Стажёр

Никогда прежде Лука не играл в присутствии кого-то другого. И уж точно кого-то, кого знал не больше ни меньше - час. 60 минут. Так ничтожно мало в масштабе Вселенной. И так много, если говорить о его жизни. А в ней ведь не было ни одного сильного чувства, даже отдалённо похожего на то, что сейчас испытывал он. Почувствовав под пальцами знакомый холодок от клавиш, которых давно не касалось тепло человеческой кожи, Лалльман заметно расслабился. Было приятно ощутить хоть что-то привычное. Зацепиться за это давно заученное чувство, словно только оно одно сейчас могло спасти его от провала. Да. Он боялся. Не чего-то нового, не внимания публики, которое он привлечёт своей игрой. Или уже привлёк - многие теперь отвлеклись от своих дел и косились в сторону мальчишки. Кто в открытую, кто едва-едва, бросая на него мимолётные взгляды. Но всё это сейчас было не важно. Важно то, что на него смотрел Элиотт. И это пугало. Лука зажал пальцами несколько клавиш, сыграл что-то простенькое на пробу. Он не думал, что получится так громко, и от этого даже вздрогнул. Взгляд в сторону, на Демори - улыбается. Так, будто мамочка на утреннике своего чада. Подбадривающе. Он выглядел, так, словно Лука играл совсем не для него. Скорее для всех, кроме него. А он, Элиотт, тут только затем, чтобы направить. Одними глазами сказать, что всё получится. Что ему не о чем волноваться, ведь они ещё просто не знают, насколько талантлив тот, кто для них сейчас играет. И до Лалльмана доходит. В этом и был весь смысл. Его игра не для Элиотта. Он и так всё это знает. Дело в нём, в Луке. Краем глаза Лука заметил движение за их столиком, и его пальцы в эту же секунду едва не начали трястись. Элиотт поднялся и зашагал в его сторону. За эти пару секунду Лу перебрал в голове по меньшей мере сотню вариантов того, что ему сейчас нужно сделать. Бежать. Вот, что выбивалось на первое место, к какому варианту он бы не присматривался. Прижмись к этому месту и ни миллиметра в сторону, малыш! По бегу у тебя всё равно неуд, так что расплата настигнет твой тощий зад ещё до того, как ты успеешь подняться! Зерно правды в этой мысли было. Да и разве может внутренний голос говорить то, что может тебе навредить? Ха! - Твоя музыка потрясающая, Лука. Пока Лалльман считал пути отступления (читаем "двери") из этого места, Демори уже успел сесть на край скамейки, по правую сторону от самого Луки. - Но даже я слышу, что ты записывал её в наушниках, боясь, что соседи могут услышать. Услышать то, что ты играешь. Я вернусь на место, - он поднялся и остановился у Лалльмана за спиной. И Лу вдруг почувствовал его присутствие всем своим телом. Словно Элиотт и есть тот воздух, который он вдыхает. Пропускает через себя в самые лёгкие. И что-то подсказывало ему, что ничего хорошего из этого не выйдет. Что воздух заразный, что нужно задержать дыхание и всё таки бежать, не слушая ни себя, ни других. - А ты продолжай играть. Так, будто никого из нас тут нет. Лука считал себя слишком гордым для отношений. Чувства, желания...это было слишком для него. Но Лука вновь опустил пальцы на чёрно-белые клавиши, буквально наблюдая за тем, как та самая именитая гордость уходит, помахивая ему ручкой. Луке хватило нескольких секунд, чтобы понять, что именно он хочет сыграть. Так, как говорил ему Элиотт. Придумывать что-то по памяти было не самой хорошей идеей, когда тебя слушает целый зал. Что бы там не говорил Демори, но он же не дамочка в караоке, которой вообще плевать, что в отличии от неё, у других есть слух. Он достал из кармана телефон, быстро нашёл то, что ему было нужно и поставил его на подставку вместо нотной тетрадки. Тем, что Луке было нужно оказалась "I love you" - Riopy. Он помнил, как услышал её впервые. В метро, на переходе Гар Лилль Фландрез. В то утро Лу страшно опаздывал на первый урок и бежал так, что несколько раз ронял рюкзак с одного плеча. Хотя, сказать честно, потерять его было очень даже приятной перспективой. И в один момент он замер. Какой-то паренёк в кепке из Диснейленда лабал её под гитару. Он даже денег не просил, просто играл, усевшись на бетонный пол и прикрыв глаза. В то мгновение Лука понял, что если не сможет заниматься музыкой, если не сможет, вот так же, как этот парень - самозабвенно, чувственно, до самого последнего аккорда...то зачем он тогда вообще нужен? Он сыграл. И все звуки вокруг померкли. Исчезли. Будто кто-то выжал из этого зала весь воздух и оставил только мелодию. Лука играл и играл, запрокинув голову назад, уже даже не глядя на ноты, экран телефона давно погас. Ему казалось, что каждый звук - и есть он сам. В этот момент он и был музыкой, и это то, о чём говорил ему Элиотт. Элиотт, который смотрел, не отрывая глаз. Лалльман не видел, но он мог поклясться, что чувствовал его взгляд спиной через весь зал. Даже с закрытыми глазами видел его улыбку, то, как сбоку на щеках появились небольшие впадинки. Вообще-то он не знал, есть ли они у Демори, но ему нравилось представлять, что это именно так. - Сыграй ещё раз! Из другого конца зала послышался довольный возглас какого-то мужчины под пятьдесят. Он отсалютовал Луке бокалом с пивом и подмигнул. И зал загул. Остальные принялись активно поддерживать незнакомца. Кто-то тактично, кто-то не очень, просил Лалльмана продолжить. Некоторые умники даже предлагали свои варианты. Объяснять всем, что они предлагали варианты, которые в две руки не сыграешь, уже спустя пару секунд не представлялось возможным. И Лука почувствовал, как его дёрнули за руку, заставляя подняться с места. - Это вам не концерт по заявкам, найдите себе работу! Это были последние слова, которые Лалльман услышал, прежде, чем они с Демори выбежали на улицу. За ними захлопнулась деревянная дверь, и Элиотт, привалившись спиной к стене и согнувшись начал смеяться. Только в этот момент до парня дошло, что то самое последнее обращение к залу было именно от Демори. - Музыкантом тебе не стать, определённо, - не выдержал, и так же рассмеялся Лука, - После первого же концерта побили бы где-то рядом с чёрным выходом. - Зато из меня получился бы первоклассный менеджер, - Элиотт выпрямился, при этом продолжая сиять, как новая монетка, - Если бы не я, ты бы там до вечера просидел. А к тому времени публика там собирается не самая благодарная. Ещё несколько секунд они просто стояли молча, громко дыша и глядя друг на друга. Луке отчаянно хотелось, чтобы время остановилось. Хотелось остаться в этом мгновении, а всё вокруг...пусть хоть в пекло провалится. - Никто до тебя… - Я знаю, - Демори не дал мальчишке договорить. Сделал шаг навстречу, возвышаясь над ним и внимательно рассматривая. Будто сейчас его скроют с глаз и прикажут нарисовать по памяти, - Ты сыграл, и...это был пиздец. - Уже подумал, что сможешь для меня сделать? В этот момент было непонятно, кто потянулся первым. То ли Лука привстал на цыпочки, то ли Элиотт наклонился, сгорбившись, чуть ли не вполовину. Лалльман отчётливо почувствовал горячее дыхание рядом со своими губами и ещё только не скулил от предвкушения и страха. Элиотт был желанен до звёздочек перед глазами, но даже это не отменяло того факта, что он был первым. Даже в своём возбуждённом до предела сознании Лу допускал тот факт, что их прервут. Просто потому, что не могло всё быть вот так. Но то, что это будет блядский будильник в телефоне Элиотта. Мы всегда будем на страже твоей девственности, Лулу. Можешь на нас надеяться! Лалльман выдохнул, мысленно проклял всю вселенную и поднял свои огромные глазища на Демори. Тот лишь пожал плечами. - Кажется, наш обеденный перерыв закончился.