Совершенность несовершенства

Передо мной лежит последний лист бумаги, седьмой по счету. Когда я принял решение написать тебе, то четко определил для себя рамки — семь писем, не больше и не меньше. И вот теперь, когда я так близок к завершению, внутри меня борются два противоречивых ощущения: я рассказал тебе слишком и одновременно ничтожно мало. Но, как бы то ни было, я так и не сказал главного. Меня полностью выбил из колеи тот вечер после нашей встречи в университете. До него я просто старался радовать тебя, считая, что полностью контролирую как свои чувства, так и ситуацию. Но ты показал мне, насколько я был не прав в обоих вопросах. Когда ты прощался с Тоби, я очень испугался. Испугался, что на самом деле могу тебя потерять. В твоем поступке было столько решимости и вместе с тем столько боли, что я абсолютно растерялся. Тебя удивили мои слёзы. Для меня они были не меньшим шоком. Когда ты говорил напарнику, что надо расстаться навсегда, я, наконец, смог понять, что я чувствую и что эти чувства не безответны, но по иронии судьбы ожидание взаимности стало тебе в тягость, поэтому, прощаясь с Тоби, ты отпускал надежду на то, что мы с тобой когда-нибудь сможем быть вместе. Осознавая, что я не в состоянии что-либо изменить прямо сейчас и, возможно, уже не смогу переубедить тебя в будущем, я словно снова рассыпался на тысячу осколков. В ту ночь, сидя рядом с твоей кроватью, я долго думал о том, как должен поступить. И принял решение уступить тебе. Постараться разорвать связь, которую только-только начал чувствовать, потому что, игнорируя её, я слишком сильно тебя измотал. Я старался погрузиться в работу, в бизнес, который до сих пор не могу считать полностью своим. Я пытался отказаться от надежд, как это сделал ты, пытался направить чувства в иное русло. Знаешь, в одном из городов я даже нашел светловолосую проститутку, надеясь, что, почувствовав мягкость её волос, смогу обмануть своё влечение к тебе. Но внутри меня ничто не отозвалось. Я просто вымыл ей голову и навсегда распрощался с идеей найти тебе замену. А чувство вины перед тобой стало ещё больше. Но окончательно моё стремление отдалиться от тебя добили твои фотографии. Я просто не мог смотреть на них спокойно. Думая о том, что вместе со мной на тебя точно также с вожделением смотрят другие, я пришел в ярость. Не в силах сдержаться, посреди ночи я разбудил Кагую, благодаря которому началась эта история со снимками. Я винил его в недальновидности, но Кимимаро видел куда дальше меня. Если бы не мои страхи, ничего подобного бы не случилось. Но мне было слишком сложно принять, что я заслуживаю взаимности, когда даже ты, самый прекрасный человек на свете от неё отказался ради нашего общего блага, как ты считал… Услышав твой голос в тот день, когда Кагуе вдруг стало хуже, я понял, что не могу больше оправдывать малодушие работой. Как можно скорее закончив дела, я вернулся домой первым рейсом, не заморачиваясь с чартером. И когда я увидел тебя, то почувствовал, что ради того, чтобы быть рядом с тобой, сделаю всё, смогу отказаться от старой цели, в которую я больше не верил, и найти новую. Поэтому, несмотря на то, что ты просил меня не беспокоить тебя, я продолжаю это делать. Я сделаю так, чтобы у меня больше не было формальных причин изображать чувства к тебе, и единственной возможной причиной осталась бы лишь их искренность. Ты — лучшее, что со мной происходило. Ты увидел во мне человека, когда я сам не верил в то, что всё ещё достоин им называться, ты показал мне, что истинная цель не разрушает жизнь, вступая в конфликт с душевными стремлениями, а делает их частью бытия. Ты показал, что сломанные люди могут любить и быть любимы. Поэтому я не оставлю попыток быть с тобой, пусть даже временно мне пришлось их заморозить, чтобы просто быть рядом. С самого первого письма, за которое я сел ещё в самой первой командировке, я хотел сказать только одно, и ради этих слов пытался обрисовать детали своей жизни. Я старался быть честным, и я искренне верю в то, что мы с тобой сможем быть вместе. Прости меня за глупость и мои страхи. Спасибо тебе за свет, что ты принёс. Спасибо за то, что превращаешь существование в жизнь. Дейдара, я тебя люблю и приложу все усилия, чтобы сделать тебя счастливым. — Кагуя, не спишь? — заглянув в комнату коллеги, поинтересовался Обито. — Нет, заходи, — повернувшись к нему, ответил Кимимаро. В последнее время он просыпался рано и подолгу лежал в кровати, размышляя о прошлом, словно пытаясь напоследок вспомнить побольше событий из жизни, вне зависимости от их эмоционального окраса. — У меня сегодня после оперативного совещания встреча с Яманакой-саном. Если она затянется, у меня будет к тебе просьба. — Что за просьба? — Я попрошу передать тебя Дейдаре конверт. Он лежит в моей спальне на журнальном столике под вчерашней газетой, — пояснил Обито. — Без проблем, — согласился Кимимаро. — И насколько ваша встреча может затянуться? — Не могу сказать. Может выйти так, что мне придется уйти в подполье на неопределенный срок. — Неужто несчастного наследника клана доконали планерки? — усмехнулся Кагуя. — Можно и так сказать, — отозвался Учиха. — Я позвоню тебе ближе к обеду, когда всё станет известно. И очень тебя прошу без моего звонка никаких действий не предпринимать. — Что-то не припомню, чтобы я что-то делал неправильно. Даже в случае с фотографиями все стороны в итоге оказались довольны. — Особенно редакция «G». — Тебе не угодишь, — вздохнул Кимимаро. — Ладно, я тебя понял. Буду ждать звонка. Я так понимаю, ты сейчас на совещание? — Да. Приеду пораньше, — кивнул Обито. — Дейдара ещё не проснулся? — Не знаю, но из комнаты пока не выходил. — Понятно. Тогда до связи. — Не скучайте тут без меня. Если что, звоните в любое время. — Да-да, иди уже, — отмахнулся Кагуя. — И тебе хорошего дня, — махнул рукой на прощание Обито и закрыл за собой дверь. Садясь в кровати, Кимимаро подумал о том, что пора бы уже подниматься. Только вот пусть Учиха уйдет, чтобы никто не мешал свободно передвигаться по комнатам. — Любовное письмо, значит, — потягиваясь, пробормотал он и усмехнулся. — Не прошло и полгода. Кимимаро доедал вторую тарелку кукурузных хлопьев с молоком, когда в кухню зашел Дейдара. — Доброе утро, — потягиваясь, произнес он, направившись к холодильнику. — Угу, — с набитым ртом отозвался Кагуя. — Обито ещё не вставал? — задумчиво изучая содержимое холодильника, спросил юноша. Можно было взять питьевой йогурт, но остался только черничный, а его Дейдара не слишком жаловал… — Он уже ушел, — проглотив ком сладковатой массы, ответил Кимимаро. — Оперативное совещание, директора и весь этот бред. — Откуда ты знаешь, что это бред? — присматриваясь к сырной нарезке, поинтересовался Дейдара. — Он что ли брал тебя с собой? — Было дело. Пару раз. — И что? — закрывая холодильник, спросил юноша. — Это на самом деле настолько скучно? — Просто все понимают, что это концерт по заявкам. И все понимают, что все это понимают, но продолжают делать вид, что отчеты на сто процентов честны. Но радует то, что Обито хотя бы за полного идиота не держат и откровенные сказки не рассказывают. — С чего ты это взял? — Я слушал их разговоры. Управляющие, конечно, не в восторге от того, что на них вдруг свалился владелец компании. Лишний контролер, да ещё и такого уровня никому не нужен. А если учесть, что в вопросах бизнеса он ввиду определенных обстоятельств не особо силён, то радости от его появления ещё меньше. Но Обито не делает вид, что всё понимает, — в его положении это просто невозможно. Он доверяет управляющим и просит их объяснить, если что-то не ясно. — Сложно представить такое, хм, — делая сэндвич с сыром и ветчиной, отозвался Дейдара. — На ТВ и в газетах он всегда в отутюженном костюме от кутюр с идеальной укладкой. — Это ещё один плюс для компании. Респектабельный внешний вид владельца косвенно указывает на успех его компании. Обито заботится об имидже именно из-за этого. — Непросто быть владельцем крупнейшей промышленной корпорации страны, — кивнул Дейдара. — Мне кажется, он мог бы тебе позавидовать, Дей-чан. Ты можешь даже не причесываться с утра и надевать первые попавшиеся под руки треники, а выглядеть всё равно будешь, как фешн-икона, — не то в шутку, не то всерьёз произнес Кагуя. Смерив его недоверчивым взглядом, Дейдара предпочел промолчать, тщательно пережевывая завтрак. — Меня сегодня не трогать, — понимая, что ответа он не дождется, сменил тему Кимимаро. — Скопилась стопка книг, которые надо бы дочитать. Завтра придётся провести время с Анко, так что развлеки себя сам, хорошо? Игнорируя собеседника, Дейдара продолжал есть сэндвич. Главное — сохранять невозмутимый вид. — Да ну тебя, — махнул рукой Кимимаро и, сунув тарелку и стакан в посудомойку, медленно развернул коляску и оставил юношу в гордом одиночестве. Дейдара мысленно выдохнул. Больше всего он боялся, что Кагуя снова начнет читать нравоучения и лезть в чужие отношения. Не сказать, что юноша не был согласен с его доводами, но именно это больше всего и пугало. На часах было начало десятого. Поздновато он, всё же, сегодня встал. Если бы вчера не провалялся бы без сна до четырех утра, то точно смог бы увидеть Обито в официальном костюме. Кажется, совсем недавно он где-то видел подобное фото… Точно. Во вчерашней газете. Возможно её пока ещё не выкинули. Окинув взглядом кухню, Дейдара убедился, что здесь газеты точно нет. Значит, либо библиотека, либо… Газета лежала практически посередине журнального столика в спальне Учихи. Мысленно прося у хозяина прощения и обещая, кроме газеты, ничего не трогать и сильно здесь не задерживаться, Дейдара подошел к столу и, с секунду помедлив, взял заветную газету. Люди на снимке шли через проходную завода и словно что-то обсуждали. Обито смотрел на собеседника темными, словно бездна глазами, и едва заметно улыбался немного насмешливой, но в то же время теплой улыбкой. Не в силах сдержать себя, Дейдара улыбнулся словно ему в ответ и, удовлетворенный увиденным, аккуратно свернул газету и собирался было положить её на столик, но замер, увидев, что под газетой лежит конверт, на которым ровным почерком было написано его имя. Положив газету рядом с конвертом, юноша взял его в руки и, рефлекторно осмотревшись по сторонам, будто боясь быть взятым врасплох, осторожно открыл конверт, который даже не был запечатан. На белоснежных листах бумаги ровные ряды слов складывались в аккуратные цепочки предложений. Понимая, что, возможно, он совершает роковую ошибку, Дейдара тем не менее не смог заставить себя вернуть исписанные листы в конверт. Слишком красивым казалось написанное, слишком много усилий было вложено в это неотправленное послание. С замиранием сердца, опускаясь на кресло у столика, юноша прочел первые строки: «Дейдара, здравствуй. Всего я написал семь писем — семь листов бумаги сейчас перед тобой …» Отчаявшись определиться с вероисповеданием, Кимимаро решил не тратить время на чтение духовной литературы. Несмотря на полные восторга отзывы религиозных людей, никакого особого умиротворения книги, написанные в давние времена, а потому столь сложно воспринимаемые, не приносили. Потребности в общей эрудиции больше не было, поэтому отложив в сторону заумные талмуды, Кагуя, не спеша, читал стихи своего любимого поэта, проникаясь тонким смыслом и чувствуя красоту формы. «Следуй пути своему…» — прочел он первую строчку, чувствуя, что слова, передают ему спокойный решительный настрой автора. Но что скрывалось за этим ощущением, Кимимаро прочитать не успел, потому что в комнату без стука влетел Дейдара. — Кимимаро, где Обито? Что с ним? — взволнованно выпалил юноша. Он судорожно дышал и, судя по всему, совсем недавно плакал. В руках он сжимал конверт и исписанные листы бумаги. — Так, для начала успокойся, — украдкой бросая взгляд на часы, проговорил Кагуя. Если бы Обито, всё же, вынужден был бы задержаться надолго, то, скорее всего, уже позвонил бы. Но звонка не было. Значит… — Ты где это взял? — Какое это вообще имеет значение? Что вы от меня скрываете, хм? — нервно смяв бумагу, едва удерживаясь от того, чтобы повысить голос, ответил вопросом на вопрос Дейдара. — С твоим Обито всё в порядке, а вот мне сейчас ох как не поздоровится, — пробормотал Кимимаро, не обращая внимания на грозящую разразиться истерику. Он судорожно искал в списке контактов Анко и, знаком попросив Дейдару помолчать, набрал номер коллеги. — Анко-сан, как у вас дела? Не откажете старому боевому товарищу во встрече? Прямо сейчас, когда же ещё. Я подъеду в офис. То, есть, хе-хе, меня довезут. Скоро буду. Юноша в растерянности наблюдал за телефонными переговорами. И когда Кимимаро, наконец, положил трубку, просто не мог больше сдержаться. — Да что ты тут, мать твою, устроил?! Что ещё за цирк? Я спрашиваю тебя, что с Обито, а ты, вместо того, чтобы ответить, звонишь Митараши-сан! Или ты мне немедленно всё объяснишь, или я тебя из квартиры не выпущу, хм! «Интересно, что будет, если я скажу, что Обито пошел просить его руки у отца?» подумалось Кимимаро, но понимая, что шутить сейчас себе дороже и проявляя сострадание к ближнему, ответил: — С ним всё хорошо. Он на встрече. Вот этот конверт, который сейчас превратился в мятый кусок бумаги, я должен был тебе передать, если бы нашему дорогому другу пришлось продлить встречу на несколько дней. В таком случае он позвонил бы мне. Но он не звонил, значит, всё в порядке, и, скорее всего, в ближайшие полчаса вернётся. Вот тогда тебе представится прекрасная возможность самому расспросить Обито, как его дела. Я понятно объяснил? — То есть я не должен был это прочесть? — проговорил юноша, краснея. — Ну, что сделано, то сделано, — развел руками Кагуя. — Не время жалеть о том, что уже не изменишь. Лучше помоги мне поскорее отсюда убраться. Иначе я попрощаюсь с этой жизнью даже раньше, чем планировал. Кивнув, Дейдара поспешил набрать такси и вызвать для Кимимаро машину. О том, что он будет делать, когда Учиха вернётся, юноша был просто не в состоянии думать… Через пять минут Кагуя уже мчался в офис Анко, чувствуя облегчение. На всякий случай он решил написать Обито. Вдруг он, всё же, решил задержаться и по каким-то причинам не сообщил об этом. Тогда было бы очень неудобно перед мальчиком. «Учиха-сама, вы скоро домой?» «Еду в лифте. Уже успели соскучиться?» «Я просто хотел предупредить, что уехал к Анко. Вернусь завтра. Наверное». «Кагуя. Что случилось, пока меня не было?» … «Кагуя???» … «Всё с тобой ясно…» — Добро пожаловать, Иноичи, — приглашая гостя войти, произнес Обито. Яманака-сан, поклонившись, последовал в квартиру за хозяином дома. Впервые за последние месяцы ему предстояло увидеться с Дейдарой. — Ты уверен, что он здесь? — вполголоса поинтересовался психолог. — Думаю, да, — ответил Учиха, разуваясь и предлагая гостю тапочки. — Ванная слева по коридору. Мой руки и иди прямо по коридору в библиотеку. Я пока найду Дейдару. — Спасибо, Обито, — снова вежливо поклонился Яманака-сан. — Могу я попросить тебя в присутствии Дейдары не называть меня по имени? С ним мы общаемся менее фамильярно, чем с тобой. Это может быть для него некомфортным. — Как пожелаете, Яманака-сан, — согласился Обито. Временно предоставив гостя самому себе, он направился к кабинету, предполагая, что пиротехник, вероятнее всего, сейчас занят работой, поэтому никак не откликнулся на звук открывающейся и закрывающейся двери. Постучав в дверь, Учиха прислушался. Из комнаты послышался шорох. — Открыто! — наконец отозвался Дейдара. — Здравствуй, — входя в комнату, поздоровался Обито. — Ты занят? Я тебя отвлекаю? Дейдара сидел за письменным столом и разминал твердый кусок глины. На столе в беспорядке лежали бумаги. Судя по всему, учебные конспекты. — Всё в порядке. Я просто… — замялся юноша. Видимо, Учиха, всё же пришел не вовремя. — Как у тебя дела? Куда ездил? Кагуя не захотел мне отвечать, хм. Нежелание Кимимаро рассказывать о планах Обито, в принципе, было объяснимо, но не зря же он сбежал к Анко и перестал отвечать на сообщения. И, всё-таки, вдруг это было никак не связано с письмами. — Сначала я был на оперативном совещании, разбирали отчет по итогам месяца, а потом мне надо было съездить к психологу… — К психологу? — Мне периодически надо подтверждать психологическую устойчивость, — пояснил Учиха. — По легенде у меня с этим могут быть проблемы. — Подтвердил? — Да. А ты во мне сомневался? — улыбнулся Обито. Дейдара промолчал, сделав вид, что не слышал этой реплики. Он и так еле держал себя в руках после прочитанного. В голове был хаос. Учиха вернулся совсем некстати, хорошо хоть не стал врываться в комнату, и получилось спрятать злополучные бумаги под горой черновиков. — Дейдара, у меня к тебе очень большая просьба. Я хочу, чтобы ты встретился с одним человеком. Он ждет тебя в библиотеке. Юноша в растерянности посмотрел на собеседника. Только этого ему ещё не хватало. Внешне он изо всех сил старался сохранять спокойствие, но внутри его лихорадило. Больше всего хотелось просто броситься Обито на шею и выпустить наружу все переживания, что так долго грызли его. Сейчас его останавливало чувство вины за то, что без спроса Учихи прочел его письма, и пока не знал, как может её искупить. Ещё одна проблема в виде нежданного гостя была совсем некстати. Но разве он мог отказать Обито? Тем более, когда был перед ним виноват. — Хорошо, — тихо проговорил Дейдара. — Если ты просишь, я с ним поговорю. Ты скажешь мне, кто это? — Спасибо тебе! — искренне поблагодарил юношу Обито. Он не ожидал, что тот так просто согласится. — Я на самом деле уверен, что вам есть что обсудить. Не обижайся на меня, пожалуйста. Я пригласил в гости своего психолога и твоего знакомого Яманаку-сана. — Т-твоего психолога? — удивленно произнес пиротехник. — Почему ты не говорил мне, что мой отчим — твой психолог? — Извини, я не хотел зря заставлять тебя волноваться. Знаю, что между вами напряженные отношения, — извинился Обито. — Я надеюсь, что сегодняшняя встреча поможет смягчить их. — Да что ты…! — едва не перешел на крик Дейдара, но вовремя заставил себя перевести дух. — Хорошо, я сделаю, как ты просишь. Но не могу ничего обещать тебе, хм, — с этими словами он поднялся из-за стола. В конце концов, разговор мог помочь переключиться и остудить бурлящие чувства. Хуже, чем сейчас, отношения вряд ли могли стать. — Спасибо, Дейдара, — мягко улыбнувшись, сказал в ответ Обито, выходя из комнаты и словно приглашая за собой юношу. В то же самое время в офисе Анко Кимимаро вместе с коллегой пили коллекционный коньяк, подаренный женщине кем-то из довольных заказчиков её подопечного. Они без умолку трещали о работе, о коллегах, в какой-то момент дошло даже до воспоминаний о первом задании каждого, но квинтэссенцией встречи стали, конечно, разговоры об учителе. Собственно, жизнь женщины мало интересовала Кимимаро, и он прекрасно понимал, что сам был ей малоинтересен. Если бы не засевшие глубоко в душу воспоминания о детстве, связанные с фигурой одного и того же человека, мудрого наставника и в то же время абсолютно беспринципного ученого, бывшие коллеги никогда бы даже не пытались выйти за рамки формального общения. Оба прекрасно понимали, что ни с кем сторонним они никогда не смогут говорить о юности, о том, насколько ужасно и в то же время прекрасно это было. В какой-то момент Анко сказала: «Знаешь, что бы о нем ни говорили, я до сих пор не могу себя убедить в том, что он обманывал нас, что он только играл роль заботливого родителя, потому что ему нужны были готовые на всё подопытные. Он любил нас и хотел сделать лучше каждого, кого приютил». Кимимаро не оставалось ничего, кроме как согласиться. Он никогда в этом не сомневался и не отворачивался от учителя. В отличие от Митараши, которая, вероятно, оказавшись не в состоянии смириться с тем, что она никогда не будет единственным ребёнком для него в какой-то момент просто ушла из экспериментального подразделения в общее. Только вот там, не смотря на выдающиеся успехи, она не смогла получить от всех высокоморальных учителей даже жалкого эквивалента той заботы, что всегда проявлял к подопечным бывший наставник. В трезвом состоянии женщина никогда не призналась бы в этом, но Кагуя явственно видел, что она жалела о своём решении. И это не могло его не радовать. Большего ему и не требовалось. Вытащить на свет старые воспоминания, заставить вслух признаться в истинных чувствах — именно для этого Кимимаро выслушивал байки коллеги и делился с ней своими. «Я всегда в тайне завидовала этому подлизе. Без выдающихся данных, как у меня или у тебя, он обошёл всех и стал правой рукой учителя. И лучше бы четырёхглазому хорошо заботиться о нём», говорила Анко. Кагуя кивал, но в действительно Кабуто не завидовал. Потому что сколько бы он ни ассистировал учителю, стать объектом исследований он не смог и, безусловно, чувствуя на себе ненавистные взгляды других воспитанников, такой же черной завистью завидовал им, ощущая собственную неполноценность. Он слишком близко стоял к этому человеку, чтобы в его глазах быть личностью. Такому глупо завидовать… На следующее утро, проснувшись в номере какого-нибудь отеля, Кимимаро вспомнит слова Анко и лишь усмехнется. Привычным движением руки он извлечет из аптечки шприц и ампулу с обезболивающим. Через пару минут, когда боль в конечностях отступит, он поднимется с кровати, и, сходив умыться, позвонит в обслуживание номеров, чтобы заказать завтрак. А потом решит, чем заняться в свой выходной. Но это завтра. Сейчас важнее Анко. Как хорошо, что у него есть возможность проститься со старым товарищем и обсудить с ней то, что никто на свете больше не в силах понять… Сидя в кресле напротив Яманаки-сана, Дейдара чувствовал, как теряет связь с реальностью. Он никак не мог настроиться на серьёзный разговор с отчимом. Сумбура стало только больше. Если бы только Обито знал, как его подставляет… — Спасибо, что решили меня навестить, Яманака-сан, — не зная, что сказать, решил отделаться вежливостью Дейдара. — Извини, если я отвлек тебя, — проговорил в ответ Иноичи. — Пустяки. Мы редко видимся с вами, а работа может подождать, — неужели старик пришел, чтобы обменяться учтивостями? — Благодарю. Обито рассказывал мне про твой график, жаловался на агента, которая не даёт тебе отдыхать. — Вот как. Интересно, хм, — бросив взгляд на Учиху, устроившегося на диване у окна, немного поодаль, ответил Дейдара. На присутствии Обито настоял именно он. Зная, что тот рядом, юноша оставался максимально напряженным и не мог позволить себе натворить глупостей. Учитывая, что отчим был едва ли не последним человеком, с которым у него сейчас было желание общаться, меры предосторожности были не лишними. — Дейдара, я давно должен был сказать тебе одну важную вещь, но до сегодняшнего дня никак не получалось. Я думал, так будет лучше, полагал, что именно этого хотела твоя мать, — спокойно говорил отчим. Глядя на него, Дейдара не мог понять, к чему тот клонит, хотя глубоко в душе прекрасно знал это. — Ты уже взрослый. Моя финансовая помощь больше не сковывает тебя, ты можешь сам себя обеспечить. Понимаю, что прежде, во время учебы в школе, тебя тяготило, что я оплачивал учебу и проживание в гимназии… — Извините, Яманака-сан, мне искренне жаль, что я доставил вам такие неудобства, — проговорил Дейдара. — Сейчас я могу вернуть вам все… — Не стоит! Прошу тебя, — перебил его психолог. — Ты ничего мне не должен. А я перед тобой уже никогда не расплачусь. Пожалуйста, просто выслушай меня, хорошо? — Дейдара кивнул, чувствуя неприятное напряжение, такое, будто ему вот-вот собирались сообщить нечто ужасное. — У нас с твоей матерью были очень непростые отношения. Она никогда не говорила тебе об отце, верно? Более того, она запретила и мне распространяться об этом. Ино она отдала мне на воспитание только из-за того, что я пообещал сделать, как она хочет. Я не мог забрать тебя у неё — ты просто не перенес бы этого, поэтому я согласился молчать. Но сейчас Обито убедил меня, что ты имеешь право знать правду… Мне кажется, ты уже понял, что я пытаюсь сказать тебе своим сбивчивым рассказом. Дейдара, на самом деле твой отец я. А вовсе не безымянный соратник твоей матери по террористической группировке, погибший ради Искусства. Бросив беспомощный взгляд на Обито, но не найдя отклика, Дейдара просто закрыл руками глаза. Конечно он понял. И самым страшным было то, что он давно всё знал, просто не хотел себе в этом признаваться. — Вы… Вы любили её? — не меняя позы, спросил юноша. — Да. Я очень её любил, — послышался ответ. — И до сих пор любите? — Да. — Это больно нарушать слово, данное любимому человеку, да? — посмотрев на собеседника, произнес Дейдара. Всё вышло так, как он предполагал. Мысли об Обито помогали держаться. — Да, — кивнул Иноичи. — Но я должен был сделать это намного раньше. Признание было сделано. Только вот по большому счету оно ничего не меняло. Пиротехник всю свою жизнь прожил без отца. И вопрос здесь вовсе не в биологии. Может, лучше было и дальше молчать? В памяти юноши всплыла последняя встреча с Ино. Он снова почувствовал, что предал сестру, сказав ей неправду. Нет, ложь никогда не идет во благо. И как бы ни был виноват перед ним Яманака-сан за то, что сделал его сиротой при живом отце, он правильно сделал, что нашел в себе силы сказать правду. Хотя бы сейчас. — Спасибо Вам за искренность. Это очень ценно. Прямо сейчас я не знаю, что сказать. Мне нужно время, чтобы принять это, — честно признался Дейдара. И — Да, конечно. Я понимаю и буду ждать столько, сколько потребуется. … Через минуту Обито уже провожал гостя, пожав тому на прощание руку и попросив держать его в курсе событий. А Дейдара просто сидел на краю письменного стола в кабинете, разминая первый попавшийся под руку кусок глины и чувствующий, что медленно куда-то проваливается. Слишком много он узнал за последние пару часов… — Дейдара, давай я заварю тебе чаю, — вывел юношу из транса спокойный голос Обито. Наверное, если бы не письмо, сейчас он был бы очень благодарен тому за то, что смотивировал отчима… отца признаться, наконец. Но вместо этого Дейдара чувствовал лишь ноющую боль, смесь эйфории и отчаянья. Он окончательно запутался и просто не знал, как поступить. Стоило ли молчать или ответить? Или избегать Обито, пока не разберется в себе? Ведь теперь решение будто бы оставалось за ним — другая сторона высказала, всё, что было на душе. Так что же делать? — Дейдара? — не слыша ответа на предложение Учиха слегка коснулся плеча юноши. — Ты обижаешься за то, что я привёл домой Яманаку-сана? Чувствуя, как от места прикосновения по всему телу разбегаются мурашки, Дейдара вдруг понял, как поступить. Поборов желание поймать взгляд собеседника, он как можно спокойнее произнес: — Обито. Я прочитал твоё письмо. Это… это вышло случайно. Мне нужна была вчерашняя газета. Я хотел взять её, но в итоге нашел конверт. Обито чувствовал, будто внутри что-то оборвалось. Но не для того ли он писал, чтобы Дейдара прочёл? Это ведь к лучшему, что всё решится быстрее, чем он предполагал? Кагуя просто не мог сбежать по другой причине. — На конверте было моё имя, и… — голос юноши дрогнул. — Я знаю, что не должен был, но… Может быть, ты перестанешь стоять у меня за спиной, хм? — Конечно, — отозвался Обито и через пару мгновений опустился на журнальный столик стоящий напротив кресла. — Так лучше? — Да, — кивнул Дейдара, избегая зрительного контакта с Учихой. Он не могу смотреть ему в глаза, но видя, что собеседник рядом и слушает, почувствовал некоторое облегчение. — Я совсем тебя не понимаю. То, что ты написал… — Дейдара просто не мог сам произнести это, но Обито, чувствуя замешательство пришёл на помощь. — Я люблю тебя. Я написал, что люблю тебя, Дейдара, — тихо, мягко и уверенно произнес он. Их взгляды, наконец, встретились. — Но как?.. Почему? Ведь ты… — пытаясь не разрывать контакт, чувствуя, как слезы вот-вот будет уже не сдержать, путаясь в словах, говорил Дейдара. — Послушай, с самого детства ко мне приставали ублюдки. Извращенцы всех возрастов. А ты… Я просто не мог понравиться такому, как ты. — Такому, как я? — горько усмехнулся Обито. — Я собственноручно расправился с кланом, главой которого меня сейчас называют, хладнокровно убивал людей направо и налево, если того требовал долг. Я готов был уничтожить весь мир из-за того, что потерял дорогого мне человека, и прожил почти всю сознательную жизнь ради мести ему. Мне действительно есть, за что себя ненавидеть… — И как это связано с моим вопросом, хм? Ты просто пересказываешь то, о чем написал в письме! Спасибо за откровенность, но твоё прошлое — в прошлом, и что-то я не припомню, чтобы за то время, пока с тобой знакомы, ты хоть кого-то убил или порывался уничтожить мир. Ты говоришь, что… что я дал тебе свет, но почему? Ты прав, что во мне… во мне откликнулся твой истинный интерес. И вот он — явно не причина для ненависти. Но я смотрю на себя и не вижу ничего, что я бы не ненавидел — даже Искусство, что я создаю, посредственно и слабо, мама никогда не смогла бы гордиться мной. Я правда… правда пытаюсь тебя понять и поверить, но не могу. Что? Что ты такого увидел во мне, чего не вижу я? Слёзы градом лились из глаз Дейдары, но он держался и не позволял истерике перейти на новый виток, сдерживая судороги и всхлипывания. Надо было дойти до конца. И пусть лицо Обито размывалось за пеленой слёз, он по-прежнему старался сохранять зрительный контакт с ним, понимая, как важно для них обоих сейчас окончательно разобраться с отношениями. — Твоя забота, — прозвучал ответ. — Твои визиты к Тсукири-сан, которая, возможно, никогда не проснется. Забота об Ино, даже об Яманаке-сане, которому ты не досаждал, чтобы не причинять неудобства. Забота о Сасори и уважение к его Искусству, в общем-то совсем чужом для тебя. Забота об Искусстве, ради которого ты делал всё, что мог. Забота о школьниках, которых радовал фейерверками. В конце концов забота обо мне, решившем показать тебе самую несносную маску. Несмотря ни на что, ты думал о других. Ты не замкнулся в себе, как я, а дарил свет миру, не надеясь получить ничего взамен. Ты старался отдать всё, что способен — через свои творения или личный контакт. Оставшись один в этом мире, ты никогда не думал о себе… Даже сейчас, когда я вылил на тебя поток своих переживаний, ты думаешь не о том, как эгоистично я поступил, свалив на себя этот груз, а как сделать так, чтобы это было не напрасно, как дать мне возможность доказать тебе, что я правда чувствую то, о чем написал. Вот за это я и люблю тебя, Дейдара. Глядя на юношу, Обито старался сделать свой голос как можно спокойнее и мягче, чтобы успокоить, дать понять, что все слова искренни и правдивы. Понимая, что пока Дейдара не разрешит, лучше даже не пытаться к нему притронуться, он изо всех сил сдерживал порывы обнять и успокоить юношу. Но теперь, когда последние слова слетели с кончиков его губ, кажется, терпеть больше не было смысла, потому, что слабым движением кисти тот сам потянулся к Учихе, и Обито не заставляя себя долго ждать, тут же опустился на колени рядом с креслом, заключая в объятия наконец-то давшего волю чувствам Дейдару. — Я тоже… тоже люблю тебя, Обито, — сквозь всхлипывания, чувствуя, как сердце замирает, услышал он сбивчивый шепот пиротехника. Глаза отчего-то вдруг зачесались. Наверное, всё же, есть в слезах что-то заразное…