Брак среди песков

В течение следующих двух дней супруги почти не виделись. Гаара начал пользоваться задней лестницей, а Хината — передней. Ему нечасто удавалось поспать, так как диван в его кабинете был холодным и жестким. Таким же, как и характер Гаары. Но он обнаружил, что не может спать без Хинаты рядом; это было почти невозможно. Она даже перестала использовать кабинет Гаары как свой собственный; он скучал по тому, как она перебирала бумаги на столе, чтобы освободить место для своих. По ее запаху — по аромату лаванды, такому свежему и манящему. Гораздо хуже было то, что, когда они случайно встречались в коридоре, Хината смотрела на Гаару холодно и равнодушно, так не похоже на себя. Она не заикалась, не перебирала пальцами, не краснела, и хотя Гаару раздражали эти привычки, он заметил, что скучает по ним. Он предпочел бы вернуть прежнюю Хинату. Затем до Гаары дошло, что она превращается в него; холодная, бесстрастная, отстраненная. Не осознавая, он успешно сделал Хинату идеальной супругой Казекаге, которая понимала границы и ответственность. В начале брака именно этого он и хотел: чтобы жена не мешала, помогала, когда необходимо, но не лезла в его планы. Однако теперь он желал, чтобы она вернулась. Он хотел услышать звонкий смех Хинаты, эхом разносящийся по коридору, увидеть ее яркую улыбку и больше всего на свете хотел тех моментов, когда она касалась его руки или лица, или в порыве возбуждения бросалась в его объятия, отстраняясь затем с румянцем на лице. С раздраженным рычанием Гаара отодвинул стул и встал. Он прошелся по кабинету раз, другой и, наконец, третий, затем, остановившись, посмотрел в окно на темные улицы внизу. Внезапно раздался стук в дверь. — Войдите, — произнес Гаара, медленно поворачиваясь. Дверь открылась, и появилась Хината. У Гаары загорелось в груди, а в горле пересохло: Хината надела черные брюки капри в паре с темно-фиолетовым топом без рукавов, который полностью облегал фигуру. Ее черные волосы были собраны в хвост, челка падала на лавандовые глаза, в которых не было никаких эмоций, только настороженность. Гаара заметил две черные кошачьи маски, которые Хината держала за ленты в левой руке: одна с фиолетовыми усами, другая — с красными. Через правую руку Хинаты была перекинута черная майка без рукавов и темный плащ. Это навевало воспоминания о том, как супруги совершали полуночные прогулки по деревне и окрестностям, проверяя вместе своих людей. — Что ты делаешь? — прямо спросил Гаара. Ни слова о ее красоте или о том, как сильно он скучал по ней. — Дело не в том, что я делаю, а в том, что мы собираемся сделать, — ответила Хината, подойдя к столу и положив туда одежду. — Знаю, ты был занят перепиской между нами и Наруто относительно состояния Кибы. Хината остановилась, чтобы посмотреть на Гаару, не упустив из виду его внезапную скованность. — Не понимаю, как это связано с тем, что ты нарядилась для какой-то секретной операции, — резко ответил он, обведя рукой наряд Хинаты. — Тебе не кажется странным, что Киба полностью выздоровел, а Какаши отказывается уходить? — спросила Хината, игнорируя грубое поведение Гаары. Он тоже кое-что заметил: заметил, что Грета не уехала в поместье; это было не похоже на нее — оставаться в городе больше трех дней. Кроме того, он внимательно следил за местонахождением Какаши всю неделю и знал, что происходит нечто загадочное. — Действительно странно то, что, избегав меня неделю, ты приходишь в мой кабинет для какого-то полуночного приключения, — сухо прокомментировал Гаара. — Я пойду без тебя, — заявила Хината, демонстративно игнорируя его комментарий, надевая на лицо кошачью маску с лавандовыми усами и начиная завязывать ленты. — Не сомневаюсь, — ответил Гаара, снимая мантию, бросая ее на стул, а затем стягивая белую рубашку. Он схватил черную майку и натянул через голову, не обращая внимания на статическое электричество, которое пробегало по его рыжим волосам, от чего те вставали дыбом. Хината деловито протянула ему маску пантеры. Гаара уставился на маску, затем скользнул взглядом к нежному чуть загорелому запястью Хинаты, на мгновение Гааре захотелось притянуть ее к себе и сорвать поцелуями холодность, но вместо этого он выхватил маску. Резкими движениями надел на лицо и завязал ленты. — Полагаю, мы шпионим за кем-то? — спросил приглушенным голосом Гаара. — Да, Какаши спешно ушел, и мы следуем за ним, — ответила Хината, чей голос звучал еще глуше. Гаара подошел к окну, открыл его и, распахнув навстречу темному прохладному ночному воздуху, грациозно запрыгнул на подоконник. Повернулся и протянул руку Хинате. Однако она холодно проигнорировала это, вскочила рядом с ним без какой-либо помощи и выпрыгнула в чернильно-черную ночь. Гаара нахмурился под маской; Хината была независимой и такой уверенной в себе, как будто он ей не нужен. Раздраженный, Гаара бросился за ней, и они побежали через деревню, прыгая с крыши на крышу, мчась по аллеям, пока не добрались до парка, расположенного в центре поселения. Хината остановилась за кустами; Гаара молча встал рядом с ней. Его проницательные глаза осматривали местность, пока он не заметил Грету, стоящую в одиночестве в бледном лунном свете, заставлявшем блестеть ее светлые волосы. Внезапно перед ней появилась еще одна фигура, Какаши было легко узнать по его серебристым волосам и маске. — Хорошо, «Грета», мы одни. — Какаши произнес ее имя с болью. — Мне пришлось, — мягко сказала Грета. — Пришлось? Ты исчезла на двенадцать лет. — В голосе Какаши прозвучала горечь. — Я думал, ты умерла. Понимаешь? Я думал, ты… мертва! Его голос сорвался на последнем слове. Грета протянула руку, чтобы коснуться его ладони, но Какаши отступил на шаг и обвиняюще ткнул в нее пальцем. — Скажи мне прямо сейчас, кто отец Мию? И помоги тебе боги, если соврешь. — Тон Какаши стал резким и холодным. Грета опустила руку и бесстрастно ответила: — Думаю, ты знаешь, кто ее отец. — Перестань играть со мной, — резко приказал Какаши. — Я никогда не прощу тебя, если этот ребенок от другого мужчины. — Ты изменился, — печально сказала Грета. Какаши печально рассмеялся, проведя рукой по своим серебристым волосам. — Конечно, я изменился. Когда ты пропала двенадцать лет назад, я потерял последнюю часть своего прошлого. Половину забрал Обито, половину — твое исчезновение. Я даже не успел попрощаться или сказать тебе, как сильно я тебя люблю. Грета вытерла лицо, словно пытаясь смахнуть слезы. — Что случилось с тобой много лет назад? — спросил Какаши. — Моя миссия по проникновению в Аме провалилась, — начала Грета очень тихо. — Меня держали в плену в течение двух долгих лет, и за это время я родила Мию. Какаши напрягся, слушая. — Когда ей было два месяца, они забрали ее у меня. — Голос Греты прервался. — Я не видела ее несколько месяцев. И когда они, наконец, вернули Мию, у нее был Шаринган в обоих глазах. — Аме присягнула на верность Конохе, — коротко сказал Какаши. — Ты могла бы вернуться домой. — Дом, так ты это называешь? Мой дом в Суне, где я живу уже десять лет, и это единственный дом, который когда-либо знала Мию, — ответила Грета. — Мы сядем и расскажем Мию обо мне, — заявил Какаши. — Нет, — прошипела Грета. — Если ты будешь противиться, Рин, я сообщу все Казекаге, — холодно ответил Какаши. — Не называй меня так! — в страхе воскликнула Грета. — Я нашел тебя и больше никогда не отпущу. — Я не люблю тебя, — прошипела Грета хриплым от слез голосом. — Ты можешь изменить имя, внешность, даже стереть татуировки, но ты не можешь скрыть свои чувства ко мне. Ты забываешь, что мы выросли вместе, я знаю тебя как свои пять пальцев, и ты все еще любишь меня так же сильно, как я — тебя, даже после двенадцати лет разлуки. Закончив, Какаши протянул руки и заключил Грету в объятия. Гаара напрягся от того, что произошло прямо перед ним, он не мог поверить, что Хината оказалась права: Грета, нет, Рин, на самом деле из Конохи. О, теперь Хината всегда будет об этом напоминать, но что хуже, Гаара потеряет двух очень важных граждан своей деревни. Хината дала сигнал к отходу. Они снова молча отправились в путь, мчась сквозь ночь, но Хината вела их не к резиденции, а к высоким стенам, окружающим деревню. Гаара с интересом наблюдал, как она легко взбирается по стене, конечно же, он поднялся следом и остановился рядом с Хинатой, любуясь обширным ландшафтом пустыни, раскинувшимся перед ними в темноте. Хината развязала ленты маски, положила ее на зубец стены и повернулась к Гааре, который тоже снял маску. Легкий ветерок развевал его рыжие волосы и охлаждал лицо. Убрав темные локоны за плечо, Хината тихо заметила: — Ты же знаешь, я очень люблю это место. Гаара настороженно посмотрел на нее из-под полуприкрытых век. — Понимаю, ты мне не веришь, но это так, — снова сказала Хината, на этот раз настойчиво. Луна вышла из-за облаков, освещая окрестности. Медленно Гаара протянул ладонь, почти касаясь кончиками пальцев лица Хинаты, так что стало больно, его рука замерла, и он вывернул запястье, сжав кулак. Гаара не мог заставить себя прикоснуться к Хинате, боясь, что снова причинит ей боль, как в ту ночь. Очень медленно он начал опускать руку, но прежде чем успел закончить движение, Хината поймала его запястье, и в вихре черных шелковистых волос прижалась своим теплым телом к твердому неподатливому телу Гаары. Одной рукой она обняла его за талию, а другой — обвила шею, погрузив кончики пальцев в его густые рыжие волосы. Мягкие губы коснулись его лица, заставляя его вспыхнуть пламенем, затем она прошептала: — Поцелуй меня. Его не нужно было просить дважды. Он положил раскрытую ладонь на ее лицо и притянул ближе. Провел большим пальцем по ее губам, грубо раздвигая, затем накрыл ее рот своим. Это был жестокий, яростный поцелуй, наполненным ледяным спокойствием, желанием, смешанным с нуждой. Хината ответила на его поцелуй с настойчивостью, от которой у них обоих перехватило дыхание. Хината обнаружила, что прижата к высокой стене, Гаара провел рукой от ее лица вниз по шее, его пальцы скользнули по ее рубашке к краю, затем прохладная ладонь оказалась под тканью и его пальцы танцевали по ее животу, пока губы касались шеи. — Ты все еще хочешь меня, — с трудом выдохнула Хината. Гаара остановился, его руки замерли, а голова поднялась. Хината собралась с духом, стараясь не показывать страха. В его зеленых глазах сверкала ярость, черные синяки под ними резко выделялись на бледной коже. Она вспомнила, как Шикамару однажды сказал, что эмоциональное состояние Гаары иногда бывает нестабильным, но это было до того, как демон покинул его. Однако когда он бросал на нее такие взгляды, Хината всегда чувствовала, что должна быть настороже. Он наклонился и прижался губами к раковине ее уха, его дыхание опаляло кожу, но влажные губы дарили горящей плоти прохладу. — Я буду желать тебя до самой смерти. — Голос Гаары был низким, его дыхание щекотало кожу. Затем он ушел, оставив Хинату дрожащей у стены. Колени подогнулись, и она медленно осела на пол. Мокрые капли скользили по тыльной стороне рук, падая на песок, от чего он становился темнее. Затуманенным взглядом она увидела фарфоровую маску, схватила и прижала прохладную керамику к пылающему лицу, вдыхая слабый запах Гаары. Киба был прав, она любила этого человека, любила его больше, чем считала возможным. Почему любовь причиняет такую боль? Хинате казалось, что сердце разрывается надвое. Хината стояла рядом с Гаарой в девственно-белых одеждах с золотой отделкой, ее черные волосы были закручены и удерживались на месте рубиново-красными заколками в виде пустынных роз. Они стояли на балконе конференц-зала и смотрели на город. — Надеюсь, вчерашняя ночь больше не повторится, — наконец, без всякого выражения заговорил Гаара. Хината напряглась от его слов: как смеет Гаара сожалеть об их моменте страсти! Единственный поцелуй значил для Хинаты все; это был знак того, что Гаара все еще желал ее так же сильно, как она — его. Как он мог отрицать свои чувства? И все же ей не стоило удивляться, ведь он всегда подавлял эмоции. Не в силах сдержаться, Хината ответила с тяжелым совершенно неуместным сарказмом: — Я постараюсь удержаться от порывов поцеловать тебя так снова. Глаза Гаары опасно сверкнули. — Я говорил о твоей маленькой экспедиции под прикрытием. Хината глубоко вдохнула, чтобы успокоиться: он не имел в виду поцелуй. — Все, что пожелает Казекаге-сама. Это, похоже, обрадовало Гаару не больше, чем ее предыдущее заявление. Его зеленые глаза вспыхнули гневом, прямой нос слегка сморщился. Внезапное жжение на лице заставило Хинату прищуриться, чтобы вглядеться: маленькие частички песка висели в воздухе вокруг них, несколько золотых зерен вращались. Не в силах сдержать свою реакцию, Хината испуганно посмотрела на Гаару. — Когда мы стали разговаривать так официально? — ледяным тоном спросил Гаара. — Когда ты опозорил меня, обвинив в неверности, — ответила Хината, контролируя свой голос. Гаара моргнул от ее тона; песок, который постоянно кружился вокруг них, неподвижно завис в воздухе, и Хината ждала, затаив дыхание и беспокоясь, что Гаара будет делать дальше. — Это не сработает, — произнес Гаара таким небрежным тоном, что Хината пришла в ярость. — Ты меня бросаешь? Как какую-то вещь, которая тебе не понравилась, как домашнее животное, к которому потерял интерес? — с трудом удалось выдавить Хинате. На этот раз песок начал кружиться еще быстрее, с шипением дергая за одежду и жаля неприкрытую кожу. — Разве я это сказал? — Гаара выделял каждое слово, его лицо застывало в маске, которую Хината очень хорошо знала. — Зато подразумеваешь каждым своим действием, — ответила Хината, сделав вдох, чтобы успокоить нервы, и продолжила: — Я не вещь, которую ты можешь использовать таким отвратительным образом, а затем отбросить в сторону и забыть. — Очень трудно не обращать на тебя внимания, — язвительно произнес Гаара. — И все же у тебя легко получается, — прошептала Хината. — Не по своей воле, — процедил Гаара сквозь стиснутые зубы. — Кто смог бы заставить тебя что-либо делать? — ответила Хината, ее голос был едва слышен из-за шуршания песка, который окружал их. — Ты заставила меня чувствовать. — Гаара остался невозмутим. — Ты ничего не чувствуешь, — возразила Хината, слегка повысив голос. — Чувствовал. Прошлой ночью, — прорычал Гаара. Сделав вдох, Хината ощутила, что начинает волноваться, но она не была готова сдаться. — Ты называешь это высокомерное проявление власти надо мной демонстрацией своих чувств? — в ярости выплюнула она. — Никогда в жизни ко мне не относились с такой ненавистью. Ты должен гордиться собой; ты превзошел моего отца в издевательствах надо мной. Гаара не пошевелился, даже не вздрогнул от ее злобных слов, не было никаких признаков раскаяния, да и почему он должен извиняться? Он — Казекаге; люди унижались перед ним, прося прощения, а не наоборот. Хината не могла заставить себя посмотреть Гааре в глаза, потому что именно там он держал свои эмоции, и она знала — если посмотрит в эти зеленые глаза, то прижмется к нему и никогда не отпустит. — Закончила? — Голос Гаары был ледяным. Хината на мгновение замолчала, Киба дал ей последнюю карту, и она собиралась выложить ее, и каким бы ни был результат, по крайней мере, попытаться. Хината изобразила на лице милую улыбку и покачала головой. — Еще нет, — спокойно ответила Хината. — Помнишь наш разговор о Грете? Ну, если она действительно Рин из Конохи, то вспомни свое обещание дать мне все, что пожелаю. Ты так и сказал — Я дал слово, — произнес Гаара. — Тогда пойдем на встречу, убедимся, что я права, — сказала Хината, протягивая руку к двери. — Мы уже знаем результат. — Даже если так, я хочу проверить, — сладко проворковала Хината, следуя за Гаарой в комнату. Гаара выдвинул стул, и Хината села с царственным видом; высоко поднятая голова, на лице — идеальная маска безразличного интереса со смутной, почти неуловимой улыбкой. Гаара сел, сложил руки на столе и уставился на четверых людей, находившихся в комнате; песок, который раньше плавал в воздухе, успокоился и просеивался обратно в тыкву. Острые лавандовые глаза Хинаты в считанные секунды осмотрела всех четверых посетителей. Какаши Хатаке сидел в своем кресле, сутулясь, прикрывая решительный блеск в здоровом глазу, его маска не давала рассмотреть любые эмоции. Секка сидел справа от Какаши с выражением легкой озабоченности на обычно дружелюбном лице, его рука лежала поверх небольшой стопки папок, и, казалось, он поскорее хочет закончить встречу. Баки расположился слева от Какаши, с видимым неодобрением глядя на Гаару. Грета была единственной, кто, казалось, находится не в своей тарелке; ее длинные светлые волосы были убраны назад от лица, а руки сложены друг на друге перед собой. Она сосредоточенно уставилась в одну точку, стараясь не смотреть на Какаши. Гаара откашлялся и начал собрание так же, как он делал это на каждом совещании, с аристократической властностью, которая заставляла всех в комнате сосредоточиться на нем. — До моего сведения дошло: у Какаши Хатаке есть пункт для обсуждения в связи с предполагаемым обвинением в том, что один из наших давних граждан является высокопоставленным пропавшим ниндзя из Конохи, — спокойно начал Гаара, уставившись на Какаши. Однако наступила тишина, пока Какаши сидел и смотрел на Гаару здоровым глазом. Хината не знала, что ее разозлило, может быть, наглое молчание человека, к которому обращались, или то, как Гаара не поставил его на место, поэтому она вмешалась. — Казекаге — занятой человек, он не может потратить на вас весь день, Какаши-сан; если вы хотите, чтобы вопрос был решен сегодня, то должны высказаться, — сухо прокомментировала Хината. — Во-первых, это не предполагаемое обвинение, это утверждение, факт, так же точно, как и то, что я сижу здесь, что эта женщина — Рин. Высококвалифицированный ниндзя-медик, которая пропала двенадцать лет назад, у меня есть ее медицинская карта прямо здесь, — холодно ответил Какаши, положив руку на конверт из плотной бумаги. — Я тоже принес медицинскую карту Греты, — заметил Секка, открывая верхнюю папку. Не сказав ни слова, Гаара провел кончиками пальцев перед лицом и на мгновение закрыл глаза, задумавшись. В комнате воцарилась тишина; единственным звуком было шуршание одежды и тихое дыхание. Пока Гаара, опустив руки, ни открыл глаза и ни обратил внимание на Какаши. — Я дам разрешение изложить твои претензии. Ты можешь задавать вопросы, относящиеся к рассматриваемой теме, любые другие будут отклонены. Все присутствующие в этом зале должны отвечать правдиво и в меру своих знаний, — произнес Гаара, владея собой, его взгляд медленно перемещался от одного человека к другому. — В конце обсуждения я приму решение. — Прошу использовать ниндзюцу правды, — заявил Какаши. Лицо Греты покраснело под загорелой кожей, она взглянула на Какаши, затем снова уставилась прямо перед собой. Гаара никак не отреагировал на просьбу, но Хината почувствовала внезапную зернистую текстуру песка под кончиками пальцев на столе: признак недовольства. — Ваша просьба — оскорбление Казекаге и граждан Суны, — зарычал Баки на Какаши. — Не будет никакого ниндзюцу правды, — заявил Гаара. Какаши понимающе кивнул и открыл папку. — Секка, следите за своими записями, когда я читаю вслух, и давайте мне знать, если какая-либо информация, которую я предоставляю, противоречит им, — приказал Какаши, начав читать вслух данные. — Рин родилась 15 ноября, группа крови — А, квалификация — ниндзя-медик, принадлежность — Коноха. — Я должен прервать вас, Какаши, поскольку эта информация, похоже, не имеет никакого влияния на доказательство вашей точки зрения. Сведения нельзя подтвердить, и хотя дата рождения Греты — 15 ноября, а ее группа крови, А — такие же данные есть у других жителей деревни, — спокойно ответил Секка. Какаши перевернул страницу, полностью игнорируя Секку, и прочитал последнюю часть данных. — У Рин было две татуировки по обе стороны скул — фиолетовые прямоугольники. Неосознанно Грета коснулась щеки, на ее лице промелькнуло выражение боли и страдания. — У Греты на лице есть два шрама, которые, возможно, связаны с татуировками, — согласился Секка, глядя на Грету. — У кого в жизни не было тяжелого периода? — спокойно ответила та, одарив Секку одной из своих знаменитых улыбок, которая заставляла мужчин соглашаться с ней во всем. — Значит, вы признаете, что с вашего лица удалили татуировки? — осведомился Какаши. — Да, — четко ответила Грета. — Какого рода? — спросил Какаши. — Не припоминаю. Какаши не выглядел расстроенным, он полез в карман жилета и вытащил две зеленые коробки, одна из которых выглядела использованной, так как ткань выцвела. Вторая коробка была в идеальном состоянии. Он поставил их на стол. Этот жест привлек внимание Греты, когда она уставилась на две коробки, на ее лице появилось выражение чистого невинного удивления, и Хината с интересом наблюдала за ней. — Могу я попросить Хинату-сама взглянуть на коробки и подтвердить, что это такое? — спросил Какаши, когда предметы были поставлены перед ней. Хината взяла выцветшую коробку, завернутую в зеленую ткань с белыми полосками и красной лентой. Обе коробки были идентичны, за исключением возраста, обе — аптечки скорой медицинской помощи. Хината открыла коробки и заметила в верхней части каждой аккуратно вышитый круглый амулет. Хината взглянула на Грету и увидела тревогу, промелькнувшую у той на лице; карие глаза затуманились слезами. — Коробки — это аптечки; они абсолютно одинаковы, вплоть до амулета, помещенного в верхней части каждой. Они определенно сделаны одним и тем же человеком, — сообщила Хината. Какаши кивнул в знак благодарности, прежде чем забрать коробки и поставить новую перед Баки. — Чья это аптечка? — Мию, — с каменным выражением ответил тот. — Грета сделала ее, когда Мию стала ходить на миссии, с талисманом для безопасного возвращения. Какаши постучал по выцветшей коробке кончиком пальца. — Эту аптечку я получил, когда стал джонином. Ее дала мне Рин. Подарок, чтобы спасти и защитить меня, он делал это много раз, и я никогда не благодарил тебя за это. Гаара, который все это время молчал, наконец, наклонился вперед и обратился к Грете: — Тебе есть что сказать? — Ничего, — ответила Грета, и по ее щеке скатилась слеза. — Грета, это выглядит не очень хорошо для тебя, — продолжил Гаара. — У меня есть один вопрос, — внезапно сказала та, поднимая голову, чтобы встретиться взглядом с Какаши. — Зачем ты это делаешь? Здоровый глаз Какаши не отрывался от Греты, пока его пальцы рассеянно водили по выцветшей коробке снова и снова. — Те, кто отворачивается от своих близких, хуже, чем мусор. — Обито, — прошептала Грета, и слезы потекли сильнее. Хината внимательно наблюдала за Какаши и заметила все признаки того, что он все еще был влюблен, даже после двенадцати долгих лет разлуки. Он не стал бы так упорно бороться, чтобы вернуть Рин в свою жизнь. — Правила шиноби просты. Когда миссия провалилась, вы должны уничтожить себя и все, что вам дорого, вы должны, отбросив бесполезные эмоции, выполнить свой долг, — вдруг сказала Грета. — Я нарушила эти правила в тот момент, когда узнала, что беременна Мию. Ее голос сорвался, и она, отчаянно пытаясь сохранить самообладание, продолжала: — У меня было несколько возможностей убить себя, и я не воспользовалась ими. Вместо этого, когда представился случай, я сбежала. Я бы умерла в пустыне, если бы Баки-сан не нашел меня. Я бы умерла долгой и мучительной смертью, если бы Секка не сделал противоядие. И снова Грете пришлось остановиться, когда эмоции захлестнули ее. — Благодарю вас, Баки-сан, за то, что помогли мне изменить внешность, и прошу простить за то, что не рассказала вам всего, но, думаю, вы уже знали. Баки положил руку поверх ладони Греты, нежно сжимая, и кивнул, глядя на Какаши. — Думаю, что всегда знал и просто не хотел смотреть правде в глаза. Я также догадывался, что ты, в конце концов, узнаешь, Какаши, и что когда ты это сделаешь, никто из нас не сможет тебе воспротивиться. — Я воспринимаю ваши комментарии как признание, — сказал Гаара. — Ты — Рин ниндзя-медик класса А из Конохи? — Д… да, — удалось выдавить Грете. Какаши опустился в кресло, его плечи заметно расслабились, даже слегка затряслись от того, что могло быть сдерживаемыми рыданиями или просто смешком облегчения. — Мне очень больно сообщать тебе, Рин, но закон шиноби гласит, что если пропавший ниндзя найден, он должен быть возвращен в свою родную деревню. У меня нет другого выбора, кроме как передать тебя Какаши, чтобы он сопроводил тебя к Хокаге Конохи, — с усталым вздохом сообщил Гаара. — Однако, поскольку твоя дочь зарегистрирована как ниндзя Суны, я должен заставить ее сдать свою повязку и выйти из нашего реестра, предполагаю, что Баки может справиться с деталями. Хината не могла поверить, как холодно и равнодушно Гаара относился к женщине, которая заботилась о его семейном поместье, а не только о нем самом и его родных. А как насчет Мию? Она выросла здесь, в этой деревне, в окружении друзей и своего учителя, она была ниндзя Суны. — Вы и ваша дочь всегда можете вернуться и снова записаться в отряд ниндзя в любое время, — приветливо улыбнувшись Рин, предложила Хината. Баки внезапно встал, он выглядел чрезвычайно расстроенным. — Я займусь бумажной работой и вычеркну Мию и Гр… Рин из наших записей. Рин медленно встала и последовала за Баки вместе с Секкой. Какаши остановился перед Гаарой и Хинатой, засунув руки в карманы, склонил голову набок и посмотрел на них здоровым глазом. — Хочу лично поблагодарить вас, Казекаге-сама, за то, что обеспечили защиту Рин, когда она появилась в вашей деревне. — Я не имею к этому никакого отношения, — поправил Гаара. — Может быть, и нет, но именно вы послали ко мне мою дочь, если бы не вы, я бы никогда не узнал, что Рин все еще жива или что у меня даже есть ребенок, — продолжил Какаши, его голос слегка изменился, когда он произнес имя «Рин». — Обычно пропавшего ниндзя возвращают в его деревню, а затем быстро казнят, — ответил Гаара, игнорируя попытку Какаши поблагодарить его. Хината почувствовала тошноту от таких слов, и не смогла держать язык за зубами. — Вы ведь обратитесь к Хокаге с просьбой об отсрочке такого приговора, не так ли, Какаши-сан? — не удержалась от вопроса она. Гаара с отвращением покачал головой в ответ на искреннюю просьбу Хинаты, но промолчал. — Мне только что вернули единственного человека во всем мире, которого я любил всем сердцем. Я не позволю, чтобы ее снова у меня отняли, — горячо ответил Какаши. Хината одобрительно кивнула, Какаши засвидетельствовал свое почтение и вышел из комнаты. — Полагаю, ты собираешься праздновать победу, — задумчиво произнес Гаара. Хината молчала с каменно-холодным лицом, все еще чувствуя себя очень расстроенной из-за того, что вмешалась. — Возможно, ты сожалеешь о своей назойливости, — заметил Гаара, и его голос ледяным эхом разнесся по комнате. — Я не смогу простить себе, если Рин умрет из-за моей оплошности, — сухо ответила Хината. — Осмелюсь предположить, что она не умрет, меня больше беспокоит потеря вундеркинда из рядов ниндзя Суны, — ответил Гаара. Хината повернулась и бросила на него суровый неодобрительный взгляд. — Скажи мне, что ты чувствуешь что-то еще, кроме этого. Гаара смотрел на нее с отчужденностью. — Почему я должен чувствовать еще что-то? — Эта… эта женщина… — Гнев Хинаты взял верх, и она поперхнулась словами. — Эта женщина для меня ничто, — спокойно ответил Гаара. — Ее дочь была бы полезна. — Прекрати! — вдруг закричала Хината, поднимая руки. — Просто остановись. Гаара молчал, откинувшись на спинку стула и повернув его лицом к ней, песок снова начал вращаться в воздухе. Это должно было быть предупреждением о том, что Гаара раздражен криком Хинаты, но она только разозлилась, отмахиваясь от песчинок, которые кружились вокруг ее лица, дергали за волосы и жалили кожу. — Выскажи свою просьбу побыстрее, Хината, — приказал Гаара, понизив голос. — Я хочу уйти, — ответила Хината, произнося каждое слово с медленной нарочитой холодностью. — Я больше не могу здесь оставаться. Песок просыпался на пол, словно дождь. Он стекал по ее обнаженной руке, по щекам и одежде как слезы. Хината увидела, что Гаара уступил, его тело напряглось, ледяная маска осталась на месте, а глаза стали холодными и замкнутыми. — Я бы с радостью дал тебе свободу, если бы от этого брака не зависело так много, — сообщил он с обычной деловитостью. — Ты меня неправильно понял, — ответила Хината. — Я никогда не вернусь в свою деревню, навлекая позор на свой клан. Я хочу поселиться в фамильном поместье, поскольку Рин уехала, никто не будет заниматься бизнесом. — Твоя просьба удовлетворена, — резко сказал Гаара. Оттолкнувшись от стола, Хината встала и посмотрела на мужа. — Прежде чем уйду, я должна сказать тебе последнее, — прошептала она, и ее голос утратил ледяные нотки. — Я никогда не хочу опускаться до твоего уровня. Равнодушие, ревность и горечь не должны быть частью брака. Если время, проведенное вдали от тебя, вернет мне часть моего прежнего тепла, так тому и быть. Гаара отказывался смотреть на нее, сосредоточив внимание на противоположной стене, Хината задавалась вопросом, дошло ли до него что-нибудь. — Через месяц свадьба Темари и Шикамару, мне не стоит говорить, что это будет значить для твоей сестры, если ты появишься там вовремя. Когда ты будешь готов смириться со своими чувствами, ты знаешь, где меня найти, — тихо закончила Хината. Она прошла мимо кресла Гаары к выходу, положила руку на ручку, повернула ее и толкнула дверь. Хината нервно посмотрела на порог; она не могла переступить через него, не выложив все свои карты. Повернувшись, она подошла к Гааре, наклонилась вперед, положила обе руки ему на лицо. Нежно поцеловала в неподвижные губы и прошептала: «Я люблю тебя и всегда буду любить», прежде чем отвернуться и переступить порог, закрыв за собой дверь на этот раз навсегда. Хината не собиралась открывать ее снова. Нет, теперь была его очередь. Странно, как три слова могут повлиять на кого-то. Они снова и снова прокручивались в сознании Гаары, будто заклинание, которое нельзя разрушить; навязчивая мелодия, которую он не мог выбросить из головы. Это усугублялось тем, что в его кабинете слегка пахло лавандой. А по всей комнате попадались напоминания о его жизни с Хинатой. На некогда чистом рабочем столе Гаары теперь стояли фотографии. В золотой рамке было их свадебное фото, фиалковые глаза Хинаты смотрели на Гаару, в то время как он холодно смотрел на нее, ее нежная рука лежала на его руке, она была прекрасна. Его взгляд переместился на следующую фотографию Хинаты с тремя учениками, ее лицо сияло от радости, когда она обнимала Шиму, Кано и Шону. На следующее фото в серебряной рамке Хината и Гаара читали письмо, в то время как он был сосредоточен на тексте, она смотрела на него. Прошла неделя с тех пор, как она ушла от него. Что ж, это был неправильный термин, она не бросила его. Они в каком-то смысле отдыхали, видимо, некоторые пары так делали. В данный момент Гаара не мог припомнить ни одной пары, которая бы так поступила, но был уверен, что они есть. Поэтому Гаара воспользовался так называемым перерывом, чтобы еще глубже погрузиться в работу, в бумажную волокиту, в жизнь Казекаге, которым он был до того, как появилась Хината. В настоящее время он работал над мирным соглашение с Мидзукаге и ситуацией с недавно убитым охотником за головами. Гаара мудро приказал всем участникам инцидента написать отчет о том, что произошло, и в настоящее время ждал, когда Инузука закончит свою часть истории, прежде чем вернуться домой. Раздался резкий стук в дверь, и Мацури, немного колеблясь, вошла, глядя на Гаару. — Казекаге-сама, Инузука хотел бы лично передать вам свой отчет. Гаара нахмурился; последним человеком, которого он хотел видеть, был Киба. Он надеялся, что собачник уже давно на обратном пути в Коноху. Мечтать не вредно! — Пусть войдет. — Гаара вздохнул. Мацури кивнула и вышла, затем появился Киба. — Так вот где великий Казекаге пустыни принимает все свои решения. — Грубый голос Кибы эхом разнесся по комнате. — Просто сдай отчет, — коротко приказал Гаара. — Без сомнения, именно этого ты и хотел бы, чтобы я отдал отчет и свалил. — Киба ответил зубастой ухмылкой, прислонившись плечом к стене и уставившись на Гаару. — Где же твоя прекрасная женушка, которая слишком хороша для тебя? — Не твое дело. — Гаара вскипел, воздух внезапно ощетинился песчинками, парящими вокруг них. — Мы немного обидчивы, да? — язвительно заметил Киба, в его глазах плясали искорки возбуждения. — Ревность тебе не к лицу. Гаара моргнул, уже второй раз его подозревают в ревности. — Я никогда не ревную, — хрипло ответил Гаара. — Твое поведение говорит об обратном, — указал Киба, взмахнув свитком с отчетом. — Ты любишь ее? — выпалил Гаара. Киба напрягся, его лицо окаменело, когда он уставился на Казекаге. — А если скажу «да», что ты сделаешь? — прищурившись, ехидно спросил Киба. Гаара закрыл глаза и вздохнул, чтобы успокоиться. — Я отпущу ее, — прошептал он так тихо, что только такой человек, как Киба, обладающий хорошим слухом, мог разобрать слова. — Ты сделаешь это для нее? — небрежно спросил Киба. — Если это ее осчастливит, то да. — В голосе Гаары послышалась горечь. Киба моргнул и покачал головой, глядя на Казекаге. — Хотя ты обладаешь силой и властью, а все равно дурак, — мрачно пробормотал Киба. — Позволь мне рассказать кое-что о нас с Хинатой. Несколько лет назад, когда она была влюблена в Наруто, я был влюблен в нее. Однако, как и все детские увлечения, из этого ничего не вышло. Она богатая наследница, на нее возлагаются большие надежды, которые она сносит со спокойным достоинством. Гаара знал, что это правда, она все переносила с достоинством и изяществом, даже в моменты, когда ей было страшно. Как и в ту ночь, когда он ужасно использовал ее, она не напала на него, и боги знают, что она могла бы нехило врезать ему, если бы захотела, но она этого не сделала. — Хината не бросит тебя, слабые убегают и прячутся, но сильные остаются. У нее слишком много гордости, чтобы ползти к отцу, который сразу же отправит ее обратно. Даже если я думаю, что она должна уйти от тебя, она этого не сделает. — Киба усмехнулся. — Хочешь ударить меня, не так ли? Ну, почему бы тебе не попробовать? Гаара, забыв обо всем, кроме ярости, сжал руку в кулак и запустил песок прямо в Кибу, целясь в грудь, с намерением вырвать сердце наглеца. Киба легко уклонился от атаки и оказался прямо перед рукой Гаары, готовый сразить великого Казекаге, но, получив удар сбоку, отлетел на книжный шкаф. Ощетинившийся Анубис встал перед Гаарой, низко угрожающе рыча и глядя на Кибу. Гаара был очень удивлен, наблюдая, как пес встает перед ним, как будто мог защитить хозяина. Гаара обратил внимание на Кибу и нахмурился, увидев у того в руках плюшевого мишку. — Она любит тебя, — прокомментировал Киба, проведя пальцем по вышитому посланию на игрушке, а затем посмотрел на Гаару. — Еще более шокирует то, что Анубис считает тебя своим хозяином, а ни одна собака клана Инузука не выберет недостойного человек. Гаара взглянул на Анубиса и почувствовал прилив гордости за зверя, проявившего такую храбрость против одного из своих. — Сидеть, — приказал Гаара. Пес немедленно улегся, устроив голову на больших лапах, все еще внимательно наблюдая за Кибой. И тут до Гаары дошло: Киба только что сказал, что Хината любит его. — И я… — Гаара на мгновение заколебался, — я люблю ее. — Ну, не подавись словами. — Киба рассмеялся. — Трудно признаться в чем-то подобном. — Гаара вскипел. — Эй, я все прекрасно понимаю, — сказал Киба. Гаара на мгновение заколебался. — Мы как бы отдыхаем от общества друг друга. — Видишь ли, Хината не из тех, кто конфликтует, она ненавидела это всю жизнь, но ее довольно часто втягивали в ссоры: отец, кузен, сестра и даже я, — ответил Киба. — Хината сражается по-другому, Гаара… Казекаге сердито посмотрел на Кибу, который так фамильярно использовал имя, вместо титула, тот ухмыльнулся, напустив на себя притворное огорчение. — Я имею в виду Казекаге, — саркастично поправился Киба. — Над чем вы усердно работали в прошлом году? Гаара молчал, пытаясь понять, о чем говорит Инузука. Как у лидера деревни, у него было много дел, над которыми он работал, создавая союзы, обучая ниндзя защищать Суну. И тут до него дошло, что с тех пор, как они поженились, единственной целью, к которой, по мнению Хинаты, он стремился, было строительство гончарного производства в поместье. — Бизнес, — внезапно сказал Гаара, осознав. — Да, я слышал, что вы строите что-то подобное, и куда, скажи на милость, она убежала? — сухо спросил Киба. — Может быть, это место, где находится производство? Видишь ли, если бы Хината знала, что ты хочешь организовать бизнес, она бы изо всех сил старалась помочь тебе добиться успеха и в процессе надеялась, что, если все получится, вернет твое расположение. Гаара потрясенно уставился на Инузуку. Именно это и делала Хината, она уже отправила несколько отчетов о полученных заказах, а также резюме двух ниндзя, которых хотела нанять. Даже написала, что хочет использовать Кано, Шиму и Шону для доставки продукта два раза в неделю. — Я прав? — самодовольно осведомился Киба. Гаара снова уставился на него; следовало извиниться перед Кибой Инузукой и поблагодарить. Но как можно попросить прощения у человека, которого ты несправедливо обвинил во всех своих проблемах? — Простого «Спасибо» будет достаточно, Казекаге, — тихо заметил Киба. — Спасибо, — ответил Гаара спокойным голосом, глядя Кибе в глаза и протягивая руку. Тот ухмыльнулся и, тряхнув головой, крепко пожал руку Гаары. — Позаботься о моей подруге вместо меня. Киба швырнул свиток, будто сюрикен. Гаара легко поймал и кивнул в знак благодарности, наблюдая, как Киба выходит за дверь.