Совершенность несовершенства

После судной ночи Учиха прошло несколько лет, я продолжал работать в антитеррористическом отделе, внедряясь в различные группировки, меняя лица и роли. Я успел побывать и религиозным фанатиком, и отчаявшимся страждущим умереть, и борцом за права меньшинств на автономию, и членом наркокартеля. Несмотря на то, что преступные группировки, членом которых на недолгое время я становился, рассыпались одна за другой, я набирал базу контактов из тех, кто напрямую в них не входил, но помогал в сборе технологий и информации, естественно не на безвозмездной основе. Это были торговцы оружием и наркотиками, контрабандисты и киллеры — лица вне закона, ловко заметающие следы, но всегда ошивающиеся рядом и ждущие нужного момента, чтобы выплыть из тьмы. Я не отказывался от заданий, не конфликтовал, никогда не просился в отпуск. Психологические экспертизы, которые периодически проводились с сотрудниками, работающих в условиях эмоциональных перегрузок, я проходил блестяще. Потому что я не испытывал эмоций — я их играл. Все человеческие отношения, связи, узы — всё это я воспринимал как неверное, основанное на дефектах этого мира и подлежащее изменению. Я убеждал себя, что не испытываю мук совести «предавая» товарищей по банде, потому что они не были мне товарищами. Они были несчастными, которых уже просто было не спасти. В этом мире они были обречены на страдание, поэтому прерывая их жизни, я даровал им свободу. Всё шло гладко. И в этом была моя ошибка. В какой-то момент, вероятно, начальство заподозрило, что со мной что-то нечисто. Идеальных сотрудников не бывает — если они кажутся таковыми, значит, вы просто не всё про них знаете. Зная, что я был протеже Мадары, агенты пытались разнюхать, чем мы с ним занимались, но я не оставлял зацепок, только подогревая подозрения. Когда за опытным агентом начинают слежку, он не может этого не почувствовать. Почувствовал и я. А, обнаружив, понял: для того, чтобы очистить свой имя, я должен дать копавшимся в моем бельё те, что они ищут. И тогда я решил воспользоваться помощью твоей матери, спокойно спящей в клинике вдалеке от мест моей службы. С периодичностью раз в неделю я стал проверять обновление данных о её состоянии в общей базе ведомства, зачищая за собой следы. Будто делал это на протяжении долгих лет. Знаешь, что самое интересное? Они клюнули. И решили, что Тсукири-сан для меня правда очень много значит. Я могу понять, если ты на меня обидишься. Но мне надо было снять с себя подозрения, а никто иной, как твоя мать учила меня делать всё ради цели, ради жизни. Вот я и следовал её совету. Могу поспорить, она что-то подобное говорила тебе про Искусство. Что в сравнении с ним всё прочее незначительно и ущербно. Я ведь прав? В прочем, сейчас речь не об этом. Найдя мою «слабость» ведомство и не подумало успокоиться, напротив, в этой информации они видели потенциал. Рычаги давления никогда не бывают лишними, если дело идёт о государственной безопасности. Только вот моя «привязанность» к Тсукири-сан мало походила на действенный рычаг. По задумке наших стратегов она должна была стать фундаментом к реальному инструменту манипуляции. К тебе. Через год после того, как слежка была снята, сразу после возвращения после очередного задания, меня поставили перед фактом, что следующая моя миссия будет проходить в школе. Неочевидное и даже абсурдное решение. Но я не стал спорить. Мне правда было интересно на тебя посмотреть и увидеть, что стало с Итачи и Саске, единственными моими живыми родственниками, за исключением отмороженного Мадары. Поэтому я принял решение руководства без препираний, будучи уверенным в том, что, как бы ни обернулись обстоятельства, я смогу повернуть их в свою пользу, если буду сохранять трезвую голову. Повторив кое-что из учебной программы, я собрался и направился в школу. Тщательно изучив твой профайл, я полагал, что готов ко всему. Если честно, я не думал, что план наших верхов сработает. Я придумал Тоби, вспоминая себя в первые годы после того, как меня отдали на откуп силовикам. Планируя скорее отдохнуть и развлечься, я решил сделать эту роль излишне яркой и несносной. Я сделал это для себя, не для цели, а просто для себя. Наверное, именно поэтому, когда ты не оттолкнул меня, не смотря на очевидные насмешки и кривляния, я оказался в замешательстве и просто не смог отказаться от Тоби, позволяя ему брать над собой верх, следуя тому, что диктовала мне мной же придуманная роль, а не наоборот, как это должно было быть. И в этом моя вина. В том, что позволил себе непозволительное, и втянул в эту историю тебя. Вошедший в привычку ритуал совместного завтрака проходил в штатном режиме. Кимимаро читал утреннюю газету, выписываемую Учихой, а Дейдара вникал в учебник по математическому анализу, делая пометки на полях. — Никогда не понимал, зачем тебе сдалась эта учеба, — переворачивая страницу, проговорил Кагуя. — А я не понимаю, зачем ты читаешь сводки с мировых фондовых рынков, — отозвался Дейдара. — Ну, Дей-чан, здесь всё просто, — игнорируя сарказм, ответил Кимимаро, — я читаю это, потому что Обито-сама читает. Мне же надо быть в состоянии поддержать с ним разговор. А что так привлекает тебя в зубрежке и трате драгоценного времени, которое ты мог бы отдать служению Искусству? — Я время впустую не трачу, хм, — более резко, чем сам того хотел, сказал пиротехник. — Где ещё, как ни в исследовательском университете я смогу продолжать постигать Его? — Мир полон возможностей, Дей-чан. Террористические организации бы неплохо платили тебе за «постижение искусства». — Я не голодаю. Денег мне хватает и без проблем с законом. — Но тебе бы не пришлось изображать из себя светскую личность и благотворителя, — улыбнулся Кимимаро, снова переворачивая страницу. — Тебя что ли знакомые попросили меня им сосватать, хм? — Нет, но спасибо за идею, — победным рывком Кимимаро допил коктейль и, сложив газету, собирался встать из-за стола, но не смог. Цокнув языком, он попытался снова, но результат был тот же. Странно, но страха не было. Хотелось засмеяться. Он же столько ждал этого момента. — Дейдара, принеси мне, пожалуйста, телефон из моей комнаты, — попросил он. — Ты совсем обнаглел, инвалид недобитый, хм? — недовольно отозвался юноша. Он просто хотел поскорее разделаться с учебой, представления Кагуи были совсем не кстати. — Меня ноги не слушаются. Правда. Сам я не могу, — спокойно ответил Кимимаро. Дейдара недоверчиво посмотрел на него и понял, что тот не шутит. — Может, скорую? — пиротехник понятия не имел, как вести себя с онкобольными в период обострения и чувствовал, что начинает паниковать. — Нет, спасибо, Дей-чан, — улыбнулся Кагуя. — Просто принеси мне телефон. Я позвоню своему врачу, и он скажет, что нам делать. Представляешь, со мной такое тоже впервые. Несколько успокоенный беззаботным тоном сожителя, Дейдара поднялся и направился в комнату больного, чтобы исполнить просьбу. Тем временем Кимимаро, взяв вилку из тарелки юноши на другом конце стола попробовал проверить чувствительность ног. Ниже колен будто отрезало. К такому никогда подготовлен не будешь, сколько ни готовься. Интересно, сколько ему осталось теперь? По прогнозам полугодовой давности он не должен были дожить даже до этого дня, окочурившись месяцем ранее. Но как же оставить Учиху и Дей-чана одних? Анко одна с ними точно не справится. Продержаться бы ещё хотя бы пару недель… Может, за это время у них что-то, наконец-то, сложится. А как разобраться с ведомством, Обито уж наверняка придумает… — Держи, — Дейдара протянул телефон Кагуе. — Я могу ещё как-то помочь? — Да, спасибо, — копаясь в справочнике контактов, отозвался Кимимаро. — Сообщи Обито. Не хочется отвлекать его, но сказать надо. Сделаешь? Юноша кивнул и, бросив беспокойный взгляд на сожителя, вышел с кухни. Выйдя из горячепрокатного цеха в сопровождении первых лиц завода, Обито снял каску с защитными очками и вдохнул полной грудью. Главный технолог поспешил напомнить ему, что впереди группу ожидает посещение литейного комплекса, и, дождавшись одобрительного кивка, шепнул подчиненному, чтобы тот сообщил коллегам, что гости скоро будут. Учиха машинально обнажил запястье, чтобы посмотреть, сколько времени, но вспомнил, что забыл часы в номере. Тревожный сигнал. Надо собраться. К процессии подъехали три автомобиля, приглашая гостей с комфортом доехать до следующего пункта обзорного маршрута по предприятию. Вытаскивая из внутреннего кармана пиджака смартфон, Обито жестом пропустил вперед себя сопровождающих. Огонек оповещения на гаджете предательски блестел. Разумеется, в шуме станков невозможно было ни расслышать оповещений, ни даже почувствовать вибрацию. Совсем некстати. Три пропущенных от его светловолосого бывшего напарника совсем не добавляли спокойствия. Всё так же жестом прогоняя в автомобиль главного технолога, сопровождающего руководителя везде, дабы отвечать на возникающие во время обходов вопросы, Учиха набрал номер Дейдары, игнорируя чувство тревоги. Спустя три гудка абонент ответил. — Дейдара, что случилось? — в искаженном связью голосе из трубки юноше послышалось беспокойство. Наверняка он отвлек Обито от важных дел, иначе бы тот ответил сразу. Не надо было два раза перезванивать. — Обито, я… — запнулся Дейдара. Минуту назад он не думал ни о чем, кроме необходимости сообщить Учихе об ухудшении самочувствия Кимимаро, но теперь, слыша голос агента, почувствовал себя виноватым за то, что отвлек его от дел. Ведь можно было просто написать сообщение вместе того, чтобы создавать лишний повод для беспокойства своими звонками. — С тобой всё в порядке? — услышав голос Дейдары, Обито успокоился, но молчание собеседника ставило его в замешательство. — Да, я… Со мной всё хорошо, — собравшись, ответил Дейдара. — Кагуе стало хуже. Ноги его больше не слушаются. Просто взяли и отказали, — проговорил он. — Он в сознании? — пытаясь понять масштаб трагедии, уточнил Обито. Это известие было совсем некстати, но, получается, волнение юноши можно было списать на беспокойство из-за Кимимаро, ведь так? — Да, он сейчас разговаривает с врачом. А меня попросил сказать тебе. Вроде как, если не считать ног, чувствует себя, как обычно. — Если есть необходимость, я сегодня же к вам прилечу. — Нет, не надо, — тут же ответил Дейдара. — Кагуя в норме. Мы справимся. — Ты уверен? — Да, конечно. Мы же не дети. Я и так тебя отвлек. Просто имей в виду, а мы тут сами разберемся, — пытаясь звучать уверенно, проговорил юноша, но, судя по реакции, получилось не очень убедительно. — Хорошо, я в вас и не сомневался, — сказал Обито, чувствуя неладное. — Дейдара, ты больше ни о чем не хочешь мне сказать? — Нет. Это всё. — Тогда, пожалуйста, держи меня в курсе. Сообщи, что скажет Кагуе врач, хорошо? — Да, конечно. — И, если что-то тебя беспокоит, звони в любое время. Извини, что в этот раз не ответил сразу. Больше такого не повторится. — Хорошо, — думая о том, что вряд ли когда-нибудь снова столь опрометчиво решит напрямую звонить Обито, ответил Дейдара. — Я напишу, как что-то узнаю. Доброго дня. — Доброго дня, Дейдара, — только и успел сказать Обито, прежде чем его собеседник повесил трубку. Что-то точно было не так. Слишком уж потерянным был голос бывшего напарника, да и покорный тон был совсем ему несвойственен. Возможно, на него так подействовала ситуация с Кагуей, но вдруг здесь было замешано что-то ещё? Или это просто усталость от рева заводов, сопровождающая Учиху вот уже третью неделю, заставляла его искать причины прервать турне по предприятиям? На другом конце страны, Дейдара стоял, оперевшись о стену и невидящим взглядом уставившись на давно погасший дисплей смартфона. Он совсем расклеился. Ещё немного, и он мог бы проболтаться про недавний случай с поехавшим фанатом. Нельзя позволить себе заляпать Обито этой грязью. Пусть остаётся там, в другом городе, со своими подчиненными, пусть занимается делом. С Кагуей они сами как-нибудь справятся. Если надо, Дейдара на самом деле станет сиделкой, лишь бы Учиха не возвращался подольше. И никаких больше звонков. Определенно никаких. «Доктор сказал, что дела не очень, но возможна ремиссия. В худшем случае у Кагуи есть две недели. Но он не расстроен. Сказал, что сиделка ему не нужна. Справляется сам. Просил передать, чтобы ты за него не переживал». За обедом Обито ещё раз перечитал сообщение от Дейдары. Больше всего его напрягала последняя фраза. Вполне вероятно, что это был намёк на то, что переживать стоит не за Кагую, а за кого-то другого — очевидно, за того, кто набирал это сообщение. — Искренне благодарю вас за гостеприимство, — обратился к сопровождающему Обито. — Предприятие просто радует глаз. К сожалению, в скором времени я вынужден буду вас покинуть. Пожалуйста, отмените все послеобеденные мероприятия. Прошу простить за неудобства. Обязательно постараюсь посетить завод снова. — Не стоит извиняться, Учиха-сама, — поспешно замахал руками технолог, — мы так рады, что вы почтили нас визитом. Мы рады вам в любое время. Обито кивнул, продолжив трапезу, а его сопровождающий, откланявшись, поднялся с места, чтобы сообщить остальным топ-менеджерам, что проверка закончена, и все могут спокойно выдохнуть. Чувствуя исходящую от технолога искреннюю радость ученика, избежавшего контрольной, Учиха в который раз за поездку подумал о том, что зря он всё это затеял. Только предприятия переполошил. Как бы ему ни было интересно посмотреть на производство, не стоило пугать подчиненных. Тем более, что этот интерес был только предлогом. В очередной раз, столкнувшись с трудностями, он не придумал ничего лучше, чем убежать. Тогда, после бессонной ночи в квартире бывшего напарника, Обито думал, что отъезд — правильное решение. Если Дейдара не хочет его видеть, то так тому и быть. Заботясь о нем, он дал возможность увидеться с мамой и сестрой, параллельно позволив Кимимаро осуществить своё предсмертное желание. Сейчас его поступок вовсе не казался верным, подтверждая сомнения Учихи в том, что он на самом деле был достоин… Пора было заканчивать с этим фарсом и перестать мучить мальчика. Он был тут абсолютно не при чём. Если у Обито что-то не так с головой, то это только его проблемы, а никак не Дейдары. «Я понял. Спасибо, Дейдара». Читая сообщения, юноша непроизвольно представил себе голос Обито, низкий и в то же время спокойный и мягкий. Но сейчас было совсем не до этого. Закрыв дверь за доктором, Дейдара вернулся в комнату, где спокойно спал Кагуя, принявший очередную убойную дозу лекарств. Рядом с кроватью стояла инвалидная коляска, которую Кимимаро осмотрительно попросил у медика, позвонив тому рано утром с просьбой проведать своего пациента. Транспортное средство надо было протереть от пыли и смазать, чтобы, проснувшись, агент смог беспрепятственно передвигаться по дому. Горничная уже заходила к ним рано утром и вызвать её во второй раз не хотелось. В конце концов, Дейдара был в состоянии разобраться с креслом самостоятельно, а после можно было спуститься в магазин за продуктами и приготовить что-нибудь вкусное. Вдруг у Кагуи и правда осталось всего две недели? Тогда надо постараться сделать эти дни менее невыносимыми. Следя за своими мыслями, Дейдара усмехнулся. Всего несколько недель назад он почти ненавидел нынешнего сожителя, а теперь ради него был готов даже встать за плиту. Всё же, Кагуя был не таким уж плохим. Пусть чувство юмора у агента было далеко не фонтан, но ведь и сам Дейдара, порой, воспринимал его реплики слишком близко к сердцу. Конечно, юношу беспокоил тот факт, что Кимимаро в ответ на озвученное предложение Обито приехать ответил категоричным отказом, ведь провести последние дни не с товарищем, а с тем, с кем только-только наладил контакт, вряд ли было пределом мечтаний. Но если он так решил, то Дейдара постарается скрасить его последние дни. На завтра можно было взять билеты в театр — наверняка из-за работы телохранитель Учихи не был там целую вечность, а сам Дейдара и того дольше… Но сначала уборка и готовка. Собрав волосы в хвост, Дейдара засучил рукава и направился в ванную за тряпкой, чтобы привести в порядок кресло, благодаря которому комната Кагуи ещё больше походила на больничную палату. Кагуя снова смотрел на закат, совсем как тогда, в больнице, где отлеживался после «пробуждения» наследник могущественного клана. Остатки обеда лежали перед ним на подносе, любезно поставленном на кроватный столик Дейдарой. На удивление мальчик прекрасно готовил. Кролик с тушеными овощами удался, хоть из-за лекарств Кимимаро не смог с первого раза съесть и половины порции. Чтобы не обижать сожителя, он попросил его пока не уносить поднос. Сейчас это решение полностью себя оправдало, потому что с третьего захода бывший агент смог доесть свой обед, плавно перешедший в ужин. Из библиотеки было не слышно ни шелеста страниц, ни шума. Вероятно, служитель искусства устал из-за переживаний и работы по дому, и теперь спокойно спал. Интересно, он уже успел закончить композицию, на которую его вдохновил журнал? Навряд ли. Работа, кажется, остановилась на середине ещё три дня назад. Скорее всего, Кимимаро никогда не увидит законченной скульптуры. А жаль, ведь её создание — практически целиком и полностью его заслуга. Хотя Обито его помощи и не оценил. — Если ты приедешь сегодня, значит, не всё потеряно, — пробормотал под нос Кагуя, словно обращаясь к хозяину квартиры. И почему сейчас он думал именно об этом? Не о своём прошлом и не о том, что ждёт его впереди, после смерти. Хотя, что его там могло ждать? Даже если бог есть, вряд ли он жалует диверсантов. Вот если бы Кимимаро сражался во имя него, тогда ещё был бы шанс, но, к сожалению, Орочимару-сама не бог, так что… Нет, затягивать с этим определенно нет смысла. Ремиссии в этот раз ждать не стоит. Он и так слишком долго прожил, вопреки прогнозам. Пора бы и честь знать. Только непременно надо дождаться Учихи. Нельзя же травмировать мальчика, который, оказывается, не так уж и несносен. «Интересно, что было бы, отправь ведомство в школу к Дейдаре не Учиху, а меня?», — вдруг подумал Кимимаро. Но ответ был слишком очевиден. Он определенно проводил бы больше времени в кабинете химии, нежели с напарником. Получается, Обито эта встреча и правда была нужнее. — В осенних сумерках Долго-долго тянутся досуги Скоротечной жизни, — тихо произнёс бывший агент, закрывая глаза. Через пару минут он снова спал беспокойным сном. Никто не заметил, как в замочной скважине осторожно повернулся ключ, и, тихо прикрыв за собой дверь, после почти месячного отсутствия хозяин дома вернулся в свою обитель. Вслушиваясь в тишину, Обито переступил порог квартиры. За месяц отсутствия он успел от неё отвыкнуть. Часы показывали начало одиннадцатого. Свет нигде не горел. Дом казался полностью заброшенным. Учиха достал из сумки ноутбук и поставил её на пол. Надо ещё раз пройтись по графику перед сном. С вещами можно разобраться и завтра. Усталость от перелета давала о себе знать — действуя на автопилоте, Обито опомнился лишь у двери гостевой спальни, к которой прошел прямо через библиотеку, даже не подумав остановиться у кабинета. Он едва заметно улыбнулся. Пусть будет так. Агент прислушался, но в звенящей тишине различить звуки легкого дыхания юноши было просто невозможно, поэтому на свой страх и риск, Учиха медленно нажал на ручку и приоткрыл дверь, заглянув в комнату. Спустя мгновение, он распахнул створку до конца и вошёл в помещение. Эскизы, усыпающие пол, и одежда, небрежно скиданная на кресло, говорила о том, что комнатой Дейдара явно пользовался. Однако сейчас его здесь не было. Вероятно, он был на встрече с Анко или на каком-нибудь мероприятии. Мало ли дел у успешного молодого художника? Он не сиделка и не обязан проводить всё время в четырех стенах в ожидании хозяина дома. Обито поднял с пола лист бумаги. На нём была нарисована бегущая лошадь: развивающаяся на ветру грива превращалась в языки пламени. Где-то он видел что-то подобное. Точно! На приглашении на предстоящие скачки. Лошадь с огненной гривой была их символом. Судя по всему, юноша исполнял заказ, связанный с мероприятием. Интересно. Может, стоит ответить на приглашение? Перед тем, как покинуть комнату, Учиха хотел было открыть окно, чтобы проветрить помещение, но в последний момент передумал. Ему не стоило заходить сюда в отсутствие Дейдары. Но раз уж он не смог устоять, усугублять ситуацию явно не следовало. По пути в свою спальню, Обито обратил внимание на то, что до сих пор держит в руках компьютер. Вздохнув, он развернулся, чтобы вернуться в кабинет… Дверь скрипнула — следовало сделать выговор горничной. Смазывать двери входило в её обязанности. Но, только зародившись в сознании, мысль о проступке прислуги тут же угасла. Оказавшись внутри, агент с трудом узнал свой кабинет. Полки были увешаны фотографиями, а на журнальном столике прямо посреди комнаты высилось изваяние из гипса. Его контуры намекали на то, что в законченном виде скульптура будут представлять собой хаотично сплетение конечностей. Но куда интереснее монументальной работы было то, что прямо на кресле за столиком, обняв колени, спал сам скульптор. Не веря своим глазам, Обито так тихо, как только мог, подошёл к Дейдаре и опустился перед ним на колени. В последний раз он точно также смотрел на спящего юношу после их того, как тот попрощался с Тоби. Бледная кожа и золотые волосы словно сияли в свете луны. Ресницы подрагивали, дыхание было прерывистым — видимо, сон был не из приятных. «Что, если он сейчас проснется и увидит меня?» подумал Обито. Его взгляд скользнул по волосам, заплетенными в свободную косу. Очевидно, юноша работал перед тем, как заснуть. Минутный отдых превратился в полноценный сон. Задумавшись, агент перевёл взгляд на картинки, лежавшие под креслом. Вероятно, до того, как погрузиться в грезы, Дейдара рассматривал их. Протянув руку, в лунном свете Обито отчетливо увидел изображения… Это были те самые фотографии, из-за которых он совсем недавно поднял Кимимаро посреди ночи. Его фотографии. Вся комната была покрыта изображениями его частей тела. Значит, те руки, очертания которых только начинали выступать на глыбе, были его руками. Обито казалось, внутри него что-то горит. Ему не следовало здесь находиться, он не должен был это видеть. Словно чувствуя его напряжение, Дейдара попробовал потянуться во сне, но в тесном кресле это не получилось. На секунду сердце Учихи замерло, ему показалось, что ресницы дрогнули и вот-вот… Просто показалось. Издав лёгкий вздох, Дейдара продолжил сон. Нет, в таком положении он точно не выспится. Но и будить его сейчас тоже никак нельзя. Попробовать перенести в спальную? Положим, даже если юноша не проснется, то утром точно всё поймёт. Не мог же ему помочь Кагуя в инвалидном кресле? Тогда остается только одно… Дейдару разбудил громкий звук захлопнувшейся входной двери. Лунный свет едва освещал комнату. Ещё не до конца проснувшись, юноша нашёл в кармане брюк телефон. Часы показывали одиннадцать. Значит, вместо десяти минут он проспал добрых два часа. Но это вовсе не главная проблема: внезапно к нему пришло осознание того, что единственный, кто мог прийти посреди ночи — хозяин квартиры. Уж точно не Кагуя, решивший прогуляться. В растерянности Дейдара скользил взглядом по комнате — кабинету Обито в недавнем прошлом. Собственно, сейчас содержимое так ясно говорило о принадлежности кабинета, как никогда прежде, только вот его хозяину совсем необязательно было это видеть. Прикидывая, что, вернувшись из рабочей поездки, Учиха может додуматься занести ежедневник или какие-нибудь бумаги в кабинет, Дейдара понял, что вероятность того, что до этого времени он успеет отчистить стены и пол от картинок, крайне мала. А, по сему, надо было отвлечь Обито — не важно, как. Агент не должен был это увидеть. Сгорая от стыда и неловкости, Дейдара вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь, и направился к коридору. По всей видимости, Учиха решил не включать свет, потому юноша шёл по темной библиотеке практически наощупь и на выходе из неё столкнулся с Обито. — Дейдара, это ты? — тихо спросил тот, инстинктивно прижимая юношу к себе, не давая тому от неожиданности отскочить назад и упасть, споткнувшись о складки ковра. Внезапно оказавшись слишком близко к объекту своих тревог, Дейдара на несколько мгновений потерял дар речи. Ощущая тепло Обито, чувствуя запах его одеколона, служитель искусства тщетно пытался выйти из транса. — Всё в порядке? Я тебя, наверное, разбудил? — прервал неловкую паузу Учиха, выпуская юношу из объятий — Я просто немного устал, — наконец, смог проговорить Дейдара, с неохотой отстраняясь от бывшего агента. — Ты мог бы предупредить, что приедешь, хм. — Прости, я думал, у вас и без меня забот хватает, — юноше показалось, что в голосе прозвучал оттенок грусти. Пытаясь убедить себя в том, что это всего лишь игра, он всё равно не смог отмахнуться от укола совести. — Не важно. Если хочешь есть, я… В холодильнике остался кролик с овощами. Можешь разогреть, — «Обито просто заставляет себя притворяться, ему не нужна моя забота. Чем меньше меня в его жизни, тем лучше», — снова и снова повторял про себя пиротехник, злясь на собственную эмоциональность. — А ты не составишь мне компанию? — спросил Обито. Отстраненность юноши шла вразрез с тем, что он совсем недавно видел в комнате. — Я уже ужинал, — отказался Дейдара. — Мне надо работать. Сразу предупрежу, что я оккупировал твой кабинет. Сейчас закончу и всё уберу. — Ничего страшного, — улыбнулся Обито. — Я сам виноват, что не предупредил о приезде. Я говорил тебе чувствовать себя, как дома, и я очень рад, что ты… — Извини, я должен вернуться к работе, и так слишком долго проспал, — перебил его Дейдара, и хотел было вернуться в кабинет, но Учиха успел придержать его за локоть. Напряжение росло. В темноте земля словно уходила из-под ног, гнетущая тишина растворяла реальность. — Дейдара, что с тобой? Что случилось? Я настолько не вовремя? — Ты не можешь быть не вовремя. Это же твой дом, — тихо ответил юноша, не пытаясь освободиться. Надо было идти, пока он ещё мог сопротивляться, но вырываться из рук Обито и выглядеть истеричкой он не хотел. — Отпусти меня. Ты просто устал с дороги. Иди ешь и отдыхай. — Но могу я сначала хотя бы увидеть тебя при свете? Стремясь поскорее закончить эту нелепую сцену, Дейдара включил напольный торшер, стоящий совсем рядом с ним. Изо всех сил стараясь выглядеть равнодушным, он заглянул в глаза Обито, чувствуя, как сердце замирает при виде обеспокоенного лица дорогого ему человека. Деловой костюм, который Учиха не посчитал нужным сменить после общения с подчиненными, зачесанные назад волосы, белая, как снег кожа, контрастировавшая с тёмными омутами глаз, и тонкая сеть шрамов, притягивающих своим рельефом. И когда вечный грим успел кануть в прошлое? Пару мгновений Обито вглядывался в раскрасневшегося служителя искусства, одетого в старые джинсы и рабочий халат. Он и не думал отпускать его локоть, притянув юношу к себе и снова заключив в объятия. Прижимая к себе Дейдару, он чувствовал его сбившееся дыхание и учащенное сердцебиение. Зачем он пытался разыгрывать равнодушие, если всё было настолько очевидно? — Дейдара… — прошептал Обито, но окончить фразу не успел. — Отпусти меня, — с надрывом, еле слышно проговорил юноша. Он не упирался и не пытался вырваться, словно безвольная кукла. — Нет, — безапелляционным тоном ответил Учиха. — Пожалуйста. Хватит, — выдавил из себя Дейдара, чувствуя, что ещё немного, и он просто не сможет сдержать слёз от боли и отчаянья. — Что с тобой? — осторожно гладя бывшего напарника по спине, спросил Обито. Ситуация начинала его серьёзно беспокоить. — Ничего. Пожалуйста, хватит. Ты не должен. Отпусти меня, — держась из последних сил, пересохшими губами прошелестел Дейдара. — Вот оно что… — до боли очевидно. Юноша не верил ему, думая, что агент ведет себя так по отношению к нему из чувства долга или из жалости. — Что я могу сделать, чтобы ты поверил, что я действительно делаю то, что хочу? — Отпусти меня, — уже не в состоянии сдержать слёзы, отозвался служитель искусства. — Я не отпущу тебя, пока ты не успокоишься, — твердо ответил Обито, продолжая гладить сотрясающуюся от всхлипываний спину бывшего напарника. Окончательно потеряв над собой контроль, Дейдара всё теснее прижимался к Учихе и не мог остановиться, всхлипывая сильнее и сильнее. Нельзя, нельзя было верить, нельзя было причинять неудобство, но он просто не мог, не мог сделать то, что следовало. Чувствуя, как его рубашка становится всё более мокрой, Обито уже не пытался словами успокоить юношу, давая ему выпустить наружу со слезами всё то, что грызло его последние недели. Чувствуя, как его обнимают, Учиха никак не мог понять, что в нем сильнее, желание сделать так, чтобы Дейдара никогда больше не плакал или желание не отпускать его как можно дольше… Проснувшись с рассветом, Кагуя потянулся в кровати. Ноги по-прежнему отказывались слушаться. Можно было поспать ещё пару часов, но какой в этом смысл? Скоро кроме сна и так ничего не останется. — Доброе утро, Учиха-сама, — поприветствовал он Обито, задремавшего в кресле рядом с койкой. Впервые со времен больницы он видел коллегу без грима. Становилось все интереснее. — Доброе, — отозвался агент, моментально проснувшись. — Не скажу, что рад тебя видеть, но приехал ты поздновато, даже застукать нас не успел, — усмехнулся Кимимаро. — Это как сказать, — Обито сложил в кресле ноги по-турецки. –Ты вообще в курсе, что творится в моем кабинете? — Дейдара под страхом смерти запретил мне туда соваться. Конечно же, я в курсе, — пожал плечами телохранитель. — Мальчик не знает, что ты всё видел? — К счастью, нет, — вздохнул Учиха. — Самое отвратительное в этой истории то, что это целиком и полностью твоя вина, — сказал на это Кимимаро. — Вот к чему приводит честность.  — Если бы… — медленно произнес Обито. — Это была не честность, а расчет. Я облажался куда больше, чем ты думаешь. Теперь он мне не верит, что бы я ни говорил. — А ты сам себе веришь, а, Учиха-сама? — усмехнулся Кагуя, пытаясь размять ноги. — Тебе честно сказать? — Ты умеешь быть честным? — Вот тебе и ответ. Даже ты мне не веришь. — Что поделать. Это моя работа, — развел руками Кимимаро. — Я вот что тебе скажу. Не знаю, что сейчас для тебя важно, и подавно не узнаю, к чему всё придёт, но, если ты хочешь, чтобы он тебе поверил, избавься от условий, которые делают твои слова ложью. Ты ведь и сам это прекрасно понимаешь. — Даже слишком. Убрать декорации, которые заставляют меня играть роль, — задумчиво кивнул Обито. — Ты вообще понимаешь, что предлагаешь? — Я лишился почти всего в этом мире. А ты совсем неожиданно наоборот. Сейчас я выбираю жизнь, потому что мой выбор больше не имеет смысла. Но сможешь ли ты отказаться от существования и, возможно, потерять свою? «Если бы только свою жизнь», — подумал Обито, но промолчал.