Совершенность несовершенства

В твоей матери меня всегда восхищало её невероятное умение выглядеть блестяще в любой ситуации. Не важно, вела ли она со мной «душеспасительные» беседы, участвовала ли в допросе, ругалась ли с Яманакой-саном, Тсукири-сан приковывала к себе взгляды, в каждой из ситуаций раскрывая различные стороны своей красоты. Я никогда её не любил и даже не чувствовал симпатии, слишком глубоко задевали меня её слова, но и тогда, и сейчас, я назвал бы её самой красивой женщиной на свете. Залог успеха Тсукири-сан был в том, что она знала о своей привлекательности. Я уверен, в годы юности она много времени потратила, отыгрывая каждый жест, каждую даже самую незначительную реакцию, для того, чтобы отточить это оружие, безотказно поражающее мужские сердца. Именно поэтому в каждом её жесте сквозила безупречность, благородство и сильный дух. Даже когда она плакала, изображая слабость. Я думаю, что все, кому довелось с ней работать, уважали это её умение, принимая, как должное, её несколько высокомерную манеру держаться. Готовясь к встрече с тобой, я задавался вопросом, передала ли тебе Тсукири-сан своё умение? Не встречусь ли я с её копией, пусть более юной и куда менее опытной?.. Когда я в первый раз тебя увидел, ты пребывал в меланхолии. Мне казалось, ты грустил из-за отъезда Сасори, но в тот момент для меня это было не так важно. Меня поразило то, что при всём сходстве с мамой, ты разительно отличался от неё — в тебе не было её чувства превосходства над всеми, ты не ставил себя выше человечества. Ты не вёл себя так, будто позволяешь нам, простым смертным любоваться тобой. Меня поразило то, что ты, самый совершенно-прекрасный из всех, кого я видел в своей жизни, вообще не считал себя красивым. Если для Тсукири-сан восприятие себя и красоты были практически идентичны, для тебя между ними не было ничего общего. И это давало твоему оружию куда больше силы, чем могла добиться, тренируя себя, твоя мать, потому что в тебе не было ни капли искусственности. Ты не был проводником красоты, ты был абсолютной красотой. На самом деле странно, что я говорю об этом в прошедшем времени. Ты и сейчас не изменяешь себе, невольно притягивая взгляды. Но если бы ты просто был красивым, вряд ли всё зашло бы так далеко. Знакомясь с тобой ближе и ближе, я понял, что внутри мы были намного больше похожи, чем я мог бы представить. Ты был точно также сломан, как и я. И поначалу мне было на самом деле больно это осознавать. Мне казалось несправедливым, что в душе ты был таким же калекой, что ты отказался от себя ради Искусства, как и я ради идеи Мадары. Я не планировал на самом деле с тобой сближаться, потому что прекрасно понимал, чем может обернуться привязанность. Поэтому я решил сыграть на интересе к тебе, думая, что тебя оттолкнет двусмысленность. Поначалу так и было, но потом я понял, что любой, кто был бы к тебе небезразличен постарался бы понять Искусство, о котором ты постоянно говорил, нашел бы искренний отклик. Я не ожидал, что ты согласишься научить меня делать бенгальские огни, что позволишь сидеть с тобой в лаборатории и смотреть на тебя за работой. Ты принял мой интерес к тебе и делу твоей жизни и увидел мою искренность намного раньше меня. Потому что мне потребовался едва ли не год, чтобы принять: та часть меня, что, будучи Тоби, любила тебя, была вовсе не слишком убедительной ролью, а мной, тем мной, которого я похоронил в себе много лет назад вместе с Рин… В школе я не предполагал, что всё зайдёт так далеко, полагая, что ты заставишь себя перестать думать обо мне ради Искусства. Но на деле я просто переоценил наше сходство. Видя во мне источник вдохновения, ты смог превратить слабость в силу, всё также продолжая быть верным своей идее. Для меня всё было иначе. Признать, что в этом гнилом мире есть человек, которого я люблю, означало подвергнуть сомнению постулат о порочности такого мира, бросить тень на идею Мадары о необходимости коренного преобразования людского сознания. В новом мире не было бы тебя — там не было места сломанным людям, живущим ради Идеи. Принять, что я тебя люблю, значило для меня потерять веру в то, что заставляло меня дышать с самого момента злосчастной катастрофы, забравшей мою жизнь вместе с лицом. И я попытался себя обмануть, уверяя, что всё было просто ролью, что даже для тебя эти чувства вовсе не были важными. Я предпринял попытку исчезнуть из твоей жизни, чтобы заставить забыть о себе и вернуться к единственному, что по заверению твоей матери могло быть для тебя важным. Я считал, что зря вмешался в твою жизнь, искренне жалел о своём поступке, думая, что через боль ты сможешь вернуться к равновесию, закрывая глаза на то, что о нём ты прежде и не знал, нуждаясь в том, кто был бы рядом, кто понимал бы и поддерживал. Я подвёл тебя из-за собственного страха. Мой дух оказался слабее твоего. Я пытался убедить себя, что это была игра, но в итоге сделал куда более жуткую вещь — я убедил в этом тебя. В шесть утра Дейдара проснулся по сигналу будильника. Открыв глаза, он не сразу понял, где находится. Ему показалось, что он, как обычно, заработавшись, заснул в кабинете. Но память вернулась слишком быстро. В памяти всплыл вечерний разговор с Обито, хотя, пожалуй, разговором это было сложно назвать. Он просто опять разревелся, как последняя истеричка, и Учихе пришлось успокаивать его. Благо хоть до комнаты в этот раз сам дошел, и хозяину дома не потребовалось его укладывать. Сев на кровати, Дейдара обхватил голову руками. Ему надо было собирать свои вещи и бежать отсюда как можно скорее. Главное, успеть прибрать кабинет. Обито и Кимимаро сейчас наверняка спят, и он успеет… Стоп. Кимимаро же теперь… Отбросив прочь одеяло, Дейдара начал одеваться. Самочувствие Кагуи вчера ухудшилось, а он думает только о том, как сохранить в тайне свои грязные секреты. Перед тем, как убраться из этого дома, надо убедиться, что телохранителю наймут сиделку. Конечно, забота о нём ни в коем случае не обязанность Дейдары, но бросить его в сложной ситуации с Обито, у которого всегда куча дел, просто бесчеловечно. Значит, решено: для начала надо приготовить завтрак, а потом, пока все ещё спят, можно заняться зачисткой кабинета. Об этом думал Дейдара, заправляя кровать. Обито наверняка вчера устал с дороги, а Кимимаро должен быть под таблетками, так что пара часов в запасе точно имеется. Или может статься, что Учиха опять сбежал. Как в прошлый раз… Только взявшись за дверную ручку, Дейдара замер. И почему от мысли об этом так защемило в груди? Ну, конечно, Обито не обязан это терпеть. Выйдя из комнаты, юноша направился к кухне. Придётся вдвоем с Кагуей решать вопрос сиделки. Но ничего, это не так уж и сложно. До обеда разберутся, и тогда с чистым сердцем можно будет… — Доброе утро, Дейдара, — оторвавшись от бумаг, разложенных на кухонном столе, поприветствовал его Обито. — Извини, я забыл, что ты всегда рано встаешь. На плите — яичница с беконом, если хочешь. Я думал немного поработать, пока она остывает, но совсем увлекся. — Доброе утро, — выдавил из себя Дейдара, облокотившись на разделочный стол, не решаясь ни сесть за обеденный стол, ни подойти к плите. Надо было срочно уходить отсюда, чтобы не мешать Обито. Ему приходится работать здесь, потому что его кабинет занят, поэтому лучше поторопиться с уборкой. — Я просто выпью стакан воды, вчера ужином плотно поел, и аппетита совсем нет, хм. — Хорошо, — улыбнулся Обито, поднимаясь из-за стола, — я сейчас налью тебе, — и прежде чем Дейдара успел возразить, протянул ему стакан воды. — С-спасибо, — понимая, что выхода нет, Дейдара взял стакан и залпом выпил воду. — Я мог бы сам налить, тебе не обязательно было… — Может, посидишь со мной? — предложил Обито. — Если не хочешь есть, я могу налить тебе чаю. В южной провинции прекрасный чай, мне подарили набор на одном из заводов. — Извини, мне надо идти. Я вчера обещал, что приберусь в кабинете. Из-за меня тебе приходится работать здесь, я сейчас же… — Дейдара, — перебил юношу бывший агент, — я здесь работаю не из-за того, что ты занял кабинет. Я сам сказал тебе быть здесь как дома, и я правда рад, что мой кабинет тебе пригодился. Я пришёл сюда, чтобы позавтракать с тобой вместе. Может, ты, всё-таки поешь? Дейдара слушал его и чувствовал, как отчаянье снова захватывает его всё сильнее, совсем как вчера. Ну, зачем он так старается? Неужели самому не надоело? От этого же никому не лучше… Поначалу казалось, что он снова сейчас расплачется, но слёзы никак не появлялись, вместо этого юноша почувствовал негодование. Он же просил Обито не делать этого. Неужели так сложно было понять? — Обито, — тихо сказал он в ответ, — хочешь, я покажу тебе, над чем работал в кабинете? — Но ты же просил меня туда не заходить, — в замешательстве отозвался Учиха. Неужели ситуация была хуже, чем он предполагал? — А теперь я говорю тебе, пошли со мной, хм, — Дейдара стоял на своём. — Я обещал тебе, что не стану туда заходить, пока ты не заберешь свои вещи, и я не буду нарушать своё слово, — покачал головой Обито. — Хорошо! — выпалил юноша и, резко развернувшись, пулей вылетел с кухни. Тяжело вздохнув, Учиха отложил бумаги. Разве можно в принципе облажаться ещё сильнее, чем у него получалось до этого момента? — Смотри, — неожиданно появившись в дверях, Дейдара буквально швырнул на стол перед Обито стопку фотографий. Тех самых, что ещё пару мгновений назад украшали стены кабинета. — Это твои фото, и я взял их без твоего ведома, — щеки юноши пылали, но в глазах горела решимость. — Я пытался скрыть от тебя это. Низко и подло. И попробуй только теперь мне сказать, что я тебе не отвратителен, хм! — Дейдара, я очень тебя прошу, присядь, пожалуйста, — устало потирая переносицу, попросил Обито. — Я постараюсь не отнять у тебя много времени. Прошу тебя. С торжествующим видом, Дейдара послушался. Сердце в груди стучало, как бешенное, но боль внутри заглушило торжество. Он же смог, смог доказать Обито, насколько он ничтожен. Теперь-то уж господин агент не сможет просто проигнорировать его выходку и дальше делать вид, будто всё это не игра. Ведь ни один нормальный человек не станет терпеть подобное. «Скажи, скажи, что ты меня ненавидишь», -повторял про себя юноша, еле сдерживая себя, чтобы не зайтись в истеричном смехе. Тем временем из-под кипы бумаг Обито вытащил планшет. Он подвинул его на середину стола ближе к Дейдаре и из главного меню зашел в корневые папки. Пробираясь сквозь горы файлов и пройдя не менее десяти уровней запароллированных скрытых папок, Учиха посмотрел на юношу, недоверчиво наблюдающего за его манипуляциями. — Я просто хочу, чтобы ты подумал о том, что не всё можно просчитать. Пожалуйста, просто подумай, — глядя ему в глаза, проговорил Обито и открыл последнюю папку. — Это же… — Дейдара не верил своим глазам. — Откуда у тебя?.. — чувствуя, что стыд заставляет отступить все остальные чувства, юноша смотрел на подборку фото уже из его фото-сета для «G». — Прости меня. Снова, — прошептал Обито, пытаясь поймать взгляд собеседника. Словно чувствуя это, Дейдара оторвался от планшета и посмотрел ему в глаза, словно передавая при этом свои стыд, боль и смущение. Мгновения тянулись, будто часы. Но тишина не могла быть вечной. Дейдара понимал, что должен что-то сказать. — Почему с тобой так больно, Обито? — опустив взгляд, еле слышно произнес он, чувствуя, что от избытка чувств начинает кружиться голова. — Потому что я идиот. Но, прошу тебя, дай мне шанс доказать, что я тебя не обманываю, — тихо, но твердо, ответил Учиха, сжимая руку Дейдары. — Прошу тебя, поверь мне. — Обито, я не… — пересохшими губами, едва заметно качая головой, проговорил юноша. — Пожалуйста, перестань делать это, — оказалось, бывают вещи похуже слез. Дейдара пытался заплакать, но не мог. Он не мог прекратить этот невыносимый разговор, не мог уйти, потому что искренне хотел, чтобы Обито убедил его в своей правоте, только вот верить никак не получалось. — Мне… мне правда жаль, что я усложняю тебе работу. Если тебе нужно, чтобы… чтобы всё выглядело убедительно, я останусь с тобой, но… Черт! Почему ты заставляешь меня говорить всё это? — раздраженный собственной нерешительностью, Дейдара выдернул резко руку из кисти Обито и, сложив руки на груди, постарался изо всех сил сдержать истерику, которая вот-вот готова была разразиться. Не пытаясь сохранить тактильный контакт, словно понимая, что это тщетно, Учиха слегка нахмурился. Он понимал, что должен что-то сказать, что, если Дейдара до сих пор не сбежал и не разрыдался, значит, был шанс, пусть и небольшой, что можно разойтись миром. Если его бывший напарник думает, что является обузой, тогда надо повернуть ситуацию так, чтобы он сам поверил в то, что действительно нужен Учихе. Не только как объект чувств, в которые Дейдара не верил. «Прости, Кагуя», мысленно попросил прощения Обито, слыша, как Кимимаро, усмехаясь, кивает, всем своим видом показывая, что это сущие пустяки. — Я тебя понял. Ты мне не веришь. Это твоё право, — осторожно начал Обито. — Я прошу тебя остаться с нами ещё ненадолго. Мы могли бы найти сиделку для Кагуи, но, мне кажется, ему намного приятнее было бы провести последние дни не с чужим человеком, а с нами. Я пойму, если ты откажешься. Но если согласишься, обещаю, что больше не позволю себе ничего двусмысленного. Весь мой дом в твоём распоряжении, моя платиновая карта. Если хочешь, мы переедем за город, чтобы ты мог заниматься Искусством. Я прошу тебя остаться, пока не уйдёт Кимимаро. Спокойный низкий голос Обито словно гипнотизировал. Дейдара слышал, как Ино с Сакурой болтали о том, что Учиха нажили своё состояние во многом благодаря какому-то сверхъестественному воздействию на покупателей и конкурентов… Хотя вряд ли нынешнему главе клана на самом деле понадобился бы гипноз в данной ситуации — он слишком хорошо знал, куда надавить. Надо было бежать, но желание остаться пересиливало здравый смысл. К черту боль: страдания — слишком малая плата за возможность творить. — Хорошо. Я останусь, — прозвучал ответ. Дейдара чувствовал, будто тонет в трясине, шансов выбраться из которой с каждой минутой всё меньше и меньше. Он проиграл. Снова. — Спасибо, — кивнул Обито, чувствуя, что смог найти выход. Только вот почему от такого решения вовсе не полегчало? Из-за того, что ему никогда прежде не приходилось прятать свои чувства? Он прекрасно умел скрывать внутреннюю пустоту, но теперь… Теперь, когда он был так близко, когда был уверен во взаимности, Учиха не мог дать выход тому, что заставляло сердце биться чаще. Но пусть лучше так, чем совсем не видеть Дейдару. Если он смог выкрутиться сейчас, то сможет решить проблему с доверием. Ведь если юноша остался с ним, даже не смотря на условия, значит, поверил уже в то, что Обито сдержит слово. Получается, ещё не всё потеряно. — Разреши, — Дейдара потянул к себе фотографии, лежащие перед Учихой. — Да, конечно, — Обито подвинул изображения собеседнику. — Тебе помочь? Дейдара, сщурившись, посмотрел на него и ничего не ответил. — Извини. Я сделаю завтрак Кимимаро, — бросив виноватый взгляд на собеседника, Обито поднялся из-за стола и открыл холодильник, прикидывая, из чего можно было бы сделать коктейль. — Лучше сходи в магазин за хлопьями. Пусть хотя бы в последние дни нормально поест, — отозвался Дейдара. — Хлопья? — Да. Он вечно ныл, что не ел их целую вечность. Сможешь купить ему кукурузных и шоколадных? Чтобы был выбор. — Конечно, — кивнул Обито. — Тогда я пойду? — Угу, — кивнул Дейдара, выходя с кухни, и не оборачиваясь. Он почувствовал, что на глазах навернулись слёзы. Тогда, когда он их уже и не ждал. Просто потому что эта сцена слишком напомнила ему школьные будни, когда они с Тоби были вынуждены проводить вместе дни напролёт. Хотя, почему вынуждены? В конечном итоге это происходило по обоюдному согласию. Войдя в кабинет, пиротехник выпустил из рук фотографии, разрешая им присоединиться к кипе собратьев после недолгой разлуки. Дейдара подошёл к скульптуре и мягко погладил выточенную им кисть. — Черт бы тебя побрал, — прошептал он и медленно опустился на колени. Слёзы застилали глаза, но юноша не обращал на это внимания, сгребая в кучу снимки, устилавшие пол. — Цель — вот что даёт нам смысл жизни, — рассуждал Кимимаро, наслаждаясь размякшими в молоке шоколадными шариками. Он порядком удивился, когда вместо привычного стакана с мутной смесью обнаружил на столе пакет молока и три коробки сухих завтраков. Сразу отложив шоколадные шарики, он немного замешкался, думая поначалу выбрать кукурузные хлопья, но в последний момент решил, что медовые звездочки он, всё же, хочет больше. — Так твоей целью был человеческий завтрак? — усмехнулся Обито, помешивая кофе. Рядом с ним на столе лежала корпоративная газета, на обложке которой в безупречном темном костюме с идеальной укладкой красовался он сам. — И ради чего теперь ты живёшь? — Ммм, — облизал ложку Кимимаро. — Пожалуй, ради стейка средней прожарки. — Это намёк, что на вечер мне надо бы забронировать столик в ближайшем ресторане? — поинтересовался Учиха. — Если Дей-чан не хочет готовить, то, пожалуй, тебе придётся, — глядя на Дейдару, разгружающего посудомойную машину, ответил телохранитель. — Извини, Кагуя, в другой раз. У меня сегодня учеба, — юноша на мгновение обернулся, но вместо Кимимаро его взгляд скользнул по фотографии Учихи в газете. — Но сегодня же четверг. Разве ты не по субботам учишься? — поинтересовался Обито. — Мне кое-что нужно в лаборатории. Поэтому для вида придётся отсидеть пару с очниками. — Как? ты оставишь нас одних дома? — изобразил удивление Кагуя. — Он же не сможет сменить мне пеленки. А кто будет нас кормить? — Если до конца дня достанешь мне по сто грамм цезия, стронция и рубидия, то с радостью останусь и сварю тебе супчик, а если хорошо попросишь, Учиха-сама тебя с ложечки покормит, — проговорил Дейдара, ставя последнюю чистую кружку на полку и закрывая дверцу посудомойки. — Это не честно, — вздохнул Кимимаро, нарочито обиженно помешивая шарики в тарелке. Обито, мгновение назад печатавший что-то на телефоне, удовлетворенно улыбнувшись, отложил гаджет в сторону. — Кагуя, только не плачь. К обеду всё будет. Дейдара бросил удивленный взгляд на Учиху, но, встретившись с ним глазами, тут же отвернулся. — Вот, значит, как, — ещё более театрально, чем в прошлый раз, вздохнул Кагуя. — Я ещё окочуриться не успел, а ты уже нашел себе нового мальчика на побегушках. — Не припомню, чтобы ты когда-нибудь горел желанием исполнять свои рабочие обязанности. Но, если хочешь, поручу это дело тебе — парировал Обито. — Боюсь, тогда к обеду не успеть… — протянул Кимимаро. — Так и быть, уступлю дорогу молодежи. — Благодарю за великодушность, — улыбнулся Обито, допивая кофе. Он хотел поставить кружку в раковину, но Дейдара перехватил её и убрал в посудомойку. — Кагуя, ты доел? — поинтересовался он.– Давай сюда посуду и иди умывайся. Если хочешь, можем прогуляться до сквера. Мои дела отменились, так что теперь могу составить тебе компанию. — А Обито ты не зовешь? — Обито надо работать, хм, — прозвучал ответ. — Кабинет я освободил, так что больше ему ничто не мешает. — Как же вы несправедливо жестоки, Тсукири-сама, — вздохнул Кимимаро, разворачиваясь на кресле, чтобы юноше было удобнее его катить. Дейдара никак на это не отреагировал и молча выкатил телохранителя Учихи с кухни, оставляя Обито в одиночестве. На улице было прохладно, но во всю светило солнце. Лето было совсем не за горами и, казалось, все замерли в его ожидании. От птиц в парке до чинно прогуливающихся пожилых людей, обменивающихся историями о давно ушедшей молодости. Дейдара медленно катил коляску по дорожке меж фигурно подстриженных кустов. После завтрака Кагуя погрузился в свои мысли. Юноша не хотел лезть ему в душу. Кимимаро не выглядел несчастным, скорее, напротив, поэтому повода для беспокойства не было, по крайней мере, внешне. — Дей-чан, я не зря за завтраком заговорил о цели, — прервал молчание агент, полуоборачиваясь в кресле и бросая взгляд на сопровождающего. — Если хочешь, давай поговорим об этом сейчас, — отозвался Дейдара, не замедляя шаг. — Или ты хотел обсудить это вместе с Обито? — Да нет, просто вспомнилось. Поезд уже ушел. — Тогда к чему этот разговор? — Вот скажи мне, только честно, как ты относишься к Обито? Вопрос буквально застал Дейдару врасплох, но понимая, что всё и так слишком очевидно, немного помедлив, ответил: — А то ты сам не знаешь, хм. Как это вообще связано с целью? — Подожди. До цели мы дойдём, — потянулся в кресле Кагуя. Он больше не оборачивался. Видимо, чтобы лишний раз не смущать собеседника. — Объясни мне, пожалуйста, почему ты к нему так относишься? — Ты хочешь сказать, что не понимаешь? — У меня есть соображения, но я не уверен, что они верны. — Тогда поделись. А я скажу тебе, прав ты или нет. — Хорошо. Но, если честно, я не ожидал, что ты согласишься говорить со мной на подобную тему, — признался Кимимаро. — Когда мы ездили в школу, кажется, я случайно узнал о том, о чем знать мне не следовало. Поэтому я тебе, вроде как, должен, — радуясь, что Кагуя не видит, как наливается краской его лицо, проговорил Дейдара. — И правда, — улыбнулся агент. — Плюс мне всё равно через пару недель умирать, так что тайну с собой в могилу унесу, — он немного помолчал, но осознав, что юноша шутить о смерти явно не готов, продолжил. — Знаешь, Дей-чан, мне всегда казалось, что ты видишь в Обито свою музу. Художник ведь никак не может без вдохновения, и мой так называемый начальник тебе его дает. Я признаю, что Учиха на самом деле красив. — Что бы ты в искусстве понимал, хм, — усмехнулся Дейдара. — Значит, я не прав? — Ты прав отчасти. Рельеф кожи Обито на самом деле прекрасен. Мама научила меня лепить раньше, чем ходить, поэтому… Ты понимаешь, хм? — чувствуя, что просто не может вслух произнести это, спросил юноша. — У тебя фетиш на кожу со шрамами? — спокойно уточнил Кагуя. — Но это только одна сторона, как я понимаю. — Да, — прокашлявшись, ответил пиротехник. — Просто Обито безупречен в своём искусстве. Пусть оно далеко от истинного, но я не могу не восхищаться им. Его игрой. — Тогда объясни мне, пожалуйста, зачем ты заставляешь его прекратить то, чем восхищаешься? — Я не хочу, чтобы он меня ненавидел, — тихо ответил Дейдара. Слова еле-еле сходили с языка, но раз он решил быть честным с Кимимаро, то надо было идти до конца. Кому он ещё сможет рассказать, если не ему? Говорят, если выговориться, то станет легче. Вдруг люди не врут. — Не могу спокойно жить, зная, что каждый раз, улыбаясь мне, он переступает через себя. Я служу Искусству, но только своему. Я не актер — я пиротехник, и не могу делать вид, что всё в порядке, когда это совсем не так. — Но, Дей-чан, почему ты так уверен, что Обито переступает через себя? — А разве может быть иначе? — раздраженно отозвался Дейдара. Он ожидал сочувствия, как минимум понимания, а вовсе не подобной реакции. — А почему нет? — Кимимаро стряхнул с колен упавший лист, сохраняя невозмутимость. — Ты к чему вообще пытаешься меня склонить, хм? –Дейдара остановился и обошел кресло, чтобы посмотреть в глаза Кагуе, который очевидно над ним издевался. — И при чем здесь в конце концов цель? К тому, что ты решил свести нас? Это твоё желание? — Если я скажу, что ты прав, то ты меня здесь бросишь, да, Дей-чан? — изобразил на лице виноватую улыбку телохранитель. — За что вы все меня так ненавидите? — отвернувшись от собеседника, прошептал Дейдара. Решил довериться. Лучшее решение. Прямо гора с плеч свалилась. — Извини, Дейдара. Я перегнул палку, — голос Кагуи изменился. Юноша не мог вспомнить, был ли тот когда-нибудь прежде так серьёзен. — Вы дали мне возможность увидеться с тем, кого я люблю больше жизни. Один я бы ни за что не смог заявиться в вашу школу. Но Обито спланировал поездку, а ты согласился съездить со мной, пусть и по своим делам. Благодаря вам я могу спокойно умереть. Поэтому я хочу помочь. Этот идиот тебя любит. Но он так заигрался, что слишком поздно понял это. Хоть ветра и не было, юноша чувствовал дрожь по всему телу. То, что говорил Кимимаро, просто не могло быть правдой. Не могло. — Послушай, этого просто не может быть, — тихо сказал в ответ Дейдара, по-прежнему не оборачиваясь. — Такие, как я, привлекают только тринадцатилетних девочек и извращенцев. Давай просто закроем эту тему… — Нет, это ты послушай! — Кагуя неожиданно схватил собеседника за руку и заставил развернуться. — Хватит комедию ломать. Давай Учиха сам будет решать, кто его привлекает, а кто нет. Ты настолько себя ненавидишь, что изо всех сил отталкиваешь того, кого любишь, того, кто любит тебя. Он из-за своей цели всё проспал, а теперь ещё и ты из-за своего стремления умереть ради искусства всех изводишь, не давая быть счастливым ни себе, ни ему. Он в три ночи поднял меня, когда увидел, что я не доследил и позволил твоим снимкам попасть в чужие руки. Примчался по первому звонку из командировки, потому что переживал, что ты здесь со мной один остался. Ночь не спал после очередной твоей истерики. Уступил и согласился на твои условия, только бы быть рядом. Конечно, ты спишешь всё на прекрасную игру. Это ведь так удобно. Ему же доставляет удовольствие тебя изводить своим вниманием. Мне кажется, что ты просто слишком зациклен на себе. Ему вовсе не обязательно разыгрывать чувства. Он знает, что тебя не берет алкоголь, что сыворотка правды к тебе тоже не применима. Ты не расколешься на допросе. Куда проще было бы просто договориться с тобой, потому что верить в его чувства должен вовсе не ты, а наше начальство. Им, поверь, нужно куда меньше, чем тебе. Просто подумай об этом и поехали домой. Мне кажется, собирается дождь, — закончив гневную тираду, Кагуя отпустил собеседника, давая понять, что поставил точку в споре. Весь красный от негодования и стыда Дейдара молча развернул коляску и покатил её к выходу из парка. В ушах звенел голос Кимимаро. Кажется, он действительно хорошо вошёл в роль жертвы. Но неужели Обито действительно мог…? — задавался он вопросом. В памяти всплыли слёзы на глазах Учихи, когда тот позволил юноше попрощаться с бывшим напарником. Может, он и правда мог. Определенно мог… Сидя за рабочим столом, Обито тщетно пытался сфокусироваться на отчетной презентации Шаринган Корп. по итогам месяца. Как же легко его оказалось сломить. Наверняка Кагуя решил вправить мозги Дейдаре. Возможно, это даже подействует, но что бы он делал, если бы не было Кагуи? Если бы за недели его отсутствия эти двое не нашли бы общий язык? Слишком мало в жизни Учихи зависело от него, и осознавать это было не просто неприятно и удручающе. Как вышло так, что он скатился до такой жизни, прежде контролируя всё и вся, даже когда только-только приступал к новому заданию и не имел полного представления о том, с кем придётся иметь дело? Кимимаро был прав в том, что стоило избавиться от декораций этой мелодрамы, от того, что не давало ему жить. И это было вовсе не ведомство. Ему нужно было избавиться от Мадары и расформировать засекреченное предприятие. Справиться с последним было довольно просто, учитывая, что сейчас все активы клана находились в его непосредственном владении. Он прекрасно знал, в каких офшорах находятся средства, которые его предок использовал для финансирования разработок. Навести юристов на их след было не так уж сложно — достаточно просто заставить их поднять финансовые документы двадцатилетней давности, когда старик разорвал все связи с внешним миром, уйдя в глубокое подполье. Куда сложнее обстояли дела с самим одиозным предком. Обито убил бы его без колебаний, пожалуй, даже с долей радости, но он не имел представления о местонахождения криокамеры Мадары, а дорога в любые подразделения Ведомства ему теперь была заказана. Ему нужен был сообщник. Кагуя выбыл из игры, похоже, окончательно. Анко не стала бы рисковать собой. Привлекать бывших коллег по антитеррористическому подразделению было ещё более сомнительной идеей. Оставался единственный вариант — Иноичи. Полномочий старшего офицера контрразведки хватило бы для доступа к необходимой информации, а опыт позволил бы провернуть дело быстро и незаметно. Только вот согласится ли он пойти против устава? Что Обито мог ему предложить? Успех операции не гарантировал того, что Дейдара снова сможет ему доверять и будет счастлив, а угроза благополучию страны от спящего старика могла и вовсе показаться абсурдной… Взгляд Обито, беспорядочно блуждавший по комнате, остановился на кресле, в котором не так давно беспокойным сном спал пиротехник. Яркой картинкой образ всплыл в памяти. Осознание того, что он больше никогда, кроме как во сне, не сможет увидеть Дейдару мирно спящим в его кабинете, будило в душе щемящее чувство и словно выворачивало её наизнанку. Агент нервно усмехнулся. Он не мог вспомнить, когда в последний раз ему было так страшно. Рука сама потянулась к телефону. — Добрый день, Яманака-сан. Это Обито Учиха. Очень хотел бы с Вами встретиться. Адвокаты снова просят бумаги, сложности с иностранным законодательством, так что… Да, завтра утром я смогу. Там же, где и в прошлый раз? … Договорились. Положив трубку, Учиха снова посмотрел на кресло. По-прежнему пустое, оно уже не казалось безнадежно брошенным. Но, всё же, почему осуществление плана мирового господства казалось куда более простым делом, нежели попытка вернуть сюда пиротехника? Каким бы, порой, невыносимым ни казалось существование, жить было намного сложнее. Вздохнув, Обито потянулся и усилием воли заставился себя вернуться к отчету. Главное, что он не стоит на месте. Пока не капитулировал, всегда есть шанс на победу, и сдаваться он не собирался. — Мы дома! — возвестил о прибытии Кагуя, как только Дейдара закатил кресло в квартиру. В ответ на реплику из глубины библиотеки послышались шаги. Обито поспешил встретить своих квартирантов. — Вы не промокли? — поинтересовался он. — Нет, Дей-чан взял зонт. С ним было, конечно, не особо удобно, но зато, укладка в полном порядке, — снимая обувь с не слушающихся ног, ответил Кимимаро. Дейдара тем временем при помощи щетки начал счищать грязь с колес коляски. — Дейдара, давай лучше я, — предложил ему помощь Обито, — а ты пока поставь зонт сушиться в гостиную. Юноша обернулся, бросив быстрый взгляд на Учиху, но возражать не стал, передав тому щетку и скрывшись в глубине квартиры. — А ты, наверное, думал, что он откажется, — ухмыльнулся Кимимаро, наблюдая за тем, как его формальный босс приводит в порядок транспортное средство. — Не повезло. — Что Вы, Кагуя-данно, для меня такая честь вылизывать грязь с гусениц вашего трактора, — отозвался Обито. Кагуя-данно в ответ только цыкнул, но промолчал. — Обито, Кимимаро, поставить чайник? — послышался голос Дейдары. — Угу, — кивнул Кагуя. — Было бы неплохо согреться. Слишком резко погода испортилась. — Обито, а ты будешь чай? — Нет, спасибо, — не отрываясь от практически чистых колес, отозвался Учиха, несколько удивленный вниманием юноши. — Мне надо работать. — Может, тебе сварить кофе? — Спасибо, Дейдара, правда не стоит, — как можно вежливее отказался Обито. С утра он выпил не меньше пяти кружек, поэтому даже от упоминания бодрящего напитка его бросало в нервную дрожь. — Как скажешь, — послышалось в ответ. — Кагуя, ты же в состоянии сам доехать до кухни? — У меня отнялись ноги, а не руки. Колеса крутить я могу, — недовольно проговорил Кимимаро. — Нянчитесь тут со мной. — Может, тогда сам будешь своё кресло чистить, хм? — Нет в вас ни капли сострадания, — проворчал Кагуя. Бросив на него презрительный взгляд, Дейдара собрался было идти на кухню, но Обито остановил его. — Дейдара, совсем забыл. То, что ты просил, уже доставили. Я оставил реагенты на журнальном столике в кабинете. Он куда лучше подходит для работы, чем твоя спальня. — Но ты же сказал, что работа… — Я спокойно могу работать в библиотеке. Не стоит беспокоиться, — перебил собеседника Обито. — Приятного вам чаепития, — улыбнулся он, и поспешил вернуться к производственным отчетам. Чувствуя на себе взгляд Кагуи, Дейдара огрызнулся на него: — Что? Иди мой руки. Нечего на меня глазеть. Шел десятый час. Из кабинета не доносилось ни звука. Прикинув, Обито понял, что Дейдара безвылазно сидел в комнате вот уже пять часов. Как только они вернулись с прогулки, наспех покормив Кимимаро, юноша скрылся в импровизированной мастерской и не вышел даже на ужин. Ответив на предложение, что поест потом. Вспоминая дни в школьной библиотеке, Учиха подумал о том, что и тогда в период особого умственного напряжения пиротехник часто игнорировал приёмы пищи, будучи увлеченным каким-то важным делом. В лаборатории время тоже теряло для него значение. Он мог часами напролет сидеть за тетрадями, проводя расчеты и пересыпая реагенты из одной тары в другую, что-то смешивая и подогревая. В такие моменты Дейдара просто отключался от остального мира, полностью выпадая из реальности. Он не замечал, что рядом с ним сидел напарник, точно также часами неотрывно наблюдающий за процессом — за ним в работе… Но ситуация изменилась. Глядя на плотно закрытую дверь, Обито вздохнул. Вряд ли сейчас пиротехник согласился бы пустить его в рабочее пространство… И, всё же, было слишком тихо. Не сказать, что обычно Дейдара своими манипуляциями создавал много шуму, но полное его отсутствие могло сигнализировать о том, что пиротехник уснул за работой. Совсем, как вчера. Учиха заметил, что с течением времени всё чаще отвлекается от своих дел, бросая взгляды на дверь или прислушиваясь к тишине. Конспектирование учебника по экономической теории было сомнительным удовольствием, хоть и полезным. Тщательно просмотрев исписанные за день листы бумаги и ещё раз пробежавшись глазами по списку вопросов к составителям презентации о производственных результатах, Обито решил, что на сегодня с него хватит. Можно проверить, как там Дейдара. А дальше по обстоятельствам. Стараясь ступать как можно тише, он подошел к двери в кабинет и осторожно постучал. — Открыто, — послышалось изнутри. Пользуясь приглашением, Учиха заглянул в комнату. Реактивы лежали нетронутыми на письменном столе. Композиция из рук покоилась у журнального столика, пиротехник сидел на полу, опершись о диван и с сосредоточенным видом разминал глину, которая слишком плохо его слушалась. Судя по всему, именно этим он был и занят последние часы. — Дейдара, может, тебе принести что-то перекусить? — осторожно спросил Обито. Увиденное более, чем красноречиво говорило о творческом кризисе. — Нет, — отозвался юноша, даже не глядя на Учиху. Его взгляд был рассеянным, словно он тщетно пытался найти в голове нужный образ, ускользающий от него раз за разом. — Я могу чем-нибудь помочь? — не зная, что ещё спросить, поинтересовался Обито. Оказывается, он совсем забыл, насколько это на самом деле приятно, видеть Дейдару за работой. — Что ты думаешь о лошадях? — словно выйдя из транса, юноша посмотрел на собеседника немигающим взглядом. — Мне до конца дня надо закончить слепок приза к благотворительным скачкам, но идей совсем нет. — Лошади — несчастные существа, которым не повезло попасть под влияние человека, — честно ответил Обито. — Что ты имеешь в виду? — слабый огонек зажегся в глазах художника. — Их больше не встретишь в дикой природе. Существование вида полностью зависит от людей. Если раньше они служили транспортным средством, то сейчас — лишь игрушки в руках любителей верховой езды. Они уже и не помнят, что были дни, когда им не надо было возить нас на спине просто чтобы выжить. — Это же просто прекрасно! — воскликнул Дейдара. Его руки с удвоенной силой продолжили разминать бесформенный белый кусок массы. — Я никогда раньше не задумывался об этом всерьёз, — улыбнулся Обито, чувствуя, как сердце начинает стучать быстрее от осознания того, что он смог разжечь искру вдохновения в художнике. — Я тоже, — отозвался Дейдара, увлеченный процессом. — Никогда не думал, что будет так сложно слепить какую-то лошадь. Ты очень мне помог. — Не стоит, — улыбнулся Обито. Краем уха он услышал бой часов в библиотеке. Половина десятого. — Послушай, Дейдара, ты сказал, что тебе надо сдать работу сегодня? — уточнил он. — Да, мы с Анко так договорились. Она до одиннадцати будет ждать меня в офисе, — кивнул Дейдара, в руках которого глина начала принимать более осмысленные очертания. — Но тогда у тебя совсем немного времени, чтобы закончить, — заметил Учиха. С неохотой отрываясь от работы, юноша бросил взгляд на часы. Всё его воодушевление мигом улетучилось. — Я тебя отвезу, придётся лепить в машине, но я постараюсь ехать ровно, тогда ты успеешь всё сдать, — не давая Дейдаре поддаться панике, предложил Обито. — Но у тебя же у самого много работы, — растерянно посмотрел на него юноша. — Я всё закончил, поэтому и решил узнать, как ты тут, — признался бывший агент. — Ты правда готов помочь мне? — Правда, Дейдара, — кивнул Обито. — Собирайся. Через пять минут жду тебя на парковке. — Спасибо. Я просто не знаю, что бы без тебя делал… — смущенно произнес Дейдара. — Это пустяки, — постарался заверить его Учиха и довольный собой направился за ключами от автомобиля. Сегодня он действительно вовремя решил закончить работу. Автомобиль мчался по пустым улицам, обгоняя служебный транспорт, ремонтирующий дороги в ночное время. — С такой скоростью не удивительно, что вы успели, — сквозь зевоту проговорила Анко. Без пяти одиннадцать макет приза для победителя скачек стоял у неё на столе. В двух словах Дейдара описал ей концепт и уставшая, но удовлетворенная результатом женщина приняла работу, заставив поздних гостей в качестве компенсации подбросить её до дома. — Просто не было выбора, — пожал плечами Обито, не отрывая взгляд от дороги. — Как там Кагуя? — спросила Анко, пытаясь поддерживать беседу, чтобы не заснуть. Дейдара, сидевший на пассажирском сидении рядом с ней, уже спал, устав от перенапряжения. Смотреть на него, не зевая, просто не получалось. — Дела плохи, — честно ответил Учиха. — У него на днях отнялись ноги. Если бы он согласился на химию, мог бы полгода продержаться, но Кагуя не согласится. Неделю — две ещё пробудет с нами, если не захочет пораньше положить конец этой драме. — Почему вы раньше мне ничего не сказали? — ошарашенно прошептала женщина. Сон как будто улетучился. — Мы же на прошлой неделе с ним виделись. Ничто не предвещало… — Кагуя долго держался. Я думал, он сам тебе скажет. Вы всё-таки не чужие люди. — У нас просто был общий учитель… Кимимаро справляется? — Он и полгода назад был готов умереть. За последнее время ничего не поменялось. Иногда мне кажется, он этого даже ждёт. — Мне бы его выдержку, — вздохнула Анко. — Послушай, ничего, если я в ближайшие дни заберу его? Мы особо не ладили, но, мне кажется, нам есть, что сказать друг другу. — Если он сам согласится с тобой поехать. Толку от него как от телохранителя теперь ещё меньше, чем обычно. — Будто тебе когда-нибудь нужен был телохранитель, — съехидничала Анко, защищая коллегу. — Из вас двоих скорее ты на эту роль подходишь. Мой мальчик неплохо устроился. За тобой, как за каменной стеной, а твоих денег хватит, чтобы всю страну купить, а на сдачу — все его шедевры. — Митараши-сан, негоже так отзываться о том, чей талант тебя кормит, — улыбнувшись, отозвался Обито. Увидев его улыбку в зеркале заднего вида, женщина поёжилась. На мгновение она испытала какой-то животный страх: было в мимике Учихи что-то совсем недоброе. — Я ничего плохого в виду не имела. Это просто шутка. Тебе бы тоже не помешало более уважительно относиться к Кагуе, — агент подавила неприятное чувство и нашлась что ответить. — Виноват, — извиняясь, легко кивнул Обито и добавил: — Мы почти приехали, так? — Да, здесь направо и высади меня у остановки. Дальше я сама. Через две минуты автомобиль уже несся в обратном направлении по магистрали, а Анко, глядя вслед поздним гостям, вздохнула с облегчением, вдохнув свежий ночной воздух. — Надо не забыть позвонить Кагуе, — пробормотала она себе под нос и направилась домой, стараясь отогнать мысли о недавней поездке и о сплетнях, ходивших по ведомству и в красках расписывающих, что за страшный человек Обито Учиха. Припарковав машину на подземной стоянке, Обито некоторое время медлил. Он ждал, что Дейдара проснется сам, как только машина остановится и обстановка с легкой укачивающей тряски сменится на полный покой. Но юноша даже не пошевелился. Глядя на него в зеркало заднего вида, Учиха понимал, что нельзя сидеть так всю ночь. В конце концов и он устал не меньше, а завтра его с самого утра ожидало совещание с директорами по тому самому отчету, что он штудировал на протяжении двух дней, а потом визит к Яманаке-сану, который отнюдь не был увеселительным мероприятием. Прикрывая за собой дверь, открывая дверцу у пассажирского сидения, Обито всё ещё надеялся, что Дейдара проснется, и ему не придется пытаться разбудить его. Бывший агент предпочел бы просто донести уставшего пиротехника на руках прямо до его спальни, но он обещал, что минимизирует двусмысленность в их взаимодействии, поэтому… — Дейдара, просыпайся, — осторожно прошептал Обито, коснувшись плеча юноши. — Мы приехали. Никакой реакции не последовало. — Дейдара, — с замиранием сердца, ожидая, что тот проснется в любое мгновение, Учиха легко погладил Дейдару по плечу, — нам надо идти. Нахмурившись, Дейдара вздохнул, но, вопреки ожиданиям и на радость практически угасшей надежде, так и не проснулся. — Дейдара, — в третий раз попробовал разбудить спутника Обито, убрав с его лица непослушно выбившуюся прядь светлых мягких как шелк золотых волос. Тщетно. Мысленно прося у юноши прощения и пытаясь снять с себя ответственность, Учиха осторожно отстегнул ремень безопасности и аккуратно взял на руки Дейдару, прикрыв за собой дверь так тихо, как только мог. Сквозь тонкую ткань рубашки, чувствуя на груди легкое дыхание спящего юноши, Обито медленно, чтобы не потревожить его сон, направился к лифту с парковки. Но, как бы он ни старался замедлить шаг, путь до квартиры оказался слишком быстрым. Даже лифт, обычно мучительно долго поднимающий пассажиров на верхние этажи, в этот раз, казалось, летел с космической скоростью. Пытаясь прислушаться к едва различимому дыханию Дейдары, мягко прижимая его к груди и опасаясь, как бы слишком громкое сердцебиение не нарушило сон, Обито не успел заметить, как они проехали все двадцать четыре этажа… Когда за агентом захлопнулась входная дверь, юноша снова вздохнул, тихо, практически неслышно, как недавно в машине на парковке. Не разуваясь, Учиха, проследовал в гостевую спальню. Осторожно ступая в темноте, Обито практически наугад подошел к кровати. Благо она была не заправлена. Как можно аккуратнее он опустил юношу на спальное место, устроив его голову на подушке, и убрал с лица пряди волос, касаясь кончиками пальцев бледной, словно фарфоровой кожи. Учихе показалось, что от его прикосновений лицо пиротехника заливается краской, но постарался на зацикливаться на мимолетном ощущении, списывая всё на собственное волнение, ведь в разглядеть подобное в темноте было практически невозможно. Не спеша, чтобы не разбудить Дейдару, он стянул с него обувь и, бросив последний взгляд на спящего юношу, улыбнулся и покинул комнату, аккуратно притворив за собой дверь. Шаги Обито постепенно удалялись, и гостевая спальня погружалась в тишину всё глубже и глубже. Затаив дыхание, Дейдара с широко распахнутыми глазами смотрел в потолок невидящим взглядом и слушал, как оглушительно громко колотится сердце. Лицо горело всё сильнее. Чувствуя себя одновременно самым ничтожным и самым счастливым человеком на свете, он накрыл лицо руками, сквозь стыд погружаясь в ещё не угасшие пьяняще-приятные ощущения о том, что случилось меньше минуты назад.