— Благодарю, профессор МакГонагалл! — склонил голову Люпин.
— Минерва, коллега, просто Минерва.
— Увы…
— Я настаиваю.
— Ну что ж. Спасибо. Я верну Вам Гарри через двадцать три часа и сорок минут.
— Лучше бы пораньше, Ремус. Меня беспокоит то, что Альбус так легко согласился с просьбой мальчика.
— Мы с… моим другом… подозреваем, в чем дело, — немного по-волчьи усмехнулся Люпин. — Так что если увидите еще одного Вашего бывшего ученика — пожалуйста, не пугайтесь.
— Вот как… — задумалась МакГонагалл. — Значит, слухи не врут. Ну что ж — обещаю не атаковать Вашего друга сразу. Но я потребую объяснений, Ремус.
— Как-нибудь в Хогсмиде? Я остановился у Аберфорта.
— Не лучший выбор, — пробормотала МакГонагалл.
— Вполне естественный для оборотня, — пожал плечами Люпин, — не люблю привлекать внимания, Минерва. К тому же в подвале трактира есть достаточно комфортабельная камера с прочными замками и решетками. Берись за портключ, Гарри.
Он протянул Гарри кусок веревки и, едва юноша схватился за него, произнес:
— «
ПОРТУС!»
Их закрутило, закружило, сжало и распрямило снова, и Гарри обнаружил себя стоящим на знакомой площади, рядом с памятником его родителям.
— На кладбище мы пойдем завтра, — сказал бывший профессор. — А сейчас — в гостиницу, там нас уже ждут.
Они подошли к пабу, уже пустынному по причине позднего времени. Ремус кивнул хозяину, и они поднялись на второй этаж. Подойдя к двери одного из номеров, Люпин постучал.
— Тридцать семь, — сказал он.
— Восемь! — послышался из-за двери знакомый голос.
— Здравствуйте, мадам Боунс! — поклонился Гарри суровой ведьме. Та сидела в кресле, палочка лежала на столике в дюйме от ее пальцев.
— Добрый вечер, Гарри. Чаю?
Она отлевитировала на столик три чашки и вазочку с печеньем.
— Рад видеть Вас, мадам Боунс! Я видел Сьюзен, у нее все хорошо, — сказал юноша.
— Я знаю, — кивнула начальница Департамента Магического Правопорядка. — Но все равно спасибо.
Они пригубили из чашек.
— Итак, Гарри, мы так и не смогли найти тот самый дом, — сказала волшебница. — Видимо, Сам-Зна… Том по-прежнему прячется. И — увы — вряд ли у нас получится обнаружить его убежище, если он действительно спрятал его под «
Фиделиусом».
— Ну, что поделать, — вздохнул Гарри. — Конечно, жаль, но он же вынужден будет вылезти, правда? Надо просто быть готовым к этому. А… того слугу Тома, который…
— Увы, пока мы не можем обнаружить его. У меня есть некоторые подозрения, но действовать открыто слишком опасно. Я могу только попросить тебя быть особенно осторожным с директором Дурмштранга, профессором Снейпом и, пожалуй, с Людо Бэгменом тоже. Конечно, их всех оправдали, но… все они так или иначе были связаны с Томом. Хотя Бэгмен и сам не знал, что творит, и влип в эту историю только по глупости.
— Я всегда осторожен, мадам. Ну и профессор Грюм за ними присматривает.
— Аластор очень высоко оценил твою волю и волю мисс Грейнджер, — кивнула мадам Боунс. — Так что вряд ли у Томова прихвостня, кем бы он ни был, получится заставить тебя прибыть к нему самостоятельно.
— Лучше бы он, этот самый «кто-то», попытался, — вздохнул Гарри. — Я бы сделал вид, что подчиняюсь, а он наверняка раскрыл бы мне секрет, чтобы я мог бы туда прийти. Ну, а там я что-нибудь придумал бы.
— Давай все-таки не рисковать, — ответила мадам Боунс. — Я, конечно, держу в готовности две полных четверки, но боюсь, что им понадобится время на то, чтобы прибыть на место. В конце концов, мы слишком мало знаем.
— Не думаю, что Том предпримет что-нибудь до весны, — пожал плечами Гарри. — У него не так-то много сил, а его змея — фактически треть его боевой мощи — зимой довольно вялая. Так что скорее всего он начнет свою операцию не раньше апреля.
— Разумно, — кивнула мадам Боунс. — Это… ты узнал благодаря твоему знанию парселтанга?
— Нет, мадам, это маггловская биология. Змеи — они же холоднокровные, и зимой их кровь может замерзнуть. И даже если температура на градус-другой выше нуля, они все равно малоподвижны. А греть такую здоровенную тварь магией… Мне почему-то кажется, что сам Том прямо сейчас не очень силен как маг, а Локхарт — волшебник так себе.
— Пожалуй, мне стоит отправить кого-то из своих авроров получать маггловское образование, — сказала мадам Боунс. — Может быть… Да, пожалуй, Тонкс. Ее отец магглорожденный, и она вполне свободно ориентируется в маггловском мире. Кстати, она обнаружила церковную запись о браке — с магией это оказалось намного проще, чем без нее. И она выяснила, кто была та девица, с которой сбежал Томас Реддл. Ее звали Меропа Гонт, из тех самых Гонтов.
Гарри надеялся, что микрофоны майора работают исправно.
— Эта семейка — последние наследники Слизерина, — пояснила Боунс. — Точнее, они были последними. Не исключено, что, когда Салазар ушел из Хогвартса, он просто взял себе другое имя… хотя я и не уверена в этом. И они жили как раз рядом с Литтл-Хэнглтоном. В любом случае, в отчете сотрудника ДМП Боба Огдена, от января двадцать шестого года, указано, что Орвол Гонт…
— Орвол? Это же второе имя Тома!
— Да, это уже нечто большее, чем совпадение… Так вот, в отчете мистера Огдена говорилось, что Орвол Гонт, отец Меропы Гонт и ее брата Морфина, продемонстрировал ему медальон самого Слизерина, когда хвастался своей родословной. К тому времени чистая кровь и родословная — это все, что осталось у Гонтов.
— Диадема Рэйвенкло… Медальон Слизерина…
— Не исключено, Ремус. Но, если ты не возражаешь, я продолжу. Мистер Огден посетил жилище Гонтов, чтобы расследовать постоянные нарушения Статута Секретности: Гонты жили в нищете и регулярно воровали у магглов еду, не стесняясь при этом использовать магию. Одного этого было бы достаточно для Азкабана, но…
— Но?..
— Непосредственно во время визита сотрудника ДМП Орвол Гонт узнал, что его дочь засматривается на сына местного сквайра, того самого Томаса Реддла. Его взбесило то, что его чистокровная дочь влюбилась в какого-то грязного маггла. Он накинулся на нее и начал душить… А когда Огден попытался спасти бедную девушку, Орвол и его сын Морфин набросились и на него. В результате мистер Огден вызвал наряд авроров, и оба Гонта были отправлены в Азкабан.
— Но, видимо, не пожизненно?
— Почему ты так считаешь?
— Старики в деревне говорили, что как минимум младший из этих оборванцев вернулся. К тому же Том достаточно много узнал о своей семье. Его мать умерла сразу после его рождения (и это зафиксировано в маггловских документах), так что он должен был поговорить с кем-то другим.
— Почему ты считаешь, что он узнал о семье?
— Потому что он смог совершить убийство трех человек, не оставив следов.
— Реддлов убил его дядя, Морфин, — вздохнула мадам Боунс. — Как раз младший из Гонтов. На его палочке были обнаружены следы трех Смертельных Проклятий, и он сам признался в убийстве под действием Зелья Правды.
— Странно. А когда его выпустили, Морфина? Ну, и его отца?
— Орвол провел в Азкабане шесть месяцев и умер почти сразу же после освобождения, узнав, что за время его заключения Меропа сбежала с тем самым магглом. А Морфин — три года.
— Хм… Морфин не убивал Реддлов, мадам Боунс.
— Почему Вы так считаете, мистер Поттер?
— Его выпустили в двадцать девятом, верно? А Реддлов убили летом сорок третьего. Так не бывает — ждать-ждать четырнадцать лет, а потом вдруг ни с того ни с сего пойти и убить. Ну и… Фрэнк Брайз, тот самый садовник, которого летом убил Том, видел, как к дому Реддлов поднимался юноша лет шестнадцати, по описанию очень похожий на Тома-Из-Дневника, ну и одновременно на Тома Реддла - старшего, отца Волдеморта.
Он понял, что только что сказал что-то важное, что-то, что может помочь им вычислить местоположение дома отца Волдеморта, но мысль об этом все время ускользала — вероятно, именно так действовал тот самый «
Фиделиус».
— Но палочка и допрос под Зельем Правды?! — удивилась мадам Боунс. — Это довольно-таки надежные доказательства.
— Я лично видел, как Том пользовался чужой палочкой, — пояснил Гарри. — И знаю, что он очень хорош в ментальной магии. Если создать у человека ложные воспоминания — как подействует зелье?
— Допрашиваемый ответит то, что помнит, а не то, что было на самом деле, — ответила мадам Боунс, и Гарри сделал себе зарубку на память: это могло оказаться очень важным.
— И еще одно, — продолжил он, — скажите, мадам Боунс: когда Морфина арестовали, было ли при нем золотое кольцо? Массивное такое кольцо, тяжелое?
— Я могу запросить протоколы, — пожала плечами мадам Боунс, — но, насколько я помню, ничего ценного у Морфина найдено не было.
— Магглы рассказывали, что у Морфина, ну, того самого младшего оборванца, который жил где-то рядом с домом Реддлов, в начале сороковых уже, было золотое кольцо. Местные хулиганы даже думали о том, чтобы отобрать его, но боялись змей, которые во множестве жили рядом с его лачугой, да и самого этого Морфина тоже опасались, он же настоящим психом был.
— То есть однажды молодой Сам-Зна… э-э-э… Том появляется у дома своего отца, — медленно сказал профессор Люпин, — затем его отца и деда с бабкой находят мертвыми, а у его дяди пропадает фамильное кольцо, и, вероятно, медальон Слизерина…
— Когда обоих Гонтов арестовали по сигналу Огдена, в двадцать шестом, медальон остался у Меропы и, как я полагаю, исчез вместе с ней, — уточнила мадам Боунс. — Так что пропало только кольцо, но и это тоже… заставляет задуматься.
— …А когда Меропа родила Тома и умерла в приемной комнате маггловского приюта, ничего ценного, никакого медальона при ней уже не было… — проинформировал собеседников Гарри. — Но вот похожее по описанию кольцо мелькает на колдографии, сделанной на выпуске Тома, оно у него на пальце было, и это тоже улика.
Мадам Боунс согласно кивнула: фамильное кольцо на пальце Тома действительно могло быть веским аргументом в пользу его вины.
— Так или иначе, — продолжил Гарри, — тогда, в июле сорок третьего, либо Волдеморт наложил на дядю «
Империус» и приказал ему убить Реддлов… Но тогда непонятно, зачем ему самому подниматься в дом… Либо он убил их лично, палочкой Морфина, и убедил дядю, что тот сам это сделал.
— У меня появилось огромное желание допросить Альбуса одновременно в холодных кандалах, накачанного Зельем Правды и под самой жесткой легилименцией, которую я могу обеспечить, — пробормотала суровая ведьма и яростно зевнула: до утра оставалось не так уж и много времени.
— Почему, мадам? — спросил Гарри.
— Дамблдор посещал Морфина Гонта в Азкабане незадолго до смерти. Тот умер в девяностом, вскоре после этого визита. И об этом осталась запись в журнале посещений.
— Простите, мадам, но тогда Вам нужно поторопиться, — Гарри еле удалось загнать Взбешенного Себя вглубь головы. — Потому что я могу оказаться первым. То есть, Директор скорее всего знал про это… про эту историю очень давно, понимал значение… некоторых вещей… еще до того дневника и упоминания об этом мерзком Герпии! А даже если и нет — он не мог не понять важность этого кольца еще в позапрошлом году!
— Вы будете третьей, Амелия, — сказал профессор Люпин. — Дамблдор посетил какого-то там Гонта… Но даже не подумал сделать то же самое для Сириуса!
Гарри понял, что авторитет Дамблдора в голове оборотня только что рассыпался на мелкие кусочки — точно так же, как это случилось на первом курсе с Гермионой. А значит, он только что отыграл у Повелителя Памяти еще одно очко — хотя пока и не полностью, но отыграл.
— Мы пойдем вдвоем, Рем, — сказала голова Бродяги, вплывающая в отворившуюся дверь. — В конце концов, это касается именно меня. Привет, Амелия, рад снова тебя видеть, но прости — ты будешь только четвертой.
Мадам Боунс опустила палочку.
— Я рада, что ты остался таким же шалопаем, Стабби, — сказала она. — Но когда-нибудь ты допрыгаешься.
— Что поделать, — Блэк сбросил мантию-невидимку. — Вообще-то мне очень хотелось приложить Альбуса чем-нибудь из нашего семейного наследия прямо там, в холле, у Кубка. Он не заметил меня под мантией, так что у меня были все шансы. Сам не знаю, как сдержался.
— Он…
— У вас есть огневиски? — спросил Сириус, ставя на стол тяжелый широкий стакан из прозрачного, как слеза, хрусталя; мадам Боунс достала из внутреннего кармана плоскую фляжку. — Налей-ка…
Начальница ДМП плеснула в стакан пылающей синим огнем жидкости, стакан подпрыгнул и пьяным голосом заорал:
— «
ГАРРИ ПОТТЕР — ЧЕМПИОН ХОГВАРТСА!»
***
Гарри стоял у могилы родителей, рядом с ним сидел большой черный пес, а профессор Люпин и мадам Боунс стояли чуть поодаль. Положенные юношей на могилу алые розы выглядели каплями крови на рано выпавшем снегу. Да, Смертельное Проклятие не оставляет ран, из которых могла бы течь кровь, но он все равно не стал сдерживать слез.
Сейчас он стоял у могилы папы и мамы уже третий раз — он был тут перед третьим курсом, затем — на Хэллоуин своего дополнительного года, и вот теперь он вернулся снова.
«
Последний же враг истребится — смерть», — прочитал он надпись на памятнике; теперь он знал, что это была цитата из Библии.
Он вздохнул и повернулся к сопровождающим.
— Идемте? — спросил он, решительно вытирая глаза и надевая очки.
— Да. Пожалуй, пора, — кивнула мадам Боунс. — Извини, Гарри, но мне надо в Министерство. Я вынуждена оставить тебя на попечение Ремуса и этой псины. И я откручу им обоим головы — им и Аластору тоже, — если с тобой что-то случится.
— Все будет нормально, мадам, — успокоил ее Гарри. — Мы знаем, что делаем.
Мадам Боунс кивнула и, крутанувшись на каблуках, аппарировала. Гарри, Ремус и пес двинулись к пабу.
— Миштер Поттер, Ремуш! — услышали они шепелявый голос.
— Мадам Бэгшот!
— Бабаба! — рефлекторно вырвалось у Гарри, отчего он почувствовал себя немного неловко.
— Гав! — это тоже был рефлекс, но Сириус никакого неудобства не испытывал.
— Проходите ко мне, вше трое, навештите штарую шошедку! Ижвините, жа прошлый год я потеряла пошледние жубы, и даже магия не помогает. Штарею! — осклабилась пожилая ведьма.
Гарри заметил, что она действительно сдала за последний год: помимо отсутствия зубов, глаза их бывшей соседки, Батильды Бэгшот, помутнели и теперь сильно слезились.
Они прошли по засыпанной снегом тропинке — профессор Люпин, уже вступив на крыльцо, взмахнул палочкой, расчистив ее до плитки — и оказались в немного душном тепле старушечьего дома.
— Шейщяс я подам щяй, — прошамкала мадам Бэгшот. — Рада шнова видеть ваш ждешь, Гарри, Ремуш, и тебя, Шириуш, тоже. Уж ижвините, пещенья теперь я не держу, жа отшутштвием жубов.
— Благодарю, мадам профессор, мы просто согреемся чаем, — ответил Гарри.
— Какой я тебе профешшор, — отмахнулась старушка, — ты же поштупил в Хогвартш, когда Биннш ушпел не только шменить меня, но и лет тридшать как шкончатьшя…
— Но мы все равно учились по Вашему учебнику, мадам!
— Это да. Прижнатьшя, я немного шкущяю по тем годам, когда я дейштвительно была профешшором…
— А Вы учили Дамблдора, профессор Бэгшот? — спросил Гарри.
— Ражумеетщя, и я прекрашно помню Альбуша в молодошти. Прищем не только по Хогвартшу. Ты, наверное, жаметил, што Дамблдоры жили тут по шошедштву?
— Да, я видел могилу там, на кладбище, она совсем рядом с могилой папы и мамы. А скажите, мадам, отец Дамблдора… Он что, бросил их? Я не видел его имени на плите.
— Першиваль умер в Ажкабане, — вздохнула мадам Бэгшот, расставляя чашки. — Што-то там было не шлишком приятное. Но я, щешно говоря, не в курше подробноштей этой иштории — это шлущилось еще до того, как Кендра ш детьми переехала шюда. А шам Альбуш — вот он, — она кивнула в сторону фотографии в рамке, на которой молодой волшебник — действительно именно такой, каким и должен был быть Дамблдор в школьные годы, разве что его нос еще не был кривым — стоял рядом с надменным блондином в полувоенном сюртуке.
— Шириуш, я не держу дома шобащьих мишок, так што превращайся и шадишь жа штол!
Блэк принял человеческий облик и присоединился к остальным.
— Итак, шудя по вашему интерешу к Дамблдорам, Альбуш шнова жатеял какую-то интригу, и вы решили выдернуть мальщика иж Хогвартша, штобы шломать ему игру? — все трое гостей кивнули. — Полагаю, жря. У Альбуша доштатошно гибкий ум, штобы быштро поменять швой план и уштроить вам шюрприж. Так што я бы пошоветовала бы вам вернуть миштера Поттера в школу как можно шкорее.
— Мы так и сделаем, мадам, — кивнул Сириус. — Допьем чай и вернемся.
— Это правильно, — мадам Бэгшот отхлебнула из чашки. — Но ешли вам вдруг понадобитьшя помощь — обращайтешь. Я думаю, Ремуш вполне может приходить ко мне в любой день, жа ишклющением полнолуния.
Профессор Люпин немного грустно кивнул.
— А Тома Реддла Вы тоже учили, профессор? — спросил Гарри.
— Да, он был в одном иж моих пошледних выпушков, — кивнула старуха. — Ощень умный, хотя и ощень шкрытный мальщик. Он проявлял прошто фанташтищешкий интереш к иштории, ошобенно к иштории ошнования Хогвартша. Конешно, он был шлегка помешан на Шалажаре, но для шлижеринща это ештештвенно.
— А про Ровену, Хельгу и Годрика он Вас не спрашивал, профессор? — спросил Люпин.
— Еще как! — воскликнула мадам Бэгшот. — И не только меня: Том был единштвенным, кому удалошь ражговорить Шерую Даму — а она, между прощим, дощь Ровены Рэйвенкло, при жижни ее жвали Елена. Говорят, он интерешовашя диадемой ее матушки. Што же кашаетщя Годрика — Том довольно быштро потерял интереш к его мещу и жаинтерешовалщя мижерикордом, подарком Годрику от Шалажара. К шожалению, он щиталщя давно утерянным…
— Эм-м-м… Четырехгранный, с волшебной заточкой и рунами на гарде, которые надо было напитать кровью, чтобы он сам нашел цель? — прищурил глаза Гарри.
— Ты его видел? — поразилась мадам Бэгшот. — Где он?
— Он сгорел, мадам. Вместе с василиском Слизерина, два с половиной… Нет, простите, полтора года назад. Я метнул его, выбил василиску глаз, а другой ему дробью разнес Дин Томас из двустволки Хагрида. А потом все это сгорело, и василиск, и двустволка, и мизерикорд тоже.
— Иштория творитщя беж меня, — тяжело вздохнула мадам Бэгшот. — Вот шейщаш я дейштвительно жалею, што подала в отштавку. Надо поговорить ш Грижельдой, может быть, она найдет мне мешто по штарой дружбе.
Они допили чай, распрощались и вышли на улицу. Сириус снова превратился в собаку и оставался ею до того момента, пока дома деревни не скрылись за припорошенной инеем рощей.
— Ну, пора прощаться, щеночек, — сказал Блэк, снова приняв человеческий облик. — И… я не хотел говорить это при мадам Боунс, да и при Батильде тоже — но я немного покопался в нашей фамильной библиотеке… В общем, мне стало ясно, почему Том обосновался именно в доме своего отца. На самом деле, его интересует кладбище, где он, его отец, похоронен. Я нашел описание ритуала, который может вернуть ему тело — так вот, для него требуются кости отца того, кого предполагается возродить.
— И ты…
— Том будет изрядно удивлен, — усмехнулся Сириус. — Я нашел самого здоровенного и самого уродливого покойника в одном из маггловских моргов… ну и грязный же он был! Вряд ли его кто-нибудь хватится. Я же помню это: «
Более великий и ужасный, чем когда-нибудь доселе», х-ха! Ну и я подменил скелеты прямо в могиле. А кости его отца… Их больше не существует.
— Я начинаю бояться тебя, крестный, ты действительно становишься предусмотрительным.
— Это все твое дурное влияние, щеночек. Ну и Рема тоже, — оскалился Блэк, а Люпин вернул усмешку.
Но Сириус почти сразу стал серьезным.
— Для этого ритуала нужны еще два компонента, — сказал он. — Второй — это добровольно отданная плоть слуги. А вот третий компонент… Третий компонент — это кровь врага. Вот почему ты нужен Тому, щеночек. И именно поэтому он хочет похитить тебя, а не просто убить. Твою смерть, разумеется, от его собственной руки, он оставит на сладкое.
— Понятно. Ну… мы же и ждали чего-то такого, верно? Тогда ничего не изменилось, и… Думаю, мне действительно следует вернуться в Хогвартс. Тем более что у меня есть о чем спросить Хагрида.
***
Хагрид поил коней Шармбатона, и дух от здоровенных бочек с виски стоял такой, что Гарри чуть не опьянел от одного запаха.
— Привет, Хагрид! — поздоровался он. — Можешь ответить на один вопрос?
— А чего не ответить-то? — ответил лесничий, кося взглядом в сторону шармбатонской кареты, со ступенек которой за его работой наблюдала мадам Максим. — Спрашивай.
— Помнишь мизерикорд, который ты мне на первом курсе подарил?
— Не подарил, а вернул. Понимать надо разницу! — поднял к небу здоровенный палец Хагрид. — Я ж его в вашем доме прихватил, когда тебя забирал. Он рядом с твоей кроваткой лежал, мож, мамка твоя его выронила, когда защищала тебя-т, а мож, еще откуда взялся. Ну, а потом, как страху-то ты тогда натерпелся, я и подумал, что неплохо бы его тебе вернуть.
— А Дамблдор про этот кинжал знал?
— Не. Он все больше меч Годриков уважает, а мелкое что — не по его мас-шта-бам, во! Я ж говорил тебе тогда ж. А что такое-то?
— Похоже, это Годриков кинжал был. Жаль, что он сгорел вместе с двустволкой твоей.
— Это когда вы ту змею спалили, что ли? Одно могу сказать, Гарри — в хорошей компании бабаха моя упокоилась. Да и с пользой. Только вот не пойму, Гарри — а что, ты тоже на Гермиону твою рассердился, что тут со мной прохлаждаешься?
— Что?! За что бы…
— Ну… Она ж взяла, да и в этот самый Кубок свое имя бросила, и черта эта ей не указ. С чего, зачем бы? Дамблдор рассердился — жуть просто, да и Минерва тоже.
— ..! — ругательства Гарри Хагрид не услышал, потому что юноша был уже ярдах в двадцати от него и продолжал ускоряться в сторону Главного Входа.
