отзывается сдавленной болью. Кажется, всего мгновения проходят с момента вашего расставания, возможно, чуть больше, и всё равно тебе трудно мириться с этим. Ты привыкла к нему гораздо сильнее, чем могло показаться. Ваши приключения запоминающиеся, нет никакого труда выхватить из памяти то, о котором спрашивает Доктор. Сирота-55 всплывает яркими красками ограниченной отелем территории. – Мы должны были пройти по заброшенным катакомбам, – подсказывает блондинка. Вы передвигаетесь почти в темноте, светя фонариками под ноги. Правую руку сдавливает измеряющий прибор, ты проверяешь его слишком часто, успокаиваясь, когда видишь зелёный свет индикатора кислорода. Твои друзья спешат впереди, Доктор двигается немного сзади, следя за тем, чтобы никто не отставал. Впрочем, именно она отстаёт первой. В какой-то момент ты не слышишь за спиной шагов, оборачиваясь, чтобы понять происходящее. Повелительница исчезает. Часть тебя всё ещё желает двигаться за остальными, в то время как другая сигнализирует остановиться. – Доктор? – тихо вопрошаешь ты в пустоту. Никакого ответа. Поворачивая назад, водишь лучом света по сторонам. В одном из таких мельканий на стене выскакивает табличка, едва отсвечивающая из-за количества пыли на ней. Ты ещё не видела здесь ничего подобного, она выглядит знакомой, чего, конечно, не может быть на неизвестной планете. Против здравого смысла ты шагаешь к ней, пытаясь прочитать выгравированное слово. Именно в тот миг чужая рука зажимает твой рот, избавляя от случайных звуков. – Нет, спокойно, – голос Доктора над ухом раздаётся неожиданно, пугаешься, вздрагивая. – Не кричи. Удостоверившись, что ты понимаешь её, инопланетянка отпускает почти сразу. Тебе требуется время, чтобы действительно успокоиться, задерживая сбитое дыхание. Оглядываешься на Доктора, она прижимает палец к губам в понятном жесте. – Что это? – шепчешь, кивая на табличку. – Английский? – Я объясню позже, – пытается потянуть тебя в сторону ушедших, когда второй луч света ослепляет вас обеих. – Вы чего застряли? – шипит Грэм, рядом с ним Яс тоже всматривается в стену. – Ничего, идите дальше. Доктор направляет твои мысли голосом, не позволяет задерживаться на деталях. Но ты помнишь её теплые пальцы на твоём лице, помнишь, как на мгновение она прижимает тебя к себе, не разрешая двигаться. Всего на секунду ты чувствуешь охвативший ужас, чтобы затем он сменился облегчением. Это один из самых первых моментов, когда повелительница действительно прикасалась к тебе. Он остаётся приятным, даже несмотря на ваше шаткое положение среди затаившихся монстров. Естественно, когда ты думаешь об этом, сердце сбивается с привычного ритма, как и всегда, едва Доктор находится к тебе слишком близко. Сейчас у неё нет такой возможности, однако она всё ещё способна напомнить. Ты не знаешь, почему это работает, но головокружение отступает. Чем быстрее бьётся твоё сердце, тем лучше тебе становится. В конце концов, стекло шлема расчищается, пусть брызги до сих пор существуют на нём. Неизвестная пульсация приобретает очертания, становясь похожей на чей-то организм. По крайней мере, называешь его так, не уверенная в принадлежности. Рука тянется к поясной сумке, нашаривая внутри неё небольшой кейс с ампулами. Инъекционный пистолет удобно вкладывается в ладонь. Доктор справляется о твоём состоянии, и ты подтверждаешь улучшение. – Я же говорила, – самодовольно замечает она. – Тоже проявления мозга. Ты не можешь услышать биение сердца, поскольку мозг постоянно вычитает его из твоего состояния, в нормальном режиме так и должно происходить. И когда ритм чего-либо совпадает, он старается вычесть и его, вне зависимости от того, что это. Простая физиология. – Из-за этого страдает зрение? – тебе не кажется это простым. – Именно. Дальнейшие действия достаточно лёгкие, вводишь иглу пистолета в ответвляющиеся корни организма, впрыскивая жидкость из ампул. Они никак не реагируют, затемнённое стекло шлема не позволяет вспышкам импульсов ослепить тебя. Ты пытаешься поддержать быстрое биение собственного сердца воспоминаниями, пока занимаешься последними приготовлениями. – Возвращайся. Треск рации на мгновение оглушает, а затем затихает. Последнее слово инопланетянки повисает чем-то тревожным. Ты переключаешь несколько кнопок, обнаруживая, что ни одна из них больше не работает. – Д-Доктор? Наушники остаются безмолвными. Тебе определённо не нравится разрыв сигнала, поэтому ты используешь пульт трансмата. К несчастью, он тоже неактивен. Сколько бы раз ты ни нажимала на клавишу отзыва, ничего не происходит. Внезапный щелчок внутри костюма заставляет вздрогнуть. Судя по звуку, это воспроизводящаяся запись, некоторое время она шипит. – Форс-мажорные события отвратительная часть планов, – сообщает тебе Доктор. – Но они всегда присутствуют. Если хоть однажды что-то произойдёт так, как задумано, я буду вне себя от радости. Не так, как вне себя в других ситуациях, я имею в виду, выходить из тела всё же не следует. Если оставлять его без присмотра, кто-то может воспользоваться. – Ты слышишь меня? – прижимая руку к шлему, будто это помогает усилить сигнал, ты чувствуешь себя гораздо лучше, когда можешь слышать её. Даже если Доктор снова болтает о чём-то отвлечённом, тебе всегда нравится её слушать. – Нет, конечно, это запись, – на секунду ты замираешь, стараясь осознать. – Но… – Никаких «но» сейчас. Трансмат, полагаю, отключился. Вот почему не стоит доверять тем, кто называет тебя «говорящим мясом». Если мои предположения верны, а это так, я уже рассказывала о том, как влияет мозг на окружение. Тема следующей лекции: рак. – Почему рак? – необдуманно задаешь вопрос, запись некоторое время шипит. – Раковые клетки влияют на остальные, очевидно же. Плантис не просто живая планета, она обладает коллективным сознанием, включая всех, кто находится на ней. Плантианцы, естественно. Впрочем, туристы часто ассимилируются общим организмом. Кажется, я об этом не упоминала, но в свою защиту могу заметить, мы не планировали остановку на ней. Да, это ты помнишь хорошо, ТАРДИС неожиданно свернула с курса. – Итак, что происходит с единым организмом, когда что-то нарушает его? Ты молчишь, Доктор выделяет время подумать, ничего не идёт в голову, и она вздыхает. – Даю подсказку, у этого слова четыре буквы, никто не любит его. – Боль? – Да, боль. Растения более чувствительны к свету, с одной стороны он хорошо влияет на их внутренние процессы, но с другой может быть опасен, главное – это регуляция нужного количества. Пожалуй, тебе стоит немного увеличить его. О! Теперь ты понимаешь её лучше. – Только будь осторожна, Плантис отреагирует. Наконец-то ты можешь избавиться от мешающего шлема. Он повисает сзади неприятным грузом, соединённый шлангами с основным костюмом. Воздух туннелей свежий и приятный, выделяющийся кислород позволяет тебе вдохнуть полной грудью. Следом за шлемом идут липучие застёжки, ты вырываешься из защитной одежды так быстро, как способна. Собственная правая рука отливает белым в тёмном помещении, а вот левая практически сливается с темнотой, излучая лишь неяркое золотое мерцание. Галлифрейский язык едва светится, ты касаешься его кончиками пальцев, ощущая углубления в коже. Проводишь по вырезанным словам, не зная их значений. Была ли это инструкция, или же ТАРДИС захотела что-то другое? Доктор, помнится, так и не ответила, неопределённо пожав плечами. Она, скорее всего, видела, что написано, но не стала информировать. Сейчас Рука Омеги пульсирует, больше не являясь безмолвной. Приближаешь её к организму из корней и лиан. Задрав край футболки, ты снова набираешь воздуха в грудь, а потом протягиваешь Руку внутрь него, чувствуя, как липкая субстанция облепляет её со всех сторон. Мембрану в проходе ты разрывала перчатками костюма, это не ощущалось так противно и влажно. Вязко и мерзко, шов перехода между Рукой Омеги и твоей кожей касается одного из корней, морщишься, внутреннее сжимаясь. Почему путешествия не могут быть более комфортными? – Не захватывай энергию, высвободи её, – подсказывает наушник. – Спасибо, – шипишь ты через сжатые зубы. – Всегда пожалуйста, – смеётся Доктор, ты всё ещё не понимаешь, как она делает это. Работа артефакта остаётся загадкой. Быть может, у него должен быть пульт управления, но тебе его так и не вручили. Всё, что у тебя есть – мысль на границе сознания, требующая понимания. Его дать не получается, никак не можешь сосредоточиться. Ты ощущаешь текущую по лианам энергию, Рука желает её, старается поймать, но это не то, что ты должна делать. Пока ты сражаешься с Рукой, организм пульсирует всё сильнее, то ли предчувствуя, то ли передаёт какую-то трансляцию. – Ну же, работай, – бормочешь ты. Кажется, артефакты не активируются словами. За спиной слишком тихо, именно поэтому оглядываешься. Так, на всякий случай. Оно стоит почти рядом, безмолвно возвышается над тобой. Высокое дерево, обрамлённое бесцветной кроной. Плантис – планета разумных деревьев, совсем не дружелюбная к пришельцам, проникающим на неё. И это существо тоже не выглядит добрым. Корни, врезающиеся в почву, шевелятся как змеи, пока крона слепо движется по сторонам. У них нет глаз, оно не видит тебя. Ему и не нужно видеть, понимаешь ты, когда выдыхаешь. Если растения что и умеют хорошо, так это определять соотношение газа в атмосфере. До того, как ты узнаёшь, что выдаёт тебя, дерево бросается вперёд, распахивая ветки усыпанные шипами. Его перемещение невозможно стремительное, непривыкшая к такому, ты явно не успеваешь подумать, когда защищаешь руками лицо. Разве не об этом говорила Доктор? Мозгу не нужно вычислять всё в привычном режиме мышления, он способен за мгновения выбрать правильную тактику, основываясь на полученных данных. И когда нечто атакует тебя, самым верным путём будет отбить атаку тем, что у тебя есть. Рукой Омеги. Дерево не кричит, сгорая, ты вообще не уверена, что оно может издавать какие-то ещё звуки, кроме шелеста. Зато треск вспыхнувшей древесины отчётливо прокатывается по помещению, отражаясь от стен. Яркий свет ослепляет, глаза не способны привыкнуть к его внезапному появлению. Ты прищуриваешься, не желаешь выпускать окружение из виду. Скукожившийся враг рассыпается пеплом, не выдерживая прямых лучей артефакта. Не теряя времени, пока Рука активна, ты вновь просовываешь её в отверстие между лианами, позволяя энергии вырываться наружу, плавя всё на пути. Помещение трясётся, корни падают со стен, ползут вперёд. Планета тоже умеет защищаться, бросая все силы на извлечение нежелательного воздействия внутри неё. Перед тем, как они действительно доберутся, рация оживает. – Трансмат, – командует знакомый голос, и ты абсолютно готова выполнить то, что прикажет тебе Доктор. Неприятное ощущение телепорта взрывает тело на сотни атомов. Через мгновение ты падаешь на земляной пол базы, болезненно сталкиваясь с ним. Отплёвываясь от земли во рту, пытаешься подняться, и тебя ведёт в сторону, всё кружится. – Вы принесли оружие! – чужой шелест складывается в слова. – Это не оружие, – возражает Доктор. – В первую очередь, это мой друг. И я не позволяю вредить моим друзьям. Раздражение в голосе повелительницы ощутимо, чуть позднее прохладные пальцы опускаются на твои плечи, удерживая тебя от дальнейших попыток встать. Доктор о чём-то говорит с плантианцами, судя по её тону, она совершенно не поддерживает их взгляды. Они собирались бросить тебя там, используя как удобрение для планеты, одно только это может вывести Доктора из себя. Обычно она и правда не использует оружие для вреда кому-либо. Но иногда, когда эти «кто-то» переходят границы гуманности, они не готовы встречать ответные действия. Древообразные существа спорят, громко шелестя кронами. – Тише, – Ясмин помогает тебе подняться, ты опираешься на неё. К счастью, она больше встревожена реакцией плантианцев, хотя порой её взгляд возвращается к твоему лицу, проверяя. Куртка, которую она набрасывает тебе на плечи, согревает, но её значение куда больше в том, что ты прячешь в неё Руку Омеги, натягивая рукав до кончиков пальцев левой руки. Волосы пакистанки растрёпаны, выбиваются из прически. Ты стискиваешь её ладонь пальцами, пытаясь унять дрожь артефакта. Она понимает это по-своему, притягивая тебя ближе к себе. – Признаю, ты справилась лучше, – шепчет тебе Яс, ты лишь усмехаешься. – О чём они говорят? – Недовольны, как и все, – отзываешься, едва голос возвращается. Трансматы не твой любимый способ путешествовать. – Ну это заметно. Чёрт, переводчик сломался, – девушка стучит себя по шее, будто это помогает в чём-то. Ловя твой непонимающий взгляд, она неловко улыбается. – Нам вживили переводчики, я так и не нашла времени снять его. ТАРДИС где-то на периферии зрения моргает фонарём, Доктор кивает ей. Инопланетянка зовёт вас ближе, и вы следуете за ней. – Они нас так просто отпустят? – не верит Ясмин. – Нет, но кто их спрашивает? – Доктор вталкивает вас обеих в двери. – Знаете, я вычеркну Плантис из списка дальнейших посещений. Есть возражения? – вы мотаете головами. – Отлично, больше никаких растительных планет со злобным населением. Как насчёт сухопутных рыб? О, кстати, кто-нибудь видел летающих морских удильщиков? Когда они голодны, их свет привлекает всё в округе, нет никакой возможности сопротивляться ему. Особое значение имеет их великолепный размер. – А можно без удильщиков? – пищит Яс, она явно представляет себе нечто огромное. Доктор удивлённо моргает. – Ладно. Так бы сразу и сказали. Я же не настаиваю, они просто интересные. У вас, естественно, различается понятие интересности. С другой стороны, кто откажется увидеть рыбу размером с дом? Возможно, ты хочешь посмотреть на удильщиков с безопасного расстояния. Доктор подмигивает тебе, словно читая мысли. – Тогда, – она делает вид, что листает незримый блокнот в руках, – это вам точно понравится. Держитесь!