Прах красных песков

      Афелий бежал что есть мочи. Высокогорья Таргона остались далеко позади, но солари не сбавляли темп. На открытой равнине они бы с лёгкостью заметили одинокого беглеца. Всё, что было у Афелия, — день преимущества, если не меньше.       В который раз он винил себя за излишнюю беспечность. Наткнись он на обычный патруль, убил бы без промедлений. Но из-за нелепой случайности за «детьми судьбы» гналась сама элита Ра’Хорак. Демон его знает, что они забыли так далеко от своих злосчастных храмов, но сделанного не воротишь. Оголтелые фанатики, чья связь с божеством даровала им нечеловеческую силу, гнали его, словно запуганного зайца. Даже с помощью сестры ему их не одолеть.       Выбившись из сил до болезненных судорог в ногах, Афелий свалился у лесной опушки на краю пастбища. Достал из походной сумки флягу и жадно отпил, а после потянулся за вытяжкой из луноцвета, но передумал. Небрежно поправил серповидный клинок на поясе. Без ножен тот мотался из стороны в сторону при беге и жутко мешал. И как аватара управлялась с ним?       Просвечивая сквозь редкие ветви, солнце слепило уставшие глаза. Афелий поморщился. Исполняя священную миссию, привык путешествовать под покровом ночи и светом Луны, но Ра’Хорак лишили его выбора. Третий день он поднимался и двигался вперёд, как только тело набиралось сил, а фанатики всё сокращали разрыв, будто ни сон, ни отдых им были не нужны.       «Ты чувствуешь их, Алуна?»       «Их жрец искусен. Он слепит мой взор, но, уверена, они не отстают».       Голос сестры не внушал облегчения. «Дети судьбы». Афелий редко задумывался об их предназначении, которое ни он, ни Алуна не выбирали. Одна судьба, разделённая на двоих. Жизнь в постоянных тренировках, мистических практиках и убийствах ради будущего всех лунари не оставляла времени на праздные мысли. Но сейчас, догони их Ра’Хорак, Афелий не пошевелил бы и пальцем. Полностью измотанный, принял бы конец своей орбиты. Только из принципов, может, забрал бы с собой двоих или троих. Обессиленный, он безучастно наблюдал за небом и размышлял.       «Как выглядит храм?»       «Сколько можно, Афелий? Ты спрашивал это сотни раз».       Афелий ухмыльнулся. Он знал: Алуну раздражали его расспросы, но ведь ему приходится корячиться за двоих на Рунтерре, а она сидит в личном Марус Омегнум посреди мира духов, где ничего и не грозит. Ну, почти ничего.       «Опиши его, прошу».       Афелий откинулся на ствол дерева. Их, близнецов, рождённых при лунной конвергенции, с детства готовили к одному пути — стать оружием веры, что бы это ни значило. Алуна смыслила в философии куда лучше, а ему всегда доставалась работа более простого толка.       «Свет Луны никогда здесь не меркнет. Тут нет ни дня, ни ночи, вместо них одна Луна. Я вижу её прямо через стеклянный купол храма. Она так близко, что протяни руку — и коснёшься. Всё залито её серебристым светом, в котором порхают стаи блестящих бабочек. Они всегда прилетают, когда ты в опасности. В углу, рядом с лампадками устроился тур, твой гравитум дар от него. Не знаю, почему его духу так приглянулись внутренние кельи, но он любит проводить тут время. У алтаря из лунного камня стою я и трачу время на болтовню вместо того, чтобы оберегать твой сон. Тебе нужен отдых, Афелий. Чем скорее мы доберёмся до сокрытого храма в Извечном лесу, тем быстрее найдём Диану. Теперь доволен?»       «Спасибо, Алуна».       Сон пришёл быстро, забирая с собой усталость и ноющую боль. Очнулся Афелий под вечер. Тишину вокруг нарушал стрекот насекомых и лёгкий шелест в высоких кронах. Афелий медленно встал и принялся разминать затёкшие мышцы. Вскоре и чувство голода дало о себе знать.       «Деревня раккоранцев в паре часов, там всё ещё должен жить полунар. Сможешь остановиться у него».       Алуна, как всегда, отвечала на ещё незаданный вопрос.       «Полунар? Мы были в трёх поселениях, и ни в одном не нашлось укрытия. Люди боятся помогать нам. С чего ты взяла, что сейчас нам повезёт?»       «Чем дальше от Таргона, тем слабее влияние Солари. Мы найдём пристанище, будь уверен. Не все слепо верят Солнцу».       «Ну, раз ты так говоришь…»       Прежде чем определиться с направлением, Афелий выудил из внутреннего кармана белых одежд флакон с ноктумом. Концентрированный яд доводил его до агонии, сжигал связки, лишал речи и приносил страдания. Но такова цена за связь с Алуной. Запасов настойки оставалось всего три пузырька. Долгое путешествие застало врасплох, а схроны, как назло, находились не по пути.       Афелий откупорил флакон и одним глотком осушил. Нутро обожгло, слёзы брызнули из глаз, а челюсти сжались. В глазах поплыло. Афелий тяжело закашлялся, но вскоре стало лучше. Не дожидаясь, пока пройдут все последствия яда, он решительно поднялся и двинулся на восток. За столько лет уже сроднился с болью от ноктума, перенести её на ногах превратилось почти в привычку.       Ночью идти стало легче. Встречный прохладный ветер ерошил волосы, полумрак скрывал от случайных взглядов, а близость Луны придавала сил. Лесная тропа вывела к широкому оврагу, за которым деревья поредели и начался спуск в ущелье. Усыпанная камнями дорога вилась вглубь, пока не закончилась уступом и лестницей, выдолбленной прямо в скальной породе. Несмотря на близость равнин, раккоранцы предпочитали селиться в горах, а поля оставляли на выпас скота. После короткого спуска Афелий очутился на дне ущелья, на обширном плато, с которого виднелись деревянные постройки. А вокруг, если приглядеться, различались круглые отверстия в отвесных скалах. Вдоль них вилась система из верёвок и грузов, благодаря которой люди взбирались в свои жилища.       На округлой площади горели факелы, и виделся свет из «нор» раккоранцев.       «Куда дальше?»       Афелий пригнулся за камнем и внимательно проследил за тенями. Пара горцев сновала между жилищами. Караулов или солари разглядеть не удалось.       «Седьмое слева, самое дальнее. Над ним светит наша Луна».       «Мне бы твои глаза, — недовольно проворчал Афелий. — Придётся идти через всю деревню, а прятаться негде. Укроешь?»       «Уже».       Сероватая дымка затянула всё вокруг. Афелий протёр глаза, свыкаясь с новой обстановкой, и осторожно шагнул вперёд. Покров Алуны частично переносил его в мир духов, но только на время. По-тихому преодолев площадь, Афелий быстро добрался до цели и замер перед входом.       «Что-то не так?»       «Нет… или да. Будто предчувствие. Ты видишь что-то, Алуна?»       Афелий отступил и осмотрелся, позволяя сестре видеть его глазами.       «Ничего. Знак настоящий. Солари не смогли бы его подделать, даже прознай они о его существовании. Не знаю, просто будь осторожен на всякий случай».       Приоткрыв дверь, Афелий шагнул внутрь. Тихо и мрачно. Он прокашлялся, но никто не ответил. Неподалёку нащупал сосуд, напоминавший жаровню. Рядом на полке нашлось огниво. Чиркнул раз, другой, от третьей искры зажглось пламя.       «Берегись!»       Щёлкнула тетива. Афелий едва успел отскочить от просвистевшего мимо болта. В мрачной глубине помещения вспыхнули клинки, и трое воинов атаковали без промедления.       «Северум!»       В руке Афелия появилось лезвие из лунного света. Он ловко увернулся от первого выпада и взмахнул оружием. Сноп белых искр отсёк руку нападавшему. Со сдавленным криком тот отступил. Афелий бросился бежать, но выход преградил коренастый жрец с булавой. Не успев уклониться, Афелий пропустил болезненный удар. Хрустнули рёбра. В ответ он резанул наотмашь, целясь в лицо за золотым шлемом. Солари упал с располовиненной головой. Содержимое его черепушки с хлюпаньем растеклось по полу.       «Брат, не стой столбом!»       «Без тебя знаю!» — огрызнулся Афелий и отхаркнул кровь.       Жар огненных мечей ощущался прямо на затылке. Превозмогая боль, Афелий вскинул руки. Словно в ионийском танце, он закружился в стремительных пируэтах. Подчиняясь одному ему слышимому ритму, он нёс смерть каждым движением. Лунный клинок обагрился, а кровь, по воле Афелия, ручьями устремилась к нему, исцеляя раны.       Когда он замер, все солари лежали мёртвыми, высушенными трупами. Северум растаял в воздухе, но Афелий не убавил бдительности. Простояв недолго в тени, он вслушался в ночные звуки.       «Спасибо, что предупредила, сестрёнка».       «Не меня вини, — бурно возмутилась Алуна. — Нас ждали. Видишь символы на стенах? Они укрылись благодаря им. Но это не Ра’Хорак. Может, они успели оповестить их, что мы будем где-то в этом районе?»       «Ну да. — Афелий небрежно пнул тело жреца с булавой. — Я заметил».       «Уймись! Нам нельзя здесь задерживаться. Поищи припасы, и уходим».       Беглый осмотр не принёс хороших новостей. Если хозяин дома и запасался, то солари всё вынесли. Собравшись уходить ни с чем, в самом дальнем углу рядом с печью Афелий заметил край люка, заваленного грудой хлама, словно нарочно. Вряд ли хозяин сам сделал это. Раккоранцы запасливы, и погреб — неотъемлемая часть их жилищ. Расчистив завал, Афелий обнаружил под деревянной дверцей короткую лестницу, ведущую в темноту.       «Сестра?»       Лунный клинок осветил путь. Едва опустившись на первую ступень, Афелий прижал рукав к носу. Запах горелой человечины вперемешку с испражнениями вынудил закашляться. На полу посреди подвала лежало скрюченное, обугленное до черноты тело. Пальцы несчастного, вывернутые назад, и пятна засохшей крови по всему погребу не давали надежды на лёгкую смерть. Его пытали несколько дней, а затем…       Афелий опустился рядом. Подбородок трясло, и он с силой прикусил губу. Его ничто не связывало с этим человеком. Видел смерти и хуже — целые выжженные деревни с детьми и женщинами, изуродованными и убитыми, — но так и не привык. Каждая жертва ложилась бременем.       «Ублюдки. Если бы…»       «Мы остановим их, брат. Луна взойдёт, и они ответят за всё».       «Он ведь даже не лунари! Он просто давал нам кров и еду. Чем можно заслужить такое? Если бы… если бы я знал. — Афелий оцепенел. — Я бы не подарил им быструю смерть».       «Ты не чудовище, брат. Не такой же, как они. Оружие веры не знает жестокости, но несёт свет справедливости. Не забывай об этом. Позволь мне провести его душу. Пусть он не один из нас, но заслужил хотя бы это».       «Да. Да, конечно».       Сперва тихо, а затем всё громче полилась песня в Марус Омегнум. Древние, как сами Солнце и Луна, слова провожали усопшего к духам Киндред, облегчая переход к посмертию и даруя успокоение. Афелий любил голос Алуны, и каждый раз его разум возносился куда-то далеко-далеко, за дальний предел, когда она пела.       «Рождённый при свете Солнца и умерший в сиянии Луны, твой дух свободен, — прощальными словами завершился ритуал. — Большего для него мы сделать не можем. Пора».       Афелий не ответил. Молча развернулся и поднялся по лестнице. На пороге увидел, как один за другим зажигались огни по всей деревне. Пока не стало поздно, укрылся в тенях и побежал к выходу из ущелья. Не успел он преодолеть и десятка шагов, как на пути внезапно появилась девочка лет шести. Она потирала глаза и держала в руках пушистую игрушку таму. Видимо, её разбудили родители, и из любопытства она вышла посмотреть, что происходит. Людей на открытой площади становилось всё больше, и отсюда виднелся блеск золотых доспехов в свете факелов.       Афелий замешкался. Девочка заметила его и теперь с опаской глядела прямо в лицо.       «Сколько ещё испытаний Луна пошлёт на нас?! — голос Алуны напряжённо дрожал. — Тебе придётся. Мы не можем позволить, чтобы вся деревня отправилась за нами в погоню».       Девочка сильнее сжала мягкого таму. Афелий не сдвинулся с места.       «Чего ты ждёшь?! Солари дурачили их поколениями. Она расскажет, куда мы бежали! Ты помнишь, что Ра’Хорак в дне дороги от нас? Нам конец! Всему конец, если мы не найдём аватару, не спасём наш народ!»       Афелий потянулся за метательным ножом. Девочка испуганно отшатнулась.       «Алуна, ты ведь сказала, что я не чудовище».       «Какая разница?! Ты оружие, брат. Сила, с которой они считаются. Жертвы на нашем пути неизбежны. Их души осветят наш путь, но ради веры мы не можем так рисковать сейчас!»       Афелий неуверенно опустил руку и побежал прочь.       «Ты пожалеешь об этом. Если вся деревня начнёт охоту, ты заберёшь больше, чем одну жизнь. Может, ты убьёшь её родных и оставишь сиротой, которая возненавидит нас ещё сильнее. Такая судьба для неё лучше?»       Афелий молчал. Все силы отдал бегу, стараясь не думать, не давать Алуне ещё больше поводов упрекнуть. Он не рождён убийцей, но обречён им быть. Ради веры, ради лунари загонял чувства в бездну.       Выбравшись из ущелья, Афелий оглянулся. Вереница огоньков двигалась к ним. Этой ночью кровь ещё прольётся во имя Луны и Солнца.       «Я предупреждала».

***

      «Здесь… так красиво».       Голос Алуны успокаивал. Его потустороннее звучание сквозь завесу небес внушало уверенность и приглушало тревогу. События той ночи они больше не обсуждали. Ра’Хорак отчего-то бросили погоню и направились к центру Шуримы, а раккоранцы отступили, потеряв дюжину своих.       В степи Афелию удалось словить нескольких мелких грызунов и немного усмирить голод, но вытяжку из луноцвета выпить пришлось. Она придавала сил, избавляла от усталости и приглушала боль, но ценой всего этого в троекратном объёме после окончания действия.       «Ты права, сестра».       Афелий мягко ступал по ковру из молодой зелёной травы в предгорье Таргона. Впервые они выбрались настолько далеко от знакомых мест. Толстые столбы мшистых елей теснились вокруг всё сильнее. С каждым шагом Афелий углублялся в густую чащобу, следуя за потаёнными знаками мира духов. Колючие заросли вереска сплетались в природный узор и цеплялись за края одежды и бледно-голубой плащ.       «Она близко».       Пальцы крепче сжали рукоять серповидного клинка. Сколько пролито крови и сколько прольётся ещё, прежде чем оружие веры обретёт покой? Непримиримые враги, Солари и Лунари, Солнце и Луна. Никто бы не поверил, что раньше они вместе провожали смельчаков на Таргон и жили бок о бок в мире. Те времена канули в пропасть забвения, как и единственная надежда гонимых еретиков. Восхождение на вершину Таргона даровало силу и частицу божественной сущности, но подлинный смысл ритуала забылся вместе с утраченным единством двух племён. Меч, что держал Афелий, нёс отблеск надежды и наполнял его решимостью. Пусть прошлое остаётся в прошлом, но он не позволит Солари уничтожить родное племя.       «Что-то надвигается, будь осторожен. Свет её клинка привлекает тьму».       Афелий замедлил шаг. Случайно хрустнувшая под ногами ветка всполошила одинокую птицу. Послышалось хлопанье крыльев в кронах деревьев. Лес замер в едином мгновенье, предвещая появление чуждой, инородной воли.       «Наверху!»       Афелий отскочил, уклоняясь от пронёсшейся тени.       «Северум».       Шёпот Алуны соткал из лунного света клинок-полумесяц в его вытянутой руке. Серповидный меч остался лежать в траве вместе с заплечным мешком. Два быстрых взмаха — и бледные всполохи развеяли полумрак чащи. В короткий миг передышки Афелий разглядел нападавшего. Нечто, подобие чему доводилось видеть на пыльных страницах запретных книг, — бесформенное чёрное тело, покрытое отливающей чешуёй, сразу с тремя, нет, четырьмя уродливыми пастями! Когда двигались, кривые клыки издавали цокающий звук, похожий на стрекотание насекомого. Стояло чудище на трёх обманчиво неуклюжих лапах, а на спине трепыхалась мешанина из ободранных крыльев.       Цокот усилился, всей тушей существо ринулось вперёд. Новые всполохи озарили поле боя. Изящным прыжком Афелий уклонился от атаки и выпустил из ладони оружие. Лунный камень тотчас растаял в воздухе.       «Гравитум».       Чёрная сфера заволокла врага. Тот бешено силился вырваться, но раз за разом ударялся в незримую стену.       «Калибрум».       Искусная винтовка плавно легла в руки. Отточенными движениями Афелий выпустил три белых сгустка, один за другим. Запахло палёной плотью. Чудище взревело, заметалось. Из обожжённых ран обильно полилась мутная кровь. Действие гравитума закончилось, и враг в одном прыжке, помогая себе остатками крыльев, взметнулся вверх. Последний точный выстрел завершил начатое. Аморфной грудой из вывалившихся внутренностей, чешуи и перьев существо упало посреди поляны.       «Что… Что оно такое?»       Афелий осторожно приблизился к истлевающим останкам.       «Сущность из мира духов. Оно питается негативными эмоциями и там, где завеса истончается, может проникнуть в наш мир. Обычно они…»       «Обычно они не появляются поодиночке», — резко перебил сестру Афелий, отступая и вглядываясь в каждый куст.       Порождения изуродованного разума, столь разнообразные в обликах, что едва поддавались описанию, наступали отовсюду. Стрекотание, чавканье, хлюпанье и тошнотворное зловоние сопровождали их приход. С усилием Афелий подавил рвотные позывы. Он бегло оценил обстановку: четверо с востока, ещё трое с запада и копошение за спиной. Твари окружали, времени на раздумья не оставалось. Доверившись Алуне и инстинкту, Афелий бросился в единственную прореху между ними.       Два выстрела навскидку в ближайшее чудище заставили того осесть и нечеловечески завопить от боли. Под душераздирающий крик всё пришло в движение. Не оборачиваясь и не разбирая пути, Афелий помчался вперёд. Колючий кустарник впивался в кожу и раздирал до крови. Преследователи не отставали, а сопровождавшие их звуки превращали погоню в подлинный ночной кошмар. Афелий перемахнул один овраг, затем второй. Острая боль пронзила предплечье. Быстрым взглядом отметил торчащую иглу. Та пробила руку насквозь и застряла внутри.       «Афелий, сейчас! Инфернум!»       Взволнованный голос Алуны привёл в чувство. На бегу Афелий подхватил новое оружие, полыхающее отражением голубой звезды. Развернувшись, плавным взмахом направил гнев лунари на чудищ. Светло-голубые языки пламени объяли троих, заставив тех биться оземь в тщетной попытке сбить пляшущий огонь. Ещё одна тварь успела отскочить, но последний всполох дотянулся и до неё, испепеляя щупальца и плоть.       Не дожидаясь остальных, Афелий выпустил из рук громоздкий артефакт и продолжил бежать.       «Слева!»       Афелий отклонился, и туша пролетела мимо него, но, запнувшись о предательский корень, он покатился вниз по небольшому склону. Чудом ничего не сломав, приготовился дать последний бой.       «Алуна, если я…»       «Нет, брат, если нам и суждено погибнуть, то не в эту ночь и не перед ликом Луны. Кресцендум!»       Описав длинную дугу, вереница клинков распорола брюхо атаковавшей твари и вернулась в руку Афелия. Он поморщился от боли, но поймал оружие. Двое последних напали одновременно. Длинные отростки впились шипами в спину и хлёстким рывком сорвали куски ткани вместе с кожей. Афелий пошатнулся, немой крик сорвался с губ.       «Не медли, брат!»       Второй приблизился вплотную и замахнулся единственной торчавшей конечностью, переломившей бы хребет и лошади. Афелий нырнул чуть вбок под неё, уходя от удара. Рубанул сверху вниз податливую плоть. С глухим чавканьем из гнилой утробы повалились кишки и кровь, запачкавшие давно уже не светлые одежды. Перед тем как испустить дух, тварь дотянулась до бедра Афелия. Зазубренный коготь рассёк кожу, разрезал мышцы и оставил длинную глубокую рану. Афелий упал на колени, а новые броски плетей-щупалец просвистели там, где только что была его голова. Последним усилием он завёл руку за спину и, ориентируясь на звук, сделал короткий пас кистью. Лунные клинки исполосовали тварь, лишив ту жизни. Афелий тяжело дышал. Кровь сочилась из ран на спине и ноге. Боль становилась всё явственней, а силы стремительно иссякали.       «Алуна, припасы… бинты… они остались там, слишком далеко. Я не смог, не выполнил миссию».       Дрожь пробила тело. Больше смерти и любых мук боялся не оправдать возложенного доверия и священной миссии. Чувство вины сжало грудь, принося мучительные страдания. Эхо боли Афелия пронеслось сквозь завесу между мирами и отразилось множеством осколков в самом сердце Марус Омегнум, где Алуна, стоявшая на коленях, сотрясалась от глухого плача. Её духовный взор застилала пелена его мучений, но одной искре удалось привлечь её внимание, а потом второй, третьей… С каждым мгновением их становилось больше. В этот миг Афелий видел и чувствовал то, что ощущала сестра, как никогда прежде. Будто сам стоял посреди лунного храма, в одиночестве и бессилии.       «Луноцвет, Афелий! Она здесь. Взгляни же!»       Тёмная чаща, куда проникал слабый свет от Луны, озарялась сияющими цветами, возникавшими словно из ниоткуда. В глубине леса проступили очертания рукотворного святилища. Постепенно затуманенный взгляд различил силуэт женщины. Неспешная походка, доспех из тёмного металла, длинные серебристые волосы, собранные в хвост, и горящий неземным светом символ на высоком лбу. Диана, аватара Луны, шла, немного пошатываясь, будто только пришла в сознание, а её блестящие глаза неотрывно смотрели вперёд. Вскоре она заметила Афелия. Выражение овального лица приобрело осознанность, а шаг стал ровнее.       — Похоже, кому-то довелось выполнить мою работу за меня, — холодной тон Дианы совсем не выдавал в ней сочувствия. — Впрочем, это уже не так важно. — Она вздохнула и, подойдя ближе, осмотрела раны. — Жить будешь. Врачеватель из меня скверный, но ещё никто не жаловался. Из тех, кто выжил. — Нервно хохотнула. — Сумка осталась в храме. Не умирай тут, пока не вернусь.       Диана спешно поднялась и бегом отправилась обратно.       «Мы справились. Ты справился, брат», — голос Алуны неумело скрывал отступившее отчаяние.       «Будто ты не знаешь, что это только начало».       И всё же по телу прошла волна облегчения. Пусть боль становилась сильнее, за годы тренировок она стала привычной спутницей, верно шедшей бок о бок с долгом и ответственностью.       Диана вернулась, неся за плечами на удивление обычную походную сумку. Такую же, которую Афелий потерял в лесу.       — Кто знает, что может пригодиться в пути. Даже аватаре, — ответила она на немой вопрос и начала обрабатывать раны, после чего достала иглу с нитью. — Будет больно. Что ты здесь забыл? Дезертир?       Афелий жестом указал на футляр, висевший на поясе. Диана вскрыла его и подняла к глазам флакон с прозрачной жидкостью.       — Ноктум. Так вот, значит, вы кто. — Афелий утвердительно кивнул. — Близнецы, рождённые во время лунной конвергенции. Я знаю пророчество. Ты испиваешь яд, что лишает речи, дабы быть рядом с той, кто дарует силу и прочее, и прочее. Благородная жертва, — Афелий сжал зубы, когда Диана вынула иглу, — во имя веры. Похоже, старейшины совсем отчаялись, раз отправили за мной таких, как вы.       Символ на её лбу засиял ярче. В его свете алебастровая кожа и невозмутимое лицо завораживали. Покорительница Таргона, аватара Луны, вместилище божества и та, кто может их спасти. Они нашли её.       «Я спрошу у вас двоих: как зовут и зачем меня искали?»       «Вы можете…» — Алуна не договорила.       «Я много чего могу».       «Простите… Меня зовут Алуна, а брата — Афелий. Мы нашли ваш клинок на одном из склонов Таргона. За последний год в племени всё стало намного хуже. Солари сожгли шесть поселений и обнаружили множество тайников. Их огонь не оставил даже тел, не выжил никто. Старейшины решили, что вы рядом и поможете. Ради этого мы здесь. Вы нужны нам, нужны, чтобы спасти племя».       «Самонадеянность стариков толкает молодых на смерть, как иронично. — Диана закончила бинтовать последнюю рану и не спеша привстала. — Наши орбиты соприкоснулись не зря. Вы, двое, отправитесь со мной в Шуриму».       «Почему… в Шуриму? Мы ведь должны…» — голос Алуны дрогнул.       «Я говорила с нынешним Оком Сумрака. Завеса между мирами истончается повсюду: от Таргона до Ионии и даже дальше, за океаном. Мне нужно поговорить с Азиром перед тем, как решить, что делать дальше».       «Неужели вы бросите нас?! Неужели всё, что нам рассказывали о вас, это?..»       «Ложь? — Диана нахмурилась. — Послушай сюда, девочка. Мир не заканчивается ни у предгорий Таргона, ни на его вершине. Зреет зло много большее, чем глупость и невежество престарелых жрецов. Поэтому вы либо идёте со мной, либо возвращаетесь на свою игрушечную войну. Решайте. Времени немного. Пожар, который вы устроили, скоро будет здесь».       «Но…» — Алуна колебалась.       «Ответ!»       «Мы идём, — мысленно произнёс Афелий. — Алуна, не поверить Диане сейчас — значит отречься от всего, во что мы верили. Пусть мы не понимаем всего до конца, но что мы скажем остальным, если вернёмся одни?»       «Вот и отлично. — Диана огляделась. — Пора. Надеюсь, твоя воинская честь не пострадает, если я понесу тебя на руках. Смерть от лесного пожара после хорошего боя была бы совсем нелепой».       «Но ваш меч… Он остался».       «В храме их полно, захватим по пути».